Выжить в приличных условиях

Глава 4

Комната мне досталась большая, и очень уютная, но, самое главное, с удобствами. Небольшая дверь в моей комнатушки вела к деревянной ванне и туалету. Что для меня было даром небес, и, оплатив горячую воду, я с блаженством искупалась после долгой дороги и выспалась, несмотря на ранний подъем.

«Кто рано встаёт, тому Лиурх удачу пошлёт», — любила поговаривать моя бабуля, и, поднявшись с первыми лучами солнца, я была полна счастливых предвкушений. Самостоятельная жизнь, работа, раб. К последнему, правда, были противоречивые чувства. После пережитого Дара Жизни, меня коробило от любого насилия и ограничения свободы. Но, с другой стороны, без защиты моя свобода и жизнь будут под очень большим вопросом. Потому, заткнув свое недовольство, я пересчитала деньги и выделила на покупку раба один лат.

Заранее отложила пять литов на оплату комнаты, этого должно было хватить до окончания стандартного договора на работу и, пересчитав, оставшуюся сумму осталась довольна. Вроде получалось не плохо. Даже смогу позволить себе есть два раза в день. Взяв немного денег, помимо суммы на раба, я повесила через плечо сумку со стилусами и, убрав остальные деньги в мешок, начертила на нем охранную руну. Теперь его никто не сможет взять, кроме меня.

До «Зеленого колпака» я добралась довольно быстро и нашла мастера Талиора, степенно завтракающего на первом этаже. Завидев меня, он велел подать для меня кружку и тарелку и, несмотря на мои возражения, накормил сытным завтраком, заметив, что утро кормит ноги весь день. Возражать я не стала, тем более мастер за все заплатил. А я, пока не узнала городских цен, включила строгий режим экономии.

Рынок поразил меня шумом и разнообразием. Мастер довольно доступно объяснил, как тут ориентироваться. Рассказал особенности каждого ряда и, проводив до секции рабов, ушел по своим делам. На большее я не рассчитывала, так что, расправив плечи, смело направилась вдоль рядов. Прилавков тут не было. Были перила, ведущие вдоль, и к ним крепились поводки, за которые, в свою очередь, привязывали живой товар. Слева располагались женщины и девочки разных рас и возрастов, справа мужчины и мальчики. Тут были: и орки, и эльфы, и люди, даже попалась парочка оборотней, хотя последние ненавидят рабство и готовы скорей умереть, чем надеть ошейник.

Моей смелости хватило на несколько шагов. Увидев зареванного мальчугана, все тело покрылось мурашками, и сердце сжалось от страха. Меня тоже так приковывали, так что я знаю, что это за слезы. Из-за своих эмоций я шла вдоль рабов медленно. Рассматривая каждого, прислушивалась к себе и понимала, что все не то. Этот раб хоть и будет ведом магией подчинения, все же станет моим спутником на три года, и кого попало брать не хотелось.

Вот только не нравились они мне. У многих был затравленный взгляд, такие не защищать, а, наоборот, привлекать неприятности будут своим видом жертвы. У более сильных взгляды были сальные, противные, словно я себе не защитника, а любовника пришла выбирать. Стариков тут не продавали, а покупать младше себя парней было бессмысленно. Пройдясь пару раз вдоль рядов, я, к своему ужасу, поняла, что всех, кого я все же приметила для покупки, уже разобрали, а то, что осталось, я давно вычеркнула из возможных приобретений.

Получалось, что раба мне сегодня купить не получится? Но будет ли у меня завтра время на посещение рынка? А сегодня мне еще и до Храма надо будет добираться, а мастер Талиор уже занялся свой работой и нянчиться со мной точно не будет. Вывеска «Удобрение» на небольшом сарае, что расположился в самом конце ряда невольников, неожиданно напомнила наш разговор с мастером про эльфов. Что меня потянуло шагнуть под эту крышу, я и сама с трудом понимала, но, оказавшись в сумраке помещения, поняла, что оно полностью пустое, за исключением одного раба. Он спокойно сидел, прислонившись к стене, его взгляд был спокоен и безразличен. Старая, рваная одежда не скрывала грязного тела, покрытого ранами и ссадинами. А на голове виднелась татуировка. И именно она заставила меня замереть от ужаса на месте.

Угольно черная, сочетающая в себе странные формы и символы, она укрывала макушку этого человека, и каждая черточка была мне знакома до мелочей. Именно этот раб в результате поймал меня для своего хозяина. Именно он, по его же приказу, пытал меня и в результате, приковав к столбу, убил, подпалив костер под моими ногами. Это было больно… Этого еще не было…

— Может, его просто добить? — недовольный голос снаружи заставил меня вздрогнуть и отступить, пропуская в сарай двоих коренастых мужчин, что, словно не заметив меня, направились к рабу. — На ночные бои его больше не берут. Последний раз его бросили к костелому, так что он явно сдохнет не сегодня, так завтра…

Услышав такие прогнозы, я нахмурилась. Этот раб точно не умрет. В этом я была уверенна. Во всем мире не найдется другого такого человека и даже не татуировка тут главное. Только у него был такой нос с горбинкой, чуть заостренные уши, но не как у эльфов, а все же сохраняя человеческую форму. Только у него был такой солнечно-изумрудный взгляд, что…

Раб чуть шевельнулся, когда один из мужчин пнул его в ногу. В зеленоглазом взоре мелькнула боль, и я растерялась. В моем возможном будущем в этих глазах не было никаких чувств. Только жуткая пустота, что пугала больше, чем ярость его хозяина огра.

— Сколько? — мой голос заставил двух мужчин вздрогнуть и удивленно обернуться.

— Хотите, это забрать? — удивился хозяин товара.

— Хотите сами это хоронить? — спокойно поинтересовалась я.

Второй мужчина хмыкнул и поинтересовался:

— Сколько готовы предложить?

— Один клит.

— Что⁈ Да это грабеж! — возмутился рабовладелец и более спокойно заметил, — Один лит.

Не будь у меня бабули, что обожала торговаться, я бы кивнула и отдала деньги. Решила, что в любом случае продавец не должен оставаться в накладе, но, поняв, что тот и так завысил цену, обозначила меру своей уступки.

— Два клита. Больше потрачу на услуги погребения, если он все же помрет.

— Девять клитов, — заупрямился продавец, — за меньшее смысла нет отдавать. Он выносливый, госпожа. Просто так не сдохнет.

— Три. Его неделю отмывать в горячей воде придется. Я разорюсь на отдушках!

— Восемь, госпожа. За это дам еще штаны и рубаху.

— Если они так же хороши, как те, что на нем, то подарите их лучше пугалу на поле, будет монстров отгонять. Четыре, и не клита больше!

Хозяин довольно лыбился, споря со мной. Его дружок усмехался, наблюдая за нашим спором, и не однозначно оглядывал меня с головы до ног.

— Штаны нормальные дам и рубаху крепкую. За год не сносит, а если заберете за шесть, еще сандалии дам, чтобы пол в вашем доме не пачкал.

— Сандалии — это хорошо, но они вместе с ним не стоят больше пяти клитов, — сунув руку в сумку, я нащупала указанную сумму и, достав ее, протянула хозяину. — Забираю или ухожу.

— Уговорили, — хмыкнул хозяин. Ловко сгреб деньги и, подскочив к рабу, резко поднял его за ошейник. Как он развязал веревку, я не видела, но уже через мгновение, раба поставили на колени передо мной и заявили.

— Положите палец в углубление на его ошейнике, ота, это печать привязки.

Несколько секунд, и подушечку пальца обожгло магией, раб вздрогнул и, склонив передо мной голову, глухо произнес:

— Я весь ваш, хозяйка.

— Обещанные вещи, — я обернулась к продавцу, и тот молча протянул небольшой мешок. Там были сандалии, целая рубаха и на удивление добротные штаны. Кинув своей покупке сандалии, я приказала.

— Надевай. И отныне сопровождай меня.

— Да, госпожа.

Раб осторожно стал обуваться. Его израненные руки с трудом справлялись с ремешками, но я отвернулась, глуша в себе сочувствие. Этот раб в магическом видении пытал меня не один день. Боль была такая, что я до сих пор просыпаюсь от страха. Так что пусть тоже пострадает.

— Может, обмоем покупку? — сально усмехнулся работорговец.

— Не сегодня, — хмыкнула я. — Меня ждут в Храме, тат Вельгус просил не опаздывать.

Неожиданно имя управляющего Храма сработало, и мужчины расступились, выпуская меня из сарая. Раб, прихрамывая, двинулся следом. Покинув рынок, я не удержалась и, обернувшись, поинтересовалась:

— Каково это, понимать, что ты стоишь меньше мешка картошки?

Раб ничего не ответил, только в его взгляде прежде, чем он его опустил, просквозила такая печаль, что все внутри меня сжалось от презрения к самой себе. Неужели, я такая же, как те, что преследовали меня и глумились над моей слабостью в видении Дара Жизни? Неужели, я ничем не отличаюсь от них? Меня тоже радует страдания других? В этой жизни, этот раб, еще ничего не успел мне сделать. Мы встретились с ним впервые, а я уже готова глумиться над ним признав своим врагом…