Зима в твоём сердце, или Снежный бал для целительницы

ГЛАВА 22: На острие признаний

Через четыре часа, комната Эстер

Мышцы ныли, голова казалась чугунной, а проклятый озноб сводил с ума, заставляя дрожать от холода несмотря на горящий камин. Откат расцветал пышным цветом, собирая богатую дань за чудовищную нагрузку.

Лечение Алисии, спасение Тиля и малышей, заплыв в Полуночнице и ритуал Тёмной леди… Всё смешалось в жуткий коктейль.

Набирающий обороты источник восстановил мои резервы, но это случилось слишком быстро. Тело не успело приспособиться к избытку магии. Её было очень много, а сливать энергию в кристаллы побоялась. Дар мог просто не выдержать таких перепадов, и тогда мне грозил уже не откат, а выгорание.

Обычно я старалась восстанавливаться без мощных зелий, но на этот раз времени было в обрез. Немного отдохнув попросила слуг принести мне лёгкий ужин и лекарства из лазарета.

Магический откат одинаково проявлялся как у целителей, так и у Огоньков, поэтому список заказанных у шаманов эликсиров никого не насторожил. Только ложь всё равно давила на меня и затягивать с признанием я не собиралась. Даже речь продумала, и порадовалась, что ничего не успела рассказать в храме.

Во-первых, это не только моя тайна, она касается и Олафа, а значит, признаваться нужно вместе. У меня нет права говорить вместо Вэринги. А, во-вторых, ритуал выпил остатки Силы и от усталости я отключалась на ходу. Пока дракон нёс меня в комнату я умудрилась задремать и проснулась уже на кровати, когда меня бережно кутали в тёплое одеяло.

Забота Кристофа тронула, но и очень смутила. Было в ней что-то… интимное, слишком близкое и личное. Нежность в каждом касании, тревога во взгляде, а ещё искреннее желание помочь и разделить со мной откат.

Меня укачивало на ласковых волнах его эмоций, а глубокий бархатный голос убаюкивал. Я моментально уснула, так и не дослушав про печати и источник…

Очнулась спустя три часа. На этот раз мне повезло, сон не тревожили кошмары и жуткие видения. Да и благодаря магии Тёмной Звезды я пришла в себя относительно быстро.

На моём месте другой Огонёк не смог бы сутки встать с кровати. Но сейчас медлить нельзя, поэтому взяла ситуацию в свои руки, используя все знания и возможности. Нужно как можно быстрее победить откат.

Мне ещё с заморозкой разбираться!

Времени оставалось до завтрашнего полудня, а потом состояние первых пациентов начнёт резко ухудшаться. Учитывая коварство врага я не собиралась надеяться на удачу и Тёмную Звезду. К тому же, меня не покидала мысль, что Мёртвая вьюга использовала ментальный Дар маленьких пациентов как уязвимость. Этот же трюк она могла провернуть и уничтожая целительниц с тройной Искрой.

Доказательств пока не было, но предчувствия горели сигнальными огнями. Я верила им! Они никогда не подводили.

Выпив залпом последнюю порцию зелья, потянулась к лежащему на столике коммуникатору. Хотела связаться с Олафом и ещё раз обсудить случившееся в лазарете.

Напарник отозвался моментально и пообещал прибыть через пятнадцать минут. Этого времени хватило, чтобы привести себя в порядок и приготовить очередную порцию восстанавливающего зелья. Эликсиры потихоньку начинали действовать, и когда Вэринга постучал в двери, я чувствовала себя сносно и была готова к разговору.

– Как ты? – вместо приветствия уточнил Олаф, окинув меня пристальным взглядом. – Весь замок только и говорит о пробуждении источника!

Я тихонько вздохнула. Пока не хотела афишировать свой новый статус, но после ритуала печать Тёмной леди вошла в полную силу и сейчас покрывала руку замысловатой татуировкой от локтя до кончиков пальцев.

Кристоф вскользь упомянул, что это скоро пройдёт. Символы сольются с моей аурой, став менее заметными. Я старательно прятала их, но слуги, принесшие лекарства, всё равно заметили просачивающееся сквозь рукав золотое сияние. Вспыхнувшее в их глазах восхищение сказало обо всём лучше слов.

Теперь я была местной знаменитостью. Надеюсь, это не помешает работе.

– Терпимо, – отозвалась, пропуская в комнату Вэрингу.

Заметив в конце коридора Кристофа, я замерла у входа. Что ж, это отличная возможность не только обсудить дальнейшие планы, но и рассказать дракону правду.

– Олаф…

– Я готов, – прошептал напарник, выглянув в коридор и проследив за моим взглядом.

(Олаф Вэринга)

Голос прозвучал тихо, но уверенно. Ещё недавно я бы не нашёл в себе сил для этого разговора, но последние сутки изменили всё. Впервые за долгие годы я не чувствовал себя магическим инвалидом и сам хотел облегчить душу. Стать не ширмой для Эстер, а равным напарником-менталистом.

Да, целитель из меня никчёмный, но добровольно я бы никогда и не встал на этот путь. С детства мечтал писать картины и имел к этому талант, только кому это интересно?

В королевстве Серебряного льда магия всегда носила клановый характер. Иногда можно было прыгнуть выше головы, перейдя, например, из ремесленников в боевые маги. Такое случалось очень редко, но хотя бы не осуждалось. А вот не унаследовать редкую родовую магию было сродни приговору. Причём, для всей семьи.

Этот изъян называли признаком вырождения крови и тяжким грехом. Позором, смыть который можно лишь избавившись от ущербного наследника. Считалось, что лучше сразу отсечь «гнилую» ветвь, пока болезнь не перекинулась на остальных членов Рода.

Бред!

Врождённые дефекты Дара не заразны и маг, не унаследовавший фамильную Искру, не может погубить всю семью. Но по какой-то причине в Ледовом королевстве в это верили.

Ещё и поговаривали, что если Род не отречётся от слабого мага и пожалеет его, духи-покровители отвернутся от семьи и потомки будут также рождаться без Искры.

От подобной чуши у меня закипали мозги и сдавали нервы. В Тёмной империи таких как я не отстреливали как бешеную нечисть и не ссылали на каторгу, а сильных магов здесь в разы больше, чем в королевстве Серебряного льда или Сумеречной империи, в которой магически слабых детей сразу относили в Лабиринт Теней и оставляли там умирать.

Слов нет… Каким монстром нужно быть, чтобы погубить собственное дитя?!

Мне никогда этого не понять. Но каждый раз вспоминая о Сумеречной империи я благодарил Богов, что мне повезло родиться хоть и без магии, но в любящей семье. Меня не бросили, не отдали на растерзание нечисти, оставив в корзинке в лесу, и не отправили в приют для рабов.

Томас и Лаура искренне любили своего «увечного» сына и делали всё, чтобы скрыть от всего мира мою страшную тайну…

– Олаф? – Эстер заметила гримасу боли на моём лице и подалась вперёд, легонько касаясь моей руки. – Не переживай, Кристоф он…

– Поймёт, не сомневаюсь, – кивнул, вновь подняв взгляд на приближающегося Тёмного.

Я совершенно не знал его, но чуйка кричала – дракон поможет, нужно всё рассказать! Интуиция ещё никогда меня не подводила, дефектный Дар защитился самостоятельно, подарив слабому магу мощное чутьё. Я слышал опасность, как животное предчувствует бурю, и безошибочно отличал гнилых магов от благородных.

Тёмный император мне понравился сразу, как и остальные Титаны. Даже генерал Тангарра, хотя слухи о нём ходили жуткие.

Похоже, кому-то очень нужно опорочить его и остальных Стражей Печатей.

– Леди Лангроу, Светлейший, – дракон подошёл ближе, окинув нас удивлённым взглядом. – Что-то случилось?

– Нам нужно поговорить, – ответила Эстер, пропуская императора в комнату.

Тот мигом насторожился, и я взял на себя смелость добавить:

– Сейчас речь пойдёт не о детях. Вернее, и о них тоже, но позже. Для начала мы должны кое в чём признаться, – я закрыл двери на замок, чтобы нам никто не мешал.

Разговор получался странный. Я представлял всё иначе, готовился, репетировал речь. А теперь не знал с чего начать. Император смотрел слишком… понимающе. Словно давно обо всём догадался и ждал лишь чистосердечного признания.

Впрочем, может так оно и было?

– Я не целитель. У меня с рождения дефектная Искра, поэтому унаследовал только мощный ментальный Дар, – выпалил на одном дыхании и тут же осёкся, заметив искреннее удивление в глазах дракона.

Похоже, он всё-таки не знал нашей тайны, но отступать поздно.

– Моя семья нарушила закон, чтобы спасти меня…

– Я тоже преступница, если можно так назвать спасающего жизни! – с вызовом воскликнула Эстер, шагнув ко мне. – Мы давно работаем в паре. Олаф и его отец спасли меня, когда погиб Ашер, мой отец… – голос напарницы дрогнул от застарелой боли, но она быстро взяла себя в руки, – Томас Вэринга был лучшим другом Ашера, только благодаря ему меня и имущество семьи не пустили с молотка. А договор с Олафом позволил мне сохранить не только наследство, но и продолжить работу.

Горькая правда прогремела как выстрел в полуночной тишине. Мы с Эстер были заложниками чудовищных устоев и ради выживания не раз преступали законы своего королевства. Но законы чести и морали - никогда!

Нам не в чем каяться и не за что просить прощения, поэтому и признание вышло не робкое, а стремительное, хлёсткое. Пронизанное болью и фатализмом.

Мы раскрыли карты, поставили всё на чёрное и теперь ход за Тёмным императором.

Кристоф молчал, задумчиво всматриваясь в сапфировый омут глаз Эстер, и словно пытаясь найти в нём недостающие ответы.

Неужели мне не показалось, и с Огоньком его связывает не только контракт Тёмной леди? Впрочем, это уже не моё дело. Благородство у дракона в крови, он никогда не обидит женщину, а значит и переживать не стоит. Сами разберутся.

Тишина стала невыносимой, но едва Эстер собралась продолжить, Кристоф невозмутимо уточнил:

– Ты сказала, что договор с Олафом позволил тебе продолжить работу. Выходит, целительству тебя обучала не семья Вэринга?

И это всё?! Больше его ничего не интересует?

– Нет, – Эстер растерянно покачала головой. Реакция дракона удивила и её.

Кристоф вёл себя так, словно ничего не произошло, но я отчётливо слышал его напряжение. Император готовился принять важное и судьбоносное для всех нас решение.

– Меня обучал отец. Но впоследствии Томас также делился со мной опытом, – добавила Эстер, признаваясь в ещё одном нарушении.

В королевстве Серебряного льда не принято обмениваться знаниями между кланами. Исключение составляли только семьи, породнившиеся браком. Такая разрозненность пошла со времён Ингаско. Кровавый король боялся, что знать объединится против него и сделал всё, чтобы кланы обособились и видели в соседях только врагов и соперников.

– Семья Олафа поддерживала меня во всём, я многим обязана им…

– Как и мы тебе, – я мягко перебил её. – Без твоей помощи у меня не было шансов выжить.

Перед глазами вспыхнули образы сестры и родителей. Огонёчек спасла не только меня, но и их.

– Кто ещё знает о вашей… особенности? – уточнил Кристоф.

– Только мои родители и сестра, – ответил.

– Мы с Олафом спасли немало жизней, и сейчас мне нужна его помощь! – с надеждой добавила Эстер. – Пусть он и не целитель, но невероятно сильный менталист, лучший из лучших! Без него я бы никогда не вывела детей из Нижнего мира, и сама бы заблудилась…

– Поэтому мне вдвойне жаль, что помогая Тёмной империи он потеряет свою Светлую Искру и больше не сможет заниматься целительством, – ответ Кристофа ошарашил, а смысл сказанного дошёл не сразу.

Лишь когда губы императора растянулись в хитрой улыбке мы с Эстер шумно выдохнули. Храни его Луноликая! Гениально! И, главное, так изящно!

Лучшего решения невозможно и придумать. В королевстве Серебряного льда к магам, потерявшим Дар в бою или во время лечения больных, относились с пренебрежением, но хотя бы не отправляли на каторгу. Им просто выплачивали денежную компенсацию и высылали из столицы. В горы к монахам или в рыбацкие поселения у моря. Кроме этого, разрешалось уехать в другую империю.

Король не стремился удерживать бесталанных инвалидов, и с лёгкостью подписывал для них пропуск на выезд.

Мне, в принципе, подходила даже ссылка. Моя возлюбленная Талиссия всегда хотела жить у моря. Но переезд в Тёмную империю и возможность дальше работать менталистом вместе с Эстер прельщали гораздо сильнее.

Думаю, император согласится принять меня в подданные вместе с семьей и невестой.

– В Тёмной империи вам ничего не угрожает, но если сохраним тайну Олафа мне будет проще взять вас под своё покровительство, – продолжил Кристоф, – пока предлагаю оставить всё как есть. Продолжите работать вместе по принципу: Огонёк - целитель, а правду я расскажу только Таэль. Она будет помогать нам и…

– Имеет право знать истинное положение дел, – я тут же поддержал его.

– После, когда разберёмся с аветом, обсудим, как лучше обставить ваше “выгорание”, – продолжил Кристоф, – что же касается леди Лангроу, она сможет в открытую продолжить целительскую практику, нужно будет только получить у шаманов лицензию. Я позже уточню детали. А сейчас предлагаю вернуться к нашей проблеме, – на его лицо набежала тень, и мы с Эстер настороженно переглянулись.

– Что-то случилось? – я сразу подумал о худшем.

Впрочем, нет. Тогда Кристоф не стал бы тратить время на разговоры, а сразу перешёл к новостям.

– Пока ничего критичного, – успокоил нас дракон, – я усилил защиту над лазаретом и связь уцелевших малышей с Тенями, но в процессе вспомнил одну странность. И в свете вашего признания она заиграла новым красками.

– О чём именно речь?! – нетерпеливо уточнила Эстер.

– Авета видят только дети, чьи души он утащил в Нижний мир, и вы с Олафом, – пояснил Кристоф, – вначале мы думали, что это из-за вашей связи Огонёк-целитель. Но если никакой связи нет, выходит, Олаф способен видеть авета самостоятельно, без твоей магии и тройной Искры?

(Эстер)

Вопрос Кристофа ошарашил, и в комнате повисла звенящая тишина. Ментальный Дар, феномен минус магии и фантомная неуязвимость авета… Пазл собирался на глазах, а ведь разгадка всё это время была у меня под носом! Я впервые чувствовала себя так глупо… Почему сама не додумалась начать с того, что у Олафа нет ни целительского Дара, ни Искры медиума?!

Вэринга никак не мог увидеть кошмарника, и тем более, пробиться к похищенным детям с ментальным Зовом. Но поначалу я решила, что авет просто не успел закрыть портал, отвлёкшись на Смерть, а напарник воспользовался этим, чтобы вывести малышей и докричаться до меня. Теперь же поняла – дело совершенно в другом!

– У тебя же Дар детский! – прохрипела, от волнения едва ворочая языком.

Во рту пересохло и речь давалась с трудом. Метнувшись к столу, плеснула себе воды и выпила залпом. Мысли окончательно прояснились и картина стала цельной.

– У Олафа врождённый дефект Искры, – добавила, наткнувшись на непонимающий взгляд Кристофа. – При рождении этого никто не заметил, и даже сейчас распознать его можно лишь при глубоком сканировании Дара.

– Постой! – дракон нахмурился и перевёл взгляд на Олафа, одновременно призывая магическое зрение. – Действительно… – задумчиво протянул, тщательно проверив ауру парня, – на первый взгляд, ничего не видно. Я отчётливо слышу Светлую магию, причём очень сильную. Как такое возможно?

– От Олафа фонит энергией отца, – пояснила. – Я придумала способ вплетать в его ауру нити Светлой магии так, чтобы они сохранялись несколько месяцев. Но, по сути, это лишь иллюзия Дара. Использовать эти крохи для лечения пациентов он не может.

– Целительской магии у меня нет вообще, даже её зачатков, – добавил Олаф.

– Но сейчас речь не об этом, – продолжила, – Олаф родился с Искрой, но из-за дефекта она не развивается и застыла на уровне пятилетнего ребёнка. Этого вполне достаточно, чтобы он мог использовать простенькие бытовые заклинания и магические артефакты, маскируя с их помощью отсутствие полноценного Дара.

– В остальном всегда выручала ментальная магия, – добавил Олаф. – Если кто-то начинал «принюхиваться», я просто прикладывал его внушением.

Использовать эмпатическую Искру для обмана было запрещено законом, но дракон тактично промолчал и не осудил.

– Предупреждая следующий вопрос, скажу – мой дефект неизлечимый. Мы пытались… – напарник запнулся и зябко поёжился, вспоминая экспериментальное и малоприятное лечение.

Мы действительно испробовали всё. Вначале выход искал только Томас, позже подключилась и я. Два года назад даже пробовала «соткать» для напарника новую пустую Искру. Томас был готов разделить свой Дар и отдать сыну большую часть. Но, увы…

– Возвращаясь к авету, – продолжила, переведя взгляд на Кристофа, – твоя магия слишком сильная. Её фон мешает обнаружить тварь. Тоже самое касается и шаманов, но Искра Олафа из-за дефекта находится на том же уровне, что и у пострадавших малышей. Она очень слабая и нестабильная, а наличие ментального Дара позволяет ему откликаться на Зов чудовища наравне с детьми, и даже частично переходить следом за ними в Нижний мир.

– Но поскольку у меня нет Тени, тварь не может увести меня и поймать в ловушку! – сообразил Олаф.

– К тому же, ты не медиум, поэтому не можешь слишком далеко зайти в Нижний мир, – кивнула, – он отторгает тебя. А вместе с тобой и тех, кого ты зовёшь обратно.

– Эстер, ты гений! – в глазах Кристофа сверкнуло неподдельное восхищение, и я смущённо отвела взгляд. – Версия очень многое объясняет и…

– Это ещё не всё, – тихонько добавила, – теперь я полностью уверена, что авет использует ментальный Дар малышей, как уязвимость в их защите. Возможно, он применяет какое-то проклятие…

– Не у всех пострадавших есть ментальный Дар, – тут же поправил меня Кристоф. – Мы пытались найти сходство между жертвами.

– Знаю, меня это также сбило вначале, – кивнула, – но сейчас я поняла, что остальные дети обладают зачатками Тёмной целительской или Сумеречной шаманской искры.

– А у всех лекарей есть аналог ментального Дара! – продолжил Олаф.

– Именно! Только у нас он изменён в сторону целительской эмпатии и направлен на то, чтобы лучше считывать эмоции и боль пациентов, – продолжила. – По принципу действия эти Искры различаются, поэтому их и относят к разным ветвям Дара, но всё же…

– Это уязвимость и лазейка для авета, – закончил за меня Кристоф.

– Осталось понять, как всё исправить, не лишив при этом малышей магии и не повредив их связь со второй ипостасью, – вздохнула, устало потерев переносицу.

События неслись словно гончие Вьюги, а магия Рока расцветала на глазах, закручиваясь вокруг нас лихой воронкой. Я чувствовала себя игроком в гномьи кости, только на кону стояли не деньги, а наши жизни и судьбы пациентов.

Сейчас мы выбили выигрышную комбинацию и получили шанс сделать ещё один ход. Дефект, изрядно отравлявший Олафу жизнь, внезапно стал на вес золота. С его помощью сможем быстрее спасать новых пациентов из лап авета. Нужно только заранее подготовить якорное плетение и сразу набрасывать его на тех, кто будет поступать в лазарет.

Утянуть детей в Нижний мир вместе с Олафом тварь уже не сможет. Главное, чтобы пациентов телепортировали к нам сразу после начала приступа. С каждой новой жертвой время от начала болезни до разрыва связи с Тенью стремительно сокращалась. Если так пойдёт и дальше, на привязку пострадавших дракончиков к Вэринге у нас будет минут пять-десять. Зато потом станет намного проще вычищать из детских аур ядовитые щупальца твари.

Увы, минусы тоже имелись. Эмпатические и ментальные плетения требовали затрат не обычной Силы, а именно магии жизни. Это всегда рискованно и может привести к тяжелому истощению. Мне придётся работать очень быстро, чтобы не навредить Олафу, но если заранее всё отработать…

– Ментальный Дар связан с магией жизни, – задумчивый голос дракона заставил вздрогнуть.

Погрузившись в размышления, я выпала из разговора, но император мыслил в том же направлении.

– Если авет действительно использует его как уязвимость, то, вероятнее всего, вначале он уводит детей в обычные, но очень глубокие кошмары, заставляя всю ночь балансировать на границе Нижнего мира, – продолжил дракон. – Так он расшатывает связь души с телом…

– А заодно напитывает ауру жертвы своей магией и прячет в ней маячки, чтобы после было проще загарпунить душу! – подхватила его мысль. – Память о кошмарах он стирает…

– Жертвы авета изначально не помнят сути своих сновидений, только сам факт кошмара, – поправил меня Кристоф.

– Это наш шанс! Предлагаю разослать срочное предупреждение всем родителям! – воскликнул Олаф. – Пусть поговорят с детьми. Объяснят, что сейчас важно сообщать о любом страшном сне. Понятно, что с грудными детьми это не сработает, нас ожидает много ложных поступлений, но всё равно сможем перестраховаться. А если повезёт, найдём тех, кто уже видел кошмары и как раз балансирует на грани приступа.

– Хорошая идея, – кивнул Кристоф, – поговорю с шаманами и прикажу подготовить обращение. Кстати, что с аветом? Он до сих пор кружит возле лазарета?

На миг закрыла глаза, прислушиваясь к перезвону сигнальных сетей. Они позволяли следить за палатой на расстоянии, когда там не было шаманов. Сейчас мне повезло, дети остались одни и я отчётливо слышала пронзительный скулёж кошмарника.

Мы не ошиблись. Он действительно не мог быстро переключиться на новых жертв и всё ещё бился о щит, ставший вдруг неожиданно сильным и прочным.

– Да, он до сих пор там. Только защитный купол…

– Стабилизировался благодаря энергии Звезды, – Кристоф сразу понял, о чём я. – Сейчас авету не пробить его, но утром нужно добавить в кристаллы ещё немного Светлой магии.

– Хорошо, – кивнула.

Благодаря источнику Сила восстанавливалась с сумасшедшей скоростью. До рассвета окончательно приду в себя и смогу дополнительно усилить защитные сети.

– И мне нужно осмотреть детей в заморозке, – добавила, мысленно прикидывая, не получится ли и здесь использовать уникальный дефект Олафа.

Пока не представляла, как добраться до сути заклинания авета. Но, в теории, если он использует ментальный Дар как уязвимость, то и нам нужно плясать от него же, только в обратном направлении. Возможно, погрузив Вэрингу в глубокий транс, сможем понять, где именно тварь удерживает похищенные Тени?

Судя по тому, что я успела рассмотреть, ловушка способна перемещаться по Нижнему миру вместе с аветом, но не может же он постоянно таскать её за собой? Скорее всего, она привязана к изначальному месту Силы - ритуальному контуру, внутри которого Мёртвая вьюга проводила эксперименты над аветом, и из которого распространяется эта ментальная зараза.

– Сейчас осмотреть детей не получится, – ответил Кристоф, – источник входит в полную Силу, и я настроил магические потоки так, чтобы максимум энергии уходил на восстановление связи малышей с Тенью. Поэтому до утра они пробудут в “тёмном коконе”.

– А этот кокон…

– Аналог каменной личины горгулов или глубочайшего целительного сна, но без риска соскользнуть в Нижний мир, – пояснил дракон, – во время погружения в кокон многократно ускоряется регенерация и усиливается связь со второй ипостасью. К тому же, он откатит эффект заморозки и сможем выгадать ещё день-два.

– Отличная новость! – облегчённо выдохнула. – Но я хотела бы лично присутствовать при снятии кокона.

– Вас с Вэрингой заранее предупредят и телепортируют в лазарет, – заверил Кристоф, – и могу я попросить ещё об одной услуге?

– Какой? – уточнила.

– Ты не могла бы осмотреть Тиля? Шаманы следят за его состоянием. Оно стремительно улучшается, но проверить, как идёт заживление магических каналов может лишь тот, кто занимался их восстановлением.