Заговор Красного Волка

Глава 16. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕРТВОГО

12 вакрина 941

Единственными свидетелями того, как «Чатранд» вышел из этерхордского залива, были люди с двух израненных в боях боевых кораблей, стоявших на якоре дальше от берега, чем остальная часть имперского флота. На их мачтах подняли вымпелы в знак приветствия: зеленая звезда на белом фоне, что означало «безопасное путешествие, быстрое возвращение».

Чудо, если случится и то, и другое, подумал Сандор Отт, закрывая иллюминатор своей каюты. Более вероятно, что их всех убьют. Скорее всего никто не вернется — ни он сам, ни этот смертоносный капитан. Конечно, коварство струится у Роуза из пор. Он, без сомнения, спланировал свой собственный побег вплоть до последней лжи, удара ножом или шантажа. Но морякам, солдатам и мальчишкам никогда нельзя будет доверять — они узнают слишком много.

Восемнадцать миллионов золотых сиклей! Четыре сундука с кровавым камнем! Если его собственные люди не предадут его, то, наверняка, это сделают их западные партнеры. В ту минуту, когда этот приз станет чем-то большим, чем обычным слухом, надеждой в их мерзких сердцах, мы станем честной добычей. В ту минуту, когда мы отдадим это им в руки, они пожелают нам смерти.

Перед высоким зеркалом он приколол к груди медали, превратившие его в Штела Нагана, командира почетного караула посла. Какое-то мгновение он рассматривал свои руки: грубые, твердые, как скала. Затем вышел из каюты и поднялся на верхнюю палубу.

Прекрасный летний вечер, солнце, все еще яркое и красное, над императорской горой. Он даже смог разглядеть замок Мааг на вершине и собственную башню, криво помахавшую на прощание.

В хорошую погоду пассажиры первого класса могли бродить по верхней палубе, как им заблагорассудится (никогда по квартердеку: это была территория офицеров), и сейчас там было около дюжины человек. Час курения миновал, поэтому они жевали сапворт или сладкую сосну. Дети скакали вокруг, изображая смолбоев. Мужчины потягивали виски из фляжек.

На палубе была только одна дама, но она была единственной женщиной, к которой Сандор Отт проявлял хоть какой-то интерес. Кожа Сирарис Исик в вечернем свете сияла, как полированный янтарь. Она стояла, держа за руку Эберзама Исика, старого дурака. Сандор Отт подошел, но не слишком близко; он был телохранителем, а не равным. Но когда Сирарис наполовину повернула голову в его сторону, в ее глазах появился блеск.

— Командор Наган? — произнес голос позади него.

Отт резко обернулся. Это был Болуту, Брат Болуту, ветеринар. Они пожали друг другу руки, и Отт одарил чернокожего официальной улыбкой.

— У вас восхитительный друг, — сказал Болуту.

Отт не ответил, но его сердце учащенно забилось в груди.

— Я имею в виду птицу, конечно. Ваш лунный сокол. Необыкновенный.

Черт бы тебя подрал! подумал Отт, приходя в себя. Но сказал:

— А, Ниривиэль! Действительно друг. Он сможет поймать нам куропатку с дремландских холмов, если мы пройдем достаточно близко.

Этот может оказаться помехой, подумал Отт. Но не угрозой: ни один чернокожий не мог быть слишком могущественным в империи, управляемой фарфорово-бледными Магадами. И все же звезда Болуту восходила. Этой самой весной он встретил королеву-мать и вылечил ее свинью от чего-то ужасного: от икоты, может быть. Он также был давним другом Торговой Семьи. Сама Леди Лападолма захотела, чтобы он был на борту «Чатранда»: она питала слабость к животным, если не сказать больше, и, без сомнения, проливала слезы при мысли о том, что груз мистера Лацло может пострадать в пути, прежде чем его продадут за шкуры и зелья на западе.

Отту также нужен был опытный ветеринар на борту — лучший, на самом деле. Как получилось, что лучшим был этот исправившийся кочевник, этот слевран, родившийся в какой-нибудь норе или доме из прутьев, воспитанный монахами в приграничном храме и впервые увидевший великий Этерхорд только взрослым мужчиной? Почему не нашлось настоящих арквали, подходящих для этой работы?

— Он повсюду путешествует с вами? — спросил Болуту.

Отт покачал головой:

— Капитан очень балует меня, позволяя ему подняться на борт. Значит, вы уже его видели?

— Я только что вышел из птичника. Ваша птица недовольна темнотой, но она живет в особняке по сравнению с остальными. Она может расправить крылья, передвигаться и нюхать цыплят, если не пробовать их на вкус. Командор, разве мы раньше не встречались?

— Действительно, сэр, — спокойно ответил Отт. — В качестве телохранителя я имел честь обслуживать многих лучших коммерсантов империи. Вас я помню по балу в середине зимы у лорда Суина.

— А в замке Мааг?

— Я служил и в замке. В этом нет ничего невозможного.

— Конечно, это было там. Скажите, почему мы взяли на борт так много солдат?

— Только шесть отвечают мне, сэр.

— Вот именно, — сказал Болуту. — Остальные здесь не для того, чтобы охранять посла, в отличие от вас. И «Чатранд» больше не военный корабль. Какой смысл перевозить сотню солдат на торговом корабле? Особенно на таком, который выполняет миссию мира?

— Мистер Болуту, — мягко сказал Отт — он не хотел снова беспокоиться, каким бы назойливым ни был этот человек, — вы должны спросить их командира. Но я могу выдвинуть предположение, если хотите. Пираты. Владения императора заканчиваются в Ормаэле. Следующие шестьсот миль — сплошной хаос. Никаких прямых войн, но и мира тоже нет. Морской бандитизм уже стал обычным явлением и становится все более распространенным. Бескоронные Государства не желают нашей защиты…

— Любопытно, от кого. — Болуту слегка улыбнулся.

— …и все же не могут охранять свои собственные моря. Нет никакого порядка, сэр. Кроме дикого порядка мзитрини на далеком западе.

— Знает ли Симджа, что Его Превосходительство посылает не просто посла и малолетнюю невесту, а судно, набитое имперскими морпехами? И какими! Рядом с ними регулярные войска императора выглядят молокососами.

— Дорогой сэр, вы преувеличиваете, — сказал Отт. — Возможно, вы никогда раньше не квартировали так близко к пехоте Его Превосходительства?

Болуту заколебался:

— Да. Это правда.

— В любом случае, покидать наши родные воды готовыми к худшему — это всего лишь здравый смысл, хотя, надеюсь, мы никогда не увидим их в деле.

Отт поклонился Болуту и извинился. Двигаясь к центру — или шкафуту — корабля, он подумал: да, определенно неприятность. Мне не нравится твой тон, свиной доктор.

Двое из людей Отта наблюдали за послом Исиком с почтительного расстояния: старика никогда не оставили бы на палубе без присмотра. Одним из них был Зирфет, и когда он посмотрел на Отта, сама его неподвижность послала сообщение: подергивание запястья или локтя означало, что все хорошо; его люди никогда не забывали сигналов.

Отт кивнул, давая большому бойцу разрешение приблизиться. Когда они остались одни у поручня по левому борту, он сказал:

— Давай рассказывай, быстро.

Зирфет пытался казаться профессиональным и скучающим; на самом деле он выглядел скорее страдающим морской болезнью.

— Мастер, — прошептал он, — Герцил Станапет на борту!

Лицо Отта застыло. Он служил трем поколениям Магадов, но никогда ему не приходилось скрывать такое полное удивление дважды за вечер. Конечно, ему это удалось: Зирфет даже не заподозрил, какую бурю вызвали его слова.

— Расскажи мне все, — сказал Отт.

— Он поднялся на борт со слугами, — сказал Зирфет, — но у него есть крошечная каюта рядом с каютой посла. Я увидел его всего несколько минут назад, Мастер, и сразу же узнал, по Книге Лиц.

Отт кивнул. Любой, кто представлял хоть какой-нибудь интерес для короны — иностранцы, дворяне, подстрекатели толпы, солдаты, которые жаловались на свое жалованье, — имел портрет в Книге Лиц. Его шпионы научились выделять их из толпы с первого взгляда.

— Он, конечно, не знает меня — как и никого другого, — продолжал Зирфет. — Но вас…

— Меня он знает, — сказал Отт, мрачно кивая. Герцил был его большой неудачей: он уже был опытным бойцом, когда Отт завербовал его и присоединил к Тайному Кулаку. Очень хорошим бойцом — признаем это: лучшим, когда его обучение завершилось. Но у Герцила никогда не хватало духу заниматься шпионской работой. Праздность и богатство не отравили его, как этих молодых людей. Герцил просто не хотел убивать. Толяссцы почитают жизнь, сказал он Отту много лет назад, возможно, в последний раз, когда они разговаривали. «Мы тоже, — ответил Отт. — Но иногда нож в темноте — единственный способ это доказать».

Отт направился на корму, Зирфет шел рядом с ним. Теперь он был совершенно спокоен: использовать неудачу в своих интересах было так же привычно, как надевать ботинки.

— Скажи мне, какие шаги ты предпринял, Зирфет, — сказал он.

— Еще вчера я поставил Джасани у переговорной трубки. Они замечательны, Мастер, эти обернутые шкурой трубки: можно услышать почти все, что говорит посол, со своего кресла для чтения, например. Прошлой ночью Джасани слышал, как Герцил сказал, что человек, чей меч редко вкладывается в ножны, однажды споткнется и упадет на лезвие. Исик ничего не ответил на это, но заговорил другой — судя по голосу, пожилой и иностранец. «Ты прав, друг, — сказал он. — Многие королевства превратились в прах из-за собственных страхов, которые переходят в безумие, когда никакая другая сила на земле не может их сломить. Пусть Арквал остерегается Арквала».

— Кто он такой, этот иностранец? — требовательно спросил Отт.

— Другие звали его Рамачни. Мы проводим расследование, даже сейчас.

— Смотри, не забудь о нем. Каково положение Герцила на борту?

— Личный слуга посла Исика, Мастер. Его камердинер, так сказать. И еще он… учитель танцев этой девушки.

— Учитель Таши Исик? Счастливица, она научится гораздо большему, чем просто танцевать. Но Герцил никогда не должен видеть меня, парень.

— Да, Мастер.

— И все же мы не можем убить его — пока. Если он умрет у меня на глазах, этот корабль будет наводнен разговорами о моей некомпетентности как защитника семьи Исик. Возможно, посол даже захочет заменить меня.

Он замолчал, чувствуя, как в его голове крутятся колесики, старые, безупречные механизмы обмана.

— Лихорадка, — сказал он наконец. — Сегодня вечером у меня начнется небольшая лихорадка. И из заботы о других я буду оставаться в своей каюте, пока мы не пристанем в Ульсприте. Там я сойду на берег и отправлюсь на запад, чтобы присоединиться к вам в Трессек Тарне. До этого времени ты лично избавишь нас от Герцила. Эта задача очень важна. Могу ли я доверить ее тебе?

— Можете, — сказал Зирфет.

Слишком быстро, решил Отт: за бравадой парня скрывался страх. Он предостерегающе поднял палец.

— Никакой крови! Подумай головой, прежде чем использовать тот нож, который я тебе дал. Учти: Герцил не числится среди слуг. Исик, должно быть, нанял его довольно поздно. Но, по указу императора, каждый матрос, слуга и морпех должен получить мое одобрение. Технически, он нелегал-безбилетник.

— Конечно, сэр! — прошептал Зирфет. — Я прослежу, чтобы его высадили с корабля!

— Дурак, — сказал Отт. — Ты увидишь, как он утонет.

С наступлением темноты капитан послал сообщение Элкстему, чтобы тот повернул на юг, в Нелу Перен. Восточный ветер, который быстро доставил их в Этерхорд, теперь заставил корабль резко отойти от города, чтобы избежать опасного дрейфа боком к берегу. Огни рыбацкой деревни потускнели, а затем и вовсе исчезли. Через несколько минут береговая линия превратилась в серо-черный шов, где сходились небо и вода.

Ужин в тот вечер был грандиозным событием, капитан и посол присоединились к богатым пассажирам в обеденном зале первого класса, где стоял самый большой стол на борту. Баранина и жареная куропатка, перечная водка, мятные леденцы. Выпив гораздо больше, чем ей разрешалось дома, племянница леди Лападолмы встала и зачитала одно из стихотворений своей тети:

Царственный путешественник по волнам, над водяными могилами героев,

Мирный дворец из старого дерева, куда плывут дети твоей страны?

Ответа он не дает, но мы слышим, как в раковине у уха

Тысяча голосов, живых, потерянных, шепчут о том единственном, кому они доверяют:

— Над морем и под звездами судьба благородного «Чатранда» едина с нашей!

— Чушь собачья! — вырвалось у кого-то, но восклицание заглушили хлопки и радостные возгласы, а его самого резко толкнули локтем.

В похожей на коробку комнате на нижней палубе пассажиры третьего класса выстроились в очередь за супом и хлебом. В супе было много соли, даже слишком; хлеб был черствым, но без червей. Они ели со спокойной сосредоточенностью и не оставили ни крошки.

Колокола пробили полчаса, вахты сменились, крики «Так держать» и «Два румба с подветренной стороны» рикошетом разносились от мачты к мачте. К полуночи последние джентльмены в курительном салоне ушли, бросив на ходу свои трубки и спички — огонь был настолько опасен, что открытое пламя не выпускалось за пределы этой комнаты, — и мало-помалу «Чатранд» заснул.

Только тогда Сандор Отт покинул свою каюту. Он бесшумно прошел вдоль ряда офицерских (мистер Фиффенгурт храпел, как усталая корова), поднялся по кормовому трапу и пересек главную палубу. Мгновение спустя он тихо постучал в дверь капитана.

Дверь приоткрылась, и оттуда выглянул нервный, налитый кровью глаз. Свеллоуз, боцман. От него несло чесноком и ромом. Отту не нравился этот человек, самый преданный подхалим Роуза, партнер в мошеннической и лживой карьере старого негодяя. Свеллоуз (как сообщили ему шпионы) носил ожерелье из черепов икшель: пятнадцать или двадцать маленьких косточек, продетых через глазницы на жирной веревке. На удачу, говорили некоторые, но удача была вещью, которую Отт презирал. Он толкнул плечом дверь.

Свеллоуз со стоном отшатнулся:

— Спокойнее, сэр, спокойнее!

В каюте Роуза было темно: черные занавески закрывали звезды. Никто не сидел за письменным или обеденным столом; но вдоль левой стены, как можно дальше от двери, фигуры сгрудились вокруг тусклой красной лампы на маленьком столе. Свеллоуз поманил его, но Отт не стал дожидаться, пока его поведут: он пересек темную каюту в четыре шага и положил руки на спинку единственного пустого стула.

— Вы опоздали, командор Наган, — сказал Роуз, оглядывая его.

— Здесь вы можете называть меня Оттом, капитан, — сказал шпион. — Одни люди убивали, чтобы узнать мое истинное имя, другие — чтобы помочь мне его скрыть. Но здесь это наименьший из секретов, которые мы должны поклясться сохранить.

— Все равно вы опоздали.

Отт улыбнулся, не предлагая никаких объяснений. Он окинул быстрым взглядом остальных: ведьма Оггоск, ухмыляющаяся и бормочущая, как всегда. Первый помощник Ускинс, перепуганный, обильно потеющий у локтя капитана. Рядом с ним стоял дикого вида мужчина с маленькими жестокими глазами, его седые волосы были заплетены в косу. Отт хорошо его знал: сержант Дрелларек, «Горлорез», как его называли в армии, глава элитных воинов, турахов, доставленных на борт для охраны золота императора. Дрелларек кивнул ему: медленный кивок гадюки, свернувшейся для удара. Отт наслаждался этим человеком так же, как наслаждался бы прекрасным лезвием или молотком, любым инструментом, который используется для достижения безупречного совершенства.

Были еще двое: Эйкен и Тайн. Аккуратные маленькие человечки с нежной детской кожей и нервными подергиваниями, как у белок. Листы бумаги на столе перед ними, гусиные перья в руках. Агенты Торговой Семьи.

— Уберите это, — сказал Отт, указывая на перья. — Нам не нужны никакие записи.

Эйкен, более спокойный из двоих, поспешно закрыл перо и спрятал его подальше. Тайн просто положил свое на стол рядом с чернильницей.

— Однако нам нужны ответы, мистер Отт, — сказал он. — Теперь, когда вы соизволили присоединиться к нам, возможно, мы получим несколько. Не хотите ли присесть?

Отт остался стоять, положив руки на спинку стула.

— Мистер Тайн, мистер Эйкен, мы не встречались, — сказал он. — Тем не менее, я полагаю, вы знаете суть нашего плана. У мзитрини на руках восстание, и мы собираемся извлечь из этого выгоду. Последователи Безумного короля, Шаггата Несса, восстали на Гуришале, куда их изгнали другие короли сорок лет назад, после того, как Шаггат погиб в море.

Я сказал последователи, но поклоняющиеся ближе к истине, потому что Шаггат взял Старую веру Мзитрина и превратил ее в оружие. Как вы знаете, каждый из Пяти Королей Мзитрина охраняет фрагмент Черного Ларца, каменного гроба, в котором много веков назад дьяволы из Девяти преисподен были сожжены дотла, чтобы очистить людей от самых темных грехов. В книге Старой веры рассказывается, как этих дьяволов заманили в Ларец, как Великий дьявол разгадал хитрость и попытался сбежать, и как Ларец разломился на части во время его предсмертных мук.

Короли забрали осколки Ларца в свои дворцы и установили их в высоких башнях, чтобы не пускать оставшихся дьяволов в свои земли. Под их сенью пять династий правили вместе в течение тысячи лет.

Но сорок лет назад кое-что изменилось. Один из королей сошел с ума — или стал богом, если вы спросите верующих в него. Он назвал себя Шаггатом, Богом-королем, и объявил, что настал час изгнать всех дьяволов из сердец народа мзитрини — сделать их такими же совершенными, как они были. «Я один могу это сделать, — сказал он, — ибо в видении наткнулся на веревочную лестницу, спущенную с небес, поднялся по ней и узнал языки богов и многие секреты, в том числе то, как можно восстановить Черный Ларец».

— Чепуха! Безумие! — прошипел Тайн.

— Конечно, сэр, — сухо сказал Отт.

Роуз откинулся на спинку стула, нахмурившись. Оггоск покрутила свои кольца.

— И лекция по истории в придачу, — раздраженно продолжал Тайн. — Мертвая история культа сумасшедших. Зачем? Мне трудно поверить, что мы собрались здесь, джентльмены, для обзора языческих мифов и ссор наших врагов.

— Но мы здесь, — сказал Дрелларек, искоса взглянув на Тайна. — Дайте ему высказаться.

Тайн посмотрел на сержанта и решил закрыть рот.

— Безумие или нет, — сказал Отт, — но Шаггат убедил десятки тысяч присоединиться к его делу. Другие короли объявили его врагом веры, но он уже поклялся смести их. А теперь я скажу вам кое-что, чего нет в учебниках истории: Арквал обязан своим выживанием этому сумасшедшему. Вы понимаете, мистер Тайн? Мы проигрывали Вторую морскую войну. Основная часть Нелу Перена уже находилась под флагом мзитрини. Вся Империя могла быть завоевана в течение года, Этерхорд сожжен, а голова Магада водружена на кол, если бы не появился Шаггат Несс. Вскоре короли были слишком заняты борьбой с ним, чтобы выиграть войну против нас. Вот почему Его Превосходительство правит самыми обширными территориями на земле. Из-за одного святого безумца на западе.

Тайн фыркнул, словно не верил ни единому слову.

Роуз встал из-за стола.

— Я принесу вина, — сказал он.

— Мзитрин, — продолжал Отт, — не мог выиграть две войны сразу. Они поступили мудро, решив победить Шаггата, но для этого им пришлось отвести все свои силы из Внутренних земель. Мы гнали их на запад, остров за островом, корабль за кораблем. А тем временем четыре Верных короля разгромили армию Шаггата в ужасной битве, которая опустошила Манг-Мзен и города Джомма. Но Шаггат сбежал.

— Мы все это знаем, — сказал Эйкен, другой сотрудник Компании. — Он сбежал из Мзитрина на быстроходном корабле — он, его сыновья и чародей Арунис. Так называемая Ужасная Четверка. Но их бегство из Мзитрина привело их прямо в руки нашего флота. Мы разрезали этот корабль на ленточки — «Литра», не так ли? — и он затонул со всем экипажем.

— Не всем, — сказал Сандор Отт.

Тишина: внезапно стал слышен низкий плеск волн и шипение масляной лампы. Тайн выглядел пораженным, даже испуганным; Ускинс разинул рот, как рыба. Эйкен, неподвижно сидевший между ними, выглядел как человек, который только что очень трезво осознал, что он сидит среди упырей и вампиров.

На лице Дрелларека появилась ухмылка.

Тайн поднялся со стула, опираясь рукой о стол.

— О чем вы говорите? — прошептал он.

— Он не утонул, мистер Тайн, — сказал Отт. — Мы вытащили его из-под обломков. И он ждет нас на тюремном острове Его Превосходительства, Личероге.

— Ждет нас? — внезапно воскликнул Тайн. — Шаггат Несс, это смертоносное чудовище, это… создание, живо?

— И его сыновья.

— Но мы сказали всему миру, что они утонули!

— Тише, Тайн, — пророкотал Роуз, закрывая винный шкаф.

Тайн, казалось, не слышал его.

— Мистер Отт! Мистер Отт! — закричал он. — Шаггат был животным, зверем!

— Он им и остался, — сказал Отт. — И еще много кем. В глазах девяноста тысяч мятежных мзитрини он бог, спустившийся на Алифрос, чтобы привести их к славе. Они никогда не верили, что он мертв. Сорок лет они сражались с другими королями и молились о его возвращении. Точное время, когда они ожидают это чудо, является великой тайной, и она до сих пор неизвестна королям Мзитрина. Сказать вам, джентльмены? О да, я знаю их пророчество. Видите ли, его написал я. Мои шпионы шептали об этом в Гуришале все эти четыре десятилетия, распространяя его, как сладкую оспу разума. Все они теперь верят, что он вернется, когда лорд Мзитрина женится на своем враге.

— Кровь Рина! — выпалил Ускинс. — Это все ваших рук дело! Дочь адмирала и принц Сиззи. Вы все это подстроили!

— Очень хорошо, мистер Ускинс, — сказал Отт. — И теперь вы поймете, насколько важно, чтобы известие о наших планах никогда не дошло до отца леди Таши. Ибо, когда короли Мзитрина поймут место этой юной невесты в пророчестве, они убьют ее в мгновение ока. Конечно, к тому времени уже будет слишком поздно. Разве это не прекрасно, джентльмены? Девяносто тысяч повстанцев все еще поклоняются Шаггату как богу. И у нас есть шанс доказать, что они правы. Мы воскресим его из мертвых.

— Это чудовищно! — сказал Тайн.

— Это гениально, — возразил Дрелларек. Он встал и поклонился Сандору Отту: — Оружие, сорок лет пролежавшее в кузнице. Мои поздравления, сэр. За всю свою жизнь никогда не видел такого тактического хода.

— За исключением того, — сказал Эйкен, — что весь Белый Флот между нами и поклоняющимися Шаггату. Как вы собираетесь доставить его в Гуришал, на дальнюю сторону Мзитрина?

— Подождите и увидите, — сказал Отт.

— Они посадили нового короля на трон Шаггата, не так ли? — спросил Дрелларек.

— Сразу после войны, — кивнул Отт. — Но фанатики Гуришала совершили так много покушений на его жизнь, что Пентархия перенесла резиденцию этого королевства на Северный Урланкс. Оба шага только усилили ненависть нессарим к остальным народам Мзитрина. Гуришал может быть сдержан армиями Пяти Королей, но он готов взорваться.

— А что насчет мага Шаггата, Аруниса? — захотел узнать Тайн. — Он тоже спасся после крушения «Литры»? Он заключен в тюрьму на Личероге?

— Уже нет, — сказал Отт. — Аруниса действительно вытащили из залива Тил и заключили в тюрьму, но его постигла любопытная судьба. Похоже, он применил колдовство к своим охранникам и чуть не сбежал с острова. Но один охранник пришел в себя и пустил стрелу в руку убегающего мага. Это была всего лишь царапина, но она кровоточила, и Аруниса выследили собаки по кровавым следам. Его поймали и повесили. Однако охранник заплатил высокую цену за свою доблесть. На последнем издыхании Арунис бросил в него проклятие, и через несколько недель охранник сошел с ума — он уверен, что болтается на веревке. Сейчас он в сумасшедшем доме на Опалте.

Роуз, прихрамывая, пошел обратно. Мистер Ускинс, застывший от страха, но с новым блеском в глазах, наклонился вперед:

— А золото, которое мы везем? Что нам делать со всем этим золотом?

— Неужели трудно догадаться? — рявкнул Отт. — Шаггат — кровный враг оставшихся королей Мзитрина. Мы посылаем его в бой, а для сражений нужны солдаты и лошади, катапульты, пушки и корабли. Благодаря нам они у него будут. Мы финансируем его войну.

Но эта война будет другой. На этот раз Арквал будет невинным зрителем, а не искалеченным войной участником. Когда мзитрини отступят, снова сражаясь сами с собой, мы двинемся вперед, чтобы занять их место — навсегда. А почему бы и нет? Почему люди из Бескоронных Государств должны покупать свои сапоги, уголь и оружие у дикарей, которые пьют кровь друг друга? Наши ботинки им вполне по ноге. Наш уголь горит так же горячо. Этот бизнес, эти миллионы прибыли, должны принадлежать Арквалу — будут принадлежать Арквалу, в свое время. И, естественно, корабли, полные ценных товаров, должны быть защищены.

Дрелларек пристально посмотрел на него.

— Вы говорите об имперском флоте, — сказал он. — Но согласятся ли когда-нибудь Бескоронные Государства пустить наши корабли обратно в свои воды?

— Дорогой сержант! — сказал Отт. — С возвращением Шаггата и гражданской войной на западе? Они будут умолять нас на коленях.

— Но в сражениях сиззи — настоящие дьяволы! — прошептал Свеллоуз через плечо Отта. — Сильные, жестокие и злые — даже по отношению к себе подобным.

— Нам нужно, чтобы они были злыми, дурак, — сказал Отт. — Каждое несчастье, которое другие короли причиняют своему народу, делает Шаггата еще более желанным для его последователей, что заставляет королей еще более желать его уничтожить.

— Что, если они не смогут его уничтожить? — продолжал давить Свеллоуз. — Что, если он повернет на нас?

Молчание.

— Они его уничтожат, — наконец сказал Отт. — В этом нет никаких сомнений. Но, джентльмены, во что это им обойдется! Они станут королями развалин, когда это будет сделано! Через пять лет Арквал будет владеть Спокойным морем.

— А через десять? — спросил Эйкен. — Каковы ваши дальнейшие планы, мистер Отт?

На краткую долю мгновения Отт выглядел удивленным. Затем он спокойно сказал:

— Больше никаких. Я поклялся защитить Арквал от орды Мзитрина. Этого достаточно.

Тайн собрал свои бумаги.

— Защищайте его другим кораблем, мастер-шпион, — сказал он. — Вы превысили свои полномочия. Леди Лападолма никогда не санкционировала подобную миссию для «Чатранда», да и не стала бы. Мы деловые люди, а не мясники.

Внезапно Оггоск рассмеялась. Остальные подскочили: они почти забыли о ней.

— В чем разница? — радостно сказала она. — Ваша дорогая леди покупает кости шести тысяч мужчин и лошадей в год на старых полях сражений Ипулии, измельчает их и продает муку восточным фермерам, чтобы обогатить их почвы. Она покупает меха у баронов Идхе, сжигающих охотников, если те не ловят достаточно норки. Она покупает руду, добытую рабами на Уллупридах, продает ее кузнецам Этерхорда и отплывает обратно к Уллупридам с копьями и стрелами для рабовладельцев.

— Это совсем другое дело, — сказал Тайн. — Это купля-продажа, торговля между свободными людьми.

— Что ж, тогда таков и наш план, — сказал Отт. — Мы покупаем небольшое место для Арквала и его производителей и продаем бога.

— Безумие! — повторил Тайн. — В этом не будет никакой выгоды для Компании, только потеря ее хорошей репутации…

Оггоск снова захихикала.

— …и этого самого корабля, ее флагмана, гордости морей. — Он посмотрел на своего спутника, и его голос стал пронзительным. — Эйкен, почему ты просто сидишь там? Скажи что-нибудь, парень!

— Я не могу придумать, что сказать, — отозвался Эйкен.

— Ну, а я могу, — сказал Тайн. — Проводите свои военные игры в другом месте, Отт. Как управляющий, назначенный Компанией на это торговое путешествие, я аннулирую вашу аренду «Чатранда». Вы все знаете, что у меня есть такая власть в соответствии с Кодексом Мореплавания, раздел девять, статья четыре: Грубое Искажение Миссии.

Когда Тайн закончил говорить, мастер-шпион повернулся к Дреллареку и слегка кивнул. Тайн увидел этот взгляд и мгновенно понял его значение.

— Подождите, подождите! — закричал он, отпрыгивая назад. Но глаза уже Дрелларека остекленели, в его руке появился нож.

И тут начал действовать Роуз. Одним рывком он схватил Эйкена за лацканы, оторвал от стула и сильно ударил по лицу. Маленький человечек упал, как мешок с зерном, к ногам Дрелларека.

Тайн отшатнулся от стола, разинув рот. Роуз отмахнулся от Дрелларека.

— Не трогай его, — сказал капитан. — Он еще образумится. Но этот Эйкен — опасный человек, который предал бы нас при первом удобном случае. Он сидел тихо, пока этот дурак болтал и скулил. Но я слышал, как у него в голове крутятся колесики.

Потеряв дар речи, остальные наблюдали, как Роуз тащит потерявшего сознание мужчину к иллюминаторам.

— Погасите лампу, Ускинс, — сказал он.

Ускинс закрыл железные шторы лампы, погрузив каюту в темноту. Мужчины за столом услышали шелест занавесок и скрип петли. В комнату проник холодный порыв морского ветра. Затем далеко-далеко, так слабо, что они могли бы не поверить своим ушам, они услышали всплеск.

— Выйдите из моей каюты, вы все, — в темноте сказал Роуз. — Мы снова поговорим в Утурфе́, если позволит погода.