Семья волшебников. Том 4

Глава 32

В окно светило солнце. Был день Железного Крокодила, заканчивалась весна и приближалось лето. Астрид размышляла, что вот уже скоро и каникулы, она сдаст экзамены и станет третьекурсницей… перкеле, кировы экзамены…

В третьем семестре некоторые учителя как с цепи сорвались. Второй курс – это не первый, многих предметов в следующем году уже не будет. Исчезнут исчисление, каллиграфия, метафизика, мироустройство, художество, аурочтение и маносборчество. Вместо них появятся профильные знания, основы разных волшебных предметов, можно будет брать факультативы… все будет гораздо интереснее, начнется настоящая магия, а не как первые два курса.

Астрид уже предвкушала.

Но классные наставники тех предметов, что скоро закончатся и вообще-то довольно бесполезные (ну кроме аурочтения с маносборчеством, понятно), возомнили, что без их уроков школяры пропадут. Так что стали один за другим выкатывать проверки, тесты, контрольные, испытания. Стали выяснять, все ли усвоено, что прошли за два года.

А годовой экзамен и итоговую оценку никто не отменял. И от нее зависит, будет ли Астрид и дальше учиться бесплатно. А заодно и ее чувство собственного достоинства.

Кроме того, она загривком чувствовала, что теперь на особом счету.

Нет, она всегда была на особом счету. Не по хорошим причинам, к сожалению, а из-за мамы. Мама – демон, и Астрид она тоже зачем-то родила от демона, так что Астрид… демон. А демоны тут на особом счету.

Плохом особом счету.

Но Астрид очень старалась быть хорошим демоном. Делала для этого абсолютно все, и у нее получалось. Но теперь… теперь полузабытый детский поступок всплыл из глубин времен и повис над Астрид мрачной тенью.

И теперь она больше не «хороший демон». Теперь она… типичный демон. Взяла вот и устроила… Ледник. Как Таштарагис. Только в масштабах одной комнаты, и не Ледник, а Потоп.

Она теперь та девочка, которая издевается над маленькими.

Очень маленькими.

Очень-очень маленькими.

Очень плохая девочка.

А все из-за мамы.

Об этом Астрид думала, подперев щеку кулаком и глядя в окно, из которого лился солнечный свет. Солнышко по-прежнему встает по утрам, и занятия по-прежнему идут по расписанию.

Даже для нее, маленького симпатичного Таштарагиса…

– … Таштарагис, – вмешался в ее думы голос. – Этого вы все знаете, конечно. Гнусен, подл и рогат…

– … Таштарагис-супостат! – хором откликнулся класс.

– Правильно, – кивнула классная наставница. – Бычьеголовый плотнейшим образом вошел в нашу историю и культуру. Вряд ли хоть кто-то на Парифате его не знает.

Астрид тяжко вздохнула. Сегодня на уроке ПОСС им рассказывали о демолордах. Она про них и так все знала, так что слушала невнимательно, таращилась в окно…

– Дегатти, тебе что, неинтересно? – вскочила на парту мэтресс Афа. – Мы тут, между прочим, о твоей родне говорим.

– Они мне не родня! – возмутилась Астрид.

– Да ну? Даже Темный Балаганщик?

– Ну…

– Давай-давай, не ленись. Расскажи нам о Хальтрекароке. Всем будет интересно.

– Да я не знаю ничего!.. а, пустите уху!.. да он мудак, вот и все!

– Они все мудаки, – кивнула классная наставница. – Ты продолжай, продолжай.

– Он самовлюбленный тщеславный мудак. Мама говорит, у него нулевой национальный… тьфу, эмоциональный интеллект. И он нарцисс.

– Что такое «нарцисс»? Кроме того, что цветок.

– Самовлюбленный тщеславный мудак.

Класс слушал Астрид с огромным интересом. Во многом потому, что она несколько раз сказала «мудак», но и в целом. Она нечасто рассказывала о настоящем отце, а всем хотелось знать, каково это, когда твой папа демолорд.

Судя по Астрид – ничего веселого.

Вытянув из нее еще немного деталей, мэтресс Афа вернулась за кафедру и сменила инкарну в волшебном фонаре. На белой стене появился новый демон – огромный, страшный, с кривыми рогами и жуткой ухмылкой. Его глаза пылали алым, а в руке был гигантский трезубец.

– Кто мне назовет этого? – спросила классная наставница.

Взметнулись несколько рук. Конечно, многие знали, как выглядит Корграхадраэд.

– Это Кор… афгхафахаф… а, тьфу, тля, – выдохнул Катетти. – Извините… у него такое имя…

– Это Темный Господин, – сжалилась классная наставница. – Имя у него сложное, но это и к лучшему. Он один из тех демонов, которых всуе не стоит даже поминать. Иначе он может и отозваться.

– Чо, правда?! – опешила Астрид.

Она постаралась вспомнить, выговорила ли хоть раз имя Кор-как-там-дальше правильно. Кажется, нет. Или да. Или…

– Да, – кивнула классная наставница. – И если вы ему ничем не интересны и зря потревожили его, то он просто накликает на вас несчастье.

– Жопу огромную наколдует, – вспомнила Астрид.

– А, Бутат его вызывал, – догадался Пог.

– Э-э-э, слышь! – пихнул его Бутат.

– Тихо! – повысила голос мэтресс Афа. – Темный Господин – демон-полукровка, дитя гохеррима и кульмината. А потому он не похож ни на тех, ни на других.

– А как это случилось? – спросила Свизанна. – Они же… разного размера. Как они вообще познакомились?

Двеске противно, почти визгливо заблеял. А мэтресс Афа криво усмехнулась и ответила:

– Тишина в классе. Не ржите мне тут. Понимаешь, Аллеманди, как бы это рассказать. Шел однажды молодой гохеррим по полю, видит – гора ползет, тучи макушкой задевает… а потом пригляделся – да это же прекрасная леди-кульминат! И все завертелось.

– Но мне правда интересно, не насмехайтесь! – настаивала Свизанна. – Он же не мог ей букетик подарить или там шоколадку… или мог?..

– Это ж какие огромные шоколадки должны быть… – задумался Легень.

– Не знаю я, что он ей там дарил, – поморщилась классная наставница. – Аллеманди, это надо спрашивать у тех, кто там был и видел…

– Я знаю, – вдруг сказала Астрид. – Я там не была и не видела, но мне мама рассказывала, а ей кто-то там еще рассказывал. Папа Кора подарил его маме свое именное оружие. Она носила его вместо сережки. И это было очень серьезно, он сразу этим покорил ее сердце.

– Как мило! – обрадовалась Свизанна. – А что это было за оружие?

– Лабрис, – вспомнила Астрид. – Двусторонняя секира.

– Да, демоны Паргорона любвеобильны и даже в каком-то смысле романтичны, – кивнула мэтресс Афа. – По меркам демонов. Но это не должно быть причиной, чтобы романтизировать их самих. Знаете, какой класс у Темного Господина по шкале опасности ПОСС?

– Двадцатый? – предположил Катетти.

– Двадцать первый. Это ставит его в один ряд с богами. Так что он входит в тройку самых смертоносных демонов Паргорона.

– Кто еще два? – тут же спросил Катетти.

– Агг, демолорд-кульминат, – ответила классная наставница, меняя инкарны. – И Бго, безумный Темный бог. Ни при каких обстоятельствах ни один призыватель не станет призывать этих двоих. Это смертельно опасно. Агг размером с гору и ему совершенно неинтересно, что вы ему скажете. А Бго… Бго безумен, он все время кричит, а его крик убивает на месте.

– А что он кричит? – спросила Арисса.

– Никто не знает точно, – ответила мэтресс Афа. – Некоторые считают, что он непрестанно выкрикивает все знания о вселенной, только вот делает это либо слишком быстро и неразборчиво, либо использует какой-то неизвестный язык, либо вообще говорит задом наперед. Расшифровать пока не удалось, поскольку лингвистическая экспертиза затруднительна. А еще, возможно, он вечно пишет диссертацию, поэтому кричит…

Мэтресс Афа тяжело вздохнула. На ее мохнатое лицо набежала тень. Но до конца занятия оставалось еще сорок минут, так что она принялась рассказывать о других знаменитых, известных во множестве миров демонах.

Рассказала о Черном Цу, кошмарном многомерном черве, что буравит червоточины в Кромке, разрывая пространство. О Дзюль’Приходжее, бесформенном ужасе, которого невозможно увидеть, но иногда он окутывает дома и целые селения, и в тех начинает твориться кошмар наяву. О Ханби, воинственном боге зверодемонов, несущем смерть водителе монструозных орд. О Микстли Сабрегуле, демоне-прорицателе, который отвечает на три любых вопроса…

– Паргороново пламя, какие они все кудесные! – восхитился Гымбутур.

– Они вовсе не кудесные, – отрезала классная наставница. – Вы, к счастью, учитесь не на Апеллиуме, и для вас вся эта информация несет исключительно ознакомительный характер. Поэтому я просто выбираю тех, кто поинтереснее. Итак, Микстли Сабрегул отвечает на три вопроса, в том числе о будущем, но и плату за то берет непомерную…

– А какой у него класс по шкале опасности? – не унимался Катетти.

– Точно неизвестно, – сказала мэтресс Афа. – Микстли Сабрегул не причиняет вреда его вызывающим, он еще ни на кого не нападал. Однако на вопросы он отвечает хоть и честно, хоть и точно, однако всегда так, что потом горько жалеешь…

…Вероника сосредоточенно смотрела на ряды цифр. Ох. С тех пор, как мэтр Эйхгорн вернулся из Тсгечета, он стал еще беспощаднее. Особенно к Веронике. Он требует от нее даже больше, чем от остальных, а она на четыре года младше этих остальных.

И задания с каждым разом все усложняются. Вероника сегодня утром наткнулась на свою тетрадь от первого семестра, открыла ее и удивилась тому, что еще полгода назад эти примеры казались ей сложными. Они были-то совсем простыми, оказывается! Ерундовыми!

А вот теперь сложные. Кошмарные. Такие трудные, что голова трещит. Просто хочется призвать кого-то очень умного, посадить вместо себя за парту, а самой пойти книжку почитать или еще что-нибудь.

Что угодно, только не это.

Вероника тоскливо заозиралась. Все корпели над задачей. Леора, прикусив губу, старательно выводила результат… она, конечно, уже все решила. Староста Гердиола аккуратно покрывала бумагу циферками. Бумбида нервно грызла ноготь, у нее тоже не получалось. Мубим и Турбеу перешептывались, пытаясь объединить усилия. Пыряло подглядывал в тетрадку Сметаны, а Сметана – Соги.

В аудитории царила тишина. Окна заперты, хотя снаружи теплынь. Им нельзя быть открытыми, иначе свежий воздух и щебетание птиц напомнят школярам, на что они променивают великолепную весну.

Одна форточка все же открыта. Но она слишком мала, не пролезть даже Веронике… нет, стоп. К чему эти мысли? Ей все равно не сбежать от исчисления. Она сама выбрала учиться, хотя могла еще года три или даже четыре быть свободной и жить дома… хотя нет, она бы все равно училась, только не в волшебной школе, а в обычной. В той, куда четыре года ходила Астрид.

А там было бы все то же самое, только еще и скучно.

Тем временем Грыбтуз решил задачу и стал вертеться. Он громко шмыгал носом, издавал смешные звуки, набирая воздух за щеки, елозил на месте и вообще скучал. Орки плохо умеют ничего не делать, им нужно все время чем-то заниматься, а если заняться нечем, то они занимаются ерундой или дерутся.

– Грыбтуз, решай задачу и не мешай остальным, – поднял взгляд от журнала классный наставник.

– Я уже решил! – махнул тетрадкой Грыбтуз.

– Правда? Может, еще подумаешь?

– А чо вы это только мне предлагаете?!

– Потому что учитывая наш совместный опыт решения задач, я нахожу уместным предложить тебе подумать еще. Перепроверить результат.

– Не, я решил.

Мэтр Эйхгорн журавлиным шагом прошел по ступеням и остановился подле Грыбтуза. Мазнув по его каракулям быстрым взглядом, он бросил:

– Неправильно.

– Да тля!.. – выдохнул Грыбтуз.

– Не выражайся в аудитории. Выразишься потом, а сейчас решай задачу.

И он оставил Грыбтуза грызть перо, а сам пошел вдоль рядов, заглядывая в тетрадки.

– Правильно, – говорил он, не задерживаясь ни секунды. – Изящное решение. Ответ неполон. Рассуждения верны, но допущена ошибка в вычислениях, перереши.

В тетрадь Вероники он смотрел чуть дольше, чем к остальным, и сказал:

– До третьего шага твоя логика безупречна, а дальше ты запуталась. Останься после занятия, я все объясню. И тебе, Грыбтуз.

– А я чо…

И Веронику с Грыбтузом действительно оставили на целый час. Мэтр Эйхгорн прошел с ними эту проклятую задачу от начала и до конца, повторил каждый шаг, а когда они уже думали, что все, он дал им другую задачу – такую же, но другую. Для закрепления материала.

Вероника именно поэтому терпеть не могла, когда исчисление ставили третьим уроком. Третий урок – последний, так что мэтр Эйхгорн все время нагло тратит ее свободное время на… математику. Математика в чем-то даже интересная, конечно, но это худший выбор, если вы хотите беззаботно провести время.

И когда Веронику наконец-то отпустили, она выбежала за дверь и сразу врезалась в Астрид.

– Ежевичина, я тебя уже полчаса жду! – возмущенно сказала та.

– Меня задержали, – сердито ответила Вероника. – Я не виновата.

– Ладно, но чтобы это было в последний раз. Пошли, дело есть.

Вероника не очень обрадовалась. Ей хотелось вернуться в общежитие, усесться у камина и дочитать «Сказание о титане Марухе», которое она начала за завтраком, а продолжила за обедом. Там как раз началось самое интересное – безумному титану бросил вызов юный принц, что дал зарок сразить чудовище и спасти похищенную оным эльфийскую царевну Незабудку.

И Вероника даже не сомневалась, конечно, что закончится все хорошо, что принц сразит и спасет, как обычно и бывает в книжках, но ей хотелось узнать подробности, и она пыталась объяснить это Астрид, пока та волокла ее куда-то за руку.

– Так, ежевичина, хватит гундеть, – строго сказала она, когда они вышли на большой балкон, под яркое весеннее солнце. – Поможешь мне – и иди к своим принцам или кто там тебя ждет. Пять минут, большего не прошу.

– Ладно, – скрепя сердце согласилась Вероника. – Что надо делать?

– Я тебе ща все объясню… только не здесь, а то спалят. Я одно место знаю, только надо взлететь. Залезай на спину.

Вероника с сомнением глянула на сестру. Она демон, конечно, она гораздо сильней любой обычной девочки одиннадцати лет, а мэтр Гробаш сделал ее еще сильнее, но все равно как-то не хочется.

– Я лучше сама, – сказала Вероника, доставая из рюкзачка аэродемонический шлем и летательное зелье.

Она еще после Аэфиридиса запаслась им на всякий случай. Полезное зелье, и продается в любой лавке. Вероника, правда, еще ни разу его не пила, потому что одна летать боялась, но с собой носила постоянно.

И шлем тоже, а то мало ли, какие случаи случатся.

– Не доверяешь сестре, – укорила Астрид. – Да я б тебя за пять сек донесла.

Вероника молча сунула Астрид руку и опорожнила флакончик. Ну вот, теперь она часа два с половиной может летать, как будто вокруг не воздух, а вода. Или немного меньше, потому что там же зависит от массы, а масса Вероники за полгода наверняка немного увеличилась.

Вероника задумалась, насколько сократился срок действия зелья, и проверила, хорошо ли держится аэродемонический шлем.

– Вот как тебе не стыдно, – отчитывала ее Астрид, пока они поднимались над крышами шести университетов. – Ты же на Апеллиуме. Ты должна колдовать через демонов всяких, вроде меня. А ты зелья пьешь. Не доверяет сестре. А я даже Свизанку недавно катала, и даже не запыхалась, хотя она уж потяжелее тебя.

Вероника молчала и старалась не смотреть вниз, потому что зелье зельем, а все равно страшно.

Они не очень высоко поднялись. Астрид за два года учебы много налетала среди шпилей и башен Клеверного Ансамбля, узнала их, как свои пять пальцев, и нашла несколько укромных местечек, где тебя вообще не видно со стороны, если только кто-то тоже не подлетит, но даже волшебники в основном летают только по делу, а не ради забавы.

Потому что школяр обычно летать еще не умеет, если только он не гарпия, кукки или Астрид. Студиоз летает уже хорошо, если этому учился, но он уже не мальчишка, чтобы забавляться, как маленький. Студиоз летает на физмагии или во время спортивной игры, или когда спешит куда-то. А просто так – чего ему летать?

Ну а если над крышами вдруг будет летать преподаватель, важный старый волшебник с бородой и в мантии, то это совсем уж несолидно. Чтобы было солидно, ему нужно не просто так летать, а на драконе каком-нибудь или в каменном кресле, как у председателя Локателли. Вот тогда очень даже внушает и хорошо смотрится.

Так что Астрид не боялась, что ее запалят. А Вероника позавидовала сестре, потому что ей-то для таких вещей приходилось вставать глухой ночью и идти на пустырь. Или ждать, когда все соседки по комнате уйдут куда-нибудь, куда Веронике не надо, а это не так уж часто случается.

Она подумала, что надо бы себе секретное убежище подыскать. Тайную комнату какую-нибудь. А то не очень приятно жить, как в аквариуме.

– Уйди, пожалуйста, – попросила она очередного духа-служителя, которые в Клеверном Ансамбле так и вьются повсюду. – Не подглядывай.

Хорошо хоть, они такие послушные. Что попросишь, то и сделают, а если прогнать, то сразу же и уходят. Иначе совсем житья бы не было.

Астрид привела Веронику в такую каменную прогалину меж двух башен Провокатониса. Тут они так хитро загибались, что получалась как бы пещерка, которую со стороны не увидеть, даже если пролететь совсем рядом. Астрид нашла ее случайно, всего луну назад, и все ждала, когда она где-нибудь пригодится.

– Если бы мои Кровавые Потрошители все еще были бы в деле, тут было бы наше логово, – умудренно сказала она. – Но Зубрила в последнее время стал совсем уж Зубрилой, а с Копченым мы как-то отдалились.

– Почему? – не поняла Вероника.

– Да зазвездился он. Узнал, что княжеский сынок, и зазвездился.

– Оу.

– Да, вот так.

– А это точно он… неважно.

– Нет, я-то как раз решила идти по пути смирения, – опустила взгляд Астрид. – Я теперь с Ариссой дружу, и за собой слежу, и Гробаша слушаюсь, и учусь лучше. Кстати об учебе. У меня завтра контроша по метафизике. Ключевая. Там если плохая оценка будет, то это минус балл за экзамен. А если хорошая, то плюс балл. Мне ее очень нужно сдать. У меня черных карточек почему-то много накопилось.

– Я плохо знаю метафизику… за второй курс, – смущенно сказала Вероника. – Ты лучше Уберту попроси или Мамико.

– Нет, я лучше придумала, – сказала Астрид, проверяя, не притаился ли кто за башенкой. – Есть такой демон – Микстли Сабрегул… как Субрегуль, только Сабрегул. Я узнала о нем из секретных источников. Вот его сетка.

– Та-а-ак… – с подозрением протянула Вероника, беря тетрадный листок. – А он опасный?

– Совершенно безопасный, гарантия. Микстли Сабрегул – демон-прорицатель, он может ответить на любые вопросы, но берет дорогую плату.

– Не меньше двух конфет, – понимающе кивнула Вероника. – Но я не очень люблю прорицателей.

– А тебе и не надо их любить. Вопросы спрошу я.

– Задам.

– Что задам?.. Кому ты там задашь?..

– Вопросы задам. Не спрошу.

– Кхм… ежевичина. Ты мне, конечно, нужна, но если что, я справлюсь и без тебя.

– Как?

– Так, уважай старшую сестру! Ты его призови, главное. У тебя есть имя и сетка – давай.

– А слово призыва?

– Карапум-барабум, – сказала Астрид.

– Ладно, – вздохнула Вероника.

Она не хотела идти у сестры на поводу, но ей слишком нравилось призывать. А если есть имя, слово, сетка, да еще и ожерелье Друктара, то это совсем легко и совершенно безопасно, так что можно.

– Нас же не спалят, если мы кого-то призовем? – уточнила Астрид, пока сестра доставала цветные мелки.

– Если призывать с сеткой – не спалят, – со знанием дела сказала Вероника. – За пределы круга никакие эманации не просачиваются, это азы демонологии.

Все необходимое у нее было в рюкзачке. Вероника с нетерпением нарисовала на каменной крыше сетку, положила в центр две конфеты и пирожок и воскликнула:

– Карапум-барабум, призываю Микстли Сабрегула!

Воздух сгустился. Взметнулось облако пара. А когда он осел, внутри сетки оказалась… ванна. Круглая фарфоровая ванна, полная горячей воды. Из шапки пены торчала голова – почти человеческая, только с костяными щитками вместо ушей, бровей и волос.

– Вот как лодочка плывет, да плывет, так плывет… – еще успел пропеть демон, прежде чем понял, что находится где-то в другом месте.

Его рука стыдливо исчезла под пеной, но сестры Дегатти еще успели заметить в ней деревянный кораблик. Микстли Сабрегул какую-то секунду молчал, а потом произнес:

– Так, этого я не предвидел. Это настолько невежливо, что ушло за горизонты возможных событий.

– Привет, – сказала Астрид. – И пока. Так, ежевичина, он нам не подходит. Был бы нормальный, уже бы оделся.

– Мне не во что, – сказал Микстли. – Дети, вы сами меня призвали… причем неправильно. Это не моя сетка и не мое слово призыва.

– Что?! – повернулась к Астрид Вероника.

– Да ладно тебе, получилось же, – пожала плечами Астрид.

– Ты мне соврала!

– Да у тебя иначе не получилось бы. У тебя ж щас творческий кризис. А я не знаю его сетки и слова.

– Время, – поднялся во весь рост Микстли.

– Фу, нет, отвернись!.. ежевичина, призови ему полотенце!

– Видишь, что ты натворила! – завопила и Вероника, вынимая из рюкзачка полотенце и думая, как его передать, не нарушив барьер. – А если он сейчас пойдет и будет швыряться пеной в людей?!

– Я не могу выйти, – нехотя признал Микстли, толкаясь в незримую стену. – Хотя это не моя сетка. И жертва… двух конфет и пирожка совершенно недостаточно. Меня нельзя вызвать такой жертвой.

– Но вызвали же, – хмыкнула Астрид.

– Да, вызвали. Ладно, дети, начнем с бесплатного предсказания. Вы так доиграетесь.

– Мы не играем, – сказала Астрид. – И нам нужно нормальное предсказание. Ты отвечаешь на три вопроса, верно? Ежевичина, он какой-то не очень. Можно другого?

– Я не навязывался, – сказал Микстли, усаживаясь на край ванны. – Отпускайте меня и вызывайте кого захотите. Будет интересно взглянуть, как вы ищете кого-то получше.

Когда пена подсохла, оказалось, что полотенце ему не очень-то и нужно, потому что костяные щитки у него по всему телу и одежду он, наверное, не носит.

– Я не знаю, как его отпустить, – шепнула Вероника. – Если сетка неправильная, и слово неправильное, и имя тоже неправильное…

– Имя правильное, – сказал демон. – Я Микстли Сабрегул, величайший прорицатель на два шага вокруг. Из живущих ныне. Следующий-то получше будет. А вот тот, что после него… ну так себе.

– Ладно, если ты такой умный, то знаешь, как тебя отпустить, – сказала Астрид.

– Это очень просто. Скажите, что я могу идти.

– Не, чо-та сложно, – хмыкнула Астрид. – Никак не пойму. Ты вот лучше ответь нам на шес… семь вопросов, и тогда я все пойму. Потому что в моей голове прибавится мудрости.

– Хорошо, – подозрительно легко согласился Микстли. – Но прорицаниями из них будут только три.

– Ладно… что?!

– Поздно, – сказал Микстли, поднимая пирожок. – Хм, яблочный. Какие у вас вопросы?

– Давай сначала обычные, – попросила Вероника. – Просто вопросы. Какое у тебя настоящее слово призыва?

Микстли прищурился так, что надбровные щитки примкнули к скулам. Но он обещал отвечать, так что нехотя сказал:

– Эстеммяиллагоо.

– Спасибо, – записала Вероника. – А сетка?

– Я обещал отвечать, а не рисовать, – улыбнулся демон. – Я не смогу описать ее словами.

– Она что, неописуемая? Ну ладно… и это не вопрос, а бухтение!

– Грм, – хмыкнул Микстли, чуть-чуть не успевший ответить. – Хорошо, что еще вы хотите знать?

Девочки заспорили. Спросить-то можно много чего, но слова-то нужно подбирать осторожно. Астрид решила, что свой заветный вопрос задаст в последнюю очередь, потому что сначала надо сделать побольше пробных выстрелов.

– А то демоны – они те еще твари, – со знанием дела сказала Астрид. – Так и норовят подкозлить.

– Ты права, – согласилась Вероника. – Микстли Сабрегул, скажи, каково быть прорицателем?

– Чо за тупой вопрос?! – возмутилась Астрид. – Он же вообще бесполезный!

– Нет, мне он нравится, – уселся на край ванны демон. – Знаешь, за исключением призывов, которые меня раздражают, поскольку отвлекают от дел насущных, это довольно неплохо.

– Правда? А никаких страданий от того, что ты наперед знаешь все, что случится? Тебе не бывает скучно?

– О, малышка, это не так работает, – улыбнулся Микстли. – Я не знаю наперед все, ни один прорицатель этого не знает. Я просто вижу варианты. Очень много вариантов. И я умею очень быстро выбирать среди них наиболее вероятный – но это не значит, что он истинный. Просто у него больше всех шансов сбыться. И скучно мне не бывает – наоборот, это очень увлекательно, смотреть вот так вдаль. Я как зрячий среди вас, слепцов.

– То есть если тебе предсказали плохое будущее… его можно изменить?

– Конечно, можно. Девочка, будущее не определено и не написано. Его всегда можно изменить. Все зависит исключительно от твоих поступков. И у вас закончились обычные вопросы. Хотя вы можете продолжать их задавать, и будут отсчитываться уже прорицания.

– Ну ты прямо в маму, – упрекнула Веронику Астрид. – Все на ерунду извела.

– А ваша мама разве не… а, нет, это еще потом, – ухмыльнулся Микстли.

Девочки переглянулись. Вероника закусила губу, у Астрид вытянулся струной хвост.

– Давай спросим, про что он, – шепнула Вероника.

– Не!.. ты чо, ежевичина, он же специально! – объяснила Астрид. – Он хочет, чтоб мы его потратили зря! Мы спросим, про что он, а он такой: а ваша мама разве еще не ужинала сегодня? Или чо-нибудь типа того. Ну слушай, демоны же всегда так.

Микстли Сабрегул слушал их с живым интересом, слегка улыбаясь.

– Как хотите, – сказал он. – Знаете вы или нет – ни на что это не повлияет. Некоторые вещи просто предопределены своей природой.

– Он точно про ужин, – кивнула Астрид. – Мы всегда ужинаем, это предопределено.

Вероника тяжко вздохнула, но не стала спорить.

– Можно я тогда про другое спрошу? – попросила она. – Мне очень нужно. Это же я его призвала.

– Без меня бы у тебя ничего не вышло. Ты ж даже не знала, что он такой есть. Но ладно, один вопрос.

– Как мне избежать бед и несчастий, которые ждут меня в будущем? – тщательно подбирая слова, спросила Вероника. – Или будущее от меня… в общем, как сделать так, чтобы добиться наилучшего варианта развития событий и свести к минимуму возможность плохого исхода, который мне предсказал Оракул и… и Чаша Возможностей?

Она аж перевела дыхание в конце, настолько длинная получилась фраза.

– О, я знаю способ, – улыбнулся демон. – Очень простой, очень надежный. Этот способ поможет избежать самого плохого будущего… и вообще любого будущего. Можно уже сейчас.

– Кроме немедленной смерти! – поспешила дополнить Вероника.

– Это уже не считается частью вопроса, – еще шире улыбнулся Микстли. – Ответ есть, ты его произнесла сама.

– Эх, ежевичина, – вздохнула Астрид. – Я ж тебе говорила.

– Дай я еще раз спрошу.

– Девочка, я все равно на такое не отвечу, – сжалился демон. – Это слишком сложно, чтобы помочь одним-единственным ответом. Я прорицатель, а не советник по жизненным вопросам. Конечно, будущее всегда можно изменить, но даже Микстли Сабрегул не даст тебе простого решения. Кроме того, как я сказал, некоторые вещи просто предопределены своей природой.

– Неправда, – огорчилась Вероника.

– Правда, правда. Из цыпленка вырастает петух, дождь падает на землю, сгоревшая спичка превращается в золу, а люди делают глупости. Или не делают. Зависит от того, каким человеком ты хочешь быть. Задай не мне, а самой себе вопрос: что определяет человека?

– Словарь, – перебила Астрид. – Все, у вас время вышло, мои вопросы! Их всего два осталось!

– Эй, его вызвала я! – вытерла слезинку Вероника.

– Ежевичина, ты чо? – не поняла Астрид. – Договор нарушить хочешь?

– Договора не было, демон! – выпалила младшая сестра. – Стоило его озвучить! Здесь все вопросы мои, если ты не попросишь вежливо уделить тебе ОДИН!

Астрид долго-долго смотрела на Веронику, как на бунтующую табуретку. Поразмыслив как следует, она медленно сказала:

– Извини, госпожа призывательница. Можно мне задать ему один вопрос?

– Два задавай, – отвела взгляд Вероника. – Прости.

– Да нет уж теперь.

– Да задавай, задавай два!

– Да что-то уже не хочу.

В итоге они сошлись на том, что последний вопрос обдумают и зададут вместе. Как сестры.

– Но сначала спрошу я, – поспешила Астрид. – Какие будут вопросы и ПРАВИЛЬНЫЕ ответы на них в моей завтрашней контрольной по метафизике?

И она торопливо подняла кристалл Сакратида, чтобы он все запомнил.

– Ладно, диктую, – хмыкнул демон. – Первый вопрос: «Что такое метафизика и какие проблемы она изучает?» Правильный ответ: «Метафизика – это раздел философии, который занимается исследованием наиболее общих и фундаментальных вопросов бытия, таких как природа реальности, сущность сознания, существование богов, свобода воли, мораль и смысл жизни». Второй вопрос…

Ответы Астрид еще и записывала на листочке. Просто на всякий случай, потому что мало ли что.

Вообще-то, она не столько хотела вызвать этого Микстли Сабрегула (сдался он ей!), сколько поставить эксперимент. Проверить, сработает ли капризная штука ежевичины, если сказать ей только имя, а про слово призыва и сетку наврать. Сработало превосходно, и Астрид осталась очень собой довольна.

Но и контроша по метафизике, раз уж все так обернулось, ей тоже пригодится. Вопросов оказалось двадцать, и они были очень сложные. Астрид порадовалась, что проявила прозорливость и нашла изящное решение самой насущной проблемы на данный момент.

– Ой, Астрид, ты что, на это вопрос прорицателю потратила?! – ужаснулась Вероника. – Это же все в учебнике есть!

– Учебники для чечпоков, – отмахнулась Астрид. – Готовые рецепты – для победителей.

– Давайте ваш последний вопрос, – почесал под костяной шапкой Микстли Сабрегул. – Я от вас притомился. И вода остыла.

Девочки снова зашептались. С последним вопросом они не хотели прогадать, потому что обе понимали – второй раз Микстли Сабрегула призвать не выйдет. Теперь, когда Вероника знает, что сетка неправильная, а двух конфет для жертвы недостаточно.

Все-таки было гораздо проще, когда она была младше и невежественнее.

Девочки принялись спорить.

– Не, про маму спрашивать не будем, – рассуждала Астрид. – Он сразу сказал, что знаем мы, не знаем мы – ничего не изменится.

– Он специально поинтересничал, – кивнула Вероника. – Чтоб мы спросили и зря потратили вопрос. А мы не спросим. И вот так, применив логику, одержим над ним верх.

Микстли Сабрегул с интересом слушал их диалог.

– Давай тогда про Бартаэлон спросим, – предложила Астрид. – Я хочу узнать, что с ним будет.

– Да ну, – нахмурилась Вероника. – Ну узнаем мы, и что? Мы же ничего не сможем изменить. Я считаю, папа прав: будущее, которого не сможешь изменить, лучше не знать. К тому же он наверняка ответит так, чтобы с ответа никакого толку.

– Да, надо спросить такое, что он не сможет извратить, – согласилась Астрид. – А то твой вопрос он извратил.

– Если сильно хочется, то что угодно можно извратить, – вздохнула Вероника.

– Ну не что угодно. Вот мой вопрос он извратить не сумел, я его хорошо сформулировала.

– Потому что он был ерундовый. Он не стал его извращать, потому что и так хорошо.

– Что «хорошо»?

– Тупой вопрос, вот ему и хорошо.

– Ежевичина…

– Время, – уже раздраженно сказал демон. – Я опаздываю. Из-за вас я опаздываю на важную встречу.

– Ты для нее так намывался, что ли? – хмыкнула Астрид. – С кем ты там встречаешься?

– Дура!.. – завопила Вероника.

Но было поздно. Микстли Сабрегул ухмыльнулся и сказал:

– С Генори Голама, самой прекрасной девой моего мира. И это был ваш последний вопрос.

С этими словами он исчез.

Под взглядом Вероники Астрид как будто уменьшилась. В этот раз ей нечего было сказать в свое оправдание. И Вероника хотела было ее упрекнуть, но потом поняла, что не сумеет сказать ничего хуже того, чем Астрид сама себя сейчас кроет.

– Ладно, ты если что… обращайся, – неловко сказала Вероника.

Летательное зелье еще действовало. Она подошла к краю крыши, хотела с нее шагнуть, но посмотрела вниз и передумала. Астрид, без слов понявшая, что мелкая трусит, вопреки обыкновению ничего не сказала, а просто взяла сестру за руку и помогла спуститься.

Меловая сетка с ванной так и остались на крыше.

На следующий день Астрид шла на контрольную с легким сердцем. Пусть Микстли Сабрегул оказался типичным демоном и постарался испортить все, что только сумел. Астрид получила от него то, ради чего и призывала, так что она все равно в выигрыше.

Контрольную она написала с блеском. Слово в слово. Ей, конечно, пришлось запомнить правильные ответы, но это было нетрудно – с ее-то демоническим мозгом, с ее-то демонической памятью.

– Умище!.. – не сдержавшись, сказала она, сдавая листочек.

– Давайте-ка посмотрим, – взял его классный наставник. – Так-так, так-так… да, все правильно. Идеально, ни одной ошибки. Астрид Дегатти, в деканат.

– Пасиба!.. чо?..

– Вы слышали, мэтресс Дегатти, – сухо и язвительно сказал препод, чью фамилию Астрид за два года так и не запомнила. – Немедленно.

В деканат Астрид шла настороженно, припоминая все, в чем за последнее время провинилась. Список вышел коротким, вины она за собой никакой не помнила. Только мелочи всякие, из-за которых в деканат не зовут.

– Драсьте, вызывали?.. – спросила она, открывая дверь.

Она обомлела. Но не потому, что увидела декана, длинного и унылого дядьку, который несколько раз отчитывал Астрид за всякую ерунду. И не потому, что здесь был еще и магистр Гробаш, который подпирал мощными плечами стену. И не потому, что тут стоял еще и Таалей Драмм, противный ректор ежевичины. И не потому, что рядом повесила нос и сама ежевичина тоже.

А потому, что в мягком кресле, закинув ногу на ногу, сидел Микстли Сабрегул, демон-прорицатель!

– Ах ты крокодилья морда!.. – сразу все поняла Астрид.

– Я тоже рад тебя видеть, Дегатти, – хмыкнул Гробаш.

– Да я не вам!.. на этот раз. Вот ему!..

– Ну что ж, вы действительно знакомы, – вздохнул декан.

Астрид подумала, что зря она так сразу-то, но тут же решила, что смысла отпираться-то и не было. Ежевичину они явно уже раскололи, вон кислая какая. Ее, в общем-то, и колоть не надо, она сразу все выкладывает.

– Ну вот зачем ты? – вдруг тихо сказала ежевичина. – Я так все хорошо продумала. Они уже почти поверили.

– На самом деле нет, – сказал ректор Драмм.

– И на минуточку, я совсем не похож на крокодила, – добавил Микстли Сабрегул.

– М-да, – снова вздохнул декан. – Астрид Дегатти, мы получили сведения, что ты получила от присутствующего здесь демона список вопросов и верных на них ответов для сегодняшней контрольной по метафизике. Это правда?

– Ну все может быть, – отвела взгляд Астрид.

– У тебя есть оправдания?

– Есть.

Повисла выжидательная тишина. Астрид напряженно думала… еще думала… еще думала…

– Хотя, наверное, все-таки нет, – признала она.

– Хорошо, что в такой ситуации ты еще способна смотреть правде в глаза, – сказал декан. – За контрольную ты, конечно, получаешь провал, и твоя экзаменационная оценка будет снижена на балл.

– Ладно, – насупилась Астрид. – А как вы узнали, что мы его призывали?

– Так он нам сам рассказал, – сказал декан. – Сегодня утром ко мне заглянул.

– Чо?! Вот прямо сам пришел и сдал меня?!

– Да, прямо в деканат.

– Так что усвой наперед: если уж вызываешь демонов для жульничества на контрольных, то хотя бы бери с них клятву, что они не настучат, – поднял палец ректор Драмм. – Всегда бери с них клятву, что они не станут мстить. Вероника, тебя это тоже касается.

– Ладно, буду брать клятву, – серьезно кивнула Вероника. – Это был хороший урок нам всем.

– Да… стоп, это что, единственный урок, который ты вынесла?

– А что, еще что-то нужно? – не поняла Вероника.

– Ох… Вероника… зачем ты идешь на поводу у сестры? Она же хулиганка. А ты такая хорошая девочка… и учишься у нее плохим вещам. Рано или поздно это доведет тебя до беды… вас обеих.

– О, и еще сколько раз, – ухмыльнулся Микстли Сабрегул.

– Я бы спросил о подробностях, да знаю, что ты берешь за ответ, герцог Сабрегул, – кисло глянул на него Драмм.

– Иногда у меня бывают дни щедрости, – пожал плечами демон. – Эта девочка заплатила мне две конфеты и пирожок.

– Но ты нам ничего хорошего не дал! – указала пальцем Астрид. – Еще и сдал! А конфеты были самые лучшие!

– А что если нам провести эксперимент и доказать, что он не такой уж хороший прорицатель? – задумалась Вероника. – Может, мы с Астрид, когда выпустимся, убьем его? В отместку.

Микстли Сабрегул залился смехом… сначала. По мере того, как он глядел на Веронику, его улыбка бледнела, а потом в глазах внезапно отразился испуг.

– Я не обиделась, – заверила Вероника. – Я вообще не верю в предсказания. Мне кажется, это все из душепознания. Но мне хочется проверить, как это работает. Если я только сейчас решила изменить будущее, а он до этого этого не видел, то он, значит, видел будущее только начиная с нынешнего момента, а это ни о чем и ерунда.

Таалей Драмм задумчиво кивнул… он как-то очень сильно задумался, а потом повернулся к Микстли Сабрегулу…

– Не принимай поспешных решений, Таалей Антригул Охнедор Драмм, – прошипел демон. – Вспомни то мое предсказание.

– Оно было уклончивым, его можно толковать по-разному, – насупился ректор Апеллиума. – Ты взял очень много, а дал очень мало.

– Вот, я говорю, говорю! – поддакнула Астрид. – Ежевичина дело говорит, давайте его вместе завалим!

Она уже вскинула руку и прищурила один глаз, но декан повысил голос:

– Астрид Дегатти, к порядку. И вообще… можешь идти. Я не могу терпеть тебя дольше десяти минут в сутки.

– До свидания, декан, – потянула Веронику за руку Астрид.

– До свидания, – сухо кивнул декан. – И ты могла бы потрудиться запомнить мое имя. Я вот твое запомнил. Хотя у меня гораздо больше студентов, чем у тебя – деканов.

– Имена – пыль! – отрезала Астрид, выскакивая за дверь.

Имя он ее запомнил. Подумаешь, достижение. В конце концов, они видятся почти каждую луну, тут любой бы запомнил.