Выжить в приличных условиях

Глава 23

Утро у меня выдалось замечательным. Я чудесно выспалась, на столе лежали артефакты личины, и я верила, что все задуманное сегодня получится без проблем. Написала Руху письмо что со мной все в порядке и передавая его посыльному встретила тита Янва. Он пришел за мной рано утром и предложил вместе позавтракать. Увидев его храмовые одеяния, я не к месту вспомнила Хоя, и то беспокойство, что вчера царапнуло меня по спине. Потому предложив перекусить по дороге, я сама купила нам запечённые овощи в лаваше и сообщила о встрече с Эром. Еще раз подтвердив, что выступлю посредником между магом и его семьей. Ян нахмурился.

— Вы не пожалеете? Все же он полу демон.

— Но не демон же. Почему вы его так опасаетесь? — удивилась я.

— Предки говорили, что в прежнем мире Химшеи только божественный Эмтос мог удержать демонов под контролем. Когда врата в прежний мир перекрыли, демоны хотели найти и уничтожить божественного Лиурха и самим занять это место. К счастью, им это не удалось, но до огров донеслись слухи о предсказании, что наследие демонов уничтожит Ританию до тла… Потому мы всегда настороженно относимся к тем, кто несет в себе их наследие.

— И часто вы их встречали?

— Кого?

— Наследников силы демонов?

— На моей памяти Эораш Карид первый и пока единственный.

— Но он не единственный, — спокойно заметила я. — Я читала в нашем храме хроники тех времен. Демоны брали силой человеческих женщин и рождались дети. Каждый из них становился магом или повелителем стихий. И поверьте, их было не один и два наследника, а десятки, сотни... В одно время даже поделить наш мир хотели. Может, слышали о войне Стихийного Бедствия?

— Слышал. Тогда выжили единицы, а демоны, владеющие аурой разрушения, скрылись в тайных местах.

— Именно. После этого мир больше не смог выносить магию, и она стала угасать. Сильных магов стало очень мало, и они бросаются в глаза. Их наличие порождает в простых жителях страх и зависть. И никого уже не волнует, что на сердце у самого мага. Все только и хотят или убить, или использовать его. Я познакомилась с Эорашем Каридом в Мируже. Он очень помог мне с эльфами. Ввязывался в дуэли, только когда ему бросали открытый вызов. В городе его боялись и уважали. Но никто не видел, как он улыбается. Как смотрит на звезды или наблюдает, как горит огонь у его ног. А я видела и могу точно сказать, если когда-нибудь он захочет уничтожить этот мир… Значит, кто-то другой создаст для этого причины, но сам Эр — никогда. Потому винить его в гибели мира — глупо.

— Это надо обдумать, — нахмурился Ян.

— Да, надо, — кивнула я. — Как говорил Великий Лиурх, в мире становится больше того, что мы сами в него привносим. Если это будет страх и злость, то, о каком счастье и благополучии может идти речь?

— Вы почитаете Великого Лиурха?

— Да. Бабушка верит в его благость и силы. А я… Тоже с недавнего времени начала серьезно к этому относиться.

— Почему?

— Потому что испугалась, что поддавшись страху и злости, могу перестать видеть хорошее вокруг себя. Теперь я смотрю шире и позволяю своему сердцу верить в чудеса. Так что пойдемте, тит Ян, и явим миру новое чудо в виде божественных слов и рун, что оставил нам Великий Лиурх.

— Вы правы, ота Лира. С этим не стоит затягивать.

Но в Храме нас ждал переполох. Во-первых, центральные двери были закрыты, и тит Ян, извинившись, принялся успокаивать взволнованных прихожан. А я, помня дорогу, направилась в зал рунистики, и чем ближе к нему подходила, тем громче и отчетливей раздавались крики. Причем ругался не один и не два человека. Моя королева неожиданно рванула вперед, и в ее писке я расслышала переживания по поводу ее соплеменниц, чью боль она ощутила.

Картина в зале была удручающей. В сумерках два тата, держась друг за друга, с негодованием переходящим в злость, смотрели на стоявшего на коленях тита Хоя. В стороне, словно опасаясь попасть под гневную перепалку, расположился тит Килиран и держал на своих ладонях двух покалеченных фей. Их слабый затухающий свет добавлял трагизма в происходящее, и я, тихо охнув, поторопилась к Килирану, доставая чернила и стилусы, прямо на ходу рисуя уже привычную руну восстановления. И пока я с растерянностью взирала на увечья малышек и пыталась понять, почему феи оказались вне бутылей, разборки между храмовниками продолжались.

— Отпустите меня, тат Лешир, — орал управляющий Храмом. — Я его так же, метлой по морде!

— Тат Мрокус, — его помощник хмурился, но все же держал старшего за одежды, не позволяя дотянуться до тита, стоявшего на коленях. — Негоже руки распускать, в Храме же…

— Вот-вот, — утирая слезы, ныл Хоя, прикрывая рукой распухшее ухо. — Ироды вы, злыдни, Лиурха на вас нет.

— Злыдни?! — теперь Лешир поменялся местами с Мрокусом. Теперь уже помощник управляющего пытался дотянуться до тита, а Мрокус пытался удержать того на месте. — Злыдни?! Еще скажи, это мы палками фей били! Тряпками и камнями в них кидали!

— Что здесь произошло?! — не выдержала я, от волнения мой голос прозвучал слишком громко, и все замолчали, обернувшись. От наступившей тишины меня немного покоробило, но та продержалась не долго.

— Что произошло? — в сердцах крикнул тат Мрокус и, чуть не плача, указал на фей, что продолжали неподвижно лежать на руках у тита Килирана. — Смотрите, что он с ними сделал!

— Я хотел, как лучше! — возмутился тит Хой. — Я тоже хотел себе королеву!

— Королеву!? — возмутился тат Лешир. — А ты ее заслужил?!

Растерянно я оглянулась на печального тита Килирана, и тот, осознав, что снова началась ругань и попытки прибить Хоя, постарался объяснить происходящее.

— Как я понял, тит Хоя решил, что если самостоятельно выпустить фей из бутылей, то они превратятся в королев и станут, как и вам, помогать в рунистике. Вот только, получив свободу, феи попытались улететь и, не смотря на все уговоры Хоя, отказывались возвращаться в бутылки. Тит испугался, что если феи сбегут, то его точно посадят на хлеб и воду, и стал их ловить самостоятельно. Он пытался сбить их тряпками, камнями, даже додумался притащить метлу со двора и бить ею этих крох. Когда мы прибежали на шум, одна феечка уже лежала на полу, а вторую ударили палкой прямо на моих глазах, я не успел ее защитить…, — из глаз тита покатились слезы. — Такие крохи... Я был против выпускать их, думал в бутылках им будет надежней и спокойней, но, когда увидел вашу фею, подумал, что все может быть иначе… Только вот… как же теперь… Крылья переломаны. Ручки, ножки вывихнуты...

Больше не сдерживаясь, Килиран сел прямо на пол и заревел как дитя. Громко, надрывно. Шумно утирая нос о плечо, он по-прежнему бережно держал тела малышек, и моя королева к таким слезам равнодушной не осталась. Прихватив со стола блюдечко для чернил, она вручила его мне в руки и стала торопливо собирать мужские слезы. На мое удивление тихо пискнула: «Искрение-целебные», и я молча подставила блюдечко под подбородок тита. Тат Лешир присел рядом и стал осторожно гладить Килирана по голове, но тот, кажется, от этого разрыдался еще больше.

— Хочу…, чтоб… поправились… ы-ы-ы…хочу… ,чтоб… не страдали…. ы-ы-ы…, а им… бо-о-ольно… ы-ы-ы.

Со стороны управляющего раздалось шмыганье носом, и к слезам тита прибавились и слезы татов.

— Не уследили…, сгубили… Как теперь глаза поднимать? Как теперь благу служить? В самом Храме жестокость позволить…

Моя королева, словно шальная носилась между храмовниками и носила слезы мне на блюдечко. На удивление оно быстро наполнилось и вперемешку с королевской пыльцой стало странной жемчужной субстанцией. Все это время Хой сидел и потирал свое ухо. Недовольно фыркая, он бубнил, что сначала надо людей пожалеть, а потом бестолковые создания. Но тут вошел тит Ян. Хмуро осмотрел расстроенных храмовников, недовольного тита и под наши изумленные взоры поднял Хоя за шкирку и вынес на вытянутой руке парня за дверь.

— Прибьёт?

— Закопает?

— Съест?

Строили тихо предположения храмовники, дожидаясь возвращения огра. Моя фея картинно закатила глаза и, спланировав к неподвижным феям, попросила дать ей нектар из блюдца. Жемчужную субстанцию осторожно влили в маленькие ротики, и та ярким светом прошлась по всему телу. Выпрямились ручки и ножки, срослись крылышки и уже через мгновение две малышки уселись, сонно моргая на руках замершего в волнении Килирана. Королева дала им новую порцию снадобья, и те, выпив ее, вновь вспыхнули и попробовали взлететь. Со второй попытки у них это получилось и, когда Ян вернулся, они закружились вокруг него, заполняя зал своим довольным попискиванием.

— Улетят? — обреченно уточнил тат Мрокус.

— Королева говорит, что нет. Искрение слезы и ее магия сотворили эликсир, что восстановил их силы и стер плохие воспоминания. Тит Ян, а вы куда Хоя унесли?

— В келью уединения, дабы поразмышлял над поступками своими.

— Ота Лира, а вы можете остальных освободить? — встрепенулся тат Лешир. На меня все уставились, даже феи выжидательно замерли. Я кивнула, и моя фея радостно защебетала с остальными. Килиран подскочил и, вытирая на ходу слезы, убежал прочь. Не успели мы с титом Яном осознать масштабы разрухи в зале, что устроил Хой, Килиран вернулся, неся в подоле своей одежды около двадцати бутылей. Среди серых фигурок, только две феи сияли слабым светом, но мордашки у всех были скорей напуганными, чем безучастными.

— Я же про сияющих спрашивал, — попенял титу тат Лешир.

— Но остальные же еще живые! — возмутился тит Килиран и с мольбой в глазах обернулся ко мне. — Вы же им поможете? Поможете? Я слышал, вы всех серых фей в Мируже восстановили. Мы их не будем обижать! Клянусь благостью великого Лиурха, я больше не позволю Хоя их и пальцем тронуть.

Посмотрев на королеву фей, что словно любовалась Килираном, я улыбнулась, понимая, что своей любовью к детям света он мне напомнил Тайли. Видимо, феи чувствуют открытые, искрение сердца. Потому указав на поднятый ранее стол, предложила выставить бутыли туда. Пока я стирала печати и вынимала фей, таты ушли, а Ян и Килиран принялись за уборку зала, и когда последняя феечка опустилась на стол, в зале исчезли все следы буйства Хоя.

Исцеление в этот раз долгим не было. Как только я опускала фею на стол, моя королева спаивала каждой по две капли оставшегося нектара. Отчего свет разливался по маленьким телам, и дети света стали хоть и слабо, но мерцать. Усевшись мне на плечо, королева затрепетала своими крылышками и коснулась моей щеки.

«Я помню твои слезы, — прошелестело в моей голове. — Они дали мне силы бороться и выжить. Спасибо, что подарила мне новую жизнь и помогла спасти своих соплеменниц».

— Если бы я знала, что они могут так помочь…, — прошептала я, — то плакала бы, не переставая.

«Глупая, — королева засмеялась, — от твоей улыбки мы сияем намного ярче, не забывай об этом».

Килиран, кажется, дышать перестал, когда феечки разместились на его руках, и он понес их во двор, где сейчас светило солнышко. Выслушав наставления, как лучше ухаживать за феями, он уже стал строить планы по тем книгам, что начнет читать малышкам. Я, усмехнувшись, обернулась на тита Яна и удивленно замерла, заметив, что тот стоит у стены и странно шарит по ней руками.

— Что случилось?

— Стены…, — огр потрясенно оглянулся на меня. — Вы разве не заметили? Стены стали светлее.

Если честно, я не заметила. По мне они как были серые, так и остались, но тит нет-нет да и оглядывался на них и, когда я уже приготовилась переписывать руноскрип, тихо проговорил:

— Говорят, стены — это индикатор силы великого Лиурха. Когда сказали, что стены стали светлеть в Храме Миружа, я не поверил. Но сейчас…, — огр довольно улыбнулся моей растерянности. — Я буду рад помогать вам и укреплять свою веру.

— Звучит чудесно, — улыбнулась я и, окунув стилус в чернила, коснулась острием первой руны.

Работа продвигалась не быстро. Бережно и осторожно я чертила старые знаки и, проникаясь их символами, делала перевод.

«Сила мира не в разрушении.

Разрушение не итог.

От тепла и заботы поднимется даже сломанный цветок».

— Разве сломанный цветок сможет ожить? — тит Ян нахмурился, смотря на вычерченные руны и их перевод.

— Великий Лиурх любил, чтобы люди думали над его словами, — заметила я. — мне об этом тит Ольгус говорил, когда преподавал старое писание. Думаю, первые строки связаны с этим значением.

— Сила мира не в разрушении?

— Да. Если поймем, что за мир, будет легче понять остальное.

— Мир… Имеет много значений.

— Согласна. Мир внутри нас, мир вокруг. Мир как время, мир как сама Ритания. Каждый увидит в этом слове то, что будет ему ближе всего.

— Вы правы. На сегодня все?

— Вы сделали перевод оставшихся рун?

— Да. Хотите продолжить?

— Сегодня точно нет. Надо изучить перевод тех рун, что вы нашли, и выбрать нужные. А вот завтра перепишу сами строки.

— Есть правила в написании?

— Да. Начиная писать священную строку, нельзя отвлекаться. Даже на подбор руны.

— Вот почему вы вчера хоть и знали перевод, не стали писать, — догадался Ян.

— Ты так много знаешь о рунах, но так мало о правилах их начертания, — поразилась я.

— Думал, главное знать, как они выглядят.

— Нет. Ни в коем случае! У каждой руны есть основа. Она стабильна и неизменчива…

Говорить о рунистике я могла часами, тем более, когда нашелся такой замечательный слушатель и ученик. Ян все записывал, конспектировал, и я бы еще продолжала говорить, если бы в дверях не появился тат Мрокус.

— Скоро ужин, — предупредил он. — Пора отдыхать.

— О-о, — расстроено протянул Ян.

— Завтра продолжим, — пообещала я. — Завтра покажу эльфийскую рунистику. Хочешь?

— Да!

— Вот и хорошо, а сейчас мне, и правда, надо идти. Совсем забыла, что мне надо мясом запастись.

— Мясом? — удивились оба храмовника.

— Ну да, у меня котогриф на попечении. В город его не стала брать, но запасы пополнить надо. Он у меня с хорошим аппетитом.

— Тогда я помогу, — вызвался тит Ян.

От такой помощи отказываться не стала, и, перекусив в Храме, мы отправились на рынок. Мясной двор тут был большой. Свежее мясо уже было раскуплено, что впрочем, не помешало договориться о покупке на завтрашний день. И оставить продавцам руну сохранения. Благодаря ей мясо сохранится свежим без заморозки пять-шесть дней. Я ходила по городу и, благодаря титу Яну, общалась с горожанами, предлагала свою помощь рунописца и смогла немного подзаработать.

Домой я вернулась хоть и уставшая, но довольная и, оглядев свою комнатушку, села за работу. Эра я сегодня не ждала, предупредив, что буду работать, и не соврала. На листке бумаги я писала перевод текста и пыталась понять, какие руны нужно вставить. Тит Ольгус говорил, что Великий Лиурх любит, когда ты пропускаешь его строки через три точки в своем теле. Первая — это сердце, божественное всегда откликается в нем теплом и счастьем. Второе — это твой разум. Оно не должно идти в разрез с тем, что чувствует твое сердце. И если эти две точки в гармонии, то к ним присоединяется третья. Голос. Как звучит для тебя твоя молитва — так она зазвучит и для Лиурха. Будешь сомневаться в своих словах, сбиваться, или попросту не понимать, и Лиурх так же не поймет. Так как не будет гармонии в твоих словах.

Потому, составляя перевод, я следила за тем, чтобы слова звучали едино, и, оставшись довольна результатом, оглянулась на окно. Там стемнело, но город еще дышал вечерними посиделками, разговорами, тайными встречами и подготовкой ко сну. Чем я так же и занялась. Вот только расстелив на разобранной кровати ночную рубашку, переоделась я в более неприметные одежды. Темные штаны и кофту, под которыми скрыла светлую рубаху. На запястье прикрепила переносную чернильницу и два стилуса. Убрала волосы в строгий пучок и, погасив свет, уговорила королеву остаться в комнате и прикрыть мое отсутствие.

Пока еще не пришло время для решительных действий, я улеглась на кровати, понимая, что от нервного напряжения не смогу уснуть, но это не помешает прокрутить в голове весь мой путь туда и обратно. В прошлом такие вылазки меня заставляли делать другие, и действовала я ради гнусных целей, но сейчас все было иначе. Я неожиданно поняла, что молюсь Великому Лиурху о помощи, и, не удержавшись, усмехнулась. Кто бы знал, что можно просить его о помощи, собираясь совершить кражу городского имущества?

Город накрыла ночная прохлада, и мурашки на коже дали понять, что пришло время для решительных действий. Вздохнув, я потянула за цепочку и сняла с шеи бабушкин медальон. Несколько минут постояла, чувствуя, как магия внутри меня забурлила и словно затаилась, готовая повиноваться. Окутав себя невидимостью, я скользнула прочь из комнаты, прихватив заготовленные ранее артефакты.

Пробравшись в конюшню, обмотала копыта кобылки мягкой тканью и при помощи руноскрипта скрыла малейший шорох ее шагов. Лошадка спокойно последовала за мной, хотя и не была довольна ночной вылазкой. А я укромными улочками и переулками направилась к городской площади. Я не просто так гуляла с титом Яном. Общаясь с людьми, я расспрашивала их о городе, чем он живет, чем кто занимается. И тем самым выбирала самый тихий и безопасный маршрут. Это позволило дойти до площади, не используя свою магию, значительно сэкономить свои силы.

Руны тумана и сна имели свое ограничение в действии и не могли повторяться, потому, запустив первую партию, я не торопилась. Усыпив стражей, обошла их руническую защиту и, отключив ее блокирующими рунами, осторожно завела лошадку на помост. Единорог на руническую магию не поддался и наблюдал за мной внимательным взглядом. Дав ему еще раз понюхать платок, заметила:

— Быстро из города не уйдем. Тебе придется пожить день и ночь в конюшне, но там тебя никто не тронет. Потерпишь?

Единорог кивнул, и, сняв с него уздечку, я позволила ему отойти в сторону. На его место встала моя лошадка. Я поменяла ей уздечку, что минуту назад сняла с единорога и, достав артефакт второй личины, скормила его ей. Несколько секунд на активацию, и вот уже рядом со мной стоят два единорога идентичные во всём, кроме уздечки. Единорог удивленно фыркнул, а я тем временем шагнула к нему.

— Твоя личина скроется под личиной лошадки. Как видишь, моя магия умеет хорошо скрывать. Но пока не покинем город и не попадем в безопасное место, эту уздечку лучше не снимать. Она связана магией с лошадкой и придает тебе новый облик.

Магическое животное кивнуло и позволило надеть на себя новую уздечку, вот только мне пришлось задержаться и потратить время на прикрепление руноскрипта сокрытия, снятием ткани с лошадки и укрытием копыт единорога, а так же удаление блокировки с рун стражей. Когда мы спустились с помоста, я немного покачнулась. Не рассчитывала я как-то на трату такого количества своей магии. Я и изначально сильной не была, а, укрывая магического зверя, слишком сильно потратилась.

— В чем дело?! Вы что тут, спите?! — строгий голос заставил меня вздрогнуть. Вот не думала, что кто-то из городских стражей придет проверять дежурство у единорога. Приготовленные руны сна и тумана, точно использовать сейчас нельзя. Хорошо, что успела подменить единорога. Несколько пасов, и невидимость скрыла меня и единорога в сумраке города. Потянув за уздечку, мы медленно двинулись по знакомому пути обратно в гостевой двор. Но неожиданно поднялась суматоха, и я растерянно прислушалась. Не единорога же стражи ищут?

— Магия! В городе незарегистрированная магия! — проворчал один из стражей, быстро проходя мимо меня и замершего единорога. — Так чего они артефакты обнаружения не прислали сразу. Если на мага нарвёшься, потом костей не соберешь.

— Что встала? — неожиданно прошипел у меня над ухом голос Эра. — Живо вали с улицы!

Я обернулась, но огненного мага видно не было, зато в противоположной от нас стороне, раздался шум и треск, словно что-то обрушилось.

— Живо, — ударил мне теплый ветер в лицо и, понимая, что Эр неожиданно помогает мне, заставил поскорее убраться домой.

В конюшне, поставив единорога в стойло, первым делом разместила вокруг подавляющие магию руны, списанные у ратана Эврана. Подчистив ими гостевой дом, я, обессиленная, ввалилась в комнату с единственной целью — успеть надеть защиту бабушки до того, как меня обнаружат. Но едва успела закрыть дверь, как окно бесшумно распахнулось, впуская в комнату черную тень. Меня хоть и крепко, но все же бережно прижали к двери, я почувствовала крепкую мужскую грудь, сбитое дыхание, алые и золотые искры вспыхнули в знакомых глазах, и недовольный голос пощекотал ухо.

— Дура!

Возмутиться я не успела, мои губы накрыли жарким поцелуем, и я потеряла сознание до того, как поняла, что бабушкина защита так и осталась лежать на столе.