Чарованная щепка 2

Глава 2. Хозяева столицы

В Итирсисе: 30 июля, воскресенье

Захваченный трудами, Алессан пропустил уже столько светских раутов, что это становилось неприличным. В лицо ему не выскажут укора, но общество жестоко мстит затворникам не словом, а забвением.

Чуя близость этой грани, Лис еще третьего дня вывел согласие на карточке Элены Филипповны.

Ее вечер в городской усадьбе традиционно звался «молодежным». Рано лишившись мужа, бездетная леди посвятила себя заботе о юных отпрысках благородных фамилий: уже лет пять итирсяне начинали выезжать именно с ее салона.

Обстановка была в меру камерной — только две гостиных с широким общим балконом — и почти совсем непринужденной, так что барышни не слишком тушевались, а уж кавалеры слетались в усадьбу как осы на сахар. Даже мужи постарше, «случайно» причисленные к молодежи, редко отказывались от приглашений.

Это значило, что кроме прекрасных глаз тут водились полезные собеседники — и добрую половину приема Алессан воистину работал.

Само внимание и тактичность, в «мужской» гостиной он обошел всех сколько-нибудь влиятельных лиц, для каждого нашел маленькую приятность, кого-то сумел разговорить и выказал самое душевное участие к предмету. Порою — очень мягко — юный маг вставлял и свою остроту.

Волнение было напрасным — сына Диего Алвини, главы Земского приказа, мужи отлично помнили. Он оживлял беседу своей молодой энергией, а кроме того — стоял достаточно высоко по рождению, чтобы его даже совсем зеленым было выгоднее иметь приятелем, а лучше — подопечным. Не стоило пренебрегать и родством юного честолюбца с ее величеством.

Лет пятьдесят назад по приглашению правящего дома в Ладию прибыли две сестры, гиарские принцессы. Обе устроились благополучно: одна стала женою цесаревича (ныне — императрицею), вторая составила счастье мага древней фамилии Алвини, приходясь теперь Алессану бабушкой. Пятеро детей, армия внуков и правнуков пожилого императора были для Лиса не такой уж далекой роднею.

Словом, Алессана встречали тепло, раз даже спросили об участии в деле с тассирским шпионом и деревом. Он излагал охотно, выверенно-скромно, замечая и роль Себастьяна в раскрытии этой интриги.

— Молодой Карнелис? Наслышан, — отметил надзорщик столичного судоходства. — Ладия богата на таланты. Как вы о нем судите?

— Замкнутый, немногословный, — задумался юноша, — и человек дела. Империи нужны такие люди.

— Темпераментом в отца, полагаю, — кивнул глава Почтового приказа с большим пониманием вопроса. — Все Карнелисы таковы.

Алессан приподнял бровь, подумав о неукротимой Виоле Базилевне, но разубеждать сановника не стал — пора привлечь несколько внимания к другой барышне.

— Не забудемте и роль его невесты в этом деле, — прибавил Алессан. — Одаренная особа, красавица, очень продвинувшая нас в раскрытии злодейской защиты дерева.

По лицам двоих собеседников Лис угадал, что роль барышни обсуждалась в свете куда менее. Однако задача стояла торить дорожку Себастьяну и Арис в общество — света им не избежать, так что лучше сразу обернуть знакомство с ними честью.

— Кто же эта муза господина Себастьяна? — спросил почтовый глава.

Алессан сделал загадочное лицо.

— Благородная леди Арис пребывает в столице инкогнито, — сказал он. — Однако, будь я вправе дать рекомендацию, советовал бы при встрече не обманываться простотой ее манер.

— Иностранка? Принцесса?

Юный маг изобразил на своих губах задвижку и значительно улыбнулся — мол, он и так уже чрезмерно разболтался.

— А как же его высочество? — напомнил он, как будто меняя тему, хотя лишь перевел ее с дочери на тайного отца. — Флавий Максимилианович тоже оказал следствию значительную поддержку. Что слышно из дворца?

За судьбу Флавия Лис искренне печалился, выделяя того среди двоюродных дядек после совместных приключений с деревом. Лишь весною вернувшийся из двадцатилетнего тассирского плена, царевич не мог похвалится доверием первых лиц.

Надзорщик судоходства выказал сочувствие к этой беде, хотя внешнее мало значило в этих стенах.

— Я обедал с императором о той седмице, и Флавий Максимилианович был за семейным столом, — поделился он. — Едва ли тассирский след забудут скоро, но смею думать, его позиция крепнет. Ее величество уже смотрит на сына совсем тепло.

— Увидим ли мы его у Элены Филипповны? — спросил Алессан. — Он жил при тассирском дворе и мог бы украсить вечер экзотическими баснями.

Хозяйка салона знала и чувствовала свет. Если Флавий будет ею приглашен — стало быть, и во дворце лед уже тронулся.

— Кажется, пока хозяйке достанет и ваших рассказов о тассирских резидентах, — улыбнулся собеседник. — Она весьма сокрушалась вашим долгим отсутствием.

О, довольно о нем, роль героя — не для этой публики.

— Элена Филипповна так снисходительна, — поделился Лис, — терпит неучей вроде меня, хотя, разумеется, более предпочла бы разузнать о северных землях Ладии.

Надзорщик носил звание контр-адмирала и орден за взятие морской крепости в северной войне, так что юноша аккуратно сместил центр беседы на его боевую ностальгию.

Когда Алессан отходил к другому кружку, его догнало лукавое «Далеко пойдет!»

Маг был жаден и до новостей.

Для начала в копилку легли толки о новых назначениях в Совет — ничего неожиданного, отметил он. Юноша пока не мог предречь выбор императора, но логику за переменами вполне усматривал.

В ином кружке предприимчивый коммерсант сокрушался о проблемах экономических. Более полугода Ладия втянута в торговую блокаду Валиции, что сильно поднимает цены на стекло и мыло (разумеется, все равно ввозимые через третьи страны). Кроме того, валицианцы имеют множество рычагов для мести — и войну они изберут последней. К примеру, процент фальшивых серебряных лун в общей денежной массе Ладии угрожающе подрос. Маги Казначейского приказа, определявшие подделки без весов, били уже тревогу — за ловким ходом узнавалась рука валицианского патриция.

Надежду возлагали на невиданную в Ладии новинку — бумажные ассигнации. Новые деньги выпустили с началом июля, и толки об их пользе и недостатках были в самом разгаре. Курс ассигнации к серебряной луне на рос на первом ажиотаже, но магистры качали головами — чародейская защита от подделки не достаточна. После истории с цветами провал по части древесного кода в империи стал очевиден, а бумага имеет прямое к нему касательство.

Алессан сделал мысленную пометку для разговора с Себастьяном — заодно пора научить его держать ухо востро в отношении магических открытий. С Карнелисом интересно говорить об артефакторике и не только, но знания его устаревают, а с таким талантом следует быть на острие прогресса.

Благополучно освежив свои знакомства, Лис позволил себе, наконец, расслабиться. Можно отложить роль «подающего надежды» наследника Алвини и вздеть привычные лавры первого кавалера любого салона.

Торопиться некуда, размяться можно издалека — посидеть на просторном балконе с видом уставшего от света человека. С большой вероятностью там же окажется кто-то из барышень, особенно беззащитных против его чар.

Нет, Алессан был не дурак, чтобы опускаться до скандала. Он всегда пудрил головы с такой деликатностью, что ему и предъявить потом было нечего. Когда барышня вдруг заявляла близким, что партия с генералом ее не трогает и она вот-вот ожидает предложения от молодого мага, для обвинения последнего нельзя было найти ни лишней встречи, ни строчки письма — все только на виду и с безупречным тактом.

Однако настоящая невеста, отвергшая договорной союз, выказала ему столько небрежения за полгода, что жених нуждался в терапии — тихом обреченном обожании какой-нибудь ясноокой лани.

В конце концов, безответное чувство возвышает, пожимал плечами внутренний Лис на уколы совести.

Маг вышел на мраморную террасу второго этажа, уселся на широкие перила. С сомнением посмотрел в небо — еще слишком светло, чтобы вешать надо собою изящный магический фонарь, одно из красивейших его заклинаний. С этим повременим.

Юноша достал античную поэму, которую ему вменялось перечесть в оригинале (учителя его не щадили) и принялся соединять полезное с перспективным.

Незнакомая барышня в персиковом платье показалась на террасе минут через пять его терзаний с элланскими глаголами.

Она посмотрела на парк внизу, поискала глазами романтичную луну, но тоже оказалась обманута ранним летним вечером. Тоскливо помолчав, леди стала коситься на юношу и явственно искала поддержки в своей неприспособленности к свету.

Алессан перестал подсматривать и резко, словно выпавши из безупречного гекзаметра в бренный мир, вздернул голову. Девица тотчас уставилась на него чуть в испуге. Кажется, это действительно один из первых ее выездов.

Поглядев пристально и безмолвно, несколько даже «сквозь», Лис начал медленно опускать лицо обратно в книгу.

— Вам тоже скучно — там? — спросила леди, наконец, решаясь и кивая в сторону гостиной за тяжелою портьерой.

О, Алессан скучал — по тому, как очаровательно можно скучать на подобном вечере. Помедлил миг, точно не сразу вспомнил, где он.

— «Здесь веселятся; у них на уме лишь музыка да пенье», — процитировал, наконец, горько и задумчиво.

— Кажется, это не всем подходит, — робко улыбнулась барышня.

«Нет и пятнадцати», — прикинул юноша на глаз, изучая угловатую фигуру.

Пожалуй, это в самом деле скучно. Добиваться поклонения ребенка — не его уровень.

— Не всем, — еще с печалью согласился он, потом соскользнул с парапета и мужественно захлопнул книгу: — Но я попытаюсь.

Лис оставил балкон через другую дверь и проник в золотую гостиную, где собирались дамы. Строго говоря, никаких препятствий для нахождения в гостиных для лиц любого полу не было, но хозяйка настрого запрещала говорить о делах на «женской» половине. Оттого мужи сначала снимали свой государственный зуд в отдельной зале, а уж после устремлялись посидеть в цветнике.

Низкий и длинный, чайный столик окружался барышнями и несколькими кавалерами разного возраста в креслах и за их сафьяновыми спинками. Элена Филипповна, изящная леди чуть за тридцать, сидела на стуле у края, но направление коленей сидящих девиц безошибочно указывало на нее как на сердце общества.

Нашлась тут и красивая болтушка Эфросина, приятельница невесты — надо думать, нареченной непременно донесут каждое магово слово.

Что ж, здесь ему не нужно много — Лис поймает пару-тройку взглядов и покинет вечер неприступным женихом Леи Астер. Пусть она еще противится, но его осада через совместный труд уже изрядно продвинула их к замирению.

Алессан подобрался к столику, где нашел хозяйку и ее птенцов смеющимися почти не светским образом. Отчего-то без него не тосковали.

Спиной к юноше стоял черный мундир — боевой маг с капитанскими эполетами, чей рассказ и заставил кружок так оживиться.

Алессан позволил себе прищур, но тут же прогнал с лица досаду, ибо Элена Филипповна его заметила и воскликнула:

— А вот и наш аскет! Едва явившись, умчался к важным людям, совсем презрев наше общество!

Мундир оглянулся и явил молодое лицо с высушенными чертами отнюдь не штабного офицера. Брюнет-капитан смотрел на юношу с интересом, что почему-то опять рассмешило хозяйку.

— Господа, вы, кажется, друг друга не признали? Приглядитесь же!

Капитан свел нарочито брови, но через миг обернулся к леди, разведя руками.

— Увы!

— Однако, вы родня, — дразнила Элена.

Мундир опять повернулся к юноше, начавшему, наконец, догадываться.

— Алессан! Право слово! — первым озарился гость. — Каким вы стали!

Алессан произвел учтивую улыбку «номер один» медленно и натужно: о, эта дивная привычка старших вспоминать, каким ангелочком ты был в кружевных пеленах!

— Юлий Антониевич, — проговорил он. — Ваше высочество еще более выросли! — аккуратно кивнул на серебряное поле эполета.

Очередной внук императора, для юноши — троюродный кузен. Вот так выпадаешь из круговерти и оказываешься застигнут врасплох как младенец — Лис не ведал, что Юлий в столице и не представлял, с чем того поздравить или о чем посочувствовать.

Отношения кузенов были, прямо скажем, никакие: когда бравый Юлий отбыл в полк, десятилетний Алессан еще возился со своей деревянною армией. После пяти лет обязательной службы маг продолжил военную карьеру, но, как ни силился, Лис не мог припомнить ни единой свежей зацепки из биографии собеседника.

Неосведомленность — большой грех для юноши его амбиций.

«Теряю хватку.»

Зато уж Юлий не повторил его ошибки. Алессан замешкался лишь на миг, слагая что-то уместное для начала бенефиса, когда гость обратился к нему благосклонно:

— Ее величество сказывала мне о ваших подвигах во благо Ладии.

Императрица возносила его? Неплохо.

«Ладно, еще не совсем теряю», — чуть расслабился Лис и отставил ногу вольготно, однако Юлий еще говорил.

— Алессан, как видно, слишком учтив, чтобы хвалиться, — заметил он хозяйке, — так я поведаю вам все, что знаю.

Непостижимо! но шутник в самом деле принялся говорить о войне с деревом у Земского приказа, жестикулируя быстрыми руками боевого мага.

Речь его высочества была красива и точна. Множество подробностей нашли свои места, придавая шарм, но не рождая скуки — Алессан не рассказал бы лучше. Лис деликатно смущался, стиснув книгу в двух руках, и заходился безоружным гневом.

Кузен воспевал его доблесть так живо и просто, как ни за что не поступил бы с равным. Щедро лилось благородство и покровительство — гвардейскому ли капитану соперничать с желторотым братом за пламенные взгляды дам?

Да, Алессан представал в этом рассказе несколько героически — подумайте, какой смышленыш! — но слушали-то не его! Выверенную прекрасную историю отняли и потехи ради обернули против него с непререкаемой любезностью.

Какая мука быть восемнадцатилетним!

В отведенных местах Лис молил не приукрашивать его убогие заслуги и мечтал, чтобы эта десятиминутная ода венчалась хотя бы не дружеским трепанием волос.

Леди и незрелые кавалеры кружка оценили ораторский талант и внимали охотно, даже знакомясь с этой повестью уже в четвертый раз. После пафосного завершения, в котором по данной великодушной версии Алессан едва не руководил допросом артефактора, Элена организовала краткие овации — не было только ясно, кому из двоих магов предназначенные.

— Алессан, вы невероятный везунчик! — заявила она. — Счастье, что леди Астер оказалась в Гильдии! В самом деле ваши сигналы передавались только чарами или это было понимание двух сердец, которые не резделить ни расстоянием, ни ссорой?

В этой гостиной магические открытия трепета не вызывали — зато хозяйка поймала шанс узнать из его уст, примирилась ли гордая Лея с подобранным батюшкой браком.

— Полагаю, мы чем-то незримо связаны, — с чувственной ноткой признался Лис.

Например, виолиным прожектом, но — в пропасть эти детали. Элена воздела руки, благодаря невидимое небо, и подалась вперед с прижатым к груди сложенным веером.

— Когда намечено торжество?

— У Леи теперь столько дел, она и не думает о свадьбе, — вступилась вдруг Эфросина за магичкину свободу.

«Предательница! — дернулся внутренний Лис. — А с какой радостью выложила адрес "Щепки" в свое время!»

— В этом ваше с нею различие, — процедил он чуть в сторону, не меняя своей улыбки.

Эфросину бросило в краску: она слыла натурой влюбчивой и пылкой, но еще не получала предложений.

— Алессан! — строго сказала Элена, а Эфросина мстительно уточнила в глаза обидчику:

— Лея даже не поверяла мне, что дала вам свое согласие.

Лис окаменел, объятый гневом, но молниеносно скрыл его с лица — и вдруг весь переменился, озаряясь невинной радостью.

— Официальное? — переспросил он легко и живо, точно обнаружил совершенно смешной корень их непонимания. — Разумеется, формально я еще не делал пропозиции — для этого я дожидаюсь некоторой даты. Вообще-то, я думал устроить леди Лее сюрприз. Вы ведь не скажете ей, Эфросина Витторовна? Не лишите Лею такой приятности?

Хозяйка посмотрела на него одобрительно — если Лис и допускает светские промашки, то заглаживает их без посторонней помощи. Однако, его следовало уколоть в назидание за дерзость:

— То есть, леди Астер ждет, а вы решили побыть еще завиднейшим холостяком Итирсиса? — пожурила она. — Впрочем, пока в столице его высочество, вам придется делить этот титул.

Юлий посмотрел на юношу искоса с некоторой оценкой, словно только теперь обнаруживая в нем мужчину — вывод, впрочем, утаил.

— Вы жестоки, Элена Филипповна, — вступился он. — Верю, что на уме у кузена нет ничего подобного.

От этой патронации Лиса едва не перекосило уже открыто. Покровительство сановных мужей в делах его устраивало вполне, но ласковое снисхождение к его летам в гостиной, полной женщин!..

Он проглотил эту заботу как ежа, отправил Юлию признательный кивок, и сам обратился к хозяйке.

— Хотя вы и дурного мнения о моих привычках, — явил он великую скорбь, — вы все еще можете рассчитывать на мое содействие, когда вам потребуется заманить в свой салон скромницу леди Арис.

Юлий натешится вниманием гостиных и отбудет в полк — хозяйке же не стоит забывать, с кем выгоднее хороводиться в столице. Алессан откололся от жизни светской, зато погрузился в иные перипетии, о коих Элена предпочла бы узнавать не последней.

— Леди Арис? — встрепенулась та. — Кто она?

Алессан облекся в уязвленную немоту, поклонился и вышел на балкон. Если вечер недостаточно свеж, придется остужаться чарами — иначе бесславно перессоришься со всеми. Он ускорил шаг только снаружи, отшвырнул книгу и поставил дрожащие горячие ладони на мраморный холод перил.

— Все-таки не очень весело? — раздался робкий голос из тени плюща на стенах.

Алессан прикрыл глаза — он и забыл, что здесь еще тоскует очередная не-как-все отроковица. Отчего выпадение из толпы сейчас же наталкивает их на мысль о душевной общности? Выпадать можно совершенно в разные стороны.

— Сетовать на скуку незнакомке будет либо слабак, либо проходимец, — жестко сказал кавалер. — Во имя вашей юности и чистоты — не верьте мужчинам на светском балконе!

— Даже вам? — возвышенно и жалко спросила маленькая леди.

Ее что, здесь никто не опекает?

— Мне меньше всех, — Лис все-таки не мог себя не выделить и вздохнул, после чего прибавил: — И особенно — когда вздыхаю.