— Ого! — воскликнул Кэбот, пораженный открывшимся ему непривычным и неожиданным видом.
В цилиндре, как оказалось, было четыре протяженных долины, в одной из которых они и оказались, пройдя всего несколько ярдов от конюшни. Слева и справа, далеко вдали, на каждом горизонте, а также наверху, прямо над головой, словно в небе, тянулись другие долины, теряясь в затененной дымке. Между собой эти долины были разделены поросшими лесом горами. Кэбот, также, мог видеть, поблескивавшие тут и там, словно серебряные нити, петляющие полоски рек.
— Вон там, — указал налево и в небо его гид, которого мы будем называть Арцесила, — Озера Страха. Там хорошая рыбалка, впрочем, как и в реках, и в прудах.
— А почему его назвали Озером Страха? — полюбопытствовал Кэбот, знавший, что кюры воду недолюбливали.
— Из-за саурианов, водящихся там, — ответил Арцесила. — Они потомки саурианов взятых из Домашнего Мира.
— Вы что, боитесь их? — удивился мужчина.
— Да, — не стал отрицать кюр.
— А где ваш Домашний Мир? — поинтересовался Кэбот.
— Его не больше нет, — сказал второй кюр, которого мы назовем Пирром.
— Но у нас будет другой, — заявила Арцесила.
— Сейчас он называется Гор, — добавил Пирр.
— А почему, то, что над нами, не падает на нас? — спросил Кэбот, для которого было странно и непривычно видеть над собой, очень далеко, то что ему показалось деревьями и жильем, и смотреть на это так, словно сверху, и все же было ясно что он стоял под этим, или это можно было считать эквивалентным нахождения над этим?
— Этот мир, как и многие, представляет собой цилиндр, — сказал Арцесила, — но также есть много сферических.
— Здесь искусственная силы тяжести, — пояснил Пирр, — она получается за счет вращения.
— Это очень похоже на Гор, — заметил Тэрл Кэбот.
— Здесь все рассчитано, — сказал Пирр.
— Меняя скорости вращения можно установить любую гравитацию, — добавил Арцесила.
— Я даже представить себе не мог таких миров, — признался Тэрл Кэбот, — как и того, настолько они огромны.
— Это далеко не самый большой, — не без гордости сообщил Арцесила.
— И насколько же велик этот? — осведомился мужчина.
— В единицах измерения, знакомых тебе, — ответил Арцесила, — приблизительно тысяча шестьсот квадратных пасангов.
— Ого, — восхищенно присвистнул Тэрл, — площадь Венны поменьше будет!
— Этого я не знаю, — пожал плечами Арцесила.
— В любом случае, это очень много, — заверил его Кэбот.
— Тем не менее, этот мир далек от самого большого, — повторил Арцесила.
— Но это — размер небольшой страны, — заметил Кэбот.
— Полагаю, что так, — кивнул Арцесила.
— Здесь происходит чередование дня и ночи, — вспомнил мужчина.
Он установил это во время своего нахождения в конюшне. Брюнетку они оставили на прежнем месте, на цепи. В группу, помимо Кэбота, Арцесилы и Пирра, входил собеседник Тэрла, которого мы, основываясь на произошедшей ранее беседе Кэбота и брюнетки, назовем Гренделем, и еще один или возможно двое других, в зависимости от того, кому как нравится считать. Конечно, по крайней мере, одного, мы должны посчитать, поскольку он был человеком мужского пола, гореанином, союзником кюров, по имени Пейсистрат, происходивший с Коса. Он не был вооружен, поскольку людям в местах обитания кюров носить оружие не разрешают, за исключением специально отведенных мест. Однако, косианец имел при себе стрекало, тонкий, черный, гибкий, обтянутый кожей прут приблизительно два фута длиной, висевший на его поясе. Предполагалось, что присутствие Пейсистрата могло быть полезным, если бы возникли трудности в общении с человеком, с Тэрлом Кэботом. Кроме того, как мы теперь знаем, он был человеком Одиннадцатого Лика Неназванного, Теократа рассматриваемого Стального Мира. Когда будет необходимо мы будем упоминать Одиннадцатый Лик Неназванного, весьма подходяще, как мне кажется, именем могущественного военного руководителя и короля, Агамемнона. Агамемнон, именем которого мы решили воспользоваться, насколько мы понимаем, мог быть личностью мифической. Все может быть. Однако, Одиннадцатый Лик Неназванного, отнюдь не является мифическим. Говорят, что он вездесущ. Я не знаю, верно это или нет. Лично я сомневаюсь в этом, в конце концов, будь это так, зачем бы ему тогда использовать шпионов? Однако, при случае, он может присваивать себе тела. Я видел это, и не один раз.
Еще одним лицом в нашей небольшой группе, которое можно считать, а можно не считать, кому как нравится, было домашнее животное Арцесилы, не умевшая говорить белокурая человеческая женщина, которую тот вел на поводке. Вообще-то это была та самая блондинка, с которой мы познакомились еще в контейнере. Она была очень довольна тем, что ей позволили сопровождать ее хозяина, пусть и пришлось заходить в конюшню, куда они вместе с Пирром, Гренделем и Пейсистратом пришли, чтобы забрать Тэрла Кэбота.
Мужчина, заметив их прибытие, встал и приветствовал их поднятием руки и словом «Тал», на что Пейсистрат ответил тем же приветствием. «Тал» донеслось также из переводчиков Арцесилы и Пирра. Блондинка зарычала на брюнетку, не забыв ее враждебности в контейнере, а бывшая мисс Пим, на четвереньках отползла назад на всю длину цепи.
Замешательство брюнетки развеселило человека, Пейсистрата.
— Она кейджера? — уточнил он у Кэбота.
— Да, — кивнул Тэрл Кэбот.
— А почему она не приняла положение? — поинтересовался Пейсистрат.
— Она пока не знает, что она — кейджера, — объяснил Тэрл.
— В позицию ее, — потребовал косианец.
— Она пока еще изучает язык, — сообщил Кэбот.
Если гореанин в разговоре употребляет слово «язык», то он всегда подразумевает гореанский, как если бы никаких других не существовало.
— Она не немая? — уточнил Пейсистрат.
— Нет, — мотнул головой Кэбот.
— Значит, варварка, — заключил он.
— Да, — подтвердил Кэбот.
Гореане часто думают о тех, кто не говорит на их языке как о варварах. Фактически, это — обычное определение варвара в гореанском языке, «тот, кто не говорит на языке».
— Земля?
— Верно, — кивнул Кэбот.
— Мне приходилось собирать фрукты на Земле, — усмехнулся Пейсистрат.
— Работорговец? — осведомился Тэрл Кэбот.
— Да, — ответил тот. — Какой ее родной язык?
— Английский, — сообщил Кэбот.
Пейсистрат повернулся к брюнетке и обратился к ней по-английски:
— Девка!
— Прошу прощения? — не поняла она.
— Шлюха! — бросил мужчина.
— Сэр! — возмутилась бывшая мисс Пим.
— Ты — женщина?
— Я вас не понимаю, — сказала она.
— Женщина ли Ты? — терпеливо повторил свой вопрос Пейсистрат.
— Но это же очевидно! — удивленно ответила брюнетка.
— А как женщина должна стоять перед мужчинами? — поинтересовался он.
— Я не понимаю вас, — испуганно пролепетала девушка.
— Ты — кейджера? — прямо спросил мужчина.
Сесилия бросила растерянный взгляд на Кэбота, и тот кивнул.
— Да, — кивнула она следом, — Я — кейджера.
Пейсистрат удивленно посмотрел на Кэбота и сказал:
— Мне показалось, что Ты сказал, что она не знает, что она кейджера.
— Она не знает значение этого слова, — пояснил Тэрл Кэбот. — Она думает, что это означает, что она красивая, красотка или что-то в этом роде.
Тогда Пейсистрат снова повернулся к девушке и снял стрекало со своего ремня. Бывшая мисс Пим недоверчиво уставилась на это орудие.
— Становись на колени, — велел Пейсистрат девушке, — быстро, сейчас же! Спину ровно, сесть на пятки. Колени в стороны!
— Мои колени! — воскликнула брюнетка.
— Да, — рявкнул мужчина, — широко. Как можно шире! Спину ровно, руки ладонями вниз на бедра, поднять голову, смотреть прямо вперед!
— Никогда! — выкрикнула она, и стрекало дважды жестоко опустилось на нее.
Бывшая мисс Пим завизжала от боли. Когда она подняла на Кэбота, пораженные, полные слез и недоверия глаза, в них плескалось страдание и ужас. Она узнала, что такое стрекало. Кэбот предположил, что это, скорее всего, был первый в ее жизни удар, нанесенный не только мужчиной, но и вообще. Разумеется, она была воспитана нянечками, служанками и гувернантками, ни одна из которых, не осмеливаясь рисковать своим местом, не заходила дальше внушения, мягкого порицания или легкого игнорирования.
— Помогите мне! — закричала девушка.
На ее теле быстро наливались красным две отметины. Несомненно, удары были жгучими. Мужчина ударил ее всего два раза. Это было снисходительностью с его стороны, несомненно, потому что он принимал во внимание ее невежество. Можно было не сомневаться, что более осведомленная кейджера была бы наказана им куда серьезнее за подобный отказ от мгновенного повиновения. Впрочем, более осведомленная кейджера, скорее всего, не была бы наказана вообще, поскольку такие, как она повинуются немедленно. Осведомленные кейджеры в целом редко наказываются, по причине того, что нет никаких причин их наказывать. Конечно, ведь они знают, что могут быть наказаны за малейший намек на отказ быть полностью покорной. Фактически, они знают также и то, что рабовладелец не нуждается в какой бы то ни было причине для их наказания. Они могут быть наказаны в любое время, его удовольствия ради, по любой причине, или без оной. Он — господин.
— Нет, — покачал головой Тэрл Кэбот.
— Эй шлюха, поза, положение! — приказал Пейсистрат.
Дико, отчаянно, трясясь от рыданий и страха, заливаясь слезами боли и унижения, брюнетка встала на колени перед Пейсистратом, в ту позу, которую он от нее потребовал.
— Держи руки на бедрах! — бросил Пейсистрат, поскольку брюнетка осмелилась дернуться, чтобы прикрыться.
На этот раз она подчинилась мгновенно, чем порадовала Кэбот, не без удовольствия отметившего эту живость. К тому же видеть ее в этой позе было приятно.
Да, следует признать, что бывшая мисс Пим хорошо выглядела в позе гореанской рабыни, точнее в позе гореанской рабыни особого вида, рабыни для удовольствий.
В действительности, Кэбот и не сомневался в том, что из нее могла бы получиться хорошая рабыня для удовольствий. Он был уверен, что ее бывшие знакомые мужчины оценили бы то, как она стояла на коленях, и еще выше они оценили бы, если бы она стояла так перед ними.
— Ты говоришь по-гореански? — спросил Пейсистрат у девушки.
— Немного, — запинаясь, ответила та. — Несколько слов, и некоторые простые предложения!
— Какими были твои первые гореанские слова? — осведомился он.
— Ла кейджера! — без запинки ответила девушка.
Пейсистрат повернулся к Кэботу и, перейдя на гореанский, похвалил:
— Ты преуспел.
— Она обозначила себя кейджерой на спутнике Царствующих Жрецов, на Тюремной Луны, — сообщил Кэбот.
— Я слышал об этом, — усмехнулся Пейсистрат, поглядев на Арцесилу, кивнувшего головой.
Оба мужчины вернули свое внимание к прикованной цепью девушке, стоящей на коленях перед ними.
«Да, — подумал Кэбот, — прежним знакомцам прежней мисс Вирджинии Сесилии Джин Пим, несомненно, понравилось бы видеть ее такой, какой она была теперь, испуганной и послушной, стоящей в позе гореанской рабыни для удовольствий, покорной мужской дисциплине и доминированию».
— Так значит, Ты — профессиональный работорговец, я прав? — уточнил Кэбот.
— Совершенно верно, — признал Пейсистрат.
— И что Ты думаешь о ней, как профессионал? — спросил Кэбот.
— Не больше пол-тарска, — поджал он губы.
— Так дешево? — удивился Тэрл Кэбот.
— Она — варварка, — пояснил работорговец. — Гореанский знает совсем немного. Плохо знакома со своим статусом. Невежественна, необучена, недрессированна. Она еще не знает, как довести мужчину до безумия от удовольствия.
— Но мы рассуждаем с точки зрения серебра, я надеюсь.
— Конечно, серебро.
— То есть Ты думаешь, что у нее есть перспективы?
— У них у всех есть перспективы, — усмехнулся Пейсистрат. — Ошейник выпускает их красоту. Ее рабские формы могли быть и хуже.
Кэбот понимающе кивнул. Уж кому-кому, а ему-то она была невыносимо привлекательна. Разве Царствующие Жрецы не проследили за этим? Впрочем, он нисколько не сомневался, что объективно она была невероятно красивой молодой женщиной, которая будет представлять интерес для почти любого знатока ее категории товаров. И он также не сомневался, что некоторые из мужчин, которых брюнетка знала на Земле, хорошо рассмотрели ее, поскольку бывшая мисс Пим утверждала, что они считали ее самой красивой женщиной, какую когда-либо виденной ими. И она, в своем нерассуждающем тщеславии не могла не поверить их мнению. Разумеется, ведь ее зеркало не могло лгать. А с другой стороны, ее зеркало же, не было знакомо с кем-либо кроме своей владелицы, например, с теми женщинами, которых нашли превосходными настолько, что забрали и доставили к раскаленному маркировочному железу и стальным ошейникам Гора.
— Ну а чего можно ждать от нее после соответствующего обучения, — полюбопытствовал Кэбот.
— Возможно, целых три серебряных тарска, — прикинул работорговец, — а то и все четыре или пять.
— Превосходно, — кивнул Тэрл Кэбот.
На рынке, где красота обычно шла задешево, это было, действительно, превосходной ценой. Но разве не он уверял бывшую мисс Пим в том, что она будет иметь хороший спрос, и что уйдет с невольничьего рынка за хорошие деньги?
— Ты возражаешь против того, чтобы просветить эту глупую маленькую вуло, эту несмышленую крошечную тасту, относительно того, кем она является? — поинтересовался Пейсистрат.
Кэбот пожал плечами и ответил:
— Нет, когда-то ведь она должна узнать это.
— Я думаю, что ей будет только полезно, прийти к осознанию этого факта как можно скорее, особенно если ей придется выйти из этой конюшни.
Кэбот окинул оценивающим взглядом прежнюю мисс Пим, проявившую достаточную мудрость и сохранившую указанное положение.
— Я тоже так думаю, — наконец, сказал он.
Женщины хорошо понимают стрекало, плеть, веревку, цепь и другие атрибуты неволи. Зачастую хватает одного их вида.
Вне конюшни, рабыня, не сознавая себя рабыней, она могла неосторожно повести себя ненадлежащим образом и найти себя подвергнутой наказанию, которое могло бы поставить под угрозу саму ее жизнь. Также, во многих местах для женщины намного безопаснее быть рабыней, чем быть свободной.
Свободного человека могут просто убить, а рабыня — ценное домашнее животное, так что вероятность того, что ее сберегут намного выше. Точно так же никому не придет в голову убивать ценную кайилу, когда можно добавить ее к своему табуну.
Пейсистрат снова заговорил с брюнеткой на английском языке.
— Повтори, — потребовал он, — твердо и ясно, первые гореанские слова, которые Ты изучила.
— Ла кейджера! — произнесла девушка.
— Еще раз! — бросил он.
— Ла кейджера!
— Держи колени широко! — рявкнул работорговец, и трясущаяся от страха бывшая мисс Пим, подчинилась.
Насколько мягкими и зовущими были ее бедра, и к каким сладким тайным вратам они вели.
— Еще раз!
— Ла кейджера! — крикнула она.
— Это верно, — подтвердил мужчина.
— Сэр?
— Верно то, что эти слова подразумевают, — пояснил работорговец. — Ты знаешь их смысл?
— Я не знаю, — всхлипнула брюнетка. — Может быть, то, что я — красавица, что я красивая, я не знаю!
— А Ты тщеславна, — усмехнулся Пейсистрат, — не так ли?
— Я не знаю! — повторила девушка.
— Так и есть, — заверил ее мужчина.
— Да, Сэр, — прорыдала она.
— Но это обычное дело, для такой как Ты, — сказал Пейсистрат.
— Для такой как я? — переспросила брюнетка.
— Да, — кивнул он, — для той, кто является кейджерой.
— Это правда, означает, что я красивая?
— Нет, — усмехнулся работорговец, — но это большая редкость, когда та, кто не красива, становится кейджерой.
Девушка испуганно уставилась на него.
— Ты же догадываешься, не так? — спросил мужчина.
— Нет, — замотала она головой. — Нет! Нет!
— Да, — кивнул Пейсистрат. — Ты правильно поняла. Это означает: «Я — рабыня».
— Нет! — закричала бывшая мисс Пим. — Нет! Нет! Нет!
— Не вздумай изменить позу, — предупредил ее мужчина.
— Ты сама обозначила себя рабыней еще на Тюремной Луне, — напомнил ей Кэбот. — Слова были произнесены. Дело сделано.
— Но я была напугана! — попыталась оправдаться девушка. — Я же не думала! Я даже не понимала того, что говорила!
— Рабыни не могут лгать, — предупредил Тэрл. — Не лги. Ты прекрасно знала, что говорила. Не надо лгать. Ты не свободная женщина. Это им позволено лгать, а у тебя такого права нет. Не обманывай. Теперь тебя за это могут наказать, например, избить плетью.
— Плетью? — в ужасе повторила она.
— Да, — подтвердил Кэбот. — Слова были произнесены. Этого достаточно. Дело сделано. Тем более, что всем ясно, что Ты имела в виду именно то, что говорила. Это было очевидно. Но это не важно. Не имеет значения, имела ли Ты в виду то, что говорила в тот момент или нет. Слова были произнесены. Дело сделано.
— Значит, все это время я была рабыней? — осознала девушка.
— Разумеется.
— И значит, я — рабыня?
— Да, — развел он руками.
— И Вы все время знали об этом! — воскликнула она, глядя на Кэбота.
— Конечно, — не стал отрицать он.
— Но Вы мне не говорили!
— Само собой, — усмехнулся Кэбот. — Меня просто забавляло твое высокомерие, и то, как Ты продолжала вести себя, словно все еще могла бы быть свободной.
— Вы играли со мной!
— Да, — признал мужчина.
— Монстр! — зарыдала она, но изменить позу побоялась.
— Представь себе, — сказал Кэбот.
— Освободите меня! — потребовала бывшая мисс Пим.
— Освободи себя сама, — предложил он.
— Как, как? — воспрянула девушка.
— А никак, — развел руками Тэрл. — Ты — рабыня. У тебя нет никакого способа, которым Ты можете освободить себя.
— Я презираю мужчин! — закричала она.
— Я так не думаю, — покачал головой мужчина.
— Думайте что хотите, а я их действительно презираю! — заплакала рабыня.
— Теперь Ты принадлежишь им, — сообщил он ей.
— Я не хочу быть рабыней! — воскликнула брюнетка.
— Обычно в присутствии свободных людей Ты будешь стоять на коленях, — сообщил ей Кэбот. — Ты теперь будешь обращаться к свободным мужчинам, используя слово «Господин», а к свободным женщинам — «Госпожа». От тебя ожидается мгновенное и беспрекословное повиновение. Обычно, Ты не будешь иметь права говорить, если тебе не дано на это разрешение, а когда и если Ты его получишь, то говорить Ты будешь с мягкостью и уважением. Тебе ничего не может принадлежать. Теперь Ты сама принадлежишь. Ты — собственность, животное согласно праву покупки и продажи. Ты полностью в распоряжении и удовольствии твоего господина, причем всеми способами.
— Всеми способами?
— Да.
— И даже…?
— Разумеется, — ответил он на недосказанный вопрос брюнетки, — и это особенно.
— Я не хочу быть рабыней! — снова выкрикнула девушка.
Пейсистрат поднял руку с зажатым в ней стрекалом, но Тэрл Кэбот мягко, но твердо, перехватил его руку своей и остановил его порыв. Сесилия не спросила разрешения говорить.
— В действительности, Ты хочешь быть рабыней, — сказал ей Кэбот.
— Нет, нет! — мотала головой девушка.
— Но по большому счету это не имеет никакого значения, — пожал он плечами. — Ты уже рабыня.
— Нет, — рыдала бывшая мисс Пим. — Нет, Нет!
Арцесила, крупный даже для кюра, смотрел происходящее с определенной терпимостью. Кюры, как я, возможно, уже упомянул, не делают из людей рабов, не больше, чем, скажем, люди сделали бы рабами собак или кошек. В целом они склонны расценивать людей, как еду. Фактически, в языке кюров для «еды» есть универсальное слово, подразумевающее, что в это понятие покрывает большое разнообразие съедобных организмов, например, верров, тарсков, вуло и так далее, и людей в том числе. Точно так же, во многих земных языках, как мне рассказывали, есть подобное слово, подразумевающее большое разнообразие еды, от овощей, фруктов и орехов, до мяса и всего, что с этим связано. Однако кюры, конечно, признают, что люди могут служить некоторым другим целям помимо тех, которые обычно связываются с едой, например, их можно использовать в качестве рабочих, домашних животных, союзников и так далее.
Арцесила несильно встряхнул поводок блондинки, и та, до сего момента свернувшись в клубочек лежавшая на досках у его ног, быстро встала.
— Ты хочешь увидеть наш мир? — спросил Арцесила, обратившись к Кэботу через свой переводчик.
— Даже себе не представляете, как, — усмехнулся мужчина.
Пирр, бывший намного меньше Арцесилы, не больше четырехсот или пятисот фунтов, и согласно кольцевой иерархии кюров, являвшийся его подчиненным, посмотрел на брюнетку, все еще сохранявшую предписанную позу. Движение его лицевых мускулов и челюстей, как уже изучил Кэбот, у кюров было улыбкой.
Пейсистрат вернул стрекало на свой ремень.
— Следуй за нами, если хочешь, — бросил Арцесила, и все группа повернулась к выходу.
Но прежде чем уйти Тэрл повернулся к брюнетке и окликнул ее:
— Сесилия.
Брюнетка не отозвалась, погруженная в свои мысли, и тогда он повторил ее имя, твердо, но особой злости:
— Сесилия.
Его интересовало, поймет ли она то, что от нее требовалось.
— Господин? — прошептала девушка.
Тэрл получил подтверждение того, что бывшая мисс Пим была очень умна.
— Когда мы уйдем, — сказал он рабыне, — Ты можешь изменить положение.
И мужчина продолжил пристально смотреть на нее, недвусмысленно давая ей понять, что он ожидает ее ответа.
— Да, Господин, — наконец, сообразила брюнетка, но Кэбот не сводил с нее своих глаз, и он шепотом добавила: — Спасибо, Господин.
«Да, — подумал Тэрл, — она весьма умна. Несомненно, после некоторого обучения от нее можно будет многого ожидать на мехах в ногах кровати».
Он повернулся к выходу из конюшни и последовал за остальными, немного отставая от них. Когда он уже выходил, то услышал рыдания бывшей мисс Пим, доносившиеся из стойла, и лязг цепи, которую она отчаянно дергала в напрасной попытке освободиться от ее уз.
Разумеется, у ее усилия пропали даром.
— Из конюшни я заметил, — сказал Кэбот, обращаясь к своим гидам, — что здесь есть чередование дня и ночи.
— Это отрегулировано, — отозвался Арцесила, — в соответствии с циклом Гора, и соответствует его средним широтам.
— Преднамеренно, — предположил мужчина.
— Конечно, — не стал отрицать Арцесила.
— Признаться, я ожидал, — заметил Кэбот, — что это чередование будет отрегулировано по вашему Домашнему Миру.
— Многое из того, что имело отношение к Домашнему Миру утеряно, — вздохнул Пирр.
— Важно проиндексировать это в соответствии с Гором, — добавил Арцесила.
— Конечно, — сказал Кэбот.
— Такой цикл поддерживается в нескольких других мирах, — сообщил Арцесила. — Мы хотим максимально возможно облегчить для нашего народа переход на Гор.
— Вторжение? — предположил Кэбот.
— Иммиграция, — поправил его Пирр, и при этом, как отметил Кэбот, его лицо расплылась в отдаленно напоминающей улыбку гримасе, означавшей у кюров удовольствие или остроумие.
— А как быть с теми, кого называют Царствующими Жрецами? — поинтересовался Кэбот.
— Расскажи нам о них, — попросил Арцесила.
— Они могущественны, и считаются таинственными, — тщательно подбирая слова, ответил Тэрл.
— Они посадили тебя в тюрьму, как своего врага, — напомнил Арцесила.
— А мы твои друзья, — добавил Пирр.
— Они посадили меня в тюрьму, — вынужден был согласиться Кэбот, — но я им не враг.
— Но Ты — наш друг, — не отставал Пирр.
— Возможно, — не стал отказываться Кэбот. — Но как может простой человек, не больше, чем простое животное, быть другом столь могущественных и благородных созданий, как кюры?
— Ты думаешь, что в твоих словах есть ирония? — уточнил Арцесила.
— Да, — ответил Кэбот.
— Нет, — сказал Пирр.
— А где Зарендаргар? — полюбопытствовал Кэбот, не сомневавшийся, что это именно он спланировал и осуществил набег на Тюремную Луну.
— А он что, твой друг? — спросил Арцесила.
— Да, — нахально заявил Кэбот.
— Интересно, — покачал головой Пирр.
— Мы разделили с ним пагу, — объяснил Тэрл.
— Великая честь, — прокомментировал Арцесила.
Его переводчик огласил эти слова точно, ясно, бесстрастно с арским акцентом, но Кэбот мог с уверенностью сказать, что Арцесила вложил в это понимание некоторых моментов.
— Так где находится Зарендаргар? — повторил свой вопрос Кэбот.
— Несомненно в безопасности и здравии, — уклончиво ответил Арцесила. — И возможно Ты его скоро увидишь.
Кэбота не убедило это заверение, сколь бы мягким, оно не казалось. Он был уверен, что его освобождение было результатом изобретательности и смелости Зарендаргара. Тогда почему они до сих пор не встретились?
— Расскажи нам о Царствующих Жрецах, — потребовал Арцесила.
— А как вы устраиваете здесь день и ночь? — проигнорировав его вопрос, задал свой Кэбот, глядя в долину над головой.
— Это достигается, — объяснил Арцесила, — с помощью системы зеркал, расположенных снаружи и автоматических ставень внутри. Разумеется, используется свет светила этой системы.
— Этот свет постоянен, — добавил Пирр, — и он дает нам не только освещение, но и, посредством больших поглотителей и трансформаторов, снабжает огромной энергией, постоянной и почти неисчерпаемой, которая может быть использована во множестве форм, непосредственно и косвенно.
— Подозреваю, что вашим мирам недостает атмосферы, — предположил мужчина.
— Если Ты имеешь в виду внешнюю атмосферу, то да, — кивнул Арцесила. — Но с нашей внутренней атмосферой, которая, кстати, очень близка к атмосфере Гора, у нас нет никаких проблем.
— Но как Вы защищаетесь от радиации? — спросил Кэбот. — А также от космических обломков, которые в нормальной атмосфере могли бы просто сгореть, не долетев до поверхности?
— Наши миры ограждены, конечно, — ответил Арцесила, — от радиации нас защищают несколько ярдов слоев шлака, стали, камня и других материалов.
— Объекты, несущие достаточную угрозу, — подключился Пирр, — масса которых приближается к массе миров, можно обнаружить заранее, за годы до столкновения. На таком расстоянии и с таким запасом времени не требуется много энергии, на то, чтобы изменить их курс.
— А что, мелкие обломки опасности не несут? — удивился Кэбот.
— Очень небольшую, — отмахнулся Пирр. — Ты должен понять, что свет и энергия поступает внутрь не напрямую, а через систему зеркал и отражателей. Иногда объект, размером не больше человека или тарска, просто рикошетит от внешней обшивки, или пробивает ее в районе ставней. Эти пробоины быстро обнаруживаются и восстанавливаются. И даже если не ремонтировать сразу, то потребуется несколько дней, прежде чем атмосферное давление снизится до уровня дискомфорта.
— А фабрики, заводы, фермы у вас есть? — осведомился Кэбот, который с того места, где они находились, не смог рассмотреть каких-либо признаков того, что такие вещи здесь присутствовали.
— Конечно, — кивнул Арцесила, — но мы не хотим загромождать нашу среду обитания такими разными утилитами. Соответственно, они изолированы и обычно находятся всего в нескольких енах полета от самого мира. Конкретно у этого мира есть два сельскохозяйственных спутника или цилиндра, и один полностью отданный промышленности.
— На сельскохозяйственных спутниках, — продолжил за него Пирр, — выращивается много зерновых культур, а не кровавая пища, как Ты мог бы ожидать. Из этих зерновых культур соответственно обработанных, мы получаем питание. Мы можем установить там любой сельскохозяйственный сезон, температуру, подкормку почвы, чередование света и темноты, как нам захочется. Таким образом мы получаем зерновые круглый год. Также там нет никаких вредных насекомых, с которыми пришлось бы конкурировать за еду, мы просто не позволили им там завестись. И бактерии там живут только те, которые принося пользу.
— Фермы по большей части автоматизированы, — сказал Арцесила, — требуется только контролировать ситуацию, что делается дистанционно. Те из нас, кому приходится выходить на поля часто делают это в специальной одежде, защищающей от высокой температуры, влажности и так далее. Дело в том, что в некоторых областях, особенно имитирующих тропическую природу, для нас некомфортны.
— Индустриальный цилиндр, — продолжил Пирр, — разделен на несколько отсеков, каждый для своей отрасли, чтобы работа выполнялась максимально эффективно. В некоторых отсеках, когда требуется, может быть установлена невесомость.
— А где же вы берете сырье для всего этого, для промышленности, для ремонта обшивки, для химикатов и прочего? — спросил Кэбот.
— Наши миры дрейфуют посреди всего этого, — ответил Пирр.
— Но как же кислород? — уточнил Кэбот.
— Кислород в изобилии присутствует с силикатных породах наших соседей, — объяснил Арцесила. — Это же один из самых распространенных элементов во вселенной. Точно так же дело обстоит с углеродом, азотом, водородом и так далее. Черные металлы, фосфаты, вода, сера и прочее сырье, здесь тоже есть в большом количестве. Все эти материалы можно получить и переработать.
— Получается, у вас здесь есть все, что нужно для жизни, — заключил Кэбот, — еда, вода, сырье, комфорт, территория, обилие энергии.
Арцесила пожал плечами, отчего его устрашающие мускулы словно живые веревки зазмеились под кожей, а по его мерцающему меху пробежала рябь, как будто от ветра, пролетевшего над водой.
— Фактически, вам здесь нечего опасаться, за исключением, разве что погасания звезды, — предположил Кэбот.
— Тогда мы отправимся на поиски другой, — сказал Пирр.
— Вы можете перемещать свои жилищ?
— Разумеется, — подтвердил Арцесила.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Тэрл Кэбот, — ведь именно так Вы сюда и попали.
— Теперь мы уже не уверены в том, как далеко мы забрались, — признался Арцесила.
— Записи утеряны, а те немногие, что удалось сохранить, непоследовательны.
— Войны, — объяснил Арцесила.
— Со всем должным уважением, — сказал Пирр, глядя на блондинку, лежавшую у ног Арцесилы, — но по справедливости вселенная принадлежит кюрам. Мы — высшая и самая благородная форма жизни во вселенной, ее благороднейшее и наивысшее достижение. Разве не было все этот создано, чтобы породить нас и дать дорогу нашим проектам? Соответственно наша обязанность состоит в том, чтобы засеять вселенную нашим видом и распространить свет нашей цивилизации повсюду в космосе.
— И Вы уже начали делать это? — поинтересовался Кэбот.
— Да, — заявил Пирр. — Некоторые из миров уже в полете.
— Ты дрожишь? — спросил Арцесила.
— Что-то меня морозит, — признался Кэбот.
— Ты увидел достаточно для первого раза, — сказала Арцесила. — Тебе пора возвращаться в конюшню.
— Есть еще и другие цилиндры, — сказал Пирр. — Например, есть охотничий цилиндр, почти целиком засаженный деревьями, куда мы можем слетать насладиться охотой, также мы держим для наших человеческих союзников цилиндр удовольствий.
— Кажется, у вас здесь есть все, в чем вы нуждаетесь, — заметил Кэбот.
— Да, — согласился с ним Арцесила.
— И тем не менее вы не удовлетворены?
— Не удовлетворены.
— Почему же?
— Это не мир природы, — объяснил Арцесила.
— Это не Гор, — сказал Пирр.
— А что насчет Царствующих Жрецов? — осведомился Кэбот.
— Да, — вспомнил Арцесила. — Что там насчет Царствующих Жрецов?
— Возможно, когда-нибудь Ты нам о них расскажешь, — предположил Пирр.
— Возможно, — не стал расстраивать его мужчина.
Арцесила легонько встряхнул поводок своей блондинки, и та обрадовано вскочила на ноги.
Она была просто счастлива снова оказаться в ошейнике.
Возможно, Вы помните ее неловкость, когда она проснулась в контейнере без ошейника, как она в страхе ощупывала шею, и все такое. Вероятно, вам трудно было понять ее беспокойство в то время, но Вы бы поняли ее полностью, если бы знали о Стальных Мирах больше. Мы попытались объяснить ее беспокойство в то время, по крайней мере, до некоторой степени. Например, опасение попасться патрульным, с их арканами и веревками, ведь как бесхозное животное, она могла быть возвращена, возможно, с перекушенными сухожилиями, в загоны мясного скота, чтобы позже оказаться на разделочном столе во время очередного забоя.
В любом случае нет ничего удивительного в том, что она была рада вернуться в свой ошейник и к той безопасности, которую он ей предоставлял, но, что еще более важно, теперь, она шла вперед и несла его с гордостью и даже высокомерием. В конце концов, он указывал на ее особую и завидную особенность, на ее статус, среди людей этого мира. Она была домашним животным кюра.
Разве не это она сейчас демонстрировала Кэботу, когда касалась ошейника обеими руками, указывала на него, глядя на мужчину сверху вниз?
Сам ошейник, конечно, смотрелся на ней привлекательно, впрочем, как любой ошейник смотрится на любой женщине. Несомненно, ошейник был ей к лицу, отлично подчеркивая ее гладкую, первозданную наготу, как только ошейник мог ее подчеркнуть. Это был типичный ошейник домашнего животного, подходящей для такой как она, высокий, настолько, что не давал ей опустить голову, кожаный, плотно прилегающий, с замком сзади и с кольцом спереди, к которому можно было пристегнуть поводок или цепь.
Кэбот не сомневался, что где-то на нем было указано имя ее владельца. Во всяком случае, это типично для гореанских рабских ошейников. Зачастую в надпись включается и кличка рабыни, например: «Я — Сьюзан. Я принадлежу Майклу из Трева», или «Я — Линда, собственность Эммериха из Харфакса», или «Эта рабыня — Филлис. Она принадлежит Руфу из Ара» и так далее.
Кэбот улыбнулся блондинке.
Девушка скривила лицо в гримасе, которая, по-видимому, предполагала, что она попыталась улыбнуться.
«Даже младенцы улыбаются, — подумал Кэбот, — но, возможно, они учатся улыбаться».
В этот момент собеседник, Грендель, как мы договорились его называть, который до сих пор сопровождал группу в полном молчании, издал низкое, угрожающее рычание.
В ответ Арцесила что-то проворчал, что не было никак интерпретировано переводчиком, но блондинка немедленно опустилась на четвереньки, длины поводка, свисавшего с руки или лапы ее хозяина, вполне хватило.
«Женщины хорошо выглядят на четвереньках, — вынужден был признать Кэбот. — Интересно, знает ли ее владелец, какой эффект может оказать на мужчин лицезрение прекрасных человеческих самок в такой вот позе, особенно если они рабыни. А кем еще, в конце концов, можно было считать блондинку?» Нет, понятно, что она была домашним животным. Но Кэбот предпочел бы, чтобы она была рабыней. Есть что-то особенное в рабынях. Он довольно часто требовал, чтобы его собственные рабыни приближались к нему подобным образом, иногда неся ему стрекало или плеть в своих зубах.
Блондинка посмотрела на него, и на ее лице застыло счастливое выражение.
Грендель снова проворчал что-то недовольное, но слово, брошенное Арцесилой, не переведенное прибором, явно поставило его на место, и тот опустил свою косматую голову на грудь. Он выглядел сердитым и насупившимся, и оба его кулака были сжаты.
— Наш соотечественник, — Арцесила указал на Гренделя, — проконтролирует, что Ты вернулся в конюшню.
— Зачем меня сюда доставили? — спросил напоследок Кэбот.
— Уже поздно, — не счел нужным отвечать на его вопрос Арцесила.
Грендель угрюмо махнул лапой, указывая, что Кэбот должен идти перед ним в конюшню, до которой было недалеко. Когда они прибыли на место, Кэбот вошел внутрь, а Грендель захлопнул и запер решетку за его спиной. Мужчина обернулся и, подняв руку, сказал:
— Тал.
Это было гореанское приветствие, которое Тэрл обратил к Гренделю. Тот сначала опешил, но через мгновение ответил:
— Тал.
Причем он не использовал переводчик.
Кэбот, улыбнувшись, повернулся и направился к стойлу.
Брюнетки там не было.