Отборная невеста кн. 1

Глава 37. Тайны и пути благородных девиц

Некоторое время мы молча шли по тайному ходу. Я придерживала юбку, но хлопоты были напрасны — после ночи в камере платье все равно выглядело грязной тряпкой. Сам тайный ход казался вполне обжитым, даже паутины нигде не было. Неприглядная истина состояла в том, что скорее уж я могла натрясти в чистеньком тайном проходе грязи с подола! Нет, так жить нельзя, благородные сьёретты! Надо что-то делать.

— И что же мы будем делать? — тихо спросила шагающая следом за мной Камилла.

Тоже помыться хочет?

— Может, Катрин еще одно ведро раздобудет. — проворчала я. Даже если всех наших соседок забрали на допрос, среди прибывших на отбор девиц наверняка нашлось кому ведро горячей воды присвоить.

— Топить будем? — поинтересовалась Камилла.

— Кого? — удивилась я.

— Женихов! — почти что рявкнула Камилла. Насколько вообще благородная сьёретта может рявкать. — Вы разве не слышали, что на нас собираются… устроить охоту? — с явным отвращением она повторила слова регента.

— Разве мы приехали сюда не для того, чтобы выйти замуж? — из чистейшего чувства противоречия возразила я. На самом деле мне тоже разговор очень не понравился. И не удержавшись, добавила. — С чего вы взяли, что вас зачислили… в охотничью дичь?

Тут же устыдилась. Грубо. Очень грубо получилось. Достойно базарной торговки, а вовсе не благородной сьёретты.

— С того, что моё отец хоть и был казнен, но благодаря деду род Дезирон не потерял ни титула, ни обширных земель графства. — с достоинством ответила Камилла. — А я — единственная наследница.

Она что, не могла скандал устроить? Или гадость какую сказать? Чтобы я хотя бы не чувствовала себя единственной базарной торговкой в этом тайном ходе!

— Только вот королевской защиты нет для дочери изменника. — с грустью добавила она.

— Королевской защиты не будет ни для одной из нас. — я даже попыталась ее утешить. — И для самого короля — тоже.

Впереди показалась дверь. Я сперва испугалась, что она заперта, и мы так и застрянем тут внутри, как крысы в замурованном подполе — потому что обратно в допросную к Вилье я не вернусь ни за что! Но хитрый запорный механизм со множеством шестеренок тихонько загудел, стоило нажать ручку. Я почувствовала дыхание Камиллы совсем близко — поверх моего плеча она с любопытством глядела, как эти самые шестеренки вертятся, пощелкивают… что-то тоненько звякнуло, и дверца приоткрылась.

Я сперва поглядела в щелку, потом высунула голову, и наконец вылезла сама. Камилла выбралась следом — дверь с тихим щелчком закрылась, полностью сливаясь со стеной.

Мы стояли в том самом зале с зеркалом, куда вчера перед балом — помилуй Летящая, неужели это было только вчера! — привела меня так и оставшаяся неизвестной долговязая девица. Сейчас в этом зеркале отражалась я, в несвежем платье. И Камилла… Аристократически бледная, изысканно утомленная, изящно растрепанная, и выглядящая как благородная дева в беде, а не как… встрепанная метелка для пыли! В смысле, совсем не как я… Да чтоб тебя Крадущаяся лапами загребла, безупречная Дезирон!

— Так что же мы будем делать? — требовательно повторила Камилла.

— Во всяком случае, не болтать! — я оглянулась по сторонам. — По крайности там, где нас могут услышать.

От желания сказать какую-нибудь гадость, которая сделала бы безупречную Дезирон хоть чуть-чуть менее безупречной аж кости звенели, но… я указала на неприметную дверцу рядом с зеркалом:

— Угодно?

Пару мгновений она смотрела на меня непонимающе, потом сообразила, куда я указываю… и я с искренним удовлетворением поглядела, как сьёретта графиня несется внутрь со стремительностью призового скакуна — только юбки взвились, дверца чуть с петель не слетела!

Сама я проследовала за ней горааааздо медленнее и достойнее, наслаждаясь сознанием, что и Редоны могут показать пример истинно благородной сдержанности.

Обратно мы выбрались довольные и благостные, какими бывают люди только после вкусной еды… ну или избавления от нее. И посмотрели друг на друга даже с некоторой симпатией.

— Еще бы переодеться! — мечтательно протянула Камилла.

— Идем! — решительно скомандовала я и мы зашагали в сторону нашей спальни.

Один зал, второй, мы уже подходили к дверям приспособленного под спальню зала, когда послышался шорох шагов, возбужденные голоса и…

— Ливка! — радостно завизжала Амелия и кинулась мне на шею, так что бурным порывом девицы Шигар меня едва не впечатало в дверь.

— Графиня Дезирон! — взволновались обе горные баронессы и кинулись к Камилле с объятиями.

«Почему это я — Ливка, а она — графиня Дезирон?» — с возмущением подумала я, пока возбужденная Амелия крутила меня и тискала, как любимую куклу.

— Ливка, ой, Ливка, а нас всех арестовали! — возбужденно тарахтела Амелия, то дергая меня за руки, то снова бросаясь обниматься.

— Не арестовали, а задержали. — строго поправила единственная сохранившая хладнокровие Малена. — Для допроса.

— Во-во, а когда мы обратно через дворец шли, все уже знали, что нас допрашивали! И глазели — чтоб им Крадущаяся гляделки их поганые повыцарапала! Ко мне так и вовсе какой-то мозгляк подкатил в потертых сапогах! Предложил обвенчаться в дворцовой часовне и сделать ребенка. Потому как беременных сразу не казнят, ждут, пока родят! — взвилась Амелия.

Я многозначительно посмотрела на Камиллу — ну не умница ли я, что вытребовала у Черного Вилье возвращение через тайный ход? И она чуть склонила голову, благодаря меня за находчивость. Ну вот как так? А фыркнуть? А отвернуться? А дать мне торжествующе опечалиться людской неблагодарностью? Обидно…

— Если бы мы с Риской тебя за локти не держали — могли б и казнить. — фыркнула Стеффа. И пояснила мне. — Она попыталась того потертого мозгляка вазой пристукнуть.

— За такую гнусь не казнят, а награждают! — фыркнула Амелия.

— Там ваза дорогая — если не Срединная Империя, так сразу после… — прошелестела Малена.

Ваза Срединной Империи… хорошо, пусть даже пост-Срединной… не в сокровищнице. Просто так стоит — бери, кто хочет, бей по голове, кого хочет. Да такая ваза стоит как годовой бюджет Овернии! Мир сошел с ума. Ну или по крайности — дворец!

— Пааадумаешь… Я маменьку попрошу, она с наших стеклянных мануфактур вазу и побольше пришлет! О такую! — Амелия развела руки, как наши деревенские рыбаки, когда рассказывают женам, что в речку из чащобных озер гигант-рыба заплыла. Сожрала наживку, сеть, удочки, куртку и шапку, взамен издевательски отрыгнув пару пустых бутылок и вусмерть пьяного кума.

— И вообще! Нас на допросе все время о тебе спрашивали! — она обличающе ткнула в меня пальцем. — Будто это ты Маргошку убила! Вот к тебе пусть всякие мозгляки и пристают… с неприличными предложениями!

— А нас о графине Дезирон спрашивали! — возмущенно подхватили Стеффа с Риссой. — Будто это вы Рискиным мечом ее убили!

— Но я сразу тому следователю, как его — а, Вилье! — сказала, что это полная ерунда! — перебила их Амелия. — Вот ясно же, кто убийца!

— И кто? — слегка потерявшаяся под этим напором, переспросила я.

— Как — кто? А кого тут нет? — Амелия широким жестом обвела нашу компанию, и встретив непонимающие взгляды, скептически хмыкнула. — Вам что всем, память отшибло? Была же еще одна деваха! Ну, вспоминайте! Нескладная такая, долговязая, в старомодном платье. Она еще с нашей Ливкой вместе ушла… Но это ничего не значит! — торопливо исправилась Амелия. — Ливка на приеме была, мы все ее видела, а долговязая! Не было ее! Она, значит, и убила, верно вам говорю! — пару раз кивнув в подтверждение собственным словам, закончила Амелия, и толкнула дверь спальни, первой ступив на порог.

Замерла, на миг перегородив проход, и прежде, чем кто-то успел спросить, в чем дело, истошно заорала:

— Вот же она, долговязая! Еще кого-то прибить хочет? Держи ее, убийцу проклятущую!