Заговор Красного Волка

Глава 31. ДОБЫЧА НА ПРИЗРАЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ

4 теала 941

82-й день из Этерхорда

Охранники погнали пленников дальше. Когда они приблизились к лагерю у подножья утеса, в поле зрения вошла еще одна деталь операции. Железные клетки свисали с канатов между сушей, грузовым судном и морской баржей с ее батисферой. Заслонив глаза от яркого света, Пазел увидел, что канаты продеты через сеть зубчатых колес и шкивов и образуют огромную петлю, и что свисающие с них клетки перемещаются между судами и берегом. На скале, возвышающейся рядом с береговым лагерем, волпеки налегали на массивную рукоятку, похожую на вымбовку корабельного кабестана.

Даже сейчас клетка рывками двигалась в сторону моря. А внутри клетки, как он с дрожью увидел, была дюжина пленников.

— Так вот как мы доберемся до корабля, — сказал Нипс.

— Я хочу домой! — всхлипнул маленький мальчик. Круглоглазая толясская девочка обняла его за плечи, затем наклонилась и прошептала что-то ему на ухо. Мальчик шмыгнул носом, но плакать перестал.

В лагере работало по меньшей мере двадцать хорошо вооруженных волпеков. Помимо механиков и дозорных, очень многие толпились вокруг кучи того, что на первый взгляд выглядело не более чем скользкими, почти серыми камнями. Используя кирки, зубила или голые руки, мужчины атаковали предметы: срывали водоросли, раскалывали коралловые отложения, сдирали ракушки. И в большинстве случаев не находили ничего, кроме самого камня. Однако в некоторых случаях внезапно обнаруживались истинные формы предметов: рундук, разбитая амфора или бюст какого-то забытого принца. Пазел увидел ванночку для птиц, сделанную из гигантской раковины, каменного орла со сломанным крылом, изогнутый слоновий бивень, окаймленный золотом. Мужчины отодвигали эти сокровища в сторону, едва взглянув. Они явно хотели чего-то совсем другого.

— Они ищут Красного Волка? — спросил Пазел у охранника.

— Конечно! А теперь отойди назад!

К берегу приближалась еще одна клетка, тоже набитая добычей. Она прошла над высокой насыпью свежевырытого песка.

— Стоп! — крикнул кто-то. Шестеренки остановились; люди вскарабкались на насыпь с сетями и шестами. Один потянул за защелку, и дно клетки распахнулось, как люк. И в ожидающие сети посыпались спасенные артефакты. Капитан охранников огляделся по сторонам, пока его взгляд не остановился на вновь прибывших молодых людях.

— Десять ныряльщиков! — крикнул он.

Волпеки схватили первых попавшихся по руку десятерых, среди них Пазела и Нипса, а также круглоглазую девушку и маленького мальчика. Всех повели вверх по песчаной насыпи, а затем одного за другим подняли в воздух.

— Хватайтесь за решетку! Залезайте! — ревели охранники.

Подростки с трудом дотягивались до качающейся клетки. Они вошли внутрь, дрожа от страха и цепляясь за борта руками и ногами. Когда вошел последний мальчик, мужчины снова закрыли люк на задвижку.

— Не беспокойтесь, — насмешливо кричали они. — Наслаждайтесь поездкой.

Еще один крик, и клетка начала двигаться в сторону моря. Пленники вцепились в скользкие от соли прутья, глядя вниз, где песок под ними сменялся пеной. Клетка двигалась медленно: Пазел успел оглянуться и увидеть крытый фургон Аруниса, который несли, а не катили через дюны.

Затем Нипс крикнул: «Смотрите!», и Пазел обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как латунная сфера исчезает — нет, ныряет — с рычага крана прямо вниз через главный люк баржи. Послышался отдаленный грохот, из люка взметнулся фонтан воды; затем огромная цепь заскользила через кран в глубину. И Пазел понял, что он смотрит вовсе не на люк, а, скорее, на квадратное отверстие, проделанное прямо в корпусе.

Портал для ныряния. Конечно.

— Они собираются посадить нас в эту штуку, не так ли? — сказал Нипс.

— Да, — сказала девушка.

— Похоже, ты много знаешь о нырянии, — сказал Пазел. — Ты можешь догадаться, насколько там глубоко?

Она, прищуриваясь, посмотрела на волны:

— Двенадцать фатомов?

— Лорд Рин! — воскликнул Нипс. Двенадцать фатомов — это более семидесяти футов. Как кто-то мог нырнуть так глубоко? Но девушка оставалась спокойной. Пазел подумал, что у нее был вид человека почти раздражающе спокойного, хотя разговоры о призраках немного встревожили ее.

— С водой что-то не так, — сказала она, указывая на место их назначения. — Видите, какая она зеленая? Я думаю, что затонувшее судно находится в зарослях водорослей.

Совершенно верно: почти вся вода рядом с тем местом, где погрузилась батисфера, была мерцающей зеленой.

— Но это значительно усложнит поиск, верно?

Девушка просто кивнула, ее лицо ничего не выражало. Она сказала им, что ее зовут Марила. Она ныряла за жемчугом в бухтах вокруг Толяссы с двенадцати лет. Испуганный маленький мальчик, Минту, был ее братом.

— Этот чародей — сумасшедший, — сказала она. — Никто никогда не уходил с сокровищами с Призрачного Побережья. Все знают, что на нем лежит проклятие. Видите вон ту развалину? — Она указала на одинокую наклоненную мачту вдалеке.

Пазел кивнул:

— И что?

— Это блодмел Мзитрина, девяносто пушек. Толясские корабли отворачивают от суши, если подходят достаточно близко, чтобы увидеть его. Говорят, у него был капитан, который заметил что-то блестящее во время отлива. Он нырнул сам и вынырнул с золотой Звездой Дремланда. Одной маленькой звездочкой. Он бросил ее своему сыну, сказал, что морское дно усыпано драгоценными камнями, и нырнул обратно. Глубина была всего двадцать футов, но он исчез.

Она сымитировала руками небольшую вспышку.

— Корабль бросил его и вернулся точно тем же курсом. Но на этот раз там, где раньше ничего не было, был риф, который расколол их пополам. Они покинули корабль, но поднялся шторм и затопил спасательные шлюпки, так что единственным, кто выбрался, был человек, который бросил золотую звезду обратно в воду. Все знают, что из этого места нельзя вынести даже скорлупу.

Мзитрини сделали именно то, чего Таша боялась больше всего. Не напали.

Это дало им время подумать, оправиться от изумления, вызванного поражением их брата в считанные секунды безоружной девушкой. Она больше не была безоружна, но все еще была одна.

Они подождали, и через несколько секунд еще три бойца — те, что остались наблюдать за волпеками, — появились над дюной. Они посмотрели на золотоволосое привидение, на мужчину, стонущего и дергающегося у ее ног. Затем все пятеро мзитрини выхватили мечи и, вращая ими с легкой грацией, двинулись вперед.

У Таши был один навык, который даже Герцил считал исключительным: она делала выбор молниеносно. Эти пять вращающихся лезвий повлияли на ее следующее решение, и оно удивило ее почти так же сильно, как и Мзитрини. Она отбросила собственный меч.

Разум догнал инстинкт на долю секунды позже. О, слава богам. Ибо теперь она знала, что сражаться с ними — значит умереть. Клинок показался ей незнакомым: узкий у рукояти, широкий и тяжелый у острия. Она не смогла бы одолеть одного человека, обученного им пользоваться, не говоря уже о пяти.

Мужчины уставились на нее, но остановились лишь на мгновение. Она все еще держала нож.

Следующее решение Таши заняло больше времени. Бежать? Невозможно. Сдаться? Маловероятно — человек, с которым она дралась, вполне мог вести ее в сторону, чтобы убить. Она упала на колени. Схватив раненого за рубашку, она притянула его к своей груди и приставила нож к его горлу.

Теперь они остановились как вкопанные. Мужчина очнулся от оцепенения: она сильно надавила на лезвие, пока он не почувствовал его. Его глаза открылись, и Таша почувствовала, как напряглись его мышцы. Мгновение ничто не двигалось, кроме дикого овса на ветру.

На нож он точно не бросится: самоубийство запрещено Старой Верой. Они все оказались в ловушке. Это дало ей время еще раз подумать.

Фразы на мзитрини заплясали у нее перед глазами. Кто выйдет замуж? Таша и Его высочество поженятся.

— Я… я обещаю… — она запнулась.

И снова они были поражены.

— Ты говоришь на мзитрини! — сказал один из них, очевидно, предводитель.

— Маленький, маленький! Я дружелюбен!

— Дружелюбен.

Из носа раненого сочилась кровь. Он положил слабую руку на ее руку. Она сильнее прижала лезвие к его горлу.

Мужчины подкрались на шаг ближе. Могла ли она сказать им, что была Договор-невестой? Смогут ли они ей поверить?

Наконец слова пришли:

— Услышьте мою клятву, вы, многие!

Это было неловко, но они поняли. Таша указала на нож:

— Я даю это.

— Да, — сказал предводитель мзитрини. — Сделай это.

— А ты… ты… не прикасайся ни к одному из моих товаров.

Это была фраза из старого Полилекса. Мзитрини посмотрели друг на друга. Затем они продвинулись еще на шаг.

— Мы не тронем тебя, девочка, — сказал их предводитель. — Не волнуйся. Мы дружелюбны.

Мужчина, которого она держала, действительно рассмеялся. Только еще сильнее прижав к нему нож, она заставила их снова остановиться. Они окружили ее, и ей приходилось поворачиваться то в одну, то в другую сторону, чтобы увидеть их всех.

Внезапно раненый мужчина выпустил руку Таши. Он издал низкий булькающий звук, затем его тело обмякло. Таша вскрикнула. Его голова упала на ее запястье.

— О нет! — Таша в ужасе потрясла его, она никогда не убивала, никогда не хотела этого…

Он взорвался под ней. Укусил ее за руку. Выбил нож из ее руки. Остальные мзитрини с ревом бросились вперед. Их капитан поднял свой широкий меч, который описал дугу над ее головой.

И упал убитым. Стрелы разорвали его грудь. Раненый упал рядом с ним, стрела пронзила ему шею.

Таша вскочила на ноги. С дюны за ее спиной неслись вниз шесть или восемь мужчин, высоких и одетых в серое, с высоко поднятыми мечами. Они столкнулись с разинувшими рты мзитрини с криками «Сир-ахди Салабрик!» Сердце Таши подпрыгнуло: эти слова она знала. Это была молитва, которую произносили воины Толяссы перед тем, как сблизиться с врагом.

Мзитрини не просили пощады. Их тяжелые клинки сверкнули на солнце со страшной скоростью и зазвенели, встретившись с более легкими толяссанскими мечами. Но они были обречены: двое пали от стрел, еще двое в первые мгновения боя на мечах. Последние двое встали спина к спине, вращая мечами и вызывающе рыча.

— Хватит! — крикнул толяссец. — Маро динити! Больше не сражайтесь и живите!

Толяссцы остановились, давая своим врагам время подумать. Мзитрини, однако, снова бросились в атаку. В считанные секунды оба лежали мертвыми у ног толяссца. Но Таша стояла как вкопанная, гадая, не получила ли она удар по голове. Она посмотрела на говорившего мужчину. Этот голос!

Он вытер кровь с меча о бриджи. Затем он повернулся к ней лицом — и средь бела дня, гораздо яснее, чем прошлой ночью, Таша увидела призрака.

Пазел поморщился. Железная клетка была изъедена солью, прутья, ржавые и острые, впивались в кожу.

Они оставили прибой позади и были почти у грузового судна, похожего на широкий чайник. Его капитан метался взад и вперед со своей подзорной трубой, наблюдая за суматохой вокруг баржи, за пушками на бриге волпеков. Он едва удостоил взглядом пленников в железной клетке, грохочущих мимо на шкивах, подвешенных между мачтами его корабля.

— Клиент достиг берега! — прогремел впередсмотрящий на салинге. — И Драффл тоже, этот старый хрен! Похоже, они направляются в нашу сторону!

— Я смотрю на берег! — крикнул капитан. — Не спускай глаз с глубокой воды! Если нас застанут врасплох, я заставлю тебя пожалеть, что ты родился, клянусь пылающей преисподней!

Клетка с пленниками оставила грузовой корабль позади. Никто им ничего не сказал.

Нипс покачал головой:

— Драффл вернулся. Думаешь, он сильно по нам скучал?

— Очень сомневаюсь, — ответил Пазел, но подумал: кто может застать врасплох этот чайник?

День был солнечный и ясный, если не считать странных сгустков тумана, которые, казалось, умышленно бродили среди прибрежных обломков. Внезапно клетка набрала скорость. Пазел заставил себя успокоиться, затем повернулся, чтобы посмотреть на баржу. Волпеки напрягались у кабестана, по два человека на каждую рукоятку. Они наматывали цепь, снова поднимая батисферу на поверхность. Вот и работа, подумал он.

— Поднимите головы, леди и джентльмены.

Десять голов посмотрели вверх. Над их клетке сидел на корточках волпек, который помахал им рукой. Он мог появиться только с более высоких мачт судна позади них, но никто не слышал, как он карабкался на клетку. Его круглая лысая голова напомнила Пазелу загорелую обезьяну. Он лукаво ухмыльнулся.

— Красный Волк! — сказал он. — Это ваша цель. Серебро сладкое, золото тяжелое, но мы должны найти этого красного железного волка, будь то шторм или палящий зной. Никто из нас не вернется домой, если его не найдут. Ясно? Так что не оставляйте после себя ничего, что могло бы иметь лапы. Это правило номер один.

Правило номер два — оставаться в живых. В сфере достаточно воздуха, но, спускаясь в корабль, вы можете набрать только одну полную грудь воздуха. Слушайте свое сердце, и когда вы больше не сможете задерживать дыхание, трижды дерните за веревку. И тогда — внимание! — мы вытащим вас быстрее, чем вы успеете сказать «утонувшая собачка»!

На конце ваших веревок вы найдете мешок, кольцо и крюк. Маленькие сокровища отправляются в мешок. Большие вещи, вы туго обматываете веревкой. Затем цепляете крючок за кольцо и дважды дергаете за веревку — всего два, для товара — и не забывайте держаться сами!

Вы увидите киль «Литры», как только достигнете морского дна. Остальная часть разбросана к востоку отсюда, или, может быть, к северу. Видите ли, она застряла между двумя скалами, и в какой-то момент приливы просто разорвали ее надвое. Море промывало ее внутренности все эти сорок лет.

Он замолчал, затем улыбнулся с наигранным добродушием и добавил:

— Что касается маленького вопроса о морских муртах: вздор! Рыбацкие басни! Уже больше ста лет в Нелу Перен нет муртов! Человечество выкорчевало их с корнем. Вам лучше беспокоиться о том, чтобы не запутать свою веревку в острых кораллах или в чертовой траве. В лесу водорослей легко заблудиться, а этот вид — ленточные водоросли — хуже всех. Зелень хуже призраков, попомните мои слова.

Его речь была прервана криками с баржи. Мужчины толпились вокруг портала для погружений, ободряюще махая тем, кто работал с кабестаном. Те напрягли плечи с последним усилием, и со звуком, похожим на рывок кита, батисфера поднялась из портала. С нее хлестала вода; длинные ленты водорослей тянулись обратно в море. Привести сюда такую вещь! подумал Пазел. В тайне! Вместе с повозками, тремя кораблями и, может быть, сотней человек. И все это ради железного волка?

Когда они приблизились, со дна сферы упала веревочная лестница. Человек на палубе поймал задний конец и прикрепил его основанию крана. Сразу же начала спускаться вереница подростков. Они были дрожащими, медленными и выглядели больными. Добравшись до палубы, они позволили себе рухнуть.

Затем появились корзины с добычей вроде той, которой волпеки были заняты на берегу. Их сложили в отдельную клетку, связанную в берегом системой шкивов. Затем настала очередь новичков.

Лысый волпек спустился с внешней стороны их клетки.

— Отойдите! — крикнул он и ногой распахнул люк. Мужчина бросил ему конец другой веревочной лестницы. Лестница заканчивалась парой коротких веревок, волпек быстро привязал их к прутьям клетки и закричал: — Вниз! Вниз! Не заставляйте меня наступать вам на пальцы!

Они спустились, раскачиваясь и шатаясь. Теперь Пазел видел, что в дне батисферы было отверстие, без крышки, футов восьми в поперечнике. На палубе пленники сбились в кучу. Никто из тех, кто вышел из батисферы, еще не встал.

Волпеки выстроили их в линию, пальцы ног к краю портала для погружения. Последние корзины были спущены со сферы, и за ними последовала еще одна лестница.

— Лезьте, — сказали им.

Снова вверх, в темное отверстие батисферы. Когда Пазел просунул голову и плечи в дыру, он почувствовал, как его схватили сильные руки. Два могучих волпека, одетых только в набедренные повязки, вытащили его в металлический мрак. Сфера была липкой и холодной. Плохое эхо искажало каждый звук. Вдоль стен были видны сети, крепительные утки и, высоко над головой, лавки. С вершины сферы свисало множество шкивов и свернутых веревок.

Вскоре всех пленников рассадили внутри. Каждому вручили конец веревки с обещанным мешком, кольцом и крюком. В мешках были маленькие отверстия, чтобы пропускать воду, и завязки для их плотной герметизации. Пазел увидел, как Марила просунула руку сквозь кольцо и подняла его до локтя. Она поймала его взгляд.

— Так… нельзя бросать, — казалось, говорила она (из-за эха трудно было быть уверенным). — Потеряй свою веревку… никогда не вернешься… вся эта трава.

— ПРЕКРАТИТЕ БОЛТАТЬ! — рявкнули их похитители. — ДЕРЖИТЕСЬ ЗА УТКИ!

Сфера слегка дернулась, как марионетка на веревочке. А потом рухнула. Море, казалось, подскочило прямо вверх. Раздался оглушительный грохот, и вода вскипела до их лодыжек, прежде чем ее остановил закупоренный воздух. Через иллюминаторы они увидели стены подводного портала, затем дно морской баржи и темную сине-зеленую необъятность внизу. Внезапно наступила тишина. Пленники вцепились в утки дрожащими руками. Вода в сфере начала подниматься.

— Глотайте! — сказала Марила. — Снова и снова! Растяните рот пошире, или у вас лопнут уши!

Она продемонстрировала. Пазел повторил ее действия и увидел, что Нипс и остальные делают то же самое. Воздух действительно становился все тяжелее, давя Пазелу на уши, нос и грудь. Вода доходила им до голеней.

Нипс нахмурился, сосредотачиваясь. Как и все остальные: даже Минту решил, что слезы бесполезны. Пазел снова посмотрел в иллюминатор. Ничего, кроме голубой воды, а затем, как зеленое пламя вокруг них, водоросли.

«Ленточная водоросль» — идеальное имя. Трава росла прямо и густо, всего несколько дюймов отделяли одно плоское растение от другого. Пазел с удивлением обнаружил, насколько изящно и красиво это выглядело. Водоросли сияли в лучах полуденного солнца, но из-за того, что росли такими прямыми, лучи пробивались сквозь узкие щели длинными щепками света. Повсюду сновали маленькие рыбки и крошечные полупрозрачные креветки. Ярд за зеленым ярдом последовательно появлялись перед его глазами.

Внезапный холод: вода дошла ему до пояса.

— ПЛЫВИТЕ К СКАМЕЙКАМ! — взревели волпеки. — НЕ РОНЯЙТЕ СВОИ ЧЕРТОВЫ ВЕРЕВКИ!

Когда более половины сферы наполнилось водой и все подростки сгрудились на скамейках, их спуск прекратился. Пазел посмотрел вниз через открытое отверстие батисферы: нежели это песок, в тридцати или сорока футах внизу?

У него было мало времени на размышления. Его похитители снова закричали:

— ДЕРЖИТЕСЬ ПОБЛИЖЕ К СВОИМ ТОВАРИЩАМ, НО НЕ СЛИШКОМ БЛИЗКО. ЕСЛИ ВАШИ ВЕРЕВКИ ПЕРЕСЕКУТСЯ, ВСЕ УТОНУТ.

С этими словами волпек вручил Минту темный камень. Мальчик чуть не выронил камень, пораженный его весом, и Пазел понял, что это свинцовое грузило. Затем волпек схватил Минту за руку, сдернул его со скамейки и уронил. Волоча за собой веревку и не сводя глаз с сестры, мальчик исчез внизу.

Марила не стала дожидаться, пока ее дернут. Она схватила еще одно грузило и оттолкнулась от скамейки. Через несколько секунд она тоже исчезла. Нипс посмотрел Пазелу в глаза.

— Ладно, — сказал он, нащупывая над собой грузило, — давайте покончим с этим. — И он тоже прыгнул.

Пазел все это время считал себя напуганным, но теперь понял, что его страх едва начался. Его сердце бешено колотилось. Разве он не мог просто спокойно отсидеться здесь? Было еще шесть ныряльщиков. Может быть, его выберут последним. Может быть, кто-нибудь быстро найдет Волка, и ему вообще не придется нырять.

Но Нипс, Марила и Минту уже внизу. Он никогда не сможет встретиться с ними лицом к лицу — и лицом к лицу с Ташей, — если останется сидеть здесь, скорчившись, надеясь, что его пощадят. Он перекинул веревку через плечо. Сделай это сейчас, или страх остановит тебя. Он поднял грузило, сделал последний глубокий вдох и прыгнул.

Внезапно события (или его разум, или и то, и другое) ускорились. Грузило потащило его прямо вниз через отверстие сферы. Водоросли поглотили его, песчаное дно устремилось вверх. Где место крушения? Он беспомощно крутился, веревка царапала его руку. Он даже не найдет «Литру», не говоря уже о какой-либо части ее груза, прежде чем у него кончится воздух.

Тьма, кромешная тьма! Он в ужасе поднял глаза. Неужели он упал в пещеру? Затем, так же внезапно, свет вернулся, и он увидел, что произошло. Усилившееся течение согнуло водоросли, как степную траву на ветру. Прядь за прядью, они заслонили солнце. Как только течение снова ослабло, водоросли выпрямились, и вниз хлынул свет.

Потом это повторилось. Тьма, свет. Почему их никто не предупредил?

Затем, в сорока футах под батисферой, он увидел это: огромное черное дерево на морском дне. Оно было обмотано водорослями и изжевано ракушками, но безошибочно напоминало ахтерштевень. Пазел бросил грузило и поплыл к нему. Там, и там! Веревки других ныряльщиков, исчезающие в водорослях. Он держался на расстоянии. Его легкие уже болели. Бревно указывало, как палец, сквозь отверстие в водорослях, и когда Пазел протиснулся через щель, его глазам предстало видение, внушающее благоговейный трепет.

Перед ним распростерлась «Литра», расколовшаяся, как яичная скорлупа. Но нет — это была всего лишь кормовая половина, зацепившаяся за зазубренный камень. Как будто чудовищные руки разорвали корабль надвое. Но куда делась носовая часть?

Тьма, свет. Он увидел Нипса, который низко плыл рядом с обломками, его глаза шарили по сторонам. Пазел последовал за ним, и через мгновение его пальцы коснулись корпуса. Перед ним находился открытый орудийный порт. Внутри, покрытый коркой комок, пушка. Воздух почти кончился.

Темнота.

Он просунул руку в орудийный порт, нащупывая.

Что-то шевельнулось. Пазел выпустил полный рот пузырьков. Какое-то кожистое существо, и оно отскочило от него в глубину разрушенной орудийной палубы.

Свет.

Рыба, акула или что-то еще, оно исчезло — как и воздух Пазела. Он замахал руками и нашел свою веревку. Он ждал слишком долго и, возможно, не может вернуться. Он сделал три рывка.

Все, что он помнил о своем спасении волпеками, — шлепки водорослями по каждой части его тела. Когда он оказался в сфере, руки потянулись вниз и сорвали пучки водорослей с его лица.

— ВЫПЛЮНЬ ВОДОРОСЛИ!

Он выплюнул. Мужчины усадили его на скамейку прямо над водой, где он давился и безудержно кашлял. Они заглянули в его пустой мешок и нахмурились.

— В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ НАЧИНАЙ ПЛЫТЬ В ТУ ЖЕ МИНУТУ, КАК ПРЫГНЕШЬ.

В следующий раз? Пазел решил, что будет готов примерно через неделю. Ошеломленный, он лег на своей скамейке и увидел Марилу, сидящую напротив и наблюдающую за ним своими непроницаемыми глазами. Минту лежал рядом с ней, выглядя больным. Водорослевая тьма снова опустилась на них, и, когда она прошла, между мужчинами был извивающийся шар водорослей. Нипс. Он выплюнул полный рот воды в лицо волпеку.

— Существа! — выдавил он. — Странные существа… мурты!

— В СПОКОЙНОМ МОРЕ НЕТ МУРТОВ!

Волпеки вытаскивали других ныряльщиков. Один привязал к своей веревке целый рундук. Другой держал чугунную сковородку, которую волпек сердито швырнул обратно в воду.

Двое мальчиков вообще не вернулись. Мужчины вытащили их веревки и обнаружили только водоросли, облепившие крюки и кольца. Ничего не сломалось. Выглядело так, словно они просто отпустили веревки.

Во время второго погружения Пазел и Нипс держали друг друга в поле зрения. И продвинулись гораздо дальше, потому что поплыли к затонувшему кораблю в тот момент, когда прыгнули. Теперь Пазел увидел, что в зарослях водорослей есть тропинки: аккуратные тропинки, почти как дороги. Во вспышке света он вгляделся в одну длинную аллею, и ему показалось, что он увидел колоннады, статуи людей или животных и движущиеся тени, которые отбрасывали не водоросли. Но медлить было некогда. Сильно испуганный, он заставил себя войти в утонувший корабль.

Внутри царил ужасающий хаос. Силы, расколовшие «Литру» надвое, пронеслись и через корабль, пробивая переборки пушками, обматывая цепи вокруг мачт, насаживая скелеты на сломанные бимсы. Черепа, закатившиеся в шкафы и забившиеся за двери. Скелеты рук в бочках, облака ила и отвратительные клыкастые рыбы, которые выпрыгивали каждый раз, когда наступала темнота. Пазел отчаянно ударил по очередной своим крюком. Как можно тут что-то найти?

Когда двое мальчиков снова вернулись с пустыми руками, волпеки взорвались:

— ЕСЛИ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ВЫ НИЧЕГО НЕ НАЙДЕТЕ, ВООБЩЕ НЕ ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ!

Нипс пнул воду, взбив пену:

— Только попробуйте, вы, глупые, уродливые, пузатые павианы! Хотите подраться? А?

Как раз в это мгновение Марила вынырнула рядом с ними, ее рот раскрылся в безобразной попытке набрать воздух:

— Минту… исчез… он исчез!

Ее бил страшный озноб — она была под водой в два раза дольше, чем мальчики. Им пришлось держать ее голову над водой.

— Куда он пошел, Марила? — Пазел сжал ее руки. — Куда?

— Арка!

— Я ее видел! — воскликнул Нипс. — Эта коралловая арка? Какого черта он туда полез?

Марила ахала и всхлипывала:

— Последовала… не смогла найти… Ужасное место…

Все ее тело начало сотрясаться в конвульсиях. Скорее раздраженные, чем обеспокоенные, волпеки швырнули ее на лавку. Пазел и Нипс переглянулись. Говорить было нечего. Они не были готовы нырнуть, но должны были это сделать. Никто другой даже не попытается спасти брата Марилы.

Они спустились в третий раз. Пазел тоже мельком видел арку: отверстие в длинной, возвышающейся стене рифа, на некотором расстоянии от «Литры». Он не мог даже представить себе, зачем Минту поплыл туда. Неужели он увидел что-то запредельное, сокровище, перед которым не смог устоять? Неужели он увидел Красного Волка?

Пазел спустился на несколько гребков раньше Нипса. Теперь он увидел, что арка на самом деле была довольно длинной — фактически туннель длиной около двадцати футов. Едва ли ярд отделял свод туннеля от морского дна. Нисколько не заманчиво, но Нипс ткнул в туннель пальцем, как бы говоря: Плыви или убирайся с дороги! Пазел поплыл.

Все оказалось хуже, чем он опасался. Дно туннеля щетинилось морскими ежами, черными живыми подушечки с иголками, которые при малейшем прикосновении жгли, как кислота. Со свода свисали сгустки полупрозрачных оранжевых червей, их изгибающиеся присоски походили на рты. Плыть нужно было точно по центру, быстро ударяя ногами, чтобы не подняться или не опуститься, но в то же время держа руки и ноги очень близко. Оранжевые черви непристойно извивались. Туннель казался бесконечным.

И все же каким-то образом Пазел вынырнул из туннеля невредимым. Дальше была песчаная поляна, луг в зарослях водорослей, кое-где прерываемый красными кораллами и высокими скалами. И никаких признаков Минту.

Нипс появился с болью в глазах. К его ноге присосался толстый червяк, уже потемневший от его крови. Потребовалось несколько драгоценных секунд, чтобы оторвать существо от ноги, вместе с кусочком плоти Нипса. Пазел посмотрел на рану, на подавленный ужас на лице Нипса, на длинный коралловый утес, уходящий влево и вправо. Это было безумие. Они должны вернуться прямо сейчас, пока их легкие не лопнули и Нипс не потерял слишком много крови. Затем Нипс напрягся. Он схватил Пазела за руку и развернул его к себе.

Полдюжины морских муртов плыли в их сторону быстрее акул. Это были самые странные существа, которых Пазел когда-либо видел. Они выглядели как люди — даже как девушки, — но их конечности изгибались и извивались не по-человечески, и солнце играло радужными цветами там, где касалось их кожи. Длинные белые волосы развевались за их спинами, а глаза сияли серебром. Их одежда казалась оберткой из молочного света.

В мгновение ока мальчики были окружены. У мурт-девушек были красивые лица, но очень острые зубы. Они улыбались? Это выглядело так, но означали ли эти улыбки дружбу или угрозу? В каком-то смысле это едва ли имело значение: им не хватало воздуха. Они подвели Минту, и им повезет, если они спасут свои жизни. Пазел указал на туннель: Сейчас. Затем мурт-девушка коснулась его лодыжки, и мир изменился.

Ощущение золотого блаженства пробежало по ноге Пазела. Он мог дышать! Он мгновенно понял это и без малейшего страха открыл рот и наполнил легкие водой. Это было так же легко, как вдыхать воздух. Одно из существ, должно быть, тоже коснулось Нипса, потому что тот стоял с открытым ртом, ухмыляясь, как совершенный дурак. Их слух тоже изменился: они могли слышать журчание воды в расщелинах, писк угрей, рычание проплывающей сциены. И, громче всего, как серебряная музыка, звучал смех мурт-девушек.

— Посмотрите, как они улыбаются! У них еще меньше воздуха, чем у первых!

— Эти мне нравятся больше. Они почти взрослые.

— Который из них будет твоим мужем, Ввсттрк? Ха-ха-ха!

— Этот слишком маленький для тебя. Но, я думаю, темному ты понравишься больше.

Мальчики ступали по воде, спина к спине, в то время как мурт-девушки порхали вокруг них кругами. Нипс вытянул руки, смеясь, когда последние пузырьки воздуха вырвались у него изо рта. Затем девушка остановилась лицом к лицу с Пазелом. У нее была дразнящая улыбка, а в волосы были вплетены сотни крошечных ракушек кулри. Нежная рука коснулась его лица, и он каким-то образом понял (золото снова пронеслось сквозь него), что это была та же самая девушка, которая касалась его раньше.

— Мой, — сказала она, и ее сестры рассмеялись.

И Пазел спросил:

— Ты видела маленького мальчика?

Она исчезла. Они все исчезли. Пазел едва успел поймать полные ужаса взгляды мурт-девушек, прежде чем они исчезли в водорослях.

Нипс сердито повернулся к нему:

— Зачем ты это сделал?

— Я? Что это?

— Они только что наложили на нас самую сладкую магию, о которой я когда-либо слышал, и ты их отпугиваешь? Что за грубость ты сказал?

— Ничего! Ты что, не слышал меня?

— Конечно, слышал, — сказал Нипс. — Вот что ты сказал: Скррееее-глик-глик-скрреееееее!

— Что?

— Перестань, Пазел. Ты говорил на языке муртов.

Пазел заткнул уши руками. О нет.

Вот оно: мурлыканье. Его Дар снова заработал и научил его их языку. Но как давно это началось? Все эти дни шумного заточения, жужжания насекомых, бурь. Что, если это были его последние несколько часов — или даже минут?

— Нипс, — сказал он, — слушай внимательно. Я рассказывал тебе, как работает мой Дар? Как он всегда заканчивается припадком, когда я не смогу ни говорить, ни кого-либо понимать, и эти ужасные звуки взрывают меня? Ну, и это произойдет снова.

— Не беспокойся, — сказал Нипс, который уже успокоился. — Я позабочусь о тебе.

— Не позволяй волпекам кричать мне в лицо! Скажи им, что это что-то естественное, вроде икоты.

— Икота. Ты видел себя, приятель? Даже эти тупицы не будут… Пазел, смотри!

Нипс указал в темноту. Примерно в шестидесяти ярдах от них, у большой черной скалы, стояла другая половина «Литры». Разбитые концы бимсов держали ее на песке. Носовая фигура, ангел, расправил покрытые ракушками крылья и печально смотрел в небо. По корпусу тянулся ряд зияющих ран от пушечных выстрелов, похожих на дыры в кожаном ремне — похоже, корабль расстреливали в упор.

И из одного из этих отверстий смотрел маленький мальчик.

— Минту!

Он помахал рукой, и до них слабо донесся его голос:

— Пазел! Нипс! Они и вас изменили?

За его спиной появилось застенчивое, озорное личико мурт-девочки.

Минту рассмеялся:

— Она мой друг!

Мальчики так обрадовались, обнаружив его живым, что напрочь забыли о надвигающемся припадке Пазела. Подплывая к обломкам корабля, они снова услышали музыкальный смех из зарослей водорослей. Когда наступил следующий период темноты, они увидели, что мурт-девушки слабо светятся.

Наверху снова раздался смех. Вот и пропавшие мальчики: они свисали с грот-брамстеньги «Литры», держа стройную мурт за руки и ноги так, что она раскачивалась между ними, как гамак.

— Почему здесь только девушки? — спросил Нипс. — Не то, чтобы я жалуюсь, заметь.

— Может быть, потому, что мы всего лишь мальчики, — с беспокойством сказал Пазел. — Нам лучше быть осторожными.

— Вот ты и будь осторожен и не оскорбляй их снова.

Протестовать было бесполезно: Нипс был абсолютно убежден, что Пазел сказал что-то неприятное на языке муртов. Они подплыли к Минту и обхватили его руками. В его каштановых локонах была девичья серебряная заколка для волос.

— Она накормила меня моллюсками, — сказал он. — И залечила порез на ноге. Я думаю, что мурты и вполовину не так плохи, как говорят люди.

— Твоя сестра едва не утонула, разыскивая тебя, — сказал Пазел. — Тебе лучше вернуться в сферу и сказать ей, что ты жив.

— О! Да, я… я так и сделаю. — Минту неохотно оглянулся на коралловую арку.

— Давай, — настойчиво сказал Пазел, — или она снова попробует спуститься. Хотя совершенно не в состоянии.

Минту посмотрел на свою подругу по играм, мурт-девочку. Та отступила в разрушенный корабль, надув губы, как будто знала, что их игра окончена.

— Я сейчас вернусь, — сказал он.

Пазел наблюдал, как Минту проплыл весь путь до арки. Затем он повернулся и увидел Нипса, сидящего, скрестив ноги, на морском дне, в нескольких дюймах от мурт-девушки в такой же позе.

— Привет, мечта, — сказал Нипс.

Они корчили друг другу рожи. Мурт-девушка прикоснулась пальцем к его ране на ноге — и та исчезла, растаяв на его коже, как снежинка.

— Спасибо! — засмеялся Нипс. — Пазел, как сказать на их языке «спасибо»?

Пазел не ответил. Он смотрел на двух мальчиков и их подругу. Они отпустили брамстеньгу, стояли, взявшись по кругу за руки, и безмятежно погружались. Другая мурт-девушка, почти полностью скрытая в водорослях, выглянула, когда они проплывали мимо.

— Они готовы, Тисстет, — сказала она девушке.

— Почти! — засмеялась другая.

Готовы к чему? Пазел знал, как задать этот вопрос. Но что, если они снова исчезнут при звуке его голоса?

Девушка в водорослях высунулась еще дальше. Сердце Пазела подпрыгнуло: это была она, та, кто прикоснулся к нему. Внезапно все остальное перестало иметь значение. Он поплыл к ней так быстро, как только мог. Их взгляды встретились. Она была прекрасна!

Она исчезла.

Его словно ударили ножом в грудь. Один взгляд, и она скрылась в водорослях.

И, когда он посмотрел вниз, Нипс тоже исчез. На песке лежали его мешок для сбора вещей, крюк и кольцо — последнее с все еще прикрепленной веревкой.

— Нипс! Нипс!

Пазел помчался к единственной оставшейся мурт-девушке. Она увидела его и спряталась за двумя мальчиками.

— Стой! — зарычали они на него. — Да что с тобой такое! Она наша!

— Это ловушка! — закричал он. — Они разделяют нас! И вы потеряли свои веревки!

— Кому нужны веревки? — засмеялся один мальчик. — Кому нужны эти чертовы волпеки и их копья?

— Но как ты вернешься на сушу?

— Поплыву! Дойду! Кого это волнует? Может быть, я подожду неделю. Я знаю только то, что выйду на берег далеко от Аруниса! Ха! Мы даже можем произнести его имя здесь, внизу. Что он с этим сделает?

— Арунис! Арунис! — закричал другой мальчик.

Мурт пощекотала его сзади. Но она все еще со страхом смотрела на Пазела.

Он умолял мальчиков помочь ему найти Нипса, но они назвали его занудой и уплыли. Пазел снова позвал Нипса. Как далеко разносился его голос под водой? И где он должен искать?

Совершенно наугад он обогнул нос «Литры» и массивную скалу. Ни Нипса, ни мурт-девушек. Только рыбы, несколько колючих омаров и вдалеке красная, стремительная фигура, похожая на ковер-самолет: алый скат. Пазел никогда не видел такого огромного — около двенадцати футов от кончика крыла до кончика крыла — и тот держался на расстоянии. Алые скаты не отличались агрессивностью — у них не было зубов, — зато все знали о жалах в их похожих на хлысты хвостах. В Беске Пазел видел рыбака, которого ужалил в руку алый скат, запутавшийся в сети. Тот потерял сознание от невыносимой боли.

Он направился к камням и водорослям. Звал Нипса, но невольно думал о девушке, девушке, девушке. Конечно, она могла испугаться, услышав, как человек говорит по-муртски. Но так испугаться? И что она имела в виду, говоря Мой?

Его веревка ослабла. Он намотал ее на руку, с каждой секундой все больше встревоженный. Что-то очень острое перерезало веревку, и он ничего не почувствовал. Ни один из них не был привязан к батисфере. И только он осознавал опасность.

Что он может сделать? Он поднялся на глубину тридцати футов под поверхностью, большая часть рифа была под ним. Еще немного вверх, и вокруг него сомкнулись водоросли. Он вообще ничего не видел, пока голова не пробила поверхность.

Где он? Поднялся ветер, и волны стали больше. Солнце было ярким, как всегда, но берег, казалось, изменил форму. Затем он увидел баржу и понял, что находится гораздо дальше на север, чем предполагал. Он мог видеть волпеков на палубе баржи и в маленьком судне рядом с ней, с тревогой поглядывающих как на берег, так и на море. Далеко в заливе Тил тяжеловооруженный бриг все еще ждал, погруженный в раздумья. Он повернулся лицом к берегу…

…и нырнул, как раз вовремя. Баркас несся прямо на него, направляясь к барже. Пазел наблюдал, как лодка прошла в ярде над его головой, четыре пары весел быстро работали. Затем он стал осторожно подниматься, пока его глаза не очистились от воды.

Арунис стоял прямо на носу, в темном плаще, его изодранный шарф развевался на ветру. Белый пес неподвижно стоял рядом с ним. Чародей раздраженно махнул рукой своим людям.

— Быстрее! — закричал он. — Ты что, не видишь эту полосу тумана, Драффл, ты, вошь?

Мистер Драффл действительно был среди гребцов. Выглядевший несчастным и замерзшим, жилистый мужчина посмотрел на юг. Пазел последовал его примеру: в двух или трех милях от них над заливом действительно лежала широкая пелена тумана. Как и те клочья, которые он мельком видел с дюн, она была густой, как белая шерсть, — неестественное зрелище под сверкающим солнцем. Но эта полоса тумана тянулась непрерывной линией от южного берега вглубь залива. И неумолимо ползла в их сторону.

Арунис снова закричала на гребцов, и они увеличили скорость. Пазел перевернулся и поплыл прямо вниз. Одно несчастье за раз.

Внизу он не обнаружил никаких признаков человека или мурта. Метнулась рыба-клоун; алый скат пронесся рядом с обломками. В остальном море было неподвижно.

Внезапно его осенила догадка. Прежде, чем погрузится еще глубже, Пазел продвинулся далеко в ленточные водоросли. Затем, перебирая руками, он потянул себя в глубину. Если водоросли могли спрятать мурта, они могли спрятать и его.

Спустившись еще на тридцать футов, он замер. Он мог видеть всю поляну, от «Литры» до коралловой стены, но нужен был действительно острый глаз, чтобы заметить его.

Никто не появился. Серебристый смех не донесся до него. Но, как ни странно, алый скат продолжал кружить над обломками. Что у него за дело? Не еда: десятки рыб проходили прямо у него под носом, и гигант игнорировал их всех.

Прошли долгие минуты. Затем скат сделал что-то странное. Он остановился, повернул свое огромное плоское тело влево и вправо и нырнул за обломки корабля.

Пазел вырвался из водорослей. Скаты так себя не ведут. Он поплыл низко, прячась за обломками как можно дольше. Когда он не мог плыть низко, он взмыл вверх, пересек верхнюю палубу и посмотрел вниз вдоль борта разрушенного корпуса.

Скат завис рядом с орудийным портом, его смертоносный хвост извивался. Пазел услышал его голос, похожий на голос странной птицы-переростка:

— Ушел-ушел-ушел, леди Клист! Выходить, искать свой род, суша-мальчик проиграть, мурт-друзья победить.

Скат слегка отплыл, и появилось лицо девушки — его девушки. Она робко стала протискиваться через орудийный порт. Золотая радость снова пронзила Пазела. Он не мог молчать.

— Клист!

Она в ужасе подняла глаза. И снова исчезла в обломках. Скат, однако, повернулся с яростным ревом:

— Суша-мальчик! Суша-мальчик! Убить тебя! Убить тебя!

Пазел знал, что ему не сравниться с униженным алым скатом. Он оттолкнулся от сломанного планшира и помчался по верхней палубе «Литры», зверь выл у него за спиной. Он никогда не доберется до зарослей водорослей, его единственная надежда — затонувшее судно. Он проплыл под сломанной фок-мачтой, увернувшись от скелета, зацепившегося за кофель-планку. Передний люк был завален обломками. Он отчаянно поплыл дальше. Мясистые рога ската коснулись его пальцев ног.

Он стал протискиваться через главный люк. Скат взревел и ударил хвостом, промахнувшись на дюйм мимо головы Пазела. Пазел ухватился за бревна, протащил себя еще дальше внутрь, в то время как скат пытался протиснуться вслед за ним. Ему это удалось, но он не смог расправить крылья в захламленном корабле и сумел только взбить водоросли, песок и мусор. Образовался водоворот. Пазел поперхнулся (в конце концов, он дышал этой водой), но двинулся дальше, захлопнув за собой прогнившую дверь отсека.

Он миновал темные каюты, сломанные лестницы. Одна из клыкастых рыб, которые так тревожили его раньше, выскочила из мрака. Пазел смахнул ее прочь, движимый страстным желанием.

Она все еще была там, на орудийной палубе, ее тело светилось за массой сломанных балок. Она увидела его и повернулась, чтобы убежать.

— Не уходи! — он закричал, и его слова заставили ее замереть на месте. Пораженный, Пазел подплыл немного ближе. — Выходи, Клист, если тебя так зовут. Почему ты так боишься меня?

Она вышла, обхватив себя руками, буквально дрожа от страха.

— Ты могла бы уже быть за много миль отсюда, если я такой пугающий. Почему ты осталась? Пожалуйста, объясни мне все это!

Ее острые зубы стучали. Она покачала головой:

— Не могу уйти. Не могу ослушаться. Я тебя люблю.

— Ты меня любишь! С какой стати? Я имею в виду… это чрезвычайно… Почему?

— Ты использовал рипестри. Люди не должны этого делать! Люди никогда не могли!

Дар Пазела подсказал ему, что рипестри по-муртски означает «язык». Но потом он понял. Это слово означает и «магия».

— Что! Для морских муртов это одно и то же?

— Да, — ответила она.

— Рипестри и ри… — Пазел остановился. Даже его Дар не мог подобрать другого слова. Это было правдой: язык и магия были для нее одним понятием. Говорить — значит колдовать.

— Но, ради Рина, — сказал он, — ты была той, кто наложил на меня заклинание любви. Не так ли?

— Да, да, — покорно ответила она. — Но когда ты произнес мое имя, ты повернул заклинание обратно ко мне. И поскольку я уже прикасалась к тебе, я… я…

Она прыгнула вперед и обхватила его ноги своими странными руками. Она прижалась лицом к его коленям и заплакала:

— У-у-у-у!

Ее слезы светились люминесцентным светом, покидая ее глаза, за мгновение до того, как море разбавляло их.

— Почему ты плачешь?

— Суша-мальчик! Суша-мальчик! Я люблю тебя!

Ее заклинание возымело обратный эффект: он был свободен, она — безумно влюблена. Он попытался заставить ее встать.

— Я освобожу тебя, — сказал он. — Просто скажи мне, как.

— У-У-У!

— Клист! — сказал он так мягко, как только мог. — Пожалуйста, перестань плакать. Мы найдем выход из этого положения.

Она сразу же сделала усилие, чтобы сдержать слезы.

— Великолепно, — сказал он. — А теперь скажи мне, почему вы дали нам водное дыхание и заставили полюбить вас?

— Ничего не можем с этим поделать, — сказала она. — Мы должны прогнать вас.

— Ну, это чертовски странный способ!

Она покачала головой:

— Это всегда работает.

— Но почему бы просто не поговорить с нами?

— Потому что вы чудовища, — сказала она. — Ваш род, я имею в виду. Куда бы вы ни пошли, рипестри умирает. А потом и мы. Мы умираем без рипестри, умираем от голода.

Ее серебристые глаза с мольбой смотрели в его глаза, и Пазел молча смотрел в ответ. В каком-то смысле волпеки были правы: мурты вымирали в Спокойном море. И, если он правильно понял ее, причиной было человечество. Люди развеивали магию, и мурты не могли без нее жить.

— Но у тебя есть рипестри, — наконец сказала она, улыбаясь. — Ты можешь остаться! Ты можешь остаться со мной!

Темнота. Она начала целовать его руки.

— Здесь много людей, — сказал он.

— Слишком много, — согласилась Клист. — Они приходят уже несколько недель, и их становится все больше. Всегда раньше, на протяжении веков, люди боялись муртов, призраков и прилив-духов и спешили уйти. Но эти люди не боятся. С ними связана злая рипестри, которая разрушает наши заклинания. Мой отец говорит, что мы должны покинуть эти сады, в которых мы жили десять тысяч лет, и уехать на юг, подальше от монстров. Но наши старейшины слишком слабы для такого путешествия. Они, конечно, умрут.

— Вам не обязательно уходить! — сказал Пазел. — Я знаю, чего они хотят. И я обещаю тебе, Клист, они уйдут, как только это получат. Они служат магу по имени Арунис. Это у него плохая рипестри. Но все, что ему нужно, — некий Красный Волк.

Свет вернулся; он увидел ее недоверчивый взгляд:

— Эта штука? Этот старый железный волк?

— Ты его знаешь! — сказал он.

— Конечно. Он затонул вместе с этим кораблем сорок лет назад, когда мой отец был еще мальчиком. Но Красный Волк, он… уродливый, плохой. Почему он должен кого-то интересовать?

— Я не знаю. Но поверь мне, Арунис без него не уйдет. Ты отведешь меня туда, Клист?

— Ты женишься на мне?

Что он мог ей сказать? Правду? Что, за исключением нескольких мгновений, проведенных под ее чарами, он никогда не думал ни на ком жениться, никогда ни к кому не испытывал нежных чувств, кроме (в моменты безумия или озарения) суша-девушки по имени Таша Исик?

Чувствуя себя негодяем, он сказал:

— Я же не могу вечно дышать водой, не так ли?

Она просияла, глядя на него:

— Ты сможешь, если будешь со мной! Поцелуй в руку — это хорошо на целый день. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Остальные, конечно, скоро почувствуют воздух-жажду.

— Воздух-жажду? Что такое воздух-жажда?

Клист просто посмотрела на него. Затем она скосила глаза и сделала отчаянные движения ртом: бульк, бульк, бульк.

— Утонут! — крикнул он. — Они скоро утонут? Мы должны найти их! О, Нипс! Где они, Клист, где?

— В разных местах.

— Возьми меня! Пожалуйста, поторопись!

Послушная, как всегда, она схватила его за запястье и вытащила через орудийный порт. Ее друг, алый скат, все еще кружил над «Литрой». Клист резко крикнула, и он обрушился на них, как грозовая туча. Когда он проносился над головой, Клист схватила его за крыло прямо за одним глазом, и они с Пазелом понеслись прочь через водоросли с головокружительной скоростью. Мимо пролетали коралловые горы. Промелькнуло золотое яблоко — батисфера. Затем она отпустила ската и вместе с Пазелом направилась к небольшой впадине на морском дне.

— Слишком поздно, — сказала она.

Два мальчика из батисферы лежали во впадине, задрав ноги к небу, мертвые. Дне было усеяно моллюсками — чудовищными моллюсками, даже самые маленькие были шириной с обеденное блюдо. Некоторые широко открылись; жемчужины, похожие на гусиные яйца, сияли на их бледной плоти. Два защелкнулись на человеческих запястьях.

Клист подплыла к ближайшему мальчику и сильно укусила его за ногу.

— Еще теплый, — сказала она, жуя.

— Нипс! — крикнул Пазел. — Отвези меня к Нипсу! Другому мальчику!

Они снова двинулись в путь, мелькая мимо воткнутого в дно ялика, осьминога, скользящего среди голубых анемонов, якоря со сломанной лапой. Внезапно скат сделал круг, останавливаясь.

— Кровь, — сказал он.

— Человеческая кровь, — сказала Клист, принюхиваясь.

Бакру! Пощади его! подумал Пазел.

— Где это, Клист?

Она плавала по кругу, закрыв глаза и странно причмокивая губами. Она пробовала на вкус море.

— Быстрее!

Клист остановилась и посмотрела вверх. Пазел сделал то же самое. На полпути к поверхности дрейфовало тело, подсвеченное солнцем.

— Нипс! — Пазел помчался вверх, ослепленный ярким светом наверху, борясь со всхлипом, который хотел вырваться из его груди. Он схватил тело за руку.

Это был волпек. Пазел перевернул мертвеца. Горло наемника было перерезано. Кровь все еще сочилась из раны.

— И другие, — сказала Клист, указывая. В нескольких ярдах от них покачивались еще три тела волпеков, которые медленно погружались. Среди них, как с удивлением увидел Пазел, был капитан грузового судна. Вода вокруг него была затуманена кровью.

— Это сделали ваши? — спросил Пазел.

— Нет! — твердо сказала Клист. — Мы не убиваем таким образом, с ножами и беспорядком. А потом мы прячем тела. Люди больше всего боятся того, чего не видят.

Кто же тогда убил волпеков? Неужели кто-то напал на грузовое судно? Пазел взглянул на солнечный диск поверхности над головой. Что происходит там, наверху?

Потом он вздрогнул — Нипса все еще не было.

— Вперед! — умоляюще попросил он. — Пока Нипс еще может дышать!

Скат пронес их немного дальше, ко входу в темную пещеру. Пазел мельком увидел тошнотворные черепа, грудные клетки и упитанного угря. Но никаких свежих тел и, конечно же, никакого Нипса.

— Его здесь нет, Клист!

Мурт-девушка выглядела удивленной:

— Ввсттрк всегда приносит их сюда.

— Ну, она открыла новую страницу! Клист, он мой лучший друг! Пожалуйста, подумай! Разве нет других мест, где вы делаете… такого рода вещи?

При словах лучший друг ее лицо стало жестким.

— Нипс. — Она сказала это так, как можно было бы сказать гипс или приз.

— Послушай, девочка, — сказал Пазел, — если он умрет, я буду очень несчастен. С тобой. Навсегда.

Челюсти мурт-девушки задвигались. Затем она подозвала ската к себе, и они вместе устремились в водоросли.

Две минуты спустя они были в кормовой части «Литры». Она провела его на нижнюю палубу, через разбитую дверь и спустилась на два уровня вниз, к тому, что могло быть корабельной гауптвахтой. Кости старых заключенных (и нескольких не очень старых) лежали прикованными к стенам. Это было все.

Они проверили трюм, камбуз. И, наконец, каюта капитана.

— Пазел! — крикнул знакомый голос. Нипс все еще дышал, но был привязан собственной веревкой к ножке древней кровати. — Вытащи меня отсюда! — закричал он. — Эта морская ведьма одурачила меня!

Пазел почувствовал такое облегчение, что заключил мурт-девочку в объятия. От его прикосновения она засияла, как полная луна.

— Ты позволил ей сделать это с тобой? — спросил Пазел, снова поворачиваясь к Нипсу.

Нипс покраснел — возможно, первый мальчик, когда-либо красневший под водой.

— Она сказала, что скоро вернется.

— Не имеет значения. Мы должны вернуть тебя на поверхность. Помоги нам, Клист.

Веревка была не ровня зубам мурт-девушки. Жуя, она смотрела на Нипса с явным отвращением.

— Что с ней не так? — спросил Нипс. — Она выглядит так, как будто скорее съест меня, чем освободит.

— Она ревнует, — сказал Пазел. — И это точно не ее вина. Давай, действие твоего заклинания кончается.

Они выплыли через кормовые иллюминаторы, Клист угрюмо плелась сзади. Батисфера поднималась: фактически она была на полпути к поверхности. Когда они мчались к ней, одинокий ныряльщик вынырнул из ее темного рта. Это была Марила.

Никакой мурт-магии: она задерживала дыхание и все еще выглядела слишком слабой, чтобы нырять. При виде мальчиков ее глаза загорелись удивлением. Она не улыбнулась (могла ли она улыбнуться?) но все же ей удалось выглядеть невероятно счастливой. Отбросив грузило, она поднялась вместе с ними в сферу.

Волпеки изумленно разинули рты, глядя на вернувшихся мальчиков. Минту, сидевший на лавке над линией воды, рассмеялся.

— Пазел! Нипс! — крикнул он. — Я сказал им, что вы не умерли!

— Умерло только двое, — сказал Пазел. — И Нипс едва не стал третьим. Вы слышите? — Он повысил голос, закричав чуть ли не громче волпеков. — НЕ ПОСЫЛАЙТЕ БОЛЬШЕ НИКОГО. Я ПРИНЕСУ ВАМ ВОЛКА.

— ТЫ НАШЕЛ КРАСНОГО ВОЛКА?!

— ПРОСТО ДАЙТЕ МНЕ ВЕРЕВКУ, ЛАДЫ?

Марила наклонилась ближе, шепча, чтобы перекричать эхо.

— Поторопись, — сказала она. — Наверху нервничают. Что-то о приближающемся тумане. Они боятся, что это черная магия.

— Мы не должны быть здесь, — сказал Пазел. — Люди, я имею в виду. Это не наше побережье.

— Пазел, — спросил Нипс, — ты все еще под заклинанием этой мурт-девушки, а?

— Конечно, нет! — отрезал Пазел. С веревкой в руке он нырнул. Клист вынырнула из водорослей и почти набросилась на него.

— Я думала, ты не вернешься, — сказала она, цепляясь за его руку. — Кто эта уродливая, злая девчонка?

— Никто, — раздраженно сказал Пазел. — Клист, ты должна отдать мне этого Волка. Клянусь, все эти люди покинут Побережье, как только получат его.

— И ты уйдешь с ними.

— Я должен, Клист.

— Тогда я последую за тобой. Я последую за твоим кораблем.

— Чушь! — сказал Пазел. — Мы пытаемся остановить войну! Огромную войну, понимаешь? И это гораздо важнее, чем ты и твоя глупая…

Но потом он увидел, как ее слезы снова капают в воду. Прежде чем он смог найти слова утешения, она окончательно сломалась:

У-У-У-У-У!

Она вырвала пригоршни волос, вплетенные в них ракушки и все такое. Затем она нырнула. Пазел бросился в погоню, но это было похоже на то, как котенок гоняется за горным львом. Когда, наконец, он нашел ее, она стояла на коленях у коралловой арки, срывая оранжевых червей со скалы и запихивая их одного за другим в рот. Их яд обжигал ей губы, но она продолжала жевать, не переставая плакать.

Пазел схватил ее за талию и оттащил от арки:

— Выплюнь их! Плюнь!

Она закрыла уши руками.

— Ты слышишь меня!

Она укоризненно выплюнула червей:

— Если ты уйдешь, я умру! Я люблю тебя!

— Скажи мне, как обратить вспять любовь-рипестри.

— Ты не можешь!

— Это правда?

Она впилась в него взглядом:

— Ты можешь. Но это нелегко. И я покончу с собой раньше, чем ты это сделаешь!

Побежденный, он отпустил ее.

— Просто покажи мне Волка, — взмолился он. — Как только они его получат, мы сможем сесть и поговорить.

— О свадьбе?

— Обо всем, что ты захочешь.

Она вытерла глаза и указала на арку.

— Давным-давно мы похоронили его, прямо здесь. Он привлекает червей и других плохих тварей.

— Прямо здесь?

Она кивнула:

— Но ты не можешь его откопать. Это заняло бы у тебя весь день.

Пазел вздохнул:

— Я боялся, что ты это скажешь. Ну, я пойду и расскажу остальным. Мы можем копать посменно, и, может быть…

— Нет, — сказала Клист. — Больше никаких людей.

— Почему?

— Их всех убьют, — сказала она. — Очень быстро. Мы начинаем с использования девушек, но когда это не удается, у нас есть… другие способы. Ты понимаешь? Мой народ больше не будет ждать.

Пазел вгляделся в заросли водорослей.

— Тогда скажи мне, что делать, — сказал он.

Клист задумалась.

— Принеси веревки, — сказала она наконец. — Все веревки, которые у тебя есть. Волк очень тяжелый. Когда ты вернешься, я расскажу тебе больше.

— Что ты собираешься…

— Иди, суша-мальчик. Поторопись.

Она взглянула на батисферу. Он наблюдал за ней еще мгновение: было что-то, чего она не хотела говорить. Но он должен доверять ей — и какой у него был выбор?

— Жди меня здесь, — сказал он и поднялся.

Он встретил батисферу прямо под поверхностью. Он сразу же крикнул волпекам, чтобы они принесли еще веревок. Нипс, Марила и Минту смотрели на него с ужасом, но никто из них не сказал ни слова. Волпеки недоверчиво поглядели на него, но бросили ему все концы веревок, которые у них были.

— КЛИЕНТ НЕ СКАЗАЛ, ЧТО ОН ОГРОМНЫЙ.

Не потрудившись ответить, Пазел нырнул еще раз, пять веревок разматывались за ним.

Была ли Клист одна? На мгновение Пазелу показалось, что он увидел еще одну фигуру возле коралловой арки. Затем наступила темнота, и он поплыл дальше по памяти, а когда снова смог видеть, под ним не было никого, кроме мурт-девушки.

Она метнулась к нему и быстро потянула его вниз, в небольшую скалистую расщелину.

— Ты говорила, что он под аркой, — сказал Пазел.

— Так и есть. Дай мне веревки.

Она быстро обмотала концы всех пяти веревок вокруг кораллового выступа. Затем она отступила глубже в расщелину и поманила его к себе.

— Присядь на корточки. Держись.

Там едва хватало места для них двоих. Она улыбнулась, оказавшись так близко к нему, прижав свои змеиные ноги к его собственным. Она приобрела мягкое желтое свечение.

— Клист, — сказал он скованно, — мы должны пойти и забрать этого Волка.

— Мы так и делаем.

Она застыла очень неподвижно. Море, казалось, тоже затаило дыхание. А затем из ниоткуда пронесся алый скат, похожий на огромного кожистого дракона, окинул их непонятным взглядом и исчез за вершиной коралловой стены. И вслед за ним пришла серебряная буря.

Это были рыбы-и́глы, более тонкие, чем ручки метлы, и более быстрые, чем стрелы, и они промчались в ярде от лица Пазела такой плотной стаей, что казались сплошным телом. Звук не был похож ни на что, что он когда-либо знал: мягкая громадность, пульсация гигантской вены. Косяк нырнул прямо сквозь коралловую арку, закрывая собой всех червей и ежей, когда проходил мимо.

— Для чего все это?

— Рипестри, — сказала она. — Не двигайся.

Рыбы-и́глы исчезли. Но затем Пазел почувствовал, что море начало меняться. Сначала легкий рывок, затем сильное течение, похожее на отступающую волну, безошибочно направилось к арке. Клист обняла его. Течение усилилось вдвое, затем еще вдвое. Оно хлынуло через арку, бесшумное, но невероятно сильное. С пола туннеля поднялся песок. Мерзкие черви начали отслаиваться.

Обняв его, Клист начала петь. Ее голос и речь внезапно стали прекрасными и свободными от всякого страха. Было странно слышать радость в ее голосе, потому что слова были мрачными.

Матери вышли из хлада глубин,

Отцы из огня спустились,

Судьбы потомков не знал ни один,

Мы, не сбираясь, родились.

И никогда не возникнет вновь

Мир этот бренный, и в море любовь.

Дети утра вас зовет исход,

Дикая Ночь вас зачала,

Пленники клятвы, последний восход

Забыл, что судьба обещала.

И никогда не возникнет вновь

Раненый мир и море-кровь.

Течение поднимало с морского дна все больше и больше песка, унося его прочь по туннелю. И медленно появилась фигура.

Она была покрыта старыми моллюсками и ракушками, водорослями, бугорками высохших кораллов. Но это был безошибочно волк, темный и кроваво-красный. Он стоял прямо, подняв железную морду в беззвучном вое. Пазел почувствовал в нем огромную угрозу, хотя и не мог бы сказать, почему.

— Он не больше настоящего волка, — сказал он.

— Тяжелее, — сказала Клист.

Как только она заговорила, течение утихло. Клист высвободила веревки от коралла и сразу же начала привязывать волка. Она хорошо управлялась с узлами — Пазел старался не представлять себе, на чем она тренировалась. Две веревки она обвязала вокруг головы Волка, еще две — вокруг живота. Последней она переплела его ноги.

Когда она закончила, Пазел дважды сильно дернул за веревки. Волпеки отреагировали сразу. Канаты натянулись, сдвинулись, снова натянулись. Но Волк не пошевелился. Пазел знал, что это было чрезвычайно странно: пять веревок и блоков должны были позволить мужчинам поднять железного гиппопотама. Он поднял глаза: еще больше волпеков прыгали через портал для погружения и входили в сферу. Мгновение спустя веревки снова натянулись.

Наконец, Волк скользнул вперед на дюйм, затем еще на один. Веревки натянулись туго, как тетивы лука. И вот, подобно вырванному из земли дереву, он покинул морское дно. Сначала выплыл из арки, затем, медленно вращаясь, начал подниматься.

Пазел тяжело вздохнул.

— Твой народ может остаться, — сказал он. — Эти люди исчезнут прежде, чем ты успеешь оглянуться. Они все боятся Призрачного Побережья. Они не могут дождаться, когда уберутся отсюда.

Часто дергаясь и запинаясь, Волк неумолимо поднимался к батисфере.

— Я знаю, что ты не лжешь, — сказала Клист, беря его за руку. — Вот почему ты пришел, почему Владыка Моря отдал тебя нам. Вот почему моя судьба — любить тебя, проклятие, которое не является проклятием.

Пазел был рад, что на подъем Волка ушло так много времени, потому что он понятия не имел, как убедить Клист позволить ему снять чары. Простые рассуждения (что он не ест других людей, что его рипестри было просто неудачным заклинанием) явно ни к чему его не приведут. Ему придется сказать ей самое худшее: что он не чувствует того, что чувствует она, и не хочет этого.

Тогда ему пришлось бы приказать ей не причинять вреда себе.

Они молча наблюдали, как Красный Волк входит в сферу. Затем Клист повернулась и повела его под арку, которая теперь имела неудачное сходство с дверным проемом часовни. Они опустились на колени. Желудок Пазела скрутило узлом. Он должен был сказать ей правду. Но она, сияя, улыбнулась ему и запустила его руки в свои волосы — странные, густые косы с вплетенными в них крошечными ракушками кулри. Ему казалось, что он держит в руках само море.

— Девятьсот раковин в моих волосах, — сказала она. — Все идеально, белые, чистый. Это правило для мурт-девушек: очень строгое правило чистоты. Но одну ракушку я держу в секрете. У нее розовое сердце. Смотри.

Он убрал руки. И хотя он ни за что не тянул и не хватался, она лежала у него на ладони. Такая же ракушка, как и все остальные, но внутри кроваво-красная. Она взяла ракушку у него и долго держала ее в руках; он даже спросил себя, не передумала ли она. Затем она протянула руку и прижала красную ракушку к его груди, чуть ниже ключицы.

Ракушка исчезла.

— Куда она делась? Ты ее уронила?

— Ущипни себя за кожу, — сказала она.

Пазел ущипнул складку своей кожи, как раз там, куда она положила раковину.

— Она внутри меня, — прошептал он.

Она кивнула:

— Ракушка — это дом, который дрейфует. Я назвала тебя своим тайным домом, отдал тебе свое тайное сердце. Если ты хочешь, чтобы я перестала тебя любить, вырежь сердце из своей плоти. В противном случае я твоя. Ты женишься на мне, суша-мальчик, будешь питаться морскими звездами и коралловым вином, выучишь песни моих дедов, и познаешь миллион чудес мурт-мира?

Она коснулась его щеки. Его сердце билось невероятно сильно и ему показалось, что он может упасть в обморок. Пазел больше не знал, чего хочет. Образы Таши и Нипса, его семьи, колдунов и королей проносились перед его глазами, как рисунки в сборнике рассказов или сон, который он быстро забывал. Ничто не было реальным, кроме ее глаз.

Он увидел, как на лице Клист появилась нежнейшая из улыбок. Он почувствовал, как на его собственном лице зарождается ответная улыбка, и почувствовал тепло там, где она прикоснулась к нему.

И в это самое мгновение у него начался припадок.

Это было похоже на паническое бегство лошадей, грохот и топот. Паника полностью овладела им. Клист кричала, но он слышал только этот ужасный шум. Он знал, что не может вымолвить ни слова — но что было хуже, молчание или тарабарщина? В любом случае она подумает, что он ненавидит ее.

— СКВАЛАФЛАГРАПАГА! ПАДЖ! НАГ! ЗЕЛУРАК!

Она плакала и кричала. Он упал спиной на морское дно, закрыв уши руками. Но отгородиться от этого было невозможно. И в следующее мгновение к ее голосу присоединились другие, гораздо более низкие и сердитые. Дюжина морских муртов хватали его, кусали, душили, пронзали своими острыми ногтями и зубами. Должно быть, они все это время наблюдали. Позади них Клист выла и умоляла.

Их спор был оглушительным. Но Клист победил, и мурт-мужчины отпустили его. Рыдая, она потащила его на поверхность, а разъяренные мужчины последовали за ней. Пазел обнаружил, что тоже плачет. Но его слезы не блестели, и Клист никогда не узнает, что он их пролил.

Батисфера поднималась из волн. Клист оставила его в ярде под сферой и покрыла его руки поцелуями. Она смотрела на него и ждала. Он наклонился, чтобы проделать то же самое с ее руками, но она покачала головой. Она хотела, чтобы он заговорил.

Он прикусил губу. Он не станет кричать ей в лицо бессмыслицу.

Клист увидела в его взгляде отказ и издала последний, мучительный крик. Затем, со звуком, все еще вырывающимся из ее горла, она исчезла. Это произошло внезапно. В одно мгновение она была там, такая же твердая, как и он. В следующее мгновение он увидел водоросли сквозь ее кожу. А в следующее мгновение (крик погас, как свеча) перед ним вообще не было мурт-девушки.

Плюясь ненавистью, мурт-мужчины развернулись и убежали. Пазел ахнул — и тут же поперхнулся. Он больше не мог дышать водой.

Размахивая руками, он вынырнул на поверхность. Он был окружен лодками. Облака белого тумана неслись к ним над водой. В двадцати футах от них батисфера свисала с палубы морской баржи. Вокруг нее стояли волпеки, разинув рты. А прямо под сферой, подняв руки, стоял Арунис.

Волпеки в сфере опускали Красного Волка вниз через дыру. Чародей в восторге потянулся к Волку. Когда его пальцы, наконец, коснулись его, он так заревел, что даже искаженный разум Пазела понял, что это смех.

Что я наделал?

Пазел поплыл к барже. Столкнуть его в море, утопить, утонуть вместе с ним.

Спасение народа Клист было его единственной мыслью. Но при этом он помог чудовищу.

— Я убью тебя!

Арунис огляделся, пытаясь определить источник бессмысленного крика. И затем…

БУМ.

Сильная волна. Пазела швырнуло назад и вниз. Волпеки повалились с палубы. Арунис выпустил Волка из рук и нырнул в море.

Пушечный огонь!

Каким-то образом Пазел выплыл. Теперь никто не стоял неподвижно. Люди бежали, весла вспенивали воду; на всех лицах был написан ужас.

БУМ. БУМ.

На них напали.

Шлюпка справа от Пазела разлетелась в щепки. Воздух был полон дерева, воды и крови. Пазел поплыл к ближайшей лодке, зовя на помощь. Та была переполнена: волпеки и их юные пленники набились в нее, как черви в коробку с наживкой. И она удалялась, гораздо быстрее, чем он мог плыть.

— Помогите! Помогите! («Квак! Квак!»)

Он погнался за лодкой, но его силы иссякли. Очередная волна потопила его, и когда он снова вынырнул на поверхность, то понял, что это в последний раз.

Тонущих, как и тех, кто умирает от жажды, мучают видения: это знает каждый моряк. Поэтому Пазел не слишком удивился, когда в уходящей лодке появились знакомые лица. Там был Нипс, дерущийся как сумасшедший. Там была Таша, сражавшаяся как самый сильный мужчина. И там, бросая в море одного волпека за другим, был Герцил из Толяссы. Красивый предсмертный сон, подумал он, ни на мгновение не веря в него.

БУМ.

Сражающиеся пригнулись. Что-то просвистело над головой. Затем пришла боль, и темнота, подобная внезапному наступлению ночи, и тишина, наконец.