Семья волшебников. Том 4

Глава 28

– … Первый закатный час, вы смотрите «Прогулки с Астрид», и сегодня я познакомлю вас с моей группой! – заливалась Астрид соловьем. – Мы уже в разное время встречались с отдельными ее представителями, многие из них помогали мне вести передачу, вносили свою лепту в общее дело… но сегодня мы наконец-то собрались все вместе! Это наша гостиная, гостиная группы 1−2–5, Ингредиор! Давайте все поздороваемся!

– Ми-и-ир все-е-ем! – раздался нестройный хор.

Астрид давно лелеяла такую затею. Собрать всю группу разом. Но это было очень непросто, поскольку целых двадцать семь индивидов должны в определенный час прийти в одно место – а у Астрид нет власти, как у классных наставников, она не может просто приказать. Пришлось согласовывать расписания, уговаривать, упрашивать, давить, шантажировать… не, большинство с удовольствием согласились, но кое с кем было нелегко.

Астрид не собиралась показывать пальцем, но Копченый проявил себя настоящим засранцем. Он почему-то наотрез отказывался… нет, потом согласился, но это потом. Заставил ее попотеть.

– … А когда мы будем есть торт? – спросил Бутат.

Этот вопрос многих интересовал. Астрид пришлось прибегнуть в том числе и к подкупу, выставив одногруппникам угощение. Хорошо, что на днях шоколадный фабрикант прислал обещанную награду.

– После всех интервью, – терпеливо ответила Астрид. – Сначала передача, потом пир на весь мир. И не теряем времени, у нас всего час, чтобы узнать, кто мы все и откуда! Не успеем сегодня – продолжим завтра!

– Я завтра не смогу, у меня кружок, – тут же вылезла Пуа Миха. – Так что давай я первая.

Астрид хотела идти по алфавиту, но решила, что это неважно, и небольшой элемент хаоса будет даже уместен, так что велела дальнозеркалу показать Пуа Миху крупно и сказала:

– Ладно, ты первая. Расскажи нам о себе. Как тебя зовут и откуда ты приехала?

Пуа Миха задумалась. Тряхнула густой шевелюрой и чуть выпятила нижнюю губу, а глаза остекленели. Она и на уроках так делала, когда спрашивали. Училась-то неплохо, но если слышала вопрос – будто засыпала на пару секунд.

– Меня зовут Пуа Миха, – ровно через две секунды сказала она. – Я из Анкадаки, это в Лафладжанкии, на самом экваторе. У нас очень жарко, много гигантских цветов и часто идут теплые дожди. Здесь я одеваюсь тепло, потому что Мистерия очень холодная, особенно зимой. Я люблю рисовать и умею быстро бегать. Все, кажется.

И она задумалась, пытаясь припомнить еще что-нибудь. На эбеновом лице отразилось огорчение, когда Пуа Миха поняла, что больше ей особо про себя сказать и нечего.

– Расскажи про свою семью и деревню, – подсказала Астрид.

Пуа Миха снова на две секунды заснула, но потом воспряла духом и принялась рассказывать, что деревня у нее большая, в ней целых пятьдесят хижин и есть храм Монго, в котором она научилась читать, писать и тому, что мир круглый.

– Вокруг большой лес, в котором папа каждую ночь охотится на дикобразов, – говорила Пуа Миха. – Мясо дикобраза ужасно вкусное. Еще у меня есть мама, которая варит лучшую в мире фза, похлебку из ямса, бананов и крабов. Крабов я сама собирала в речке, вместе со старшим братом и младшей сестренкой. У меня есть еще один брат, еще старше, но он уже совсем взрослый и ночами помогает папе охотиться, а вечерами пасет деревенских коз, потому что наш пастух совсем старый и на целый день сил у него уже нет. Наверное, он скоро умрет, и тогда мой брат будет пасти коз весь день.

– А как ты попала в Клеверный Ансамбль? – спросила Астрид.

Еще две секунды сна наяву. Потом Пуа Миха тряхнула волосами и сказала:

– Это все наша жрица. Я хорошо училась, и она однажды сказала родителям, что меня нужно учить дальше, потому что я могу стать большой женщиной. А папа сказал, что я и так стану большой женщиной, если буду так уплетать фза, и засмеялся, а мама треснула его ложкой и сказала, что он старый дурак, и лучше бы ему перестать ржать, как гиена. А потом немножко заплакала, потому что не хотела меня отпускать. И я тоже немножко заплакала, потому что мы с Тае Каре из соседней деревни вместе ныряли за раковинами, и он сказал, что через год зашлет ко мне сватов.

– У вас так рано женятся?.. – поразилась Астрид.

Пауза в две секунды.

– … Нет, у нас рано сговариваются. У нас сватов засылают, когда девочке двенадцать, а мальчику тринадцать, потому что лучше всего, когда муж на год старше жены. Но если тебя сосватали, то вы еще не женитесь, а просто теперь жених и невеста, и будете ими пять лет. И вы пять лет ходите в гости друг к другу, разговариваете обо всяком, дарите подарки, помогаете по хозяйству в обоих домах и вообще вы как бы уже женаты, но пока еще не совсем. А совсем будет через пять лет, если вы за это время не передумаете. Обычно где-то за год до свадьбы родня с обеих сторон начинает строить вам хижину и договариваться, кто что выделит из имущества.

– Бедная… – пожалела Пуа Миху Свизанна. – Ты не хотела жениха бросать, да?

Две секунды.

– … Да, но не очень сильно, потому что мы еще не сговорились. Я подумала, что Тае Каре я знаю не очень долго, так что не очень-то и грустно. Мне больше жалко было с родителями расставаться. Но они долго все обсуждали, позвали в гости вождя, жрицу и еще лесного шамана, и решили, что меня нужно отвезти в столицу, а там отдать в семинарию или женскую гвардию.

– У вас есть женская гвардия?! – поразилась Астрид.

Две секунды.

– … Да. У короля. Но я не очень хотела в гвардию. А потом кто-то сказал, что можно попробовать отвезти меня на остров колдунов, и папа еще так крякнул и полез в кубышку, а потом сказал, что припрятал немножко, но все равно не сможет заплатить, если будет дорого. Потом папа поцеловал маму, велел старшему брату хорошо охотиться на дикобразов, и мы с ним пошли к порталу.

– Пешком? – удивилась Свизанна. – А вы долго шли?

Две секунды.

– … Да нет, всего луну. Было весело. Мы вставали до зари, проходили вспашек двадцать, потом отдыхали и ели, потом проходили еще вспашек двадцать. По ночам охотились, заходили в разные деревни, рассказывали новости. В деревнях мы говорили, куда пойдем дальше, и нам давали письма или посылки, если кому что надо было отправить, или просто просили кланяться такому-то, и мы кланялись, а нас за это чем-нибудь угощали. Один раз мы встретили стадо слонов. Слоны кудесные!.. но странные. Наверное, волшебные.

– Чо такое слоны? – спросил Бутат, сверля взглядом торт.

– Да они похожи на тебя, только красивее, – объяснила ему Астрид. – И умнее. Жирные такие твари со здоровенным носом.

– Слышь! – обиделся тролль, потому что все засмеялись.

– Ладно, на этой веселой ноте мы закончим с историей Пуа Михи! – воскликнула Астрид. – Спасибо тебе большое, было очень интересно немного узнать про быт и нравы… эм…

– Анкадаки, – подсказала ей Свизанна.

– Как бы там ни было. Бутат! Твоя очередь!

– А?.. – насупленно переспросил тролль. – Чо те, Дегатти?

– Откуда ты родом, Бутат? Из какой троллячей страны?

– Почему я обярзательно из троллячей страны? – возмутился Бутат. – Может, я из… ну… Грандпайра!..

– А ты из Грандпайра?

– Нет. Я из Смазии.

– А чо сказал, что ты из Грандпайра?

– Всегда хортел жить в Грандпайре, – потупил взор Бутат.

Оказалось, что он действительно не из троллячей страны, что в этой самой Смазии троллей можно пересчитать по пальцам… если разуться, правда. Что Смазия – это хоть и независимое королевство, но очень бедное, на маленьком острове посреди океана. Какой-то доход они получают только от заходящих в гавани торговых судов, потому что расположены между тремя великими державами – Грандпайром, Дикларией и Тысячей Якорей.

– Слушай, так это остров, получается? – не поняла Астрид.

– Ну да, а чо?

– Но ты же равнинный тролль. Ты разве не должен жить где-то… среди ковылей, луговых цветов и диких лошадей? Чо ты на острове забыл? Ты ж не островной тролль.

– Островных не бывает, – растерялся Бутат.

– Ну вот тем более. Островных не бывает. Чо ты на острове забыл?

Все невольно задумались, что Бутат забыл на острове, и даже сам Бутат невольно задумался. Но потом он заметил ухмылку Астрид, разозлился и сказал, что раз так, то он больше ничего рассказывать не будет. Но Астрид отпарировала, что хуже от этого будет только ему самому, потому что никакой ему тогда славы, никто не узнает о Бутате ничего интересного. Так он и останется никому не известным островным троллем.

– Да я не островной… грррх!.. ладно!..

И Бутат, который вообще-то мечтал прославиться и чтоб его имя узнали по всему миру, рассказал, что много лет (целых тринадцать) прожил в Смазии, и его там все знали, особенно в Княжеском переулке, где живут тролли и гоблины.

– Ух ты, целый переулок с троллями и гоблинами, – задумчиво произнесла Витария. – Свой, отдельный. Откуда они не выходят без крайней необходимости. Потому что им там комфортно. Своя атмосфера, свой быт, своя культура.

– Да… э… эй!.. – вспылил Бутат. – Слышь, чимча!.. Хватит к этому подвордить! Я… я тоже в школе учился! А мой дядька был самым сильным троллем в квартале! Все уважали его!

И Бутат стал путано рассказывать про свою родню, друзей и врагов, причем врагов у него был целый список, и он собирался рассказать про каждого.

– Та-а-ак!.. Стоп-стоп-стоп, Бутат! – прервала его Астрид. – Не слишком ли много у тебя недругов? Может быть, ты был задирой?

– Корнечно, – не понял вопроса тролль. – Когда я стану волшебником, то вернусь в свой квартал.

– И всем отомстишь?..

– Нет. Я просто пройдусь мимо их домов в мантии и волшебной шляпе, вот эдак поигрывая… эм… посохом. Да, я заведу посох. Чтобы они видели, кем я стал, завидовали и боялись. Я бурду намеркать, что могу теперь разрушить их дома и жизни.

– Гляжу, ты все продумал, – похвалила Астрид. – Ты какой-то недобрый мальчик, Бутат. Но это хорошо, что у тебя есть мечта. Верь в нее, и однажды она сбудется.

После Бутата о себе рассказали еще несколько мальчишек и девчонок. Сначала Спекингур – про то, как рос на далеком промерзлом севере и учился у шамана говорить с духами. Потом, очень стесняясь – Оррму, о том, как живется в фелинском городе. Потом Легень долго хвастался, какая богатая у него семья, сколько у него было слуг, какой у них красивый вид из окна и как ему по утрам подавали манную кашу с изюмом на золотых блюдцах.

– Фу, изюм, – откомментировала Астрид. – В манной каше. Лучшее свидетельство того, что богатые тоже плачут.

Кто-то занимал больше времени, кто-то меньше. Время близилось к концу, Астрид успела опросить только пятерых и поняла, что придется делать дополнительные выпуски. Вероятно, будет цикл из четырех передач.

– Ладно, у нас осталось десять минут, – сказала она. – Для двоих мало, для одного… предостаточно. Хм-м-м… может, ты, Арисса?

– Не хотела вылезать вперед, но благодарна за возможность высказаться, – учтиво поклонилась принцесса сидов. – Я с удовольствием расскажу о себе, своей семье и своем народе.

И она повела рассказ так, словно заранее его написала и отредактировала, а потом затвердила наизусть. Речь ее журчала ручейком, была правильной и чистой, улыбка сверкала на безупречном лице, и вообще Арисса сразу полезла в главные звезды.

– Моя родная Сидовия не так велика, как прекрасный Тирнаглиаль, но это чудесный край, – говорила Арисса. – В моем сердце всегда останутся серебряные ленты рек, петляющих меж лесистых холмов. Зеленые мхи, покрывающие корни величественных старцев, что растут в наших дубравах. Умиротворение сходит на душу, когда идешь по тропе, слышишь переливы арфы и думаешь о том, насколько все в этом мире взаимосвязано.

– Как ты гладко и красиво говоришь! – восхитилась Астрид. – Ты сама могла бы вести дальнозеркальный канал!

– Спасибо, – улыбнулась Арисса. – Ты слишком добра.

– Ну что ты, вовсе нет, – улыбнулась и Астрид. – Скажи, Арисса, а где ты живешь, кто твои родители?

– Но ты же знаешь. Король и королева Сидовии. Я живу в королевском дворце. То есть жила раньше – теперь я живу здесь, с вами.

– Непросто, наверное. Для принцессы сидов – и жить с нами.

– Поначалу было непросто, – согласилась Арисса. – Мне пришлось ко многому привыкать. Недоставало многого из того, к чему я была привычна прежде.

– К чему же тебе пришлось привыкать, Арисса? Что так сильно изменилось?

– Оу… – чуть смутилась девочка. – Я не хотела бы говорить об этом прямо…

– Да ничего, мы не осудим.

– Запах прежде всего, – виновато сказала Арисса. – Извините.

Витария, Эдуней и Вактард спрятали глаза. Ну да, это не секрет, что эльфы очень чувствительны к запахам чужих тел. Что большой город для них – как мусорный ящик, и первое время они всерьез от этого страдают.

Вот у Копченого такой проблемы не было, он-то вырос среди людей.

– А и ничего, почти и не обидно, – великодушно сказала Астрид.

– Я не… это просто… – замешкалась Арисса. – Это из-за смены обстановки. Понимаете, тир-сид меньше всего ушли от тир-наг, истинных эльфов. Поэтому нас ведь и называют высшими эльфами – мы наименее плотские, поэтому там, где мы живем, даже не остается следов нашего существования… во всех смыслах. Почти. Чище нас только сами альвы, но они редко покидают блаженный Тир-Нан-Ог. В подлунном мире Парифата нет истинных эльфов, только их в разной степени выродившиеся потомки. Одни выродились менее, другие более. Вырождение приобретало разную направленность в зависимости от того, где обитали изначальные бессмертные эльфы. Мы ведь чем-то похожи на духов мест… были. Альвы привязаны к Тир-Нан-Ог, а на новом месте их потомки как бы немного привязывались к месту своего обитания. Утрачивали бессмертие и приобретали разные недостатки и особенности. Получали слабости смертных. Жившие в тени лесов стали лесными эльфами. На равнинах, живущие под солнцем – светлыми. Эльфы побережий и островов – морскими. Те, кого злая участь загнала под землю, в пещеры – темными.

– А где жили высшие? – спросила Астрид.

– Нигде. Высшие – это те, что еще не успели деградировать до конца. Тир-сид – это переходная ступень между тир-наг и всеми прочими, совсем опустившимися. Мы больше всех сохранили от наследия Тир-Нан-Ог и по-прежнему исполняем определенные практики, которые позволяют нам оставаться более совершенными, чем низшие эльфы, что почти достигли уровня гемод.

Арисса рассказывала воодушевленно, не замечая, что даже у Эдунея и Вактарда лица мрачнеют, угрюмеют. Витария же смотрела так, точно Арисса ее ударила, а Копченый весь аж перекривился.

Зато Астрид жмурилась от удовольствия. Да, продолжай, Арисса. Продолжай себя закапывать. Ты наконец-то подставилась и не можешь остановиться. Теперь-то все наконец-то увидят твою гнилую сущность.

Хотя про сидов интересно, вообще-то. Такого им на мироустройстве не рассказывали – наверное, эльфы этим особо не делятся. Может, даже не все знают – вон как остальные остроухие на Ариссу смотрят. Словно впервые слышат.

– Я о таком не ведала, – словно услышала мысли Астрид, сказала Витария. – Откуда это ведомо тебе, бессмертная Арисса?

– Я дочь королей, – скромно ответила та. – Мои отец и мать – короли-чародеи древнего рода и могут проследить свое родовое древо до самого Исхода. Они открыли мне некоторые вещи, что мало кому известны даже среди Народа, поскольку способны опечалить незрелые умы. Народ не любит вспоминать о том, сколь многое утратил.

– Спасибо, Арисса, – поблагодарила Астрид. – Ты у нас и вправду привилегированная персона. Возможно, лучшая среди нас. Высшая даже среди высших эльфов, потому что дочь королей.

– Да, это так, мне повезло с рождением, – кивнула Арисса.

– А что же ты в КА-то поступила? Ты же от титула отреклась, получается.

– Мои родители молоды, и у них будут другие дети, если же нет, престол найдется кому унаследовать. Мне же судьбою предначертана иная стезя. Я услышала зов, что должно мне покинуть Сидовию и отправиться к тир-верта и тир-ин, жить среди них, даже если придется переносить неудобства, и помогать им, чем смогу, облегчать их существование.

– Какая ты добрая и хорошая, – похвалила Астрид. – А «верта» – это что?

– «Низший», – ответила Витария. – Или «презренный».

– Да, повезло нам всем, что Арисса среди нас, – подытожила Астрид. – И-и-и… время нашего выпуска подходит к концу. Давайте все поблагодарим Ариссу за то, что снизошла до нас, низших и презренных.

– Я… но я не… – растерялась Арисса.

Однако все уже расходились, стараясь не глядеть на первую ученицу в группе. А то ли Двеске, то ли Пог тихо, но отчетливо проронил «крыса», и Арисса вздрогнула.

А у Астрид этим вечером было прекрасное настроение, потому что с Ариссой до самого отбоя никто не разговаривал, и даже Эдуней с Вактардом сторонились ее, как зачумленной.

Это значит, что Арисса уничтожена. Ей пришел конец. Настала эра Астрид Несравненной. И она даже ничего не сделала для этого – просто дала Ариссе слово и позволила высказаться прямо. И та сама себя зарыла, да еще и холм сверху насыпала.

С этими приятными мыслями Астрид и уснула. Крепко и сладко, как спят те, у кого чистая совесть.

Но где-то в третьем полуночном часу она проснулась, потому что слишком много чаю выдула перед сном. Зевая, потягиваясь и шелестя крыльями, она вышла в коридор и побрела в купалку, к отхожему седалищу.

Было темно и тихо-тихо. По ночам общежития Мальтадомуса замирают и затихают, школяры исчезают в спальнях и отдыхают перед новым учебным днем. Астрид и сама обычно дрыхла без задних ног, хотя демону это не так уж и обязательно.

И в этой тишине Астрид особенно отчетливо услышала плач.

Он доносился из купалки. Астрид сразу исчезла под Скрытностью, встала на цыпочки и прокралась внутрь.

В умывальной никого не было. За ширмами скрывались отхожие седалища, вдоль стены тянулись водяные чаши, лежали мыльные бруски и плошки с зубным порошком. Астрид прошла к арке в купальную и замерла на пороге, вытянув шею.

Бассейн пустовал, волшебный дождик не шел. Сначала Астрид показалось, что и здесь никого нет, но потом она заметила ссутулившуюся фигурку в углу. Это она плакала – а теперь еще и тихонько бормотала.

Арисса!..

Астрид присмотрелась и увидела Эглемента, духа-служителя их общаги. Тот частично проявился и выглядел переливающимся силуэтом. Но говорить он не умеет, только выполнять простые команды вроде включения света и воды.

И однако Арисса что-то ему говорила, рассказывала… нет, жаловалась. Астрид вслушалась в это сбивчивое бормотание, и ей стало не по себе.

Арисса рассказывала Эглементу, что ее все сторонятся, презирают, не хотят общаться. Что она уже много раз слышала за спиной «крыса». Что она даже не понимает, почему, из-за чего, ведь она же так старается быть хорошей. Она никого ничем не обидела, она отлично учится, она со всеми учтива.

А ведь в прошлом году ей казалось, что все складывается замечательно, что ее приняли и она нашла новый дом и множество друзей. Но теперь с ней неохотно разговаривают даже Вактард и Эдуней, что раньше постоянно составляли ей компанию.

А ведь еще в начале года ей казалось, что даже с Дегатти удалось наладить отношения. Это, конечно, только ее вина, что на первом курсе они не общались – Арисса поначалу не совсем понимала, как тут все устроено, и ужасно перепугалась, что в группе учится демон. Боялась даже посмотреть в сторону Дегатти, жаловалась на ее присутствие другим ребятам… но она же быстро исправилась!

И Дегатти, кажется, не держала сердца. Она ведь пригласила Ариссу на день рождения, и это было очень приятно, и Арисса постаралась подобрать ей самый лучший подарок…

Услышав это, Астрид невольно коснулась заколки в волосах. Хорошая заколка, вообще-то.

– А сегодняшняя передача, конечно, прошла совсем плохо, – грустно сказала Эглементу Арисса. – Я хотела рассказать что-нибудь интересное, чтобы не ударить в грязь лицом, но, кажется, нечаянно всех обидела. Но это же не я придумывала названия расам, в этом не было ничего оценочного. Да и в произошедшем с Народом моей вины нет. Это не высокомерие, я просто хотела рассказать то, что знаю. Но я сделала это неудачно, подвела Дегатти и всех расстроила. Мне так жаль, Эглемент.

Астрид все сильнее хотелось провалиться сквозь пол. Она с ужасом начала понимать, что в их с Ариссой противостоянии злодейка – не Арисса.

Злодейка – Астрид.

Но нет… нет-нет-нет! Этого не может быть! Она не может быть злодеем, она же лучше всех!

Разве нет?..

Интересно, что бы сказала мама?

– Ай-яй-яй, маленькая Астрид, – будто раздался в голове насмешливый голос. – Загнобила девочку, которая не сделала тебе ничего плохого, а просто посмела в чем-то быть лучше тебя. Что вот она тебе сделала? Не сказала ни одного дурного слова. Ничем не насолила. Подарила замечательный подарок на день рождения. Все время старалась дружить. А ты?.. Что делала все это время ты, маленький гнусный гоблин? Завидовала, злобствовала и мелко пакостила. С первого же дня. Едва услышав, что она принцесса, у которой самый высокий вступительный балл, ты решила, что она тебе враг, и принялась травить. И после этого ты думаешь стать героиней или Светоносной? Поешь говна, Астрид.

Астрид сердито засопела. Это не мама, мамы здесь нет. Это ее собственный внутренний голос… только какого кира он звучит точно как мамин?! Почему эта злая паргоронская женщина так глубоко засела в ее голове?

Арисса тем временем выплакалась, поблагодарила Эглемента, что выслушал, хотя он, вообще-то, глупее собаки и ничего из ее исповеди не понял, и прошла мимо вжавшейся в стенку Астрид. На секунду приостановилась и нахмурилась… у Астрид замерло сердце… нет, не увидела, прошла мимо. Дар Фурундарока оказался посильней пусть и лучшей на потоке, но всего лишь второкурсницы.

Оставшись одна, Астрид задумчиво уселась на бортик бассейна. Вот так вот, значит. Из-за Астрид страдает невинная душа. Нет, конечно, Арисса сама… она сама… ну, слова она уж точно могла бы подбирать получше. Особенно в начале первого курса.

Но сиды, кажется, в этом просто не сильны. Да и в целом эльфы. Витария, вон, то и дело ляпает что-нибудь, за что хочется треснуть. Но ей это нормально, она ничего такого в этом не видит. И на Витарию Астрид не обижается… потому что Витария ни в чем не превосходит Астрид, и ей Астрид не завидует, а потому дружит…

Осознав это, Астрид ухватилась руками за виски.

– Какое же я говно, – растерянно сказала она. – Я дружу с теми, кого считаю хуже себя. Типа чтобы свита…

Нет, это неправильно. Она не такая. Она лучше… кого?.. кого она лучше?.. Ариссы? Нет. Она лучше… себя?.. да. Надо быть лучше себя.

Астрид решила, что с завтрашнего дня станет лучше. Будет добрее и внимательнее к окружающим. Как уж получится. С завтрашнего дня она будет воистину Астрид Добросердечной. Даже Копченого она отныне будет называть Друлионом.

Хотя нет, это все-таки слишком. Так в жизни никаких радостей не останется.

Но с Ариссой надо что-то делать. Это не вина Астрид, Арисса сама подставилась, но… может и вина. Астрид же к этому долго подводила. Настраивала всех, выставляла Ариссу постоянно… ладно… и крысой ее тоже стали звать с подачи Астрид…

А Арисса, похоже, просто не умеет общаться. Ну понятно, жила-то она во дворце, братьев и сестер у нее нет, а у сидов с субординацией строго. Наверное, никаких других детей там не было… откуда им взяться, если они раз в сто лет рожают?

Тля, ну почему такие логичные мысли приходят Астрид опосля? Почему раньше она была так слепа?

– Потому что ты думаешь только о себе, – снова зазвучал ехидный мамин голос. – Ты эгоцентрична, тщеславна и самолюбива, как твой отец. Мой маленький нарцисс.

Нет! Астрид замахала руками. Нет, только не как он! Между ними же пропасть! И должна оставаться пропасть! Она совсем не такая!

Кстати, что значит «эгоцентрична»?..

Астрид решительно встала с бортика бассейна. Она все исправит. Завтра же. Сегодня уже все спят. Она тоже пойдет спать, а завтра все исправит.

Хотя нет, на пару минут еще стоит задержаться. Она ж сюда не за Ариссой шла.

…На следующий день снова был первый закатный час, и снова начались «Прогулки с Астрид», которые смотрели уже пятьдесят три индивида. Все, кроме Пуа Михи, у которой кружок, снова собрались в гостиной, и Астрид объявила, что сегодня продолжатся разговоры о важном. Рассказы о доме, о семьях, о родных культурах.

– Теперь я! – вызвался Пог. – Сегодня я буду!

– Обязательно будешь, но чуть погодя, – обещала Астрид. – Мы еще вчерашний рассказ не закончили. Вчера мы получили эксклюзивный материал о том, как же эльфы дошли до жизни такой.

– До какой? – закатила глаза Витария.

– Не такой духовно возвышенной. Теперь вы не бессмертны. Обладаете низменными пороками и ходите в уборную. Как все мы. Добро пожаловать в клуб.

– Ты бессмертна, – уязвленно сказала Витария.

– Однажды я героически погибну, и ты пожалеешь о своих словах. Будешь сидеть на моей могиле и бубнить: прости меня, Астрид, за мою мелочную зависть, воистину я была ничтожеством…

– Этого я не скажу, – не согласилась Витария.

– Неважно. Вчера мы услышали такое, чего раньше не знали, и рассказала нам об этом присутствующая здесь Арисса Иэт! Арисса, подойди, пожалуйста!

Арисса, которая сидела одна у камина, вяло ответила:

– Да мне и тут хорошо.

– Я настаиваю, – шагнула к ней Астрид. – Ты единственная тут, кто знает такие подробности о эльфийской истории. А их все хотят узнать. Уж я так точно. Расскажи еще… вот что! Сегодня мы проведем спецвыпуск… про эльфов! Будут говорить только эльфы!

– Эй, я не эльф! – возмутился Пог.

– Слава Кому-То-Там, – кивнула Астрид. – Такого эльфа земля бы не выдержала. Короче, не отвлекаемся на Пога, который даже не эльф. Слово Ариссе Иэт.

– Да я уже наговорила…

– Не-не-не. Мы хотим узнать больше. Ты не думай, что кого-то тут обидишь. Кого можно обидеть сухими фактами? Вот я демон, я не обижаюсь, когда меня так называют. Я паргоронское исчадие, мне это мама каждый день говорит. Но это означает, что во мне огромный потенциал. И чем хуже исходные, тем потенциал больше! Вообще, теперь я всем, кого хочу оскорбить, буду говорить, что у них огромный потенциал…

– Эльфы так и говорят, – чуть улыбнулась Арисса. – Только это не с целью оскорбить. Мы просто пытаемся сказать хоть что-то хорошее, даже если сказать вообще нечего.

– Ну не знаю, – сказал Копченый. – У темных эльфов много способов завуалированно оскорбить. Когда я гостил у мамы, мне там часто говорили такое, что я даже не понимал, но сердцем чувствовал – пытаются оскорбить.

– Тир-док, – хмыкнул Эдуней.

– Прошу тебя, Эдуней, – все-таки тоже улыбнулась Арисса. – Что же, если вам и впрямь интересно, я перескажу балладу, которую мне в детстве певала матушка. Там говорится о заре времен Тир-Нан-Ог, и о том, как совсем древние наши предки, что звались феарами, разделились на альвов, фей и фоморов, и что сталось потом с ними всеми…

И она заговорила нараспев, и постепенно увлеклась так, что даже немного станцевала, хотя и очень смущалась. И остальные эльфы тоже припомнили всякое из рассказов родителей и просто книг, а Пог ныл, что это нечестно, и он первый забил эфирное время. Витария привела еще и кота Каштана, и его тоже показали по дальнозеркалу, потому что на котов всегда приятно посмотреть.

– Спасибо тебе, Арисса, за интересный рассказ, – поблагодарила на этот раз искренне Астрид. – Всем спасибо, все сегодня молодцы. Особенно…

Астрид запнулась, проглатывая «я».

– … мы все, – неуклюже закончила она. – И да, у нас еще есть время, передача еще не кончилась, и раз уж мы тут все собрались… кроме Пуа Михи… то это хороший момент, чтобы извиниться.

– Передо мной? – спросил Пог.

– Чо?.. нет. Перед Ариссой. Прости меня. Я все обдумала и поняла, что иногда меня заносит. Изредка. И тогда я могу кого-то незаслуженно обидеть или уязвить… или придумать обидную кличку…

– Это да, – кивнул Копченый.

– Копченый, ну ты-то куда полез? – поморщилась Астрид. – Не о тебе речь.

– Да ты издеваешься!

Все грохнули, словно Астрид сказала что-то смешное. Выдала искрометную шутку с длинной подводкой. Она этого не планировала, но раз уж публика оценила – сделала вид, что так и задумывала.

Копченый тоже неплох в цуккоми, оказывается.