Отборная невеста кн. 1

Глава 43. Товары Редоновой Чащи

— Как оно действует? — разглядывая на свет флакон с жемчужной опалесцирующей жидкостью, спросил молодой мужчина в мундире офицера городской стражи.

— Совершенно необыкновенное, поистине волшебное средство! — интригующе понижая голос, прошептала девушка за стойкой. Офицер, и сопровождающие его средних лет капрал, и молоденький стражник дружно подались к ней. То ли желая услышать секретные подробности, то ли разглядеть другие подробности, завлекательно приоткрытые в отороченном кружевом вырезе платья. Сама девушка была молодой, хорошенькой, и одетой на удивление дорого и элегантно. На фоне высоких шкафов с резными флаконами, заполненными вкрадчиво мерцающими разноцветными жидкостями, выглядела и вовсе завораживающе!

— Его делают из лепестков прекрасного… и смертельно опасного цветка, раскрывающегося только в глубокой ночи, под первыми лучами луны, пробивающимися сквозь тьму Великой Чащи, чтобы коснуться земли серебряным бликом… — шепотом выдохнула она, и в наступившей тишине казалось, что струящиеся по стенам лавки чащобные лианы тянутся к рассказчице, а спрятанные под стеклянными колпаками цветы поворачивают к ней свои венчики. — И вот там, посреди зыбкого серебряного пятна, из земли вырастает прозрачный росток, а ровно в полночь раскрывается цветок. Бесчисленные опасности подстерегают чащобных охотников, что отправляются собирать эти цветы! Но словно и того мало, лепестки надо месяц настаивать на смеси редчайших масел. Приготовление состава требует невероятного искусства — ведь стоит ошибиться всего на малюсенький гран… — она показала, какой малюсенький, на кончике безупречно отполированного ноготка. — И результат останется только вылить в помойку, а все труды и опасности пойдут насмарку! — словно в ужасе, она схватилась за щеки.

У стражников вырвался дружный вздох.

— Но зато! — она воздела тонкий пальчик к потолку, укрытому ветвями, будто и впрямь в глубинах Чащи — даже чучело плетучей крысы с ловчей сетью на коготках в развилке притаилось. — Если все сделано правильно… И флакон начнет вот так светиться… — она щелкнула ногтем по стеклу и жидкость внутри разразилась серией жемчужных вспышек. — И пахнуть… — плотно притертая пробка выдернулась со звучным чпоканьем, и девушка повела горлышком у офицера под носом, позволяя ощутить цветочный аромат. — Вы получаете поистине могучее средство, дарящее благородным сьерам истинную неутомимость! Можно протанцевать всю ночь на королевском балу, исполнить серенаду под окном вашей избранницы и отправиться кутить, не испытав при этом ни малейшей усталости! — она с лукавым торжеством склонила изящно причесанную головку к плечу.

— Да на балах-то я не бываю, куда мне… Это начальник мой из знатных, он вечно по всяким приемам пропадает, а мне за него дежурить. — промямлил офицер. — Так чтоб на третьи-то сутки в стенки с недосыпу не врезаться…

— Для этого тоже сгодится. — губки девицы скривились едва заметным пренебрежением, но она тут же вернула любезную улыбку. — Всего каких-то пара капель на стакан воды…

— Нет, про серебряный цветок даже мне понравилось! Гораздо приятнее звучит, чем если по правде сказать, что «неусыпайку» делают из какашек норных белок. Но про пару капель на стакан что за бред, милочка? Две капли «неусыпайки» разгоняет ток крови так, что вы, сьер офицер, попросту взорветесь изнутри, так что кишки до дворца долетят!

— Как вы выразительно рассказываете, Оливия! — Камилла запахнула плащ поплотнее, словно боясь, что офицер уже сейчас разлетится кровавыми брызгами.

Офицер переглянулся с товарищами… и торопливо отставил флакон на прилавок, а потом на всякий случай еще и отодвинул подальше.

— Вы кто? — голос девицы утратил завлекательные обертоны, поднявшись до пронзительно базарного визга, а ухоженные пальчики сжались в кулаки. — Вы что себе позволя… — не договорив, она обернулась к офицерам. — Не слушайте, монсьеры, ее наверняка конкуренты подослали!

— У лавки Редон нет и не может быть конкурентов: с тех пор как экспедиции в Чащу стали монополией королевской власти, только у Редонов осталось право… и хотя бы малая возможность свободной торговли. Не хотелось бы компрометировать это право ошметками ваших мозгов на оконных стеклах королевского кабинета! — меланхолично заметила я.

Короля рядом со мной заметно передернуло.

— Двух капель «неусыпайки», сьер офицер, хватит на всю стражницкую смену. И разводить их надо не на стакан, а на ведро воды. Но даже так «неусыпайку» не рекомендуется принимать без крайней необходимости. За долгой бодростью следует неизбежный откат. Вы заснете настолько крепко, что даже если городские нищие вам уши на похлебку обрежут, и то не проснетесь!

— Все выразительнее и выразительнее. — из-под глубоко надвинутого капюшона пробурчал король.

— Что вы ее слушаете? — девица уперла кулаки в бока, и развернулась так резко, что крутанувшаяся юбка сбила пару коробочек с нижней полки. — Хотите сказать, лучше меня знаете, как применять чащобные снадобья? Да кто вы такая?

— Я — графиня Редон, хозяйка этой лавки. — откидывая капюшон, спокойно пояснила я. — А вот кто такая эта девица, я не знаю. — разглядывая дорого одетую красотку за прилавком, я пожала плечами.

— Я… я приказчица! Мне… — девчонка вжалась в стенку, глядя на меня с нескрываемым ужасом. И вдруг пронзительно заверещала. — Никакая это не графиня! Графиня старая, а эта — молодая! Хватайте ее, сьер офицер, она мошенница! А я за подмогой сбегаю! — и она попыталась шмыгнуть в узенькую дверь за прилавком, но молчаливый усатый капрал с неожиданной ловкостью перегнулся через прилавок и быстро, как кот лапой, цапнул девчонку за запястье. Она пронзительно взвизгнула.

— Я — графиня Редон-младшая. — не ей, а стражникам пояснила я. — Я тоже ни разу в жизни не видела приказчицу из нашей лавки, ее ведь еще мой дед поставил. А тетушка менять не стала. Так что по моим подсчетам Марушка из Плесневелых Кучек должна быть весьма и весьма немолода.

— Надеюсь, у сьёретты графини найдутся подтверждающие бумаги? — спросил офицер.

— Найдутся. — спокойно согласилась я. — Приглашение на отбор, рекомендательные письма от тетушки к ее столичным подругам, бумаги на лавку и всё, что в ней находится. — я широким жестом обвела и флаконы, и коробочки с порошками, и пакетики трав, и чащобные растения в горшках, и чучело плетучей крысы заодно. — Кое-что у меня даже с собой. — я потянулась к мешочку на поясе. — А остальное в гостевых покоях по дворце. Полагаю, за этими бумагами можно послать.

— Можно еще мастера Вилье пригласить — быстро разберется. — шепотом, будто рассуждая сам с собой, выдохнул его величество.

Офицер вздрогнул, дико покосился на закутанного в плащ короля, и замотал головой так, что будь та на шарнирах, всенепременно бы отвалилась:

— Думаю, с таким простым делом мы и сами, без Черного Вилье разберемся!

Капрал с силой дернул девчонку к себе и под протестующий вопль перетащил ее через прилавок. Завернул ей руки за спину, заставляя согнуться пополам и опуститься на колени:

— А ну говори, тварюка Пустошная, кто такая? Как зовут?

— Марией! Это ошибка! Видит Летящая, я ничего плохого не делала! Пустите! Не имеете права!

— А может, Летящая заодно увидит, куда ты дела нашу настоящую приказчицу, старую Марушку?

— Говори! — капрал тряхнул девицу так, что у той лязгнули зубы. — Куда старуху дела, гадина? Прибила, чтоб ее место занять?

— Полагаю, ваш солдат что-то об этом знает, сьер офицер. — вдруг привычно тихо прошелестел король.

Я оторвала взгляд от девицы, и поглядела на молодого стражника. А король-то наш умеет подмечать! Молодой стражник был бледен, как полотно.

— Говори, что знаешь. — отрывисто скомандовал офицер. — Не заставляй меня думать, что ты замешан.

— Я… Нет, я… — парень крупно сглотнул и наконец решительно выпалил. — Мария ни в чем не виновата! Мы с ней на кладбище познакомились — она мать хоронила!

— Когда это было? — быстро спросила я.

— Так полгода… Нет, даже месяцев семь назад. — ответил стражник.

— Ваша приказчица была моей мамой! Она болела, а потом умерла, но вас это даже не интересовало — только деньги давай-давай-давай! — девица попыталась вскочить, но капрал не пустил. И тогда она просто вскинула голову, и с негодованием глядя мне в глаза, выпалила. — И никакая она вам не Марушка! А почтенная мистрис Мария! Ее все соседи уважали! Она даже от нашего квартала приветственный адрес мэру столицы вручала! В честь юбилея!

— Ну если мэру, да еще в честь юбилея… — пробормотала я. — Но видишь ли, в чем дело, девочка… — я наклонилась, ухватив ее за подбородок и заставляя поднять голову. — Для меня она как раз Марушка. Крестьянка графов Редон, приписанная к нашему поместью и отправленная в город по графскому поручению. Сколько бы ни прожила в городе, она, и всё, что у нее есть, принадлежит нашему роду и семье. И вот что забавно… — я наклонилась к самому ее уху и злорадно выдохнула. — Ты — тоже наша собственность.

Девчонка судорожно рванулась. Молодой стражник тоже дернулся:

— Что благородная сьёретта такое говорит! Мария — горожанка, она родилась в городе и…

— Марушка. — перебила его я. — Молодая Марушка, дочь Марушки старой, родилась вне брака. Хотя бы потому, что прикрепленные к роду крестьяне должны спрашивать разрешения на брак у хозяев, а наша приказчица Марушка такого разрешения не просила.

— Потому что не хотела, чтоб вы про меня узнали! И чтоб я о вашем проклятом поместье тоже ничего знать не знала! Что учитель у меня был и… — вопила девчонка, разбрызгивая со щек злые слезы.

— Вполне возможно. — благожелательно согласилась я. — Но дочь крестьянки, не имеющая отца или не признанная им — такая же крестьянка, как и ее мать. И также принадлежит семейству Редон. А теперь отвечай мне, девчонка, откуда здесь корень живоростки? — я взяла с полки невзрачный корешок. — И мох-кровохлеб. Откуда «неусыпайка» и «успокойка»? Откуда у тебя здесь чащобные растения и составы, которых не было и быть не могло в этой лавке?

— Почему… не могло? — девчонка растерялась настолько, что даже рыдать и вырываться перестала.

— Графы Редон имеют право торговли чащобными товарами, но право организовывать экспедиции нам так и не вернули. — я отвечала не ей, а королю, искоса поглядывающего на меня из-под оборок своего старомодного чепца. — На продажу в лавку мы отправляем средства для дам — эти травы можно собрать на опушке, не заходя глубоко в Чащу. Иногда еще охотникам-одиночкам везет, и тогда удается сделать что-то из серьезных лекарских составов — но это один, два, изредка три флакона… Не больше! А живоростку и кровохлеб ящиками добывают королевские экспедиции! Для армии!

Не добывают. У армии его величества чудовищная нехватка тех самых спасительных чащобных средств — потому как на опушке и правда только на крем от веснушек и насобираешь, а он нашим солдатам навряд сгодится. Вот не думаю я, что веснушки для них такая уж страшная беда. А вглубь Чащи королевские экспедиции хоть и заходят, но не возвращаются. Знает ли об этом король? Не поняла пока. Но уж точно не нужно, чтоб он понял, как много знаю я.

— Так откуда же здесь целая коробка мха? — я с силой дернула за кованую ручку. От рывка тяжелый деревянный ящик вывалился из пазов и грохнулся об пол, рассыпая по полу изящно завернутые и перевязанные ленточкой пакетики кровохлеба. Я только и могла, что всплеснуть руками и завопить, как кошка с прищемлённым хвостом. — Еще и в вощеную бумагу завернуть додумались! Мох дышать должен, иначе он полезные свойства теряет!

— А… Э… — невразумительно протянула девица, глядя на пакетики. — Я… я просто хотела, чтоб покупать приятнее… а то мама в мешки… Я ей говорила, что не глядится товар совсем… — и тут же опомнившись, завопила еще громче, чем я. — Да я только перепаковала, а так всё как при маме в последние годы делалось!

— Только вот последние годы твоей мамы как раз те самые, что мы не имеем права снаряжать экспедиции. — устало сказала я. — И я снова задаю тебе, Марушка, вопрос — откуда здесь всё это? — я снова обвела лавку широким жестом. — Плющевой смолы даже у нас в поместье нет! — я ткнула в горку упругих изумрудных шариков.

Конечно, нет. Мы всё, что было, по соседкам распродали. Ее особо и не запасешь, выдыхается через полгода.

— А для чего она? — словно невзначай поинтересовался офицер стражи.

— Вы женаты, офицер?

— Никак нет.

— Тогда вам без надобности. — отрезала я.

— Я женат. — негромко пробурчал капрал, но я сделала вид, что не расслышала — девчонка снова рванула, издав пронзительный вопль:

— Так от вас же! Всё от вас, откуда бы мне еще все это взять? Мама товар только по коробочкам и мешочкам паковала и продавала! А последний раз уже я! Вот как фургоны пришли…

— Фургоны? — повторила я. — Ты сказала — фургоны? И сколько… фургонов… пришло?

— Так… полдесятка… доверху… С торговым караваном пришли.

— Полдесятка? — завизжала я. И полностью потеряв самообладание, потрясла кулаками в воздухе. — Полдесятка фургонов? Да если бы я фургонами из Чащи в столицу возила, я бы… я бы… — я развела руками, даже не представляя, что можно сделать на такие деньги. Уж точно не экономить на постоялых дворах в дороге и не жить в плохо убранном дворцовом крыле для «отборных».

— Марушка не врет! — выпалил молодой стражник. — Откуда бы она все это взяла, если не из вашего поместья, сьёретта?

А Марией ты ее называть перестал, солдатик…

— И правда, откуда? — все также задумчиво поглядывая на меня, себе под нос пробормотал король.

— Ваше ве… — зло начала я. Король метнул на меня зверский взгляд и я осеклась. И правда, что это я так неосторожно? — Ваше недоумение понятно, дорогая сьёретта Андрэа. — сладенько пропела я. — Но думаю, об этом следует спрашивать не у меня, а у тех, кто готовит королевские экспедиции в Чащу. Но если вы полагаете, что это я лгу… Эй, ты! Где расходные книги?

— Давай, шевелись, когда хозяйка велит! — капрал смыкнул девчонку. Та посмотрела на меня дико, открыла ящик за конторкой вытащив оттуда стопку сшитых вручную расходных листов.

— Отлично! — я шлепнула всю кипу на прилавок, открыла последние страницы, наскоро провела пальцем по столбцам цифр… и торжествующе улыбнулась королю. — Прошу, ваше… ваши сомнения сейчас будут разрешены, дорогая Андрэа. Вот, извольте взглянуть!

Он неторопливо подошел, с высоты своего роста заглядывая мне через плечо. С другой стороны послышалось сосредоточенное сопение — Камилле роста не хватало, и она выглядывала у меня из-под локтя. Хотелось дернуть рукой: слегка так, невзначай… А потом долго извиняться за разбитый нос. Даже жаль, что сейчас у меня есть другие дела.

— Так и знала, что этого я здесь не найду! — торжествующе сказала я.

— Но… здесь и правда записано изрядно товара. — все также шепотом сказал король, с неожиданной легкостью разобравшись в небрежно заполненных столбцах. Почерк у младшей Марушки был не в пример четче и изящней, чем у ее матери, а вот аккуратности явно недоставало. — Вот поступления… вот продажи… во дворец… «подчинялка», например… — на последних словах голос его упал, видно, подумал, на кого во дворце могли израсходовать «подчинялку».

— А отправка денег Редонам где? — интимно шепнула ему в ухо я. Мое дыхание пощекотало шею его величества, и наш молодой король вдруг покраснел — багровые пятна вспыхнули у него на скулах и лбу, переползли на щеки и даже кончик носа зарделся.

Он испуганно шарахнулся в сторону. Даже обидно стало, не такая я и страшная.

И вдруг виновато покосился на Камиллу.

За-а-анятно…

Сьёретта Дезирон ничего не заметила — она внимательным и кажется, тоже вполне понимающим взглядом изучала цифры в столбцах. Закрученный золотистый локон лежал на щеке, белые зубки в задумчивости прикусывали пухлую губу…

Король быстро сглотну и отвернулся.

Еще занятней…

— А вы спросите у нее — где деньги? — Камилла подняла от расчетов синие, как горные озера, глаза. И отбросила локон со щеки.

Я хмыкнула, уж сама не знаю, чему: то ли глубине этой идеи, то ли тому, как наш король старательно не глядит на сьёретту Дезирон.

— Ну и где? — безнадежно спросила я, и так понимая, какой ответ услышу.

Девчонка не пошевелилась, но при этом казалось, что мечется во все стороны: глаза, нервная дрожь пальцев, постукивание носком туфельки…

«Неплохие, кстати, туфельки… Лучше, чем у меня». — с острой неприязнью поняла я.

— Я… Ничего не знаю! Не понимаю, о чем вы! — отчаянно и глупо выпалила она.

Я только вздохнула в ответ:

— Что ж, раз так… Сьер офицер… Мне жаль обременят вас… — мой тон стал официальным. — Но я вынуждена потребовать, чтобы вы исполнили свой долг. Велите вашим людям тащить Марушку на улицу. Я видела там фонарный столб… Да, и найдите веревку.

— З… зачем? — офицер явно растерялся.

— То есть как — зачем? — удивилась я. — Вешать, конечно! Тут-то совершенно негде!