Отборная невеста кн. 1

Глава 42. Бегство из дворца

Королевский двор

— Не думала, что нам удастся. — Камилла настороженно выглянула из отпертой принцем двери.

— Не сомневалась, что удастся. — возразила я. — Король, проникший на собственный отбор в женском платье, наверняка и в своем дворце знает все неохраняемые ходы-выходы!

— Вообще-то во дворце все выходы — охраняемые. — наваливаясь на рассохшуюся дверь, пропыхтел король. — По ведомости на жалование, тут полагается двое стражей: один внутри, один снаружи.

— А ведомость подает виконт Пеленор? — догадалась я.

— Он самый. — кивнул его величество и задумчиво покосился на Камиллу.

— Полагаете, при папеньке сьёретты Камиллы такого разгильдяйства не было? — демонстративно задумалась я.

Я была уверена, что было — вошли же гардеровцы во дворец тогда, восемь лет назад. Тем хуже для Пеленора — мог учиться на чужих ошибках.

— Вы крайне бестактны, сьёретта Оливия! — строго нахмурился его величество. — Хотя чего и ожидать от шантажистки!

— Никогда не поверю, что вы не рады поводу сбежать из дворца, ваше величество! — фыркнула я, проскальзывая в дверь следом за Камиллой.

— Осторожнее! Вряд ли вам случалось бывать в таких местах, сьёретты. — с легкой снисходительностью к дамской неопытности предупредил король.

Перед нами был задний двор, и это был самый обыкновенный задний двор. С сарайчиками, когда-то аккуратными, а теперь давно обветшавшими, с перепревшими от влаги досками под дырявым навесом, с грудой старой мебели, увенчанной стулом с отломанной ножкой, и с пахнущим мусорным коробом, внутри которого тихонько шуршала крыса. Удивляло лишь, что дворцовый задний двор ничем не отличался от заднего двора обычного городского дома или даже трактира. Но если логично рассудить, задние дворы вообще разнообразием не отличаются.

Примерно это я его величеству и объяснила.

— Полагаю, большинство благородных сьёретт понятия не имеют как устроены задние дворы. — король как-то сразу помрачнел — словно хотел впечатлить своей опытностью, да не вышло.

— Мы же провинциалки. — почувствовав его настроение, примирительно сказала Камилла. — Это столичные сьёретты в особняк только через парадную дверь ходят, а мы и на задний двор, и на кухню, и в ближайшую деревню…

— И в лес, и на речку. — улыбнулась я, впервые почувствовав с Камиллой некоторое душевное родство.

— В Дезирон — горы и озера.

Кажется, в глазах его величества мелькнула отчетливая зависть.

— Так что можно со мной не ходить, ваше величество, я быстренько сбегаю и вернусь. Вы только обратно впустите! — глядя как король прикрывает рассохшуюся дверь, предложила я.

— И как я узнаю, что вы вернулись? — хмыкнул он. — Предлагаете своему королю сидеть в темном коридоре под дверью, дожидаясь, пока вы по столице нагуляетесь, графиня?

— Я только до нашей лавки и назад! — прижав руку к сердцу, поклялась я. — Пусть меня сьёретта Дезирон дождется — ей-то со мной уж точно идти незачем!

— Так и знала, что вы попытаетесь меня оставить! — решительно отрезала Камилла. — Я вам не доверяю, сьёретта Редон.

— Ну конеееечно, это же моего отца казнили за измену! — фыркнула я.

— Сьёретта Редон, перестаньте! — одернул меня король. — А вам не стоит беспокоится, сьёретта Дезирон. Это не первая моя вылазка в город и я вполне могу за себя постоять.

— Вы мужчина, ваше величество. — непоколебимо объявила Камилла, что несколько противоречило надетому на короля платью. — Если опасность будет исходить от сьёретты, вы можете заколебаться и промешкать. Но не я! — она одарила меня исполненным решимости взглядом.

— Ой боюсь-боюсь… — пробормотала я.

— Если вы идете, ваше величество, то и я иду. — твердо объявила Камилла.

— Лучше скажите оба честно, что вам любопытно посмотреть на лавку чащобных редкостей! — проворчала я, оправляя капюшон выданного королем плаща.

— Конечно, любопытно! — кивнул король, закрепляя длинный кинжал в специальной «сбруйке» на спине и накидывая сверху точно такой же темный плащ с глубоким капюшоном.

Третий плащ был вручен Камилле. В каморке у выхода был оборудован небольшой и хорошо продуманный склад, по которому сразу ясно, что наш король не в первый раз устраивает вылазки в город. И устраивает их не один.

Король тщательно запер дверь хода, а потом не менее тщательно — решетчатую калитку заднего двора.

— Здесь тоже должен охранник стоять? — полюбопытствовала я, когда связка ключей вернулась в мешочек, а сам мешочек исчез в складках королевского плаща.

— Должен. — неохотно кивнул король.

— С одного входа — три годовых жалованья! — восхитилась я. — Мое восхищение сьеру Пеленору! Наверняка тут ведь не один такой вход, с призрачными стражами, да, ваше величество?

— То есть, вы это одобряете, графиня? — сквозь зубы процедил король.

— Если вы это не осуждаете, ваше величество, то какое значение имеет мое мнение? — я постаралась сделать голос как можно невиннее.

— Сьёретта Редон! — прошипела Камилла.

— Что? — еще невиннее удивилась я.

— А что бы вы предложили мне сделать, графиня, если и во дворце и в государстве командует регент? Даже если я прикажу провести расследование службы барона Пеленора, мой приказ попросту не станут исполнять! — каждое слово ему приходилось выдавливать, было ясно, что королю тяжело признавать, как мало его слово значит в собственном дворце. — Что мне его — убить? — выпалил он… и даже замер на миг. — То есть… Я вовсе не хотел имел в виду… Я очень соболезную сьеру Пеленору из-за дочери и… я ее не убивал! И не приказывал!

«Значит, все же есть кому приказать…» — подумала я.

— Нам даже в голову такое не пришло! — уверенно заявила Камилла. — Вы благородный человек и не стали бы убивать бедную девушку!

— Если в убийстве самого Пеленора для вас еще какой-то смысл есть, ваше величество, то зачем вам убивать его дочь? — задумчиво согласилась я. — Зачем ее вообще кому-то убивать? Разве что хотели, чтоб Пеленор с горя сдал и перестал охранять дворец вовсе? Хотя, судя по тому, что он даже встретиться с ней не спешил, навряд он так уж сильно любил дочь. Так что во дворце все останется как было. Что? — я даже край капюшона отвернула, пытаясь понять, почему на меня смотрят с возмущением.

— Вы так верите в благородство своего короля, графиня Редон! — с едким сарказмом процедил он, и подал руку Камилле, помогая переступить через забитую грязью канавку.

Мне помощь демонстративно не предложили. Пришлось подобрать плащ и перепрыгнуть самой.

— И не называйте меня «ваше величество». — бросил король через плечо. — Сейчас я ваша подруга Андрэа…

— Вы сейчас и вправду можете сойти за девушку. — я поглядела на него с любопытством. Я не Камилла, всерьез принимать мальчишку в старомодном женском платье как своего короля мне было трудно. Но я и так ему уже достаточно гадостей наговорила, надо бы и похвалить. — В платье хуже выходит, все же плечи у вас широкие для девушки… дорогая подруга Андрэа… А вот в плаще — неплохо. Даже ходите похоже. Вас кто-то учил?

— Да так… Друг.

«Значит друзья все же есть. А прибеднялся… сиротинушка царственная…»

— Вы хоть знаете, как к вашей лавке добираться? — явно давая понять, что распространятся о загадочном друге не собирается, спросил король. — Все же вы издалека прибыли.

— Я в детстве жила в столице! — высокомерно объявила я. — С тех пор тут ничего нового не появилось! Даже кое-что старое поломалось. — добавила я, едва не кувыркнувшись носом в мостовую: нога провалилась в глубокую выбоину, щетинящуюся обломками булыжников, будто старушечий рот пеньками гнилых зубов.

За разговором мы успели выйти из глухого переулка, образованного задней стеной дворца и парковой оградой. Я убедилась, что с одного этого прохода барон Пеленор получал не три, а четыре стражницких жалованья — на выходе из проулка торчала облезлая сторожевая будка, совершенно пустая.

Еще один поворот и навстречу плеснул шум, гомон и рокот главной торговой улицы столицы. Тянущиеся по обе стороны лавки сверкали вывесками — сверкали в прямом смысле слова, поскольку каждый владелец почитал своим долгом вывеску если не вызолотить, то посеребрить или инкрустировать цветным стеклом. Золоченые капоры над шляпниками, манекены в придворных платьях над лавками модисток, громадные рубиново-алые бутылки над винными. А еще павлиньей пестроты веера, соблазнительно изгибающиеся перчатки, чудовищных размеров торты, казалось, так и норовящие плеснуть белой пеной сливок на прохожих. Кареты, неторопливо катящие вдоль витрин то и дело останавливались, и торопливый лакей спрыгивал с запяток, чтобы передать владельцу поручения хозяйки. Громко и мелодично звонил колокольчик… а поскольку лавок было много, да и карет немало, колокольчики вдоль улицы тренькали непрерывно.

Дамы попроще, не относящиеся к счастливым обладательницам карет, кутались в такие же плащи с глубокими капюшонами, что и у нас. Глазели на окна лавок, и даже время от времени исчезали за распахнутыми приказчиками дверями. Между дамами, лавируя, как юркие лодчонки меж кораблями, сновали горничные и посыльные — не настолько деловитые, чтоб не перекинутся улыбкой и парой словечек.

Впрочем, внимательный глаз подмечал и другое. Выбоины в мостовой — некогда ровно уложенные ряды булыжников зияли прорехами. Уцелевшая мостовая была покрыта скользким слоем грязи, из которой торчали осколки стекла под битыми уличными фонарями. Нищий в вонючих лохмотьях ковылял посреди улицы — богато разряженные дамы от него шарахались. Возле лавки модистки оборванные дети совали сложенные ковшиком грязные ладошки покупательницам в лицо, противными тягучими голосами выпрашивая милостыню.

— Их стража должна гонять. — смущенно пробормотал король, будто нищие на этой роскошной улице были его собственным недочетом.

— Если нищие есть даже здесь, значит, в столице их так много, что стража не успевает прогнать всех. — вдруг очень жестко бросила Камилла и решительно зашагала вперед, оторвавшись от меня и короля.

— Сьёретта… — король растерянно поглядел ей вслед — кажется, привык уже, что она на его стороне. Ее неожиданная сухость его задела.

Камилла не оглянулась, и пришлось прибавить шагу, чтобы ее догнать. Некоторое время мы молча шли по улице.

— А вот этого в вашем детстве точно не было, его совсем недавно построили! — с деланной оживленностью провозгласил король, явно тяготившийся мрачным молчанием.

В конце улицы, была не лавка, а… Я даже не знала, как это назвать! Здание было громадным — не один, не два, а целых три этажа, сплошь, от земли и до самой крыши, увешанные многочисленными вывесками! Мало, что высокое, оно было еще и длинным, и закрывало собой улицу. Куда ни шагни, ты попадал в это самое здание — обойти его было попросту невозможно!

— Торговый дом Монро! — со странной смесью гордости и раздражения сказал король.

— О! Мне о нем писали! — я с любопытством рассматривала торговый дом, о котором писали все тетушкины знакомые — иногда с гневом и возмущением, иногда с восторгом. Как бы ни относились тетушкины приятельницы к Торговому дому Монро, одного не отнять — это было единственное место, куда даже сьеры и сьёретты из высшей знати наведывались сами, а не вызывали к себе приказчиков с товаром. Уж очень красиво и любопытно было внутри! Я мысленно дала себе слово, когда все закончится — так или иначе — наведаться сюда и обстоятельно осмотреть все чудеса трехэтажной громадины! А пока что я свернула к неброскому крылечку сбоку от массивного здания торгового дома. В отличии от остальных на этой улице, было оно не резным, и не кованным, а сплетенным из узловатых корней. Крыльцо оказалось единственной необычной чертой лавчонки — ни в узкой двери, ни в плотно закрытых ставнями окнах не было ничего особенного. На фасаде красовалась скучная незаметная вывеска «Товары Редоновой Чащи».