Седьмой царевич. Том 4 и 5

Глава 8

— Князь, — поднявшись и уперевшись в стол сжатыми до белизны кулаками, пророкотал Пётр Алексеевич. — Прошу вас немедля покинуть мой кабинет. Немедленно.

— На всякую силу найдётся большая сила, — парировал я, оборачиваясь к двери, но мне преградили дорогу адъютанты. — В сторону. Я предупреждал.

Замешкавшихся военных попросту отшвырнуло в стороны. Я не стал усердствовать, просто моя масса была как минимум вчетверо больше, чем у них обоих, так что мужчины разлетелись в стороны, едва устояв на ногах. А вот дальше начались проблемы: в дверь-то я тоже не проходил. Пришлось снять форму Воина, но в самую последнюю секунду. Промелькнула даже мысль, что адъютанты бросятся на меня в этот момент, но обошлось.

Я уже думал, что теперь не услышу, о чём будет идти разговор за закрытыми дверями, но неожиданно капитан, выполнявший обязанности помощника, подозвал меня жестом и нажал на кнопку селектора.

— Слушай… он весь в отца, такой же безумец, — донёсся недовольный голос ректора. — Знал я, что его может с катушек сорвать…

— Ты сейчас шутишь, что ли? Этот сопляк напал на старшего по званию! — возмущённо сказал полковник. — Не подчинился приказам! Его под арест надо!

— Кхм. Сан Саныч, ты ничего не попутал? Привык, что все в твоём расположении по струнке ходят? Так ведь он не просто не твой подчинённый, он к тебе вообще никакого отношения не имеет. А мой приказ он исполнил в точности, вышел, — хмыкнул Пётр Алексеевич. — Но вообще, так даже лучше. Теперь ты сам всё видел.

— Да. Золотой гигант, прямо как Зигфрид, — нехотя отозвался полковник. — Ещё и в девятнадцать лет. Гений, будь он неладен… А кто его отец-то?

— Убийца, маньяк, псих… основатель Ликвидаторов.

— Погоди, это сын Сергея?

— А он тут при чём? Серый — директор и командующий, а создателем был Иван Васильевич. Князь Пожарский. Он отряд созвал, когда был кризис власти восемнадцать лет назад. Ну помнишь, когда убили Василия Первого? — произнёс ректор, и я напрягся, пытаясь вспомнить, о чём вообще речь, но потом мысленно отмахнулся, решив не ломать голову, а прочитать на досуге в интернете.

— Погоди-погоди, это когда наших обвиняли в убийстве короля Англии и его прямого наследника? — изумления в голосе полковника было не меньше, чем у меня. — И что, это они провернули?

— Понятия не имею, но по датам сходится. Тогда много лидеров погибло. Но не в этом суть. Теперь ты понимаешь, с чем имеем дело?

— С психопатом, который может выйти из-под контроля и которому мы ничего сделать не сможем? Да уж, приехали… К счастью, он такой не один, те же Ликвидаторы с ним запросто. Справятся, — задумчиво проговорил полковник. — Вызовем графа и…

— У него секрет закрытия Испытания, ты не забыл? А я их породу знаю, будет сопротивляться до последнего. Вольнолюбивые придурки, — тяжело вздохнул Пётр Алексеевич. — К счастью, выход есть. Ты же не использовал свой звонок императору? Ну, за то освобождение заложников?

— Это ты сейчас пошутил так? Тратить единственную привилегию на этого… постой. Ты ведь мне специально позвонил? Николай попросил имение, Димка новый титул, и только мы с тобой… Ах ты, старый хрен, а ещё другом называешься!

— Сам понимаешь, это единственный шанс. Если бы мы его мать спасли, ещё куда ни шло, а так — надо действовать сейчас.

— Погоди, выходит, ты свой звонок уже использовал? И на что, позволь спросить?

— Впустую, — в голосе ректора слышалась вселенская боль. — Хотя, может, и нет — посмотрим потом. В общем, это сейчас к делу не относится. А по поводу звонка императору… сам же знаешь, если это важно для империи, его и восстановить могут. А то и сверху чего накинуть. Михаил Васильевич не самодур.

— Ну, тут поспорить можно… — хмыкнул полковник. — Ладно.

В этот момент связь неожиданно прервалась, и я посмотрел на капитана, вопросительно подняв бровь.

— Дальше нас уже точно не касается, — спокойно заметил военный. — Советую вам, кадет, собирать вещи и готовиться к перелёту. Такие вопросы по телефону не решаются, так что, скорее всего, вас вызовут на допрос. И не на один.

— А команде моей? Они тоже участвовали в Испытании.

— Хорошее уточнение, но прежде вас всех тут допросят, будьте готовы, — после паузы сказал Леонид Сергеевич. — Всё, одна нога здесь, другая там.

Со сборами вышло неловко. Все и так были готовы. Вещей у нас личных почти не было, большая часть документов хранилась в канцелярии, так что к моменту, когда меня снова вызвал ректор, тактические ранцы были собраны у всей пятёрки. Вот только в расчётах своих капитан ошибся, и сильно. Свита полковника уехала из расположения училища через несколько минут, а вот сам он остался.

— Готовы? Что ж, отлично, самолёт будет ждать на полосе, — сказал ректор, складывающий в аккуратный портфель какие-то папки. Документы в бумажном виде — явно что-то либо важное и секретное, либо очень старое. — Лёня сказал, что ты отделение тоже подготовил, и это правильно. Но сегодня формальности отменяются. Поехали.

Во дворе нас уже ждал старенький служебный микроавтобус училища. Видавший лучшие годы и много раз латанный, с несколькими слоями шпаклёвки — боевыми шрамами, которые свидетельствовали о нерадивых водителях-курсантах.

Товарищи, которых я, как мог, подготовил морально к поездке, в присутствии ректора и полковника вели себя словно мышки, и ничем не напоминали буйных подростков с кучей проснувшихся сил. Хотя в последнем у меня возникали закономерные сомнения. По крайней мере в отношении Насти.

Девушка вела себя слишком по-взрослому. Действовала так, будто наперёд знала, что именно можно и нужно делать, но при этом старалась не выделяться. И взгляд её был полон не то флирта, не то признания. Хотелось прямо спросить, что она помнит и что задумала, но я сам боялся прослыть психом.

— Гроза. — проговорил я, достаточно громко, глядя при этом одновременно и за окно, и на неё. Девушка тоже посмотрела наружу, и это лишь больше раззадорило мои сомнения. Если бы она помнила — должна была откликнуться на свой позывной, хоть и приобретёт она его лишь спустя несколько лет. А сейчас…

— Да нет, вроде небо чистое, — наконец проговорила она. — Всё будет хорошо, нормально долетим.

— Даже не сомневаюсь, — улыбнувшись ей в ответ, сказал я.

Настя была уникальным для этого времени двуединым магом огня и воды. Противоположность стихий не позволяла ей осваивать простые формы, так что у девушки пока выходил только туман. Но я твёрдо знал, что в будущем это изменится, и она станет одной из главных ударных сил нашего отряда.

Ведь чистые стихии — это не только просто и понятно, но ещё и… довольно слабо. Как пример — магия огня. Первое заклинание, которое изучали одарённые этой стихии, — веер пламени или пылающие руки. По сути, это просто всплеск огня в небольшом конусе. И этим всё сказано — ни прожечь что-то, ни поджарить. Максимум — опалить волосы и заставить отшатнуться, хотя и это полезно.

Следующая базовая форма — поток или струя огня, это уже куда более полезная штука, просто потому что она бьёт в конкретную точку, и тут профессионал может сотворить настоящее зло, сузить и сильно разогнать поток, создав высокотемпературную горелку, которой даже сталь можно прожигать. А учитывая, что маги второй-третьей ступени могли держать её устойчивой на расстоянии в двадцать метров, уже вполне сойдёт за оружие.

С водой чуть получше, всё же вода — это стабильная стихия, ей можно создавать плотные объекты. Желательно при этом находиться рядом с их источниками — реками, озёрами или, по крайней мере, открытым краном, но даже базовые формы, вроде водного щита или стены уже неплохо могли защитить от вражеских магов и даже мелкокалиберного оружия.

Но двуединая магия… о-о-о, это совсем другой разговор! Туман — вообще ничто по сравнению с кипящим гейзером, струями перегретого пара с температурой в пару тысяч градусов, способным сварить тебя целиком за считаные мгновения. И не спасёт от этого никакая броня или доспех. Ну, кроме полного стихийного или механизированного.

Главное же, что у девушки было нераскрытое сродство с воздухом, которого она сама почти не ощущала, потому что никогда не воспринимала его отдельно от себя. Но именно оно позволяло ей контролировать положение тумана. После она научится и натренируется создавать грозовой фронт в несколько десятков километров, способный испепелить настоящую армию. Всех жахнет… но потом.

Это совершенно не значит, что базовые стихии бесполезны. Совсем нет. Просто они становятся по-настоящему эффективны лишь на высоком уровне владения. Воздух — ощутимые иллюзии и полная невидимость, которую можно определить лишь датчиками давления. Вода — цунами, смывающие города и страны. Земля — трясения.

Огонь — вот тут было интереснее, но самое сложное и опасное заклятье огня было одновременно и почти самым простым. Искра — базовая база, способность создать огонёк на кончиках пальцев, чтобы что-то поджечь. И в то же время единственное, против чего пасовали все армии мира без исключения. Архимаг огня был в состоянии зажечь любые горючие материалы на расстоянии в двадцать километров. И когда я говорю любые — это значит абсолютно. В том числе и герметично упакованные, например, внутри патронов и снарядов. Страшная сила, против людей. И почти совершенно бесполезная против тварей.

Увы, в этом мы убедились на собственном опыте, когда архимаг огня, незабвенный Раджа-Аль-Саиб, пал смертью храбрых, защищая вновь созданную Аравию. А затем возродился в качестве зомби, у которого остался доступ ко всем формам и своему аспекту. Сколько хороших парней и девчонок погибло, прежде чем я до него добрался и упокоил уже навсегда. Забавно, что его пришлось кремировать. Жил в огне и ушёл в огне.

— О чём задумался? — спросил меня Туча, сидящий через ряд.

— Да вот думаю, куда вы «Пушистика» дели, — не став вдаваться в свои мысли и воспоминания, ответил я. — Уверен, учёные империи будут рады исследовать столь ценный и интересный образец.

— Сплюнь! — гневно посмотрела на меня Хана. — Он у меня в переноске. Я ему одеяльце там постелила, и он так уютно устроился, зарылся, словно в норке! А ещё он очень чистоплотный, я когда его в душ носила, он сам мылся, и дела свои тоже делал в слив. Вот.

— Угу. Слишком чистоплотный, — с сомнением заявил Тимофей. — Клянусь, я видел, как это существо прикрывалось и искало те клочки ткани, которые ты вычесала из его шерсти. Это не нормально, говорю тебе.

— Вы просто все завидуете, что он прибежал ко мне, а не к вам, вот, — вздёрнув носик, ответила Хана. И в этот момент у меня в голове что-то щёлкнуло, словно давно выпадавшая из общей картины деталь, наконец, встала на место.

— Погоди, сам прибежал? — переспросил я. — В какой момент? Пока вы шли по улицам к обелиску?

— Да нет же, когда мы уже сидели у его подножия и вас ждали. Я заметила, как он между обломками по норам шныряет. Ну знаешь, как брошенная кошка. У меня таких три было, подбирала на улице, выхаживала, потом находили добрые руки и отдавали. В деревнях часто хороших кошек, к месту приученных, не хватает. Так что, и заработать не выйдет, но и не пропадут они там. Еда опять же всегда в наличии — птички, мышки.

— Ох, ё… — прикрыв глаза, пробормотал я. — Вот это мы попали.

— Да в чём дело-то? Чего тебе опять не нравится? — недовольно спросила Хана. — Не собираюсь я Пушистика бросать. По крайней мере, пока не выясним, что с ним делать. Ну или с ней. Осмотреть я его не смогла — не даётся. Но зато мы проверили, что он всеядный.

— А ты бы как среагировала, если бы тебя подобрали трёх-, хотя, нет, учитывая его размер, — пятиметровые великаны, утащили куда-то, потом раздели догола и начали рассматривать? — с плохо скрываемой ухмылкой спросил я.

— Ты меня с этой помесью кошки и обезьяны не сравнивай. Я всё же человек!

— Угу, а вводные мы слушаем жопой. Что я говорил, когда мы к обелиску бежали? Что подойти к нему могут лишь разумные, — пришлось напомнить мне.

— Не помню, чтобы ты это говорил, — нахмурилась Хана. — Да и какая разница. Сразу же видно, что ты ошибаешься.

— Да? А ну, давай вместе подумаем. Оно подошло к обелиску, так? У него была одежда, пусть и странная для нас. И, к слову, это в мире, в котором цивилизация давно рухнула, а растут лишь клочки травы. То есть они научились не только собирать её, но и обрабатывать, и плести из неё ткань, как люди в средневековье.

— Брось, это же бред, — отмахнулась Хана, но по её лицу стало понятно, что она не может выбросить мои слова из головы. — Ведь бред же?

— Никому о Пушистике ни слова. Если будут спрашивать — это такая домашняя обезьянка, просто она болеет, а розово-голубая, потому что ты её нечаянно помыла своим шампунем для волос, с краской, — после раздумий сообщил я. — Что с ней делать и как отправить обратно, подумаем на досуге.

— Ты хочешь вернуть Пушистика ТУДА? — вытаращив глаза, спросила девушка. — Даже если бы он был больным заразным зверем — ни за что! Там же настоящий ад! А если они ещё и разумны, это вообще, всё равно что обречь невинных на долгую смертную казнь.

— А что ты предлагаешь? Вытащить их на нашу сторону? Ну так вперёд, только если мы не совладаем с кризисом, у нас как раз будет то же самое, что и в их мире. Паразиты просто сожрут всё до асфальта, да и ими не побрезгуют.

— Погоди, ты сказал «вернуть»? — вмешалась в разговор молчавшая до этого Настя. — Хочешь сказать, что это возможно? Разве обелиск не выключился? Нас же поэтому в столицу везут, как героев, закрывших проход в Испытание.

— Ну, он на этой стороне выключился, на той он работает вполне стабильно, — немного помявшись, ответил я. — Большего не скажу, но попасть туда всё ещё возможно, как и обратно. Маяк в полном порядке.

— Но ты его заблокировал? Как? Хотя неважно как, важно, что ты сделал это не до конца, — задумалась Хана. — Ты сможешь повторить этот трюк ещё раз? А десяток?

— Думаю, смогу, только для этого нужны определённые условия. Включая прохождение тех самых Испытаний. А они могут быть самые разные, и далеко не такие простые, как то, что мы прошли.

— Это было простое? — в голос возмутился Алабай, который тоже слушал вполуха, а теперь повернулся к нам всем корпусом.

— Тише, кадеты, — раздался голос ректора с переднего сиденья. До этого мы переговаривались вполголоса, так что особенно можно было о конспирации не беспокоиться, но Костя просто в своей обычной манере оказался самым громким.

— В общем, об обезьяне ни слова. В остальном — разберёмся, — сказал я, и товарищи нехотя отвернулись, лишь Настя, сидящая рядом, требовательно смотрела на меня. — Что?

— Ты сможешь закрыть другое Испытание?

— Только изнутри и только при прохождении. Вообще, могут быть и другие условия, не тривиальные, но в принципе — могу.

— Хорошо, это главное, — кивнула девушка и едва заметно расслабилась.

До аэропорта мы добрались за полчаса, а вот дальше — словно в сказке: нас пропустили без досмотра и проверок, чуть ли не по красной дорожке, к частному судну, небольшому, но, судя по двигателям и хищной компоновке, быстрому. А когда мы попали внутрь, казалось, даже наши старшие поразились роскоши.

— Добрый день, дамы и господа, — сказал улыбающийся мужчина лет тридцати пяти, встречавший нас у самого трапа. — Меня зовут Георгий Победоносцев, я командир этого судна. Приветствую вас на борту и прошу прощения за доставленные неудобства. Однако вам придётся немного потесниться и подождать, буквально пять-десять минут.

— Решили поработать автостопом и взять кого-то прицепом? — недовольно посмотрел на него Пётр Алексеевич.

— Мы ждём княжича Романа Александровича и его сестру Юлию, из рода Серебряных, — нисколько не смутившись, ответил пилот. — Мне предписали доставить их в столицу, как и вас.

— Ну что ж, поездка перестаёт быть томной, — хмыкнул Пётр Алексеевич. — Грузимся, не ждать же их у трапа.

Хана со своим питомцем Пушистиком.