Отборная невеста кн. 1

Глава 44. Казнь Марушки

— Вы шутите? — первой от замешательства очнулась сьёретта Дезирон. — Что значит — повесить?

— Ничего себе шутки! — возмутилась в ответ я. — Тут уже неважно, получает ли Марушка чащобные товары со стороны… — я метнула быстрый взгляд на враз помрачневшего короля. — И перепродает их ко двору через нашу лавку… При этом подставляя все семейство Редонов под обвинение в нарушении королевского запрета. — еще один быстрый и укоризненный взгляд. — Или же попросту присвоила хозяйские деньги на… чудовищную сумму! — у меня аж голос дрогнул, потому что сумма и впрямь получалась чудовищная, особенно для нашего едва сводящего концы с концами поместья. — Конец один — ей конец! — я пафосным обвиняющим жестом указала на девчонку.

Та смотрела на меня не столько с испугом, сколько с недоумением, кажется, вовсе не понимая, о чем я говорю.

— И вы что же… Хотите, чтоб мы ее повесили? — растерянно пробормотал офицер стражи и даже улыбнулся, явно тоже считая, что это я так неприятно пошутила.

— Это входит в ваши обязанности, офицер. — я тоже улыбнулась — официально-вежливо. — Приводить приговор суда в исполнение, если требуется. Вот, требуется. Я требую.

— Суда! Вот именно! — нервно вскинулась Камилла. Она за прошедшие пару дней успела меня немного узнать. — В чем бы ни была вина этой девушки, сперва ее должны судить! Отправьте ее в тюрьму и…

— Я не хочу в тюрьму! — пискнула девчонка, глядя на Камиллу со страхом.

— Тебе и не придется, милая. — немедленно утешила ее я. — Зачем? Суд только что состоялся, приговор вынесен.

— Графиня Редон решила, что она — королевский судья? — процедил наш король, на мгновение позабыв шептать.

Вполне мужской, даже не мальчишеский голос от закутанной в плащ дамы заставил офицера нервно дернуться.

— Никоим образом. Редоновская крестьянка Марушка не подлежит королевскому суду. — невинно улыбнулась я. — Высший суд для нее — суд сьера, а ее сьер — я. Сьёретте Дезирон позволено об этом не знать — в горных крепостях приписных крестьян не имеется, и многие сьеры предгорий тоже своих крестьян отпустили на договор, приравняв к полноправным подданным Овернии. Но вы, ваше… Ваше негодование меня удивляет, дорогая Андрэа!

— Вы своих отпускать не стали? — сквозь зубы процедила Камилла.

Вот как бы я их отпустила, если у каждой сельской девчонки, бегающей в Чащу за ягодами, в сундучке с приданым обязательно хотя бы ученическая грамотка чащобной охотницы припрятана? А чащобных охотников, с учеников начиная, еще мой пра-прадед от приписки освободил. Да у нас в Редоне настоящие приписные — считай, на вес желудей со здрав-дерева!

Но если графиня этого не знает, я последний человек, который станет ее просвещать!

— Если подневольное положение овернских хлебопашцев устраивает нашего всемилостивого короля, кто такие графини Редон, чтоб осуждать или перечить? — сладко протянула я.

Король вздрогнул, Камилла посмотрела на меня укоризненно, и тихо, но решительно сказала:

— Вы несправедливы, сьёретта Оливия! И жестоки.

Я только развела руками, скорее соглашаясь, чем возражая.

— Да-да-да! — торопливо закивала Марушка. — Скажите ей, благородная сьёретта!

— Сьёретта графиня не о тебе сейчас говорила! — отмахнулась я и уже нетерпеливо скомандовала стражникам — Тащите ее уже, нам еще во дворец вернуться нужно! Если быстро справитесь, буду благодарна. — я многозначительно поглядела на капрала и стрельнула глазами в сторону полок.

Капрал перевел вопросительный взгляд на офицера:

— Правда, что ли, монсьер?

— Кажется, да… — промямлил тот. — Я точно не знаю, но что-то такое нам рассказывали… Если из крестьян, даже в городе поместный сьер решает… Только мне, знаете ли, никогда не приходилось… — он беспомощно поглядел на девчонку.

— Так я это… На границе со степью раньше служил… Пару раз налетчиков, того… Было дело, вешали… — пробормотал капрал.

— Ну если вы возьмете на себя, капрал… — с явным облегчением выдохнул офицер.

— Только вы уж веревку сами отыщите, сьёретта, а то у меня, видите, руки заняты! — капрал заломил Марушке локти за спину и поволок к выходу.

— Что… Что вы де… — она попыталась упереться ногами в пол, но капрал наподдал ей коленом под зад, и потащил дальше. Она пронзительно завизжала.

— Дядька! Дадька Мар! Ты ж это не всерьез! — заорал молодой стражник, кидаясь к капралу.

— Не лезь, малой! Ты на приписной по любому не женишься, так что какая тебе теперь разница! — рявкнул капрал, волоча обвисшую в его руках девчонку по полу.

— Ты не можешь ее убить! — молодой стражник попытался метнуться наперерез капралу, но офицер неожиданно перехватил его за плечи:

— Отставить! Я. конечно, тебя понять могу, но закон есть закон! — строго сказал он. — И девица эта твоя не особо раздумывала, когда нас «неусыпайкой» отравить собиралась. Полную смену бы потравили, не появись сьёретта графиня вовремя!

— Она не собиралась! — вскричал молодой стражник.

— Я не соб… Я не хотела! — заверещала Марушка, отчаянно брыкаясь. — Я просто… Просто не знала! Мне мамка не рассказывала!

— То есть, ты взялась за опасную торговлю, даже не зная, что к чему? — свел брови офицер. — Вот таких точно вешать надо! Тащи ее, капрал!

— Но… — начал было король, только вот его никто уже не услышал.

Капрал подхватил верещащую Марушку за талию. Она завопила еще громче, и уперлась ногами в дверной косяк. Новый пинок, и почти выбив дверь, капрал вышвырнул девчонку на улицу. Она попыталась вскочить и дать деру, но капрал одним прыжком настиг ее, ухватил за полураспустившуюся косу, и за волосы стащил со ступенек. Марушка пронзительно визжала.

— Я все нашла! — прижимая к груди найденный за прилавком моток веревки, я подхватила юбку и помчалась следом.

Вокруг брошенной прямиком на мостовую девчонки уже начала собираться еще не толпа, но ее явный предвестник. Величественная дама неодобрительно поджала губы, но остановилась, словно бы невзначай.

— Ой, а что это? — молоденькая девушка, почти девочка, попыталась подойти поближе, гувернантка ее удержала, однако и уйти не заставляла, видно, самой было любопытно.

Откуда-то вынырнула стайка вездесущих уличных мальчишек…

— Сюда давайте! — я деловито огляделась и указала на уличный фонарь.

— Э-э, вы уверены, сьёретта? — капрал замешкался. — Это ж парадный вход в торговый дом Монро! Навряд они довольны будут, если у них напротив эдакий… фрукт повиснет!

— А вы видите тут другой нормальный фонарь? — ворчливо отозвалась я. — Все же столичные власти совершенно не думают об удобстве заезжих владетелей. Собственную приказчицу, и ту повесить не на чем! У этого фонаря хоть рожки есть, чтоб веревку забросить!

— Вешать будут, вешать… — прокатилось по стремительно собирающейся вокруг толпе. — Да как же? За что?

— За воровство и клевету на хозяйку. — охотно пояснила я. — Ну или за что-то одно, на выбор, но тут уж разницы никакой. Да вы не волнуйтесь, я все сейчас напишу и на грудь ей прицепим, чтоб всем понятно было. — я помахала прихваченным из лавки листом упаковочной бумаги.

— А вот тут пишите, сьёретта! — оборванный мальчишка с готовностью уперся ладонями в колени, подставляя спину вместо пюпитра. Его приятели тут же просочились следом, жадно заглядывая, что я там царапаю карандашом.

— Вешать? Правда? Вот прямо посреди города? — перекликались голоса.

— Так городская стража ж… Значит, все законно…

— Вас всех скоро сьеры поганые изведут! Баб по фонарям развесят, а вы утираться будете, да кланяться! — завопил вдруг пронзительный голос.

— Кто сказал? — офицер стражи слетел по ступенькам и ринулся в толпу в поисках крикуна. Толпа заволновалась.

— Вы действительно будете вешать ее здесь? — пихаясь локтями, в первые ряды зевак прорвалась мистрис в сбившейся набекрень шляпке.

— Вы сейчас мне бунт в столице устроите! — у меня за спиной гневно прошипел король.

— Вы не можете этого сделать! — заголосила мистрис.

— Слышите? — подхватила Камилла. — Люди вступятся.

— Что за варварство! — продолжала дама в шляпке. — Это аморально! И негигиенично! Увезите ее за город и делайте там, что хотите!

— Мистрис, не нравится — вали отсюда, нам виднее будет!

— Не смейте меня пихать, я тут стояла!

— По-моему, люди не против. — хмыкнула я. — Капрал!

— Да вот я думаю — выдержит хоть? — капрал неловко, одной рукой закинул веревку на рожок, фонаря, и теперь дергал, проверяя не обломится ли тот. — Все-таки девка увесистая. — он оценивающе поглядел на Марушку. Та уже даже не визжала, а только тихонько икала от ужаса.

— Так проверьте! — раздраженно буркнула я. — Ей, в конце концов, здесь семь дней висеть!

— Что значит — семь дней? — прогрохотал голос настолько громкий и властный, что даже толпа на миг смолкла.

— Говорил я вам, сьёретта, что вешать перед домом Монро — плохая идея. — пробормотал капрал и попытался даже отодвинуться от фонаря. Косу Марушки, правда, не выпустил.

Я медленно обернулась.

Обладатель громкого властного голоса и габаритами тоже впечатлял. Толстые мужчины обычно рыхлые и неприятные, но этот напоминал отъевшегося перед зимней спячкой медвежутя: высокий и равномерно широкий во всех местах — от могучих плеч и похожих на окорока рук до круглых щек и живота, торчащего над богатым поясом с вензелем «М» на золотой пряжке. Впечатление усугублял роскошный меховой плащ, даже чересчур теплый для осени. Темный, приличный торговцу камзол был пошит из совершенно неприлично дорогой шерсти, а сапоги на тумбообразных ногах оказались из тисненой кожи. На вид «медвежуть» был молод, навряд намного старше меня, но судя по воцарившемуся вокруг почтительному молчанию, пользовался в столице уважением.

Позади него, захлебываясь сорванным дыханием — явно бежал со всех ног — стоял молодой стражник.

А я еще думал — куда он пропал? Оказывается, за помощью бегал.

— Тело повешенной с перечнем ее преступлений останется на этом фонаре семь дней в назидание другим приписным крестьянам, пошедшим против владетеля. — я помахала в воздухе листком с кривой надписью.

— И правильно! — мстительно припечатала ярко накрашенная рыжая девица в отделанном кружевами платье с глубоким, как чащобные озера, вырезом. — Понаехали тут из своих деревень, честным горожанкам цены сбивают!

— А вы б цены не ломили… честные, б… У деревенских-то сиськи подешевле, да и посвежее! — отозвался из толпы мужской голос.

— Заткнись, нищета, это тебе что — творог?! — рявкнула рыжая, обеими руками оттягивая вырез еще ниже, так что слегка посиневшее от осеннего холода грудь открылась чуть не до самых сосков.

— Да уже почти! — ответили ей.

— Запрещаю! — веско, будто камень уронил, припечатал «медвежуть». — Торговому дому Монро не нужно эдакое украшение перед входом.

Молодой стражник облегченно выдохнул, и вместе с ним шумно выдохнула толпа: одновременно радостно, и разочарованно, что зрелище отменяется. Марушка издала короткий задушенный писк и кажется, собиралась сползти в обморок. Право, неприлично крестьянке иметь нервы как у нежной сьёретты!

Я повернулась и посмотрела на «медвежутя» сверху вниз. Нет, он конечно был выше меня ростом… но у меня получилось. Я все же графиня Редон, а он — торговец. Хотя и понятливый — вымученно улыбнулся и поклонился:

— Пьетро Монро-средний, к услугам благородной сьёретты.

— Оооо! — уважительно протянули зеваки.

Даже я прониклась: насколько знаю иерархию торговых домов Овернии, войти туда даже на правах младшего, и то громадный успех. А уж дослужиться до среднего, да еще такому молодому — надо быть изрядным талантом в торговле.

— Графиня Оливия Редон. — представилась в ответ я. — А скажите, мастер Монро, здешняя мостовая тоже принадлежит торговому дому?

Он сразу помрачнел, понимая, к чему я клоню.

— Нет, сьёретта графиня. Мостовая принадлежит городу.

— Вот видите, я полностью в своем праве! — возрадовалась я.

— Сьер офицер… — Монро повернулся к командиру стражи.

— Уважаемые городские стражи не могут мне отказать! — поторопилась вмешаться я, по выражению лица капрала понимая, что он предпочтет поссориться с заезжей владетельной графиней, но никак не с Монро-средним. В соревновании, кто тут реально владетельней, я проигрываю торговому дому сходу. — Я полностью в своем праве и остановить меня может разве что личный приказ его величества.

Король и Камилла одарили меня одинаково хмурыми взглядами. А как эффектно звучало бы веское королевское «запрещаю» из-под оборок чепчика!

— Гнев благородной сьёретты священен! — Пьетро Монро не стал скандалить или требовать, наоборот, снова уважительно поклонился, наглядно демонстрируя, как в его возрасте можно стать средним в самом влиятельном торговом доме королевства. — Дом Монро всего лишь просит войти в наше положение. Боюсь, семь дней с повешенной перед главным входом заставят людей покинуть наши торговые залы.

— А мне казалось, мы тут собрали изрядную толпу. — невинно заметила я.

— Со всем уважением, это не то… сборище, что способствует торговле. Торговый дом Монро будет весьма признателен, если сьёретта графиня проявит сочувствие.

— Насколько… признателен? — заинтересовалась я.

У меня за спиной возмущенно ахнула Камилла.

Монро-средний не дрогнул:

— В меру наших возможностей.

— О, зная, сколь внушительны возможности торгового дома Монро — это больше, чем я могла желать! — проворковала я. Пусть теперь попробует пожадничать!

Монро понял, что его поймали в ловушку, в глазах его мелькнула печаль, но он принял случившееся с достоинством.

— Два модных… и удобных охотничьих костюма — мне и… — я на мгновение заколебалась, но потом все же со вздохом закончила. — Мне и графине Дезирон. И наш выбор должен быть первым, кто бы к вам ни обратился.

— Мы, конечно же, заплатим. — встряла Камилла.

Я обернулась через плечо — и поглядела на нее так, что она отпрянула и торопливо опустила глаза.

Я еще некоторое время побуравила ее взглядом, но Камилла разглядывала мостовую, всячески излучая вину. Теперь, конечно, она будет молчать и вмешиваться в мои дела не осмелится, но все равно… Будь мы мужчины, никакие извинения не были бы достаточными, пришлось бы драться на дуэли! Как? Вот как она додумалась такое… уточнить! Я — Редон! Редоны платят всегда!

— А что, спрос на дамские охотничьи костюмы неожиданно вырастет? — осторожно уточнил Монро и глаза его блеснули.

— И весьма. — многозначительно промурлыкала я. Про благотворительный базар и желто-лимонный бал я ему потом скажу. Если останусь довольна костюмом. Не всё же сразу выкладывать. — Еще мне нужны модные аксессуары к моим туалетам.

А Камилла — обойдется! Хватит с нее и охотничьего костюма.

— Это и вовсе несложно. — кивнул Монро. — Мы сейчас же доставим образцы.

— В «Товары Редоновой Чащи». — кивнула я. — Приятно иметь с вами дело, мастер Монро.

— Взаимно, сьёретта графиня.

— Ладно… — я повернулась к капралу. — Давай, быстренько ее вешай!

— Но… как же… вы же обещали мастеру Монро! — отчаянно заверещала Марушка, когда капрал вздернул ее на ноги и потащил под болтающуюся петлю.

— Я обещала тебя на семь дней не оставлять! Сейчас только повесим и сразу снимем, торговый дом Монро может быть совершенно спокоен.

— А я? А мне… Я не хочууууу! — Марушка попыталась рвануться бежать, с размаху влетела в толпу… и ее вытолкнули обратно. Прямо мне в руки.

Люди… Овернцы… Жители столицы… Крадущуюся вам сзади, Летящую сверху…

Почувствовав мою руку на плече девчонка вдруг ослабла, точно из нее скелет выдернули и даже не сопротивлялась, когда я толкнула ее к столбу.

— У тебя есть один шанс — быстро сказать где деньги? — в лицо ей прошипела я, скалясь, как знаменитая статуя Крадущейся Гневной в центральном храме Редона. — Понятно, что в лавке ты их спрятать не могла — так где?

— Почему… не могла? — широко распахнутые, полные животным ужасом глаза девчонки уставились прямо на меня. — В тайник положила… Я все отдам, все! Только не убивайте!

— В тайник… положила… В лавке… — тупо повторила я, не в силах поверить в такую глупость. Разжала пальцы и даже отошла на пару шагов. Девчонка обессиленно сползла к подножью столба и осталась сидеть, как брошенная ребенком кукла. Я поглядела на нее сверху вниз и все еще недоуменно спросила. — Ты что… совсем долбанутая?

Она не ответила и пришлось пнуть ее носком туфельки, поторапливая очнуться.

— Что… такого-то? — наконец пробормотала Марушка.

— А то, что всё в лавке графов Редон принадлежит роду Редон. — тягостно вздохнула я: ну я-то думала, что кто бы это все ни устроил — он умный. А теперь получается, что долбанутой выгляжу я… Даже в собственных глазах.

— Так в тайнике же! — пролепетала Марушка.

— В том, что в кабинете, или в том, что в подвале? — безнадежно спросила я. Право же, старая Марушка что-то явно намудрила с воспитанием дочери!

— А… А как вы узнали? — она глупо приоткрыла рот, а я только безнадежно махнула рукой и устало скомандовала:

— Вставай! Подашь чаю сьёретте Андрэа, приготовишь ванну мне и сьёретте Камилле…

Мысль о ванной хоть немного поправила настроение.

— Пока мы будем купаться, сбегаешь к мастеру Пьетро Монро-среднему, возьмешь, что он передаст…

— Но… — цепляясь за столб, девчонка с трудом поднялась на ноги. — Это же… очень много работы! Тяжело…

— Ты всегда можешь повеситься, милочка — немножко удушья и дальше никаких хлопот! Монсьер-офицер, мастер-капрал… Прошу обратно в лавку! Я не могу выразить, как я вам благодарна за помощь… но все же попытаюсь. — и я направилась обратно к крыльцу.

— Так что… вешать никого не будут? — донесся из толпы разочарованный голос.

— А есть желающие? Ну обратитесь к капралу! — фыркнула я. — Только, пожалуйста, за свой счет.