Чарованная щепка 2

Глава 43. Ход черным конем

В Итирсисе: 8 сентября, пятница

Арис никогда не жила вне Итирсиса. С самого рождения она знала себя частью столицы — не стволом, который направляет судьбы мира, но все-таки веточкой этого дерева.

Сегодня она села в принцеву карету, и хлопнувшая дверца точно обрубила этот прут. Он еще качался на тонкой полоске коры, но с каждым поворотом, с каждым оставленным полем, с каждым отрябившим в окнах лесом эта связь уходила в былое.

Арис решилась проститься только с Селеной.

Подруга отроческих лет меньше всех удивилась монаршему происхождению вязуньи, и редкие их встречи не теряли прежней близости. Вчера, краснея, Арис наплела, что семья вскорости перебирается на юг, и долго плакала от этой лжи и мысли, что больше подобной подруги ей не повстречать.

Отцу и матушке «царевна» не сказала ничего, кроме щемящей «доброй ночи» сразу после ужина, от Алессана убежала еще раньше. О том, чтобы прощаться с Себастьяном, страшилась и думать — никуда бы тогда не уехала.

А ехать непременно было нужно.

Кто она в Итирсисе? Ни простолюдинка-рукодельница, ни благородная царевна. Кое-как оружейникам в прожекте помогла — экая заслуга! Не зацепись они за Арис, пожалуй, сами быстрее бы справились. Да и защита ее вязаная не столь уж хороша — неуклюжая на вид и чаровать ее затратно.

Горько защипало нос, вязунья одиноко шмыгнула и приложила голову к башне стянутых веревками шкатулок, что составляли ей компанию в дороге.

Не зря над ней смеялся свет — куда там лезть с ее талантами? Ни в музыке, ни в танце не сильна, по-шарльски не грассирует изящно, а квакает болотной пучеглазой жабой. Себастьян заслужил иную невесту, грациозную в каждом движении, смотрящую прямо в любых обстоятельствах — подобно ему самому. Когда он остановил на ней свой взор впервые, Арис знала свое место и была рациональной маленькой вязуньей, оттого показалась ему хороша. Теперь она — что вырванная с корнем придорожная ромашка: в золотую вазу не поставить и назад не прирастить. Цветок еще кажется свежим, но скоро сожмется в засохший комок.

Раз кому-то должно покинуть родных — пусть это будет она, никудышная. В новом быту личные качества не будут значить ничего, можно тихонько доживать свой век в углу — уж сколько там заложнице отмерят. Счастье, что Селим разглядел беспомощность ладийской «царевны» и случайно подсказал ей путь, где ее глупая жизнь хотя бы принесет кому-то пользу.

За окном расстелилось пшеничное поле. Маг в сопровождении «царевны» неплохо чаровал пути, и экипаж не пересчитывал дорожных ям, однако, но на корявой ветке все-таки подпрыгнул. Арис мотнуло внутри, бедняжка стукнулась виском о жесткие шкатулки.

Так всегда — тем тебе горше, тем более вокруг находишь подтверждения своей никчемности.

«Само изящество!», — потерла Арис голову, почти пустив слезу.

О чем она там думала? Да, Селим. Счастье, что хотя бы он случайно подсказал…

Случайно?

Она снова потерла висок и нахмурила брови.

Вообще-то, принц не походил на человека, дающего случайности сорваться с его губ.

«Царевна» оглядела башню из шкатулок. Большие ящики с мехами были привязаны позади экипажа, а здесь, рядом с ней, поместили только драгоценности — и они заняли изрядное пространство. Селим так умело сходился с людьми, что те охотно кичились щедростью и даже несколько соревновались в ней между собой.

Ловкий принц легко заговорил ее саму: нашел в волнах чужого неизведанного моря и переложил в стремительный ручей, дарующий определенность. Из уст авторитетного посла лились такие похвалы, что все сомнения казались мнительною чепухой далекой от политики девицы — ведь она, наконец, поступает как нужно! Ухватившись за это забытое чувство, вязунья только теперь осознала — она приняла «героичное» решение не за себя.

Она приняла его за императора!

Арис опустила руку на складки дорожного платья.

Как эта мысль могла столь долго не пробиваться через толщу ее страха перед новой ролью? Конечно, вязунья задавала осторожные вопросы о международной обстановке отцу, Алессану и Юлию — но это были такие крохи! Как она осмелилась на этом выстроить свой ход, отдать в заложники Тассиру целую «царевну», какой бы растяпою та ни была? Как обманулась думать, что Селим — опытный, хитрый, преданный своей земле — стал бы что-то делать в «общих» интересах? Могут ли интересы двух давних врагов быть хоть сколько-то «общими»? Это открылось ей только сейчас, когда карету окружали три конных тассирца и кучер. Заморский вид и говор точно отрезвил: они чужие! И Селим чужой, только умеет это скрыть за понимающей улыбкой.

Ах, какой печальный принц, сам лишь забытый двенадцатый сын столь занятого батюшки!

Будь это и так, свои позиции он поднимал за ее счет: упаковал царевну-вязунью в шкатулку ее собственной вины за недостойность титула и элегантно приложил к иным подаркам своему владыке. Он даже почти прямо говорил ей это, глядя в глаза, декламируя свой «рубаи»!

«Царевна» распрямилась на сиденье экипажа.

Немедленно назад! Она еще готова будет ехать, но — если это ей прикажет император.

В такт разошедшемуся сердцу Арис заколотила по окошку как безумная.

Один из всадников приблизился к стеклу, дождался, чтобы леди приоткрыла створку.

— Ты звать меня?

Кажется, он был магом-командиром и единственным, кто сносно изъяснялся по-ладийски, но Арис толком не запомнила конвой и в темноте могла их всех попутать.

Она вдохнула и решительно произнесла, представив на месте себя непреклонную Лею:

— Мне нужно вернуться в Итирсис.

— Ты что-то забыл?

Арис едва не зажмурилась, дерзая продолжать:

— Я не обязана давать вам разъяснений.

Тассирец странно посмотрел в ее лицо и не подумал приказать остановиться.

— Мы ехать в Тассир. Я не иметь команда господин вернуться.

Она уже в плену! Что теперь ломать в отчаянии руки? Сама согласилась… нет — попросилась!

— Мне нужно с ним поговорить, — еще пыталась Арис привязать авторитет Селима, но, видно, этот маг имел довольно четкие инструкции на случай озарения девицы.

— Мы ехать, — ровно сказал он. — Мы хорошо тебя хранить, не опасайся.

Хранить! От разбойников — или от попытки бегства? Маг учтиво качнул ей тюрбаном и тут же отъехал, поставив точку в их бессмысленной беседе.

Арис хлопнула окном, опала на спинку скамьи и закрылась руками: так погубить свое счастье и учинить империи проблем! Она еще глупее, чем считала. Пусть, пусть недостойна титула и любви своих близких, но если от ее поступка пострадает вся страна!..

Слезы прорвали последний заслон и полились как вешнии ручьи, на рукава и платье.

Скакун тосковал о ветре в ушах. Улица за улицей, даже во тьме он несся с грохотом и пылом. Вихрь знал эйфорию полета и был уверен в каждой своей мышце.

О седоке нельзя было сказать того же.

«Когда ты в последний раз ездил верхом? — бранил внутренний Себастьян. — Надо было уступить погоню Алессану… И там наверняка в охране маг!»

Надеясь не убить ночных прохожих, он костерил себя и слепоту на все лады, но продолжал греметь по мостовым и выбираться к югу.

На деле Себастьян в седле держался сносно. По меркам «Улиток» он даже считался почти удальцом, хотя особенных приемов не показывал и не питал пристрастия к охоте. Ему была в радость прогулка верхом, порой неторопливая, но и пускать коня в галоп он все-таки умел.

Разум кипел и возмущался, тело — помнило. На Новоюжную дорогу он прорывался полчаса, страшась давить людей, но уж на ней развил изрядное проворство. Вихрь одобрил кураж и себя не жалел.

Они летели добрый час. Всадник утомился подбирать слова для чествований собственной персоны и уже несколько времени соображал дальнейший план, когда на выезде из леса угадал ту самую карету. Он отпустил коня на шаг и напряженно замер поодаль.

Охрана — трое в тюрбанах и кучер. Возможно, кто-то прячется внутри, так что спиной к дверям кареты лучше не вставать — впрочем, этого ему и не позволят, тотчас отгородят ее собой. Маг среди них как минимум один с учетом стоимости груза. Хотелось бы понять — который, и избежать прямого столкновения.

«Надо было Лиса пропустить…» — опять по кругу отругал себя древесник, но тотчас закусил губу: уже рискнул, так нынче надо действовать.

В пути сложилась хрупкая стратегия, и он, перекрестившись, приступил.

Четыре колеса застряли разом.

Кучер обернулся — что за дрянь? Конь попытался волочить карету точно сани, но тут же бросил эту пытку и застыл.

Охрана вынужденно встала тоже, маг-командир махнул рукой — «проверь».

Кучер залез чуть не под самое днище, маг даже любезно светил огоньком, но в колесах не случилось даже трещин, оси тоже были целы все.

— Чары, — вылез кучер. — Ищи, господин.

Маг недовольно спешился прошелся кругом, но мотнул тюрбаном.

— Магии нет.

Загадка охватила весь конвой. Слышащие магию пытались уловить, но различали только эхо нескольких чарованных даров из груза. Зримой поломки тоже все не находилось, и пять минут исканий растворились в бестолковой возне.

Потом со стороны Итирсиса ворвался незнакомый всадник.

Стража, из которой уже двое были пешими, немедленно взяла его в кольцо, не позволяя подойти к карете. Даров там было собрано достаточно, чтобы за их потерю можно было смело попрощаться с головой. Еще и чахлая ладийка, побери ее шайтан! Живой товар всегда приносит беспокойство.

Новый всадник в капюшоне поднял руки — безоружен.

— Женщина с вами? — выкрикнул он.

Маг-тассирец нахмурился — этот ладиец знает груз?

— Что нужно? — спросил он с ужасным акцентом.

— Ее хватились в городе! — с напором толковал чужак. — Если догонят и найдут у нас — господина Селима ждет клетка! Про ваши судьбы лучше умолчу.

Стража переглянулась. Оно ясно, что за ошибки вельмож прилетало простым, но в общем-то, они и так не на прогулке.

— Что стоите? — гремел прибывший. — Гоните во весь дух! Оттуда уже мчатся!

Растерянные переглядки стали чаще. Не все понимали его речь, но переполох в столице, куда он яростно махал рукой, читался ими и без толмача.

— Карета не ехать, — смешался маг-тассирец.

Он говорил еще жестко и хмуро — но невольно отчитался чужаку. Тот осмелел.

— Это их проклятые древесники! — сплюнул в гневе. — Проверь обода!

Оглянувшись на карету, маг с большой натугой вслушался в гнутую часть колеса — и точно, разобрал там отзвуки древесных чар.

— Ты здесь чародей? Распутывай! — напирал прибывший, не давая опомниться.

Легко сказать — распутывай! Код был сплошным туманом.

Чужак нетерпеливо ждал минуту, конь под ним топтался, понимая пыль — чужак ужасно раздражал и отвлекал от дела.

— Баран! — он снова оглянулся на дорогу позади. — Они сейчас прибудут!

И, обмирая внутри, досадливо бросил им самое важное:

— Ладно! Женщину я заберу и спрячу рядом. Предъявите им чистый груз, они развеют чары, а завтра встретимся в третьей деревне по тракту.

Маг оторопел, выныривая из своей борьбы с древесным кодом.

— Нельзя! Господин не говорить, что кто-то может брать рабыня.

Время для единственного козыря — только бы суметь его подать! Всадник выпрямился так, словно тупость командира пробрала его насквозь и он даже с трудом в нее поверил.

— Ослеп?! — рассвирепел до крайности. — Коня не узнаешь? Господин дал даже Вихря, лишь бы я успел нас уберечь, пока он задержал погоню разговором! Каких еще приказов нужно? Чтобы господин при них тебе записку сочинял?!

Стража уставила очи на черную морду — перепутать любимца их принца они бы ни с кем не могли. Представить, чтобы кто-то отнял Вихря у Селима силою — тем паче.

Они еще домысливали эти аргументы, когда решительный чужак с колотящимся боем в ушах верхом протиснулся меж них и рванул на себя дверь кареты.

Шкатулки качнулись внутри, но пленницы не было.

В слезах и самобочевании Арис не сразу поняла, что экипаж остановился. Приблизила опухший нос к окну и обнаружила еще одного всадника в конвое — лица не разглядела под плащом, но Вихря в драгоценной сбруе опознала даже ночью.

Селим зачем-то их догнал! На секунду «прекрасная царевна» размечталась, что вот сейчас она озвучит свой отказ, а он печально улыбнется, но повелит немедля развернуть карету.

«Очнись!» — встряхнула внутренняя Арис.

Посол не станет ее даже слушать — разве что решит сопроводить к султану сам, тогда бежать в пути не будет никакой надежды.

Пронзенная этой короткой мыслью, «царевна» вывела одно: ей надо ускользнуть сейчас же.

Пока конвой и принц друг друга отвлекли, она толкнула дверцу с противоположной стороны, откинула короткую ступень и, не жалея ни себя, ни платья, пустилась наутек через колючую канаву в ладийские безбрежные поля.

Ноги цеплялись за кочки и норы, подол пришлось держать руками — в такой позиции полет не разовьешь. Отчаянно стремясь достичь хотя бы рощи на далеком горизонте, Арис не очень удивилась, что конский топот позади раздался через миг.

Она была готова рваться даже силой, но с чарами попробуй повоюй! Потоки левитации ее подняли над землей, железная рука схватила локоть и похититель посадил девицу боком на длинное тассирское седло перед собой.

Арис тотчас же замерла — соскользнуть под копыта совсем не хотелось, а Вихрь то и дело подбрасывал всадников вверх. Мужчина держал ее талию правой рукой, левая тянулась перед пленницей, захватывая повод. Арис пришлось наощупь уцепиться за нее во тьме: она в седле-то не умела ездить, а боком в непроглядной ночи — паника до дрожи!

Селим не торопился говорить. В ужасной тряске Вихрь вывез их из поля, и по дороге стал скакать чуть-чуть ровней. Арис казалось, что они несутся птицей, хотя это едва ли походило и на рысь.

В какую сторону свернул Селим — к столице или прочь? Она не разглядела вовремя, и нынче не могла понять, как начинать беседу. Поднять глаза на всадника, узнать его настрой не получалось тоже — она только держалась за его рукав, смотря перед собой.

Трижды назвала себя трусихой, прежде чем хотя бы несколько приноровилась к скачке, увереннее села, сглотнула и смогла произнести:

— Ваше высочество, отвезите меня домой.

— Гм, — лаконично отозвался всадник.

Он еще и так близко сидит! Арис попыталась отодвинутся, но сделать это в постоянной тряске оказалось трудновато.

— Я не откажусь от своего слова и стану заложницей вашей земли, — обещала она, — но только если государь велит мне прямо.

— Ммм? — кивнул мужчина в капюшоне, уже иронично.

Еще бы не повеселеть! Слава Богу, Арис отбыла в Тассир по сочиненной ей самой дипломатической заботе, а не из личного влечения к блестящему послу!

Девица это облегчение восприняла иначе: смеется — значит, и не думает пустить!

— Вы не вернете меня родным? — спросила она, изо всех сил ожесточая голос. — Я уже потеряла свободу?

Ее ухо ожег тяжкий вздох.

— Это я вас чуть не потерял, — прошептал Себастьян, надежнее прижав к себе девичье плечико.

Арис жалко всхлипнула, обмякла ему на грудь и принялась рыдать, как никогда в жизни.

Случись погоня — уйти этим осторожным шагом нечего было и мечтать. На счастье, вернуть их не пытались — едва подхватив Арис, древесник отпустил чары с каретных колес и очень понадеялся, что взбудораженные им тассирцы бросились вперед, а не за Вихрем.

Пара проехала версту, когда навстречу им попался всадник.

Фигуру очертила блеклая луна, и Арис вздрогнула — она забыла думать, что кроме коварных тассирцев по ночным дорогам шныряют иные опасные люди. Или все-таки Селим решил перехватить их сам? Себастьян, однако, без волнения остановил коня.

Знакомый тенор ее тоже умиротворил:

— Отбили у злодеев свою горлицу?

За небрежным задором Алессан не скрывал облегчения. Он сам чуть не загнал кобылу, стремясь не отстать от древесника и поддержать его атаку.

Себастьян скромно промолчал, но разгоряченный победой и скачкой соратник жаждал подробностей:

— Наверняка они имели перевес! Как вы сладили? Обратили их в деревянные столбы?

— Фигурально выражаясь, — качнул головой Себастьян. — Без Вихря бы не вышло, так что заслуга не моя. Но вы еще проворней, чем я думал! Где вы за пять минут в ночи достали новую оседланную лошадь?

Здесь Алессан совершенно прокис, придерживая повод.

— Встретил Юлия верхом, — признался он. — Мне пришлось его почти молить, какая низость!

Лис посмотрел на Арис и собрался уже прокомментировать ее рокировку, но та, красная от слез и мучительного стыда, снова спрятала лик на груди жениха. Кузен только вздохнул и вернулся к делу:

— Поменяемся конями. Вихря знают, Арис на нем и ночью привлечет внимание — тогда этой истории нам не замять.

Себастьян тоже несколько выдохнул — понимание Лиса давало надежду. Если бы тот не начал разговора сам — пришлось бы объясняться и упрашивать, ибо огласка столь горькой оплошности бедную Арис добьет.

— Селим расскажет? — только уточнил он с беспокойством.

Алессан качнул кудрями, впрочем, не скрывая и сомнения.

— Не должен. Посол ходил по грани, за которой разрывают отношения двух стран. Хлопать нынче дверью ради бессмысленного треска он не станет.

— А господин капитан?

Лично с Юлием древесник даже не встречался, но мало было радости, что круг посвященных столь быстро возрос. Однако, здесь Алессан не запнулся:

— Его высочество не враг своей семьи, чтобы трезвонить о подобном. Лошадь ранним утром заберет.

В шахматах пешка может вернуться назад, лишь пройдя огромный страшный путь до глубины чужих земель и там сменив убор на более высокий. К счастью, жизнь позволяет ей ходить иначе — белая дрожащая фигурка возвращалась в дом отца.