Выжить в приличных условиях

Глава 35

Слушая шепот стихии Огня, я с ужасом поняла, что значит забирать огонь Эра. Это значит осознанно вытягивать из него жизненную силу. Чувствовать, как ее поток вливается в твое тело и дарит энергию, мощь, силу. Именно так говорили об этом в королевстве короля Тахарона, названного Решительным. Я бы дала этому мерзавцу другие имена. Жестокий. Безумный. Кровавый. Но имя должно прославлять короля, а не выставлять на публику его ничтожество.

Учитель Эра был против отнятия огня. Парень после этого мучился от боли несколько дней и заново брал контроль над своей силой. Становился злее, мрачнее и прятал свои чувства так глубоко, что порой забывал, что можно испытывать еще что-то помимо злости и боли. Иногда ощущения боли были столь нестерпимы, что Эр сбегал в подвалы. Смотрел на безумных сородичей и, не желая становиться таким, как они, находил в себе силы сопротивляться безумию и вновь возвращался к учителю.

В один из таких побегов он и наткнулся на затухающего стихийника. В образе лисенка, он на тот момент, был не больше ладони. Маленький, жалкий… И все же Эр забрал и его и кристалл, к которому его привязали. Как именно отняли кристалл, стихийник не рассказывал, но я поняла, что без жестокости тут не обошлось, так как Эра наказали, подвесив на цепях и избив плетьми.

— Но он не сказал, что я выжил, — прошептал лисенок у меня на руках. — А после забрал кристаллы других стихий, и мы стали жить вместе, признав его хозяином и другом…

— Тот человек у Храма…

— Второй принц. Он вечно воюет со своим старшим братом и больше всех провоцировал хозяина на магические всплески. Там на площади он тоже хотел, чтобы хозяин вспылил. После этого он мог бы приказать своим людям схватить его и снова выпить. Но вы, хозяйка, — лисенок поднял голову, — остановили это.

— Да я вроде ничего не делала, — растерялась я.

— Когда на сильное пламя дует ветер, оно приходит в безумство, — заметил стихийник, укладывая свою голову обратно мне на колени. — Но если рядом поставить защиту, то пламя выравнивается, перестает расти и рассыпать искры. Вы щит хозяина. Вы рядом, и никакие провокации ему не страшны. Теперь я это понял…

— Значит, мир?

— Мир? — Лисенок подозрительно поднял голову.

— Ну, это значит, у нас больше нет причин враждовать друг с другом, и мы мирно живем рядом с Эром.

— А-а… Феи сказали, что они с вами дружат, это как?

— Это значит, что мы не только живем рядом, но и помогаем друг другу. Я забочусь о них, они помогают мне с моей работой.

— Это разве выгодно?

— Не знаю, никогда не думала об этом как о выгоде.

— А о чем думали?

— Что это весело…, мы ведь не только работаем вместе, но и развлекаемся. Пьем чай. Делим сахар. Гуляем, читаем, узнаем что-то новое и интересное друг о друге. Миримся с вредными привычками… Ты даже представить не можешь, как феи путают волосы, желая укрыться в них на ночь…

— Весело…, — мечтательно протянул лисенок.

— Хочешь быть моим другом? — осторожно спросила я у него.

— Думаю, что Земля и Вода хотят с тобой подружиться, — уклонился от ответа стихихийник.

— Правда? Вот было бы здорово.

— Ты почему на полу? — Эр неожиданно свесился надо мной. Сонно осмотрел притихшего лисенка и, подхватив меня магией, затащил на кровать. Я же удержала лисенка от побега, прижав к своей груди.

— Опять третий лишний, — фыркнул парень, прижимая меня к себе.

— Не ворчи, на моей кровати места не осталось.

Лисята, и правда, развалились на ней вместе с котогрифом. Королева фей слабо светила, укрывшись зеленым хвостом стихии Земли.

— Кстати, а как их зовут?

— Они сами приходят, — сонно буркнул Эр.

— А если они тебе нужны?

— Сжимаю в руке их кристалл, — парень приоткрыл один глаз. — Хочешь дать им имена?

— Да. Раз ты до сих пор этого не сделал.

— Это сложно. Я не нашел в себе сил сделать это.

— И как?

— Спроси у Руха. Он знает. Он так же сможет подробней рассказать, что значат для них имена, — посоветовал Эр. — Если не передумаешь, то назови.

— А сам мне не хочешь рассказать об этом?

— Если только завтра утром. Прости, но я засыпаю. Ты рядом... Всё хорошо...

— Тогда спи, — я расслабилась, вспомнив как сама же использовала руну сна и, услышав тихое дыхание Эра, шепотом спросила у стихии огня. — Хочешь получить имя? — глаза у лисенка стали большими, словно я предлагала ему нечто невероятное, но все же он осторожно кивнул, а я, сомлев в теплых объятьях, пообещала: — Завтра поговорю с Рухом и дадим вам имена.

— Всем? — опешил лисенок.

— Всем, — пообещала я, — если захотите.

Но утром поговорить с Рухом не удалось. С рассветом в гостевой дом въехала остальная команда ратана Бината, и это оказался довольно значительный отряд. Среди них был и Тайли со своим небольшим роем. Ои и Аи тут же отправились ко мне и устроили световое шоу с королевой, перепугав стихийников. От чего они подняли в воздух всю мебель. Проснулась я уже в полете, но благодаря превосходной реакции Эра приземлиться на пятую точку мне не дали.

Не успели замолвить слово о завтраке, как ратан Эвран собрал меня и мое сопровождение, чтобы прочитать лекцию о безопасности. Спрятавшись за спины Руха и ниты Лоты, я и Сай дружно кивали и рассматривали картинки с монстрами из справочника, что я взяла в Храме. Саяна тоже была с нами. Но, кажется, ее больше интересовал Тайли и его феи. Она, между прочим, наотрез отказалась ехать в поместье. Так что у меня все же появились две компаньонки. Одна приглядывала за мной, за второй приглядывала я, или Тайли, что впрочем меня устраивало и эльфа тоже.

Эр наблюдал за нами с улыбкой и никуда не собирался, чему я была очень рада. Я опасалась, что он захочет встретиться с послами из королевства Тахарона, и это может вызвать неприятности. Но это не помешало мне поинтересоваться у ратанов, почему у нас по городу принцы расхаживают без сопровождения стражей. Ратан Эвран нахмурился, переглянулся с Бинатом, и они вдвоем ушли шушукаться с Эром.

После завтрака в шумной компании мы оказались в примерочной. Портниха Лапуш принесла всё, что мы заказывали и несколько вещей от себя. Узнав, куда мы собираемся, нам выдали кожаные жилеты странной формы. Оказалось, это ратан Эвран постарался и добавил к нашей экипировке дополнительную защиту.

А дальше мы подписывали документы и обязательства, сверяли по спискам необходимые документы и обсуждали возможность связи с бабушкой. Я не собиралась ей писать, что еду на Границу, но регулярность писем нарушать было нельзя. Иначе она начнет волноваться. Потому пришлось проверять запас бумаги, чернил и место в повозке для огненного артефакта используемого для почты. Только после обеда я, наконец, прихватив Руха, утащила его к себе в комнату.

— Я хочу знать, как дать имя стихийнику, — не стала я тянуть с допросом.

— Разве в этом есть необходимость? — поинтересовался Рух, указывая на мою цепочку с кристаллами привязки.

— Но имя же лучше, — заметила я.

— Боги давали названия своим созданиям и получали возможность контролировать их. Магические создания, вроде стихийников, хоть и обладали телами, но были слишком непостоянны. Меняли форму, размер, а порой просто растворялись в знакомой им среде. Имя для них стало очень важным элементом существования, и в то же время даром, что было доступно не всем.

— Впервые об этом слышу, — поправила я цепочку. — Что сложного в имени?

— Стихийник сам по себе не стабилен. Теряя свою магию, он также теряет свое сознание и исчезает. Но те, что обладали именем, могли существовать вечно, как и их стихии. С именем у них появлялись новые силы, способности…

— Рух, к чему это все? Если имя так важно для стихийников, то почему ты тянешь с ответом?

— Стихию без имени можно привязать к кристаллу. Стихийнику, которому дают имя, так же дают и свободу.

— Так это же вообще замечательно! — обрадовалась я, но, заметив сомнения в глазах Руха, нахмурилась. — Что не так?

— После получения имени, они могут не остаться рядом с вами.

— Огонь говорил, что они преданы Эру. Так что не вижу причин сомневаться в их словах.

— Тогда почему мастер Эораш сам не дал им имена?

— Он сказал, что в его сердце слишком много злости и ненависти, — неожиданно перед нами проявилась стихия Огня в виде лисенка. — При выборе имени, эти чувства так же передались бы и нам и отразились на наших силах и виде.

— М-м, — я задумалась, а какие чувства живут в моем сердце.

— Только искренний маг может дать имя стихийнику, — после непродолжительного молчания начал Рух, наблюдая за мной. — Процесс этот довольно неприятный. Чтобы имя вошло в силу, маг пишет его своей кровью на теле стихийника. Именно это служит в дальнейшем предохранителем от порабощения. Зато тот, кто дал имя, получал возможность моментальной связи со стихией. А стихийник через кровь получает доступ к новым силам.

— Если я дам вам имена, вы же останетесь рядом с Эром, — посмотрела я на лисенка.

— Да, — тут же кивнул Огонь. В его глазах сверкало чувство, что привело меня в смятение и словно дернуло за ниточки памяти... Постаравшись выкинуть это из головы, я обернулась к Руху и бодро поинтересовалась:

— Говори, чем надо писать? Мои стилусы подойдут?

— Да, они справятся, но, Лира, вы уверены в необходимости такого? Это будет больно и долго.

— Долго? — удивилась я.

— Тело стихийника при этом ритуале впитывает кровь и вам придется приложить ни мало усилий, чтобы вывести имя на его теле. И имя не должно быть коротким. Должно отзываться в вашем сердце и сущности стихии.

— Ну имена можно выбрать заранее, — предложила я.

— Кровь так же должна быть свежая, — заметил Рух. — а значит рану придется постоянно теребить и это…

Поняв, что крови надо много и это будет больно, я поднялась. Пройдя к столу, открыла сумку и достала набор стилусов. Выбрала один тонкий из горного хрусталя. Бабушка подарила мне его, когда я прошла экзамен рунописца и получила грамоту мастера. Этим стилусом надо было писать только важные и очень ценные слова. Я все думала, для чего же оно мне сможет пригодиться… И вот у меня, наконец-то, нашлась для него работа.

В прошлом, подаренным Даром Жизни, я мечтала о возможности спастись. Мне казалось, я готова на всё... Именно это чувство я увидела в глазах лисенка. Надежда и жажда изменить свою судьбу. Я столько перенесла боли в прошлом. Неужели не могу потерпеть в настоящем. Зато…. Я посмотрела на затихшего лисенка…, кто-то получит свободу и новую жизнь.

— Я не очень смелая, — достав небольшой нож, я протянула его Руху. — Можешь, надрезать вот тут, — указала я на основание большого пальца. — Хотя… Наверное, стоит попросить кого-то другого…

— Я сделаю это, — Рух выхватил нож и склонил голову. — Я переживу это все с вами…

— Может, не надо?

— Я хочу. Хочу почувствовать, что значит жертва ради другого…

— Но я ничем не жертвую, — усмехнулась я, — просто хочу, чтобы стихии улыбались. Чтобы они получили защиту, и никто не смог их больше мучить… Я, так понимаю, тебе нужно принять свою вторую форму? — обратилась я к стихии Огня. Лисенок кивнул и шагнул ближе, поднимаясь передо мной в виде подростка.

— Разве ты не хочешь передумать? — предложил он. — Что, если после этого я заберу у тебя кристаллы остальных? Что после этого сбегу?

— Если заберешь кристаллы, твои друзья не смогут получить свои имена, — заметила я. — А если сбежишь… Я стану молиться Великому Лиурху, чтобы он оберегал вас от злых людей и опасностей.

— Молитва? Да кому она нужна? Мы сильные, мы можем управлять своими стихиями. Можем спалить все до тла, можем создавать пропасти и насыпи, можем все затопить и поднять над землей…, — мальчишка кричал и со страхом смотрел на меня. Можно было бы возмутиться. Я тут, между прочим, страдать буду. Но мальчику было так страшно получить эту надежду. Поверить, что кто-то готов на такое ради него…

— И все же… Я буду молиться с надеждой, что, если ты сбежишь, после все же вернёшься и станешь моим другом.

— Зачем? Зачем тебе друзья, если есть кристаллы?

— Я хочу вернуться домой и рассказать бабушке о вас. Хочу позвать вас по именам и видеть, как бабушка радуется, понимая, что встретила новое чудо.

— Чудо?

— А разве нет? Живые стихии, которые могут говорить, думать, желать. Которые столько страдали, что вполне достойны попробовать новые возможности и стать счастливыми без страха быть схваченными. Верю, что, когда ты станешь сильнее, ты сможешь защитить и других своих собратьев. Попробуем?

— А не передумаешь? Это же больно…

— Это может показаться странным, но я знаю предел своих возможностей. С болью я справлюсь. А вот имя…

Я положила ладошку на кожу мальчика. Теплая, несмотря на стихию, похожая на алый янтарь. Такое тепло бывает так же и от очага. Когда ты приходишь домой с улицы. Уставший, замерший и протягиваешь руки к огню. А тепло словно понимает, что ты хочешь согреться и медленно обхватывает тебя всего и, проникая под кожу, устремляется к сердцу, и ты улыбаешься, чувствуя, как в воздухе витает запах родного дома и заботы любящего тебя человека, что к твоему приходу разжег огонь…

— Рух, — перехватив выбранный стилус, я протянула руку помощнику. — Реж. Я выбрала имя. Хубасус. Это название руны, значение которой тепло, проникающее в сердце и согревающее душу. Только я не буду писать руну, а напишу ее именем. Пойдет?

— Пойдет, — Рух осторожно перехватил мою руку и резко нажал ножом на основание большого пальца. Боль вспыхнула и тут же пропала. Прохлада окутала ладонь.

— Твоя работа? — поинтересовалась я, наблюдая, как кровь заструилась по коже в середину ладони.

— Чем могу, помогу, — улыбнулся помощник. — А имя действительно красивое.

Обмакнув стилус в кровь, я стала выписывать имя. Как и предупреждал Рух, тело стихийника впитывало мои «чернила» и прежде, чем появились первые очертания имени, прошло минут тридцать если не больше. Рух усадил меня на стул, а стихия огня замерла неподвижно. От цвета его кожи у меня рябило в глазах, так как блики огня сверкали каждый раз, когда я прикасалась к ней стилусом. И я поняла, что имя всем четверым дать быстро не получится, но все же это не так страшно, как слышалось на словах.

Разделив боль с Рухом, я смогла спокойно работать и, когда последняя буква все же отобразилась на алой коже, довольно вздохнув, откинулась на спинку стула и, оглядев свою работу, растерянно замерла. Хубасус подрос. Значительно. Теперь рядом со мной на коленях стоял высокий парень. Его волосы отросли и хвостом спускались по спине. Уши стали больше и когти на руках приобрели форму, как у ниты Лоты. Такими ударят — на лоскутки порежут.

— Э-эм, ну как тебе? — поинтересовалась я.

— Хочу увидеть свой кристалл, — тихо прошептал стихийник, поднимаясь.

— А, — потянув за цепочку, я достала ожерелье и заметила, как почернел камень, что раньше переливался алым светом. Хубасус ткнул его когтем, и тот рассыпался в пыль.

— Я свободен…, — прошептал огневик. Крутанувшись на месте, он обернулся огромным лисом, своим светом озарив всю комнату. Не успела испугаться, как меня овеяло нежным теплом. — Прикажи мне! — наклонившись через секунду надо мной в образе парня, приказал Хубасус.

— Э-э, стань лисом?

— Громче!

— Стань лисом!

— Не работает! Не работает! — меня подхватили на руки и закружили.

— А-а.

— Рука! Надо обработать рану! — запереживал Рух, пытаясь остановить нас.

— Да, да, — меня поставили на землю и отступили. Светлые глаза сияли на счастливом лице, и я довольно засмеялась, пока Рух, перехватив мою ладонь, наложил на рану заживляющую мазь и перемотал ее чистой тряпицей.

— Пока рана не заживет, имена другим лучше пока не давать, — нахмурился Рух. — Кровь и силы должны восстановиться.

— Силы? — я только сейчас поняла, что довольно сильно устала. — Ты прав. Я надеюсь, остальные смогут потерпеть? — я протянула Хубасусу ожерелье. — Я дам имена, обещаю.

— Мы верим, — мою руку с ожерельем отодвинули ко мне. — Мы подождем.

— Вот и отлично. А ты исчезать-то не разучился? Мало ли? Вдруг ратаны решат…

Фигура парня передо мной растаяла и через минуту проявилась в другом конце комнаты.

— Все в порядке, Лира. Друзья? — мне протянули широкую ладонь.

— Друзья, Хубасус.

Этот волнительный момент нарушился громким хлопком, от которого комната вздрогнула. Раздались крики. А в следующую секунду в моей комнате вспыхнул факел.

— Второй принц здесь, — прошептал стихийник и исчез.

Растерянно взглянув на Руха, я спохватилась:

— Эр! — и забыв про усталость рванула к двери.