Отборная невеста кн. 1

Глава 19. Одно бурдалю на восемь невест

— Вам-то зачем — вы с сестрицей уже почти замужние дамы! — виконтесса Маргарита поглядела на сестриц Шигар с неожиданной неприязнью.

— С чего бы это? — удивилась Амелия, с помощью сестрицы затаскивая внутрь сундук. Служанки их видно не было. Я начала подозревать, что во дворце не просто отказываются заботиться о наших горничных. Здесь еще и есть некое страшное место, где горничные приехавших на отбор девиц пропадают без следа! Причем моя Катишка умудрилась пропасть разом со всеми вещами.

Я с завистью посмотрела на сундук девиц Шигар.

— Ну как же… — Маргарита выглядела одновременно смущенно и злорадно. — Мужчины… ночью… в вашей комнате…

— Полагаете, мы с Амелией их безнадежно скомпрометировали и теперь здесь за них никто не выйдет замуж? — меланхолично поинтересовалась обычно молчаливая Малена. — Какая трагедия.

Долговязая девица басовито хихикнула, а виконтесса откровенно растерялась. Некоторое время она мучительно осознавала причудливый поворот мыслей старшей девицы Шигар и наконец пролепетала:

— Нет, но… Я полагала, вы сами захотите…

— Маленке они не понравились. — безапелляционно отрезала младшая сестрица. — Один с титулом, так без связей, второй со связами, так без титула. Не за такими мужьями нас маменька посылала.

— О, конечно, с мануфактурами вашей маменьки, вы, сьёретта Амелия, будете просто нарасхват! — Маргарита неестественно улыбнулась. — Но вашей сестре следует понимать: мужчины нынче так корыстны, и совсем не обращают внимания на… бесприданниц. — она бросила быстрый косой взгляд на Малену.

— На Маленку обратят. — с абсолютной убежденностью объявила Амелия. — Если тут при дворе все недоумки…

— Амелия! — привычно одернула ее старшая сеста.

— Не очень умные… — исправилась та. — Так среди офицеров генерала Лерро сообразительные точно найдутся. Дураков, небось, Ужасом Перевала бы не прозвали!

— А почему, кстати, прозвали? — спросила я. Всегда было любопытно узнать.

— Потому что тогда на перевале ужас, что творилось! — с энтузиазмом пояснила Стеффа. — Мы ж уверены были, что не отобьемся.

— У нас последнюю пушку перекосило, отец велел за мечи браться, а матушка яд готовила для детей и тяжело раненных… чтоб живыми тварям не достались, когда те в крепость вломятся. — выдохнула Рисса.

Ее вздох слился с другим — шумно и рвано вздохнула долговязая девица. Она по-прежнему молчала, но слушала так, будто никогда раньше ей о битвах в горах не рассказывали. Горные бароны ведь не потому всегда при оружии, что они друг с другом дерутся. Кровная вражда позволяет им поддерживать форму в промежутках между нашествиями из простирающейся сразу за горами Голой Пустоши. Потому и смертоубийство между кровниками скорее редкое исключение, чем правило. Каждый знает, что когда Пустошь снова зашевелиться, каждый боец будет на счету.

Обитатели Пустоши разумны, но на людей походят мало. Они и друг на друга-то не слишком смахивают — бывают среди них крылатые, хвостатые, многорукие, многоногие… разные! Договориться с ними не получается, да мы и языка их не знаем — и даже не уверены, что он есть. Пойманные твари ведут себя совершенно как животные, но животными они быть никак не могут — слишком хитро и слажено действуют. На своей территории практически неуязвимы — каменистые земли Пустоши способный перемолоть любую армию. После множества неудачных походов людские королевства начали воспринимать пустошные нашествия как стихийное бедствие. Тем более, нас от Пустоши отделяют пусть и невысокие, но все же горы. Время от времени Пустошь взрывалась ордой жутких тварей, которые начинали яростно штурмовать горные склоны, по пути выедая все живое. И затихала, стоило перебить побольше — иногда даже на несколько лет. Вот на таком долгом перерыве — в целых шесть лет! — Овернию и подловили. Похоже, в столице решили, что с регентством герцога Гардеро на королевство снизошло личное благословение Летящей, вкупе с особой милостью Крадущейся. И Пустошь то ли исчезла, то ли вымерла. Вот просто так. Сама собой.

Картечь в сторожевые крепости горных баронов перестали подвозить вовремя, средства на новые пушки из казны вроде бы и выделили, но как-то задержали… Да и юные сьеры из офицерской школы предпочитали служить в столице, ну в крайнем случае, в центральных графствах.

Пока нынешней весной вырвавшаяся из Пустоши чудовищная орда, как штормовая волна лодку, захлестнула горные склоны и уже карабкалась на обветшавшие стены крепостей… Когда стремительный, на пределе сил, удар свежих войск орде во фланг резко изменил ситуацию, принеся горным крепостям — спасение, а раньше известному только армейцам командующему гарнизонов второй линии Вальтеру Лерро — всеовернскую славу.

— Все считают монсьера Лерро героем, а вот папенька писал, что это было неправильно — забирать солдат и оружие из предгорий! А если бы орда все-таки прошла через перевалы? Равнинная Оверния осталась бы совершенно беззащитна! — умудренным тоном изрекла Маргарита.

— А мы, значит, погибай? — недобро прищурилась Рисса.

— Равнинная Оверния осталась бы беззащитной в любом случае. — безапеляционно заявила Камилла.

— Разве графы Дезирон снова приближены ко двору, чтобы знать такие вещи? — саркастически пропела Маргарита.

— Графы Дезирон приближены к тем самым предгорным крепостям второй линии, где командует Лерро. — сквозь зубы процедила Камилла. — И отлично знают, что их уже лет десять не ремонтируют — стены скоро пальцем проткнуть можно будет! Да и снабжают из рук вон плохо. Предгорье давно стало местом для ссылки неспособных… и неугодных. — губы Камиллы горько скривились. — Нам очень повезло, что в командующие предгорных крепостей сосла… назначили генерала Лерро! Он и его люди — спасители Овернии!

— Да как вы… — Маргарита набрала полную грудь воздуха.

— Эй, вы военную стратегию будете обсуждать, или глазки этим самым спасителям строить? — рявкнула Амелия. — Сьёретты, кто тут в гостях — ступайте-ка к себе, нам с Маленкой переодеться надо и причесаться: зачуханных девиц сьеры-офицеры и на войне навидались!

В зале воцарилось молчание, лишь та самая молчаливая долговязая девица вдруг неприлично и совершенно неженственно хмыкнула.

— Ну? Что стоим? — нетерпеливо поторопила Амелия.

— А-а… Мы все здесь живем. — переплетая растрепавшиеся в драке косы, ответила Стеффа.

— Все? — с ужасом выдохнула Амелия, глазами пересчитывая собравшихся в зале девиц. — А где мы спать-то будем?

Я и сама задавалась тем же вопросом. Неудивительно, что баронессы так свободно носились по залу — мебели в нем почти и не было. Четыре коротеньких диванчика на гнутых ножках у стен, кресла вокруг изящных кофейных столиков в эркерах, да вышитые портьеры на окнах — вот и все. Разномастные дорожные сундуки, не поставленные, а скорее брошенные где попало, смотрелись явно чуждо в этой то ли гостиной, то ли приемной. Причем моих дорожных сундуков тут и вовсе не было!

— Маменька фрейлиной была… у ее величества… покойной… Так она рассказывала, фрейлины по несколько человек в комнате ночевали. — Маргарита оглядела доставшийся нам зал без всякого восторга.

— Раз ночевали, значит, у них хотя бы постели были — а тут где спать? — взвилась Амелия. — Умыться надо с дороги, и другое-прочее. — она гневно воззрилась на Маргариту — казалось, еще немного, и кулаки в бока упрет, как торговка на рынке. — Я ж не Крадущаяся, чтоб языком умываться! А другое-прочее у меня и вовсе скоро из ушей потечет!

— Амелия! — привычно вздохнула Малена, а долговязая девица опять неприлично хмыкнула.

— Что — Амелия? Зря мы, что ли, отборной распорядилке чулки с маменькиной мануфактуры презентовали, чтоб она нас с Маргошкой поселила? Думали, уж ее-то дворцовый папенька поприличнее пристроит.

— Я не знаю, где отец! — взвизгнула Маргарита. — Говорят — занят! А распорядительница меня сюда отправила! К дочке изменников и горным дикаркам! Наверняка это она всё назло-о-о… — губы у нее некрасиво расплылись, она закрыла лицо руками и сдавленно всхлипнула.

— Да-а, распорядителька тут… странная. — согласилась Амелия. — То ли дура… То ли так сильно себе на уме, что на вид — дура-дурой.

— Не плачьте, сьёретта Маргарита, у вас покраснеют глаза, а где умыться, мы не знаем. — решительно объявила Камилла.

Она все делала решительно.

Щелкнула замком своего сундука, спрятала отнятый у Стеффы меч, зато достала зеркало и дорожный набор.

— Я хоть и дочь изменников, но собираюсь привести себя в порядок и пойти посмотреть на героя Овернии. А вы успокойтесь: если хотите, я поправлю вам прическу.

— Добрая вы, сьёретта графиня. — фыркнула Стеффа. — Горные дикарки тоже на монсьера Лерро посмотреть хотят, верно, Риска?

— Я его видела! — похвасталась Рисса.

— Красивый?

— Да где там разобрать было — закопченный весь, как головешка, и волосы от крови аж слиплись. Хоть сейчас рассмотрю. Кстати, кому другое-прочее очень сильно надо, тут за шторой нам бурдалю оставили.

— Это что такое? — изумилась Амелия. Откинула штору, некоторое время пристально изучала сосуд с ручкой, чтоб удобнее было подсовывать под юбки… и брезгливо скривилась. — Как думаешь, Маленка, при дворе народу меньше, чем у маменьки на мануфактурах работает, или столько же? Это я к тому, какая б экономия вышла, если б маменька на мануфактуре заместо нужников тоже вот так — одну чашку на всех выделила!

— Что вы такое говорите. — Маргарита даже всхлипывать перестала.

— Мы говорим о щедрости королевского двора. — любезно сообщила Камилла. — Сьёретта Амелия, вам… помочь?

Амелия страдальчески уставилась на сосуд.

Долговязая девица неприлично высоко подхватила юбки и ринулась за дверь — на щеках ее багровели пятна смущения. Я выскользнула следом.

— Подождите, прошу вас! Сьёретта? — я вопросительно поглядела на девицу, но та не спешила представляться. Наоборот, попыталась натянуть пониже нелепый чепец, еще более старомодный, чем ее платье. И низко опустила голову, скрывая лицо в тени оборок.

Я подождала еще мгновение. Девица хранила каменное молчание.

— Где здесь можно умыться? Вы же куда-то бежали… Покажите, умоляю! А то одно бурдалю на восемь невест его величества и впрямь выглядит издевательством. Пусть даже королевские невесты мы только по названию — все равно ужасно унизительно, правда? И еще более неудобно.

Долговязая издала невразумительный звук и судорожно дернулась, кажется, ей не понравилось, что я взяла ее под руку. Но отпускать я не собиралась.

— Так покажете? Мне для начала хотя бы зеркало…

Она хрипло откашлялась, и неопределенно ткнув пальцем вперед, зашагала с такой скоростью, что мне пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ней.

Мы миновали анфиладу гостиных — когда-то роскошных, но сейчас пустоватых и несколько запущенных. Порядок тут хоть и наводили, но весьма небрежно. Словно слуги не боялись, что их накажут за пыль и нестиранные портьеры.

— А чьи… тут были покои? — я задыхалась в попытках угнаться за длинноногой девицей, не стесняющейся поднимать юбку на неприличную высоту.

Девица всё также молча указала мне портрет на стене. Сьера на портрете была бледной и хрупкой, а драгоценности на ней яркими и тяжеловесными, так что полностью затмевали свою хозяйку. Будто наяву у меня в ушах прозвучало тетушкино неодобрительное: «Любила блеск, но совершенно не имела вкуса».

— Это… покойная королева? Нас поселили в ее покоях? — я остановилась, с интересом разглядывая изображение. Долговязая девица встала рядам, напряженно, словно никогда раньше не видела, изучая не слишком высокий лоб, перевитые золотыми нитями локоны и надменно оттопыренную губу ее величества.

Потом резко повернулась и рванула прочь, шагая широко и размашисто, как гренадер на плацу. Я с большим трудом догнала ее. Она свернула в неприметную комнатку всего с парой кресел. Казалось, дальше дороги не было, но долговязая нажала на завитушку, сдвигая в сторону сливающуюся со стеной панель. Вслед за ней я нырнула в замаскированную дверь — и очутилась словно в другом мире!