Седьмой царевич. Том 4 и 5

Глава 11

— Ваше величество, нижайше прошу прощения за свою ученицу, — не без кряхтения склонился Пётр Алексеевич. — Она всего на втором курсе и пока не прошла достаточно уроков этикета. Обещаю, что после возвращения мы обязательно займёмся её обучением.

— Допустим. А что скажет Краснов? Разве не он прямой командир этой нахалки? — с превосходством спросила женщина, вышедшая из-за трона. Она выглядела едва на тридцать, хотя, судя по приколотому к платью гербу, перед нами была княгиня Серебряная. — Разве не он должен за неё извиняться и нести наказание?

— Мои соратники — не слуги, а друзья. Но я также считаю, что Анастасия не права, — ответил я, и княгиня победно улыбнулась, а в толпе чиновников прозвучали одобрительные возгласы. Но я ещё не закончил: — Справедливость либо есть, либо нет. Требовать или просить о ней бессмысленно.

Одобрительно галдевшие секунду назад писари и послы замолчали так резко, что казалось, было слышно, как их языки втягиваются в жопы. Княгиня же расплылась в ещё большее хищном оскале и победно стрельнула глазками в сторону императора. Но тот, к всеобщему удивлению, не только сохранил бесстрастное выражение лица, но даже слегка улыбнулся. Правда, смотрел не на меня, а куда-то сквозь.

— Я, названный императором всероссийским княжичем Святославом Ивановичем Пожарским, отказываюсь от рода Пожарских, от всех связанных с этим титулов и притязании, — не моргнув глазом произнёс я, и вот тут щека императора дёрнулась. Едва заметно, но его улыбка увяла. — Как сказал император, так и будет.

— Правильно! — тут же поддержали несколько аристократов. — Слово императора — закон!

Таких подлиз было не много, некоторые побоялись, другие оказались достаточно умны, чтобы сообразить, что я отказался от рода Пожарских, но не от своего отца. Пусть я его и не знал ни дня, но это не повод от него отрекаться. Родители бывают разные, их не выбирают, и даже если жить с ними невозможно — просто быть благодарным за своё появление необходимо.

И если честно, мне было почти наплевать, что именно решит Романов. Он уже дал своё слово и сейчас может либо потребовать дальнейшего отречения от отца, если это ему критично. Но какая ему разница?

Наталья Серебряная уже праздновала победу, не в силах сдержать эмоций. И даже её муж, князь Александр, в военном мундире с генеральскими регалиями, выглядел удовлетворённым и успокоившимся. Пока не прозвучал голос императора.

— Я принимаю отречение Святослава Ивановича Краснова от рода Пожарских. Род будет признан исчезнувшим и вычеркнут из бархатной книги, — проговорил Михаил Васильевич Романов. — Справедливость… она всегда была и остаётся правом сильного. Для слабых справедливость — милосердие. Так кто ты, Святослав?

— Разойдитесь, — проговорил я, и товарищи, услышав мою фразу, тут же подались назад, после чего я активировал форму Воина. — Такой демонстрации силы достаточно? Или мне вызвать на дуэль тех, кого я подозреваю в похищении моей матери?

Внимательно наблюдая за лицами супругов Серебряных, я увидел целую бурю эмоций. У Натальи в глазах лишь на секунду мелькнул испуг, но в следующий миг лицо её исказила гримаса ненависти, рождённая из зависти и страха. А вот Александр лишь подобрался, готовясь к возможной схватке. Всё же он в первую очередь был крайне опытным и достойным военным, а потом уже князем.

— Хм. Знание знаков и умение их использовать не есть сила, — спокойно проговорил император. — А вот готовность их применить — другое дело. Но справедливость ли это, о которой говорила кадет… Яблунина?

На последних словах правитель лишь немного задержался, пока ему подсказывали фамилию моей соратницы через микронаушник. Теперь уже мне оставалось лишь хмуриться. Справедливость — штука относительная. То, что для одного истина в последней инстанции, для другого — вопрос спорный. И даже факты можно трактовать.

В наступившей давящей тишине никто не хотел высказаться или обратить на себя внимание. Вспыхнувшую неприязнь между мной и княжеским родом Серебряных можно было ощутить физически. Я по глазам Александра видел, что он готовится к бою, к применению символа копья, что довольно разумно при борьбе с Воином. Оружие длинное, с возможностью выпадов, можно держать гиганта на расстоянии.

Из-за этого напряжения я чуть не пропустил появившегося рядом с императором мужчины, который принёс планшет с включённым экраном, что-то быстро продемонстрировав. После чего государь едва заметно вздохнул и покосился на Серебряных. Хватило поднятого пальца, как трон обступило сразу несколько министров и советников, спорящих друг с другом. Но стоило императору принять какой-то решение, как они все замолкли.

— Краснодарский обелиск испытаний уснул. Это подтверждают свидетели и видеозаписи. Какое отношение к этому имеешь ты?

— Моя команда прошла испытание без потерь, благодаря чему я сумел отключить его, завершив, — прогудел я, стараясь сдержать голос, но получилось всё равно как из громкоговорителя. Что на фоне спокойного и даже тихого голоса государя выглядело комично-страшно. Словно я пытался запугать присутствующих.

— Ты сможешь закрыть другие испытания?

— Зависит от испытания, — пожав плечами, ответил я. — Но пройти мы их сможем, это безусловно. Только нужен будет шестой член команды. Да и проблемы у нас сейчас совершенно иного плана.

— Как ты закрыл испытание?

— Наследственный дар, от которого невозможно отказаться, — позволил я себе широкую улыбку. Просто потому, что эти мои слова вывели из себя не только Серебряных, но и нескольких других аристократов. Лёгкое постукивание пальца по подлокотнику трона, и вновь перед ним советник с планшетом, какие-то отчёты, выкладки.

— А настоящие? — прочёл я по губам вопрос, и снова недовольный взгляд на Наталью. — Министр по делам аристократов, подойдите.

Советники закрыли от меня императора и Серебряную, и единственное, что я видел хорошо — её ухо, которое то краснело, то бледнело, становясь словно бумага. Перечить правителю она не смела, хотя видно было, что очень хотела, но приходилось больше смотреть и слушать, а когда короткий разговор закончился, выглядела совершенно вымотанной и уставшей.

— Святослав, подойдите, — приказал император, и я снял форму воина, встав перед троном. — Княгиня, вам слово.

— Я искренне извиняюсь за то, что имеющие ко мне отношения люди, проявили ненужную инициативу. Вы совершенно законно защищали себя, что привело к их смерти. Однако я не имею никакого отношения ни к покушению на вас, ни к пропаже вашей матери, — высказалась Наталья. — Это их решения и действия, не мои и не моего супруга или детей. Род Серебряных тут ни при чём.

— Я видел вашу переписку с продажным судьёй, поэтому я вам не верю, — как можно спокойнее ответил я, хотя пальцы сами сплетались в символе меча, чтобы отсечь её симпатичную головку.

— Это была его инициатива. Не моя. И вы, кажется, выжили и прикончили того, кого вы назвали продажным без всяких доказательств. Этот вопрос уже решён. А к пропаже вашей матери я не имею никакого отношения. Это факт.

— Княгиня, меньше лукавства… — тихо сказал Михаил Романов.

— Прошу прощения, ваше императорское величество, но я говорю чистую правду. Да, возможно, мы доплачивали лечащему врачу Катерины, чтобы он сливал нам данные. Да, меня не раз посещала мысль о нейтрализации угрозы, но не для себя лично, а для всей империи, и вы сами видите его необузданную силу! Он даже не кланяется как положено! Может и не сейчас, но он обязательно станет угрозой.

Государь хмыкнул, и уголки его губ дрогнули, но по лицу было непонятно, согласен он с Серебряной или осуждает её.

— Даже самый верный пёс цапнет, если его пинать и морить голодом, — заметил один из министров. — А человек — если пытаться убить его или навредить его близким.

— Ваша правда. И всё же, к пропаже матери этого молодого человека я не имею никакого отношения, — продолжила настаивать Серебряная.

— Упорствуете, — проговорил император, и от этого его спокойного тона женщина вздрогнула. — Что же, как верно заметил юноша: как я скажу, так и будет. А раз вы продолжаете гнуть свою линию, в то время как Святослав исполнил моё указание, мы поступим следующим образом. На колено.

Я на секунду замялся, не поняв сначала, что это был приказ мне, а затем, подумав и вспомнив, что от этого зависит, опустился перед троном. Его величество, наоборот, поднялся и сплёл пальцы в печати меча. На мгновение захотелось активировать хотя бы доспех, но я понимал, что это лишь иррациональный страх.

— Властью, данной мне от рождения, силой в моей крови, предками, что смотрят за нами с небес, я признаю тебя, Святослава Ивановича, потомком Древних, — громко объявил он, опустив клинок поочерёдно на оба моих плеча. В отличие от полоски стали, которую можно спокойно положить на живую плоть и ничего не произойдёт, конструкт из золотого света, едва коснувшись одежды, глубоко прорезал её, чуть не достав до плоти. — Встань же, князь Рюрик!

— Благодарю вас, ваше величество, — проговорил я в замешательстве, когда весь зал разразился аплодисментами.

— Закрытие испытания — само по себе достойный награды подвиг, — отмахнулся правитель, вновь заняв своё место на троне. — То, что несмотря ни на что, ты не отказываешься от предков — уважаемо. А сила, которую ты продемонстрировал, достаточна для получения княжеского статуса и без родственных связей, которая у тебя есть. Однако помни, род Пожарских распущен, и всё, что было в прошлом, осталось в прошлом. Забудь об этом.

— Моя мать. Покушение, — проговорил я, взглянув в глаза императору.

— Да, любви между вашими родами нет и вряд ли когда-либо наступит. Но война мне тут не нужна. Ни сейчас, ни через полгода, — строго проговорил император. — Посему, между вашими семьями должен быть мир, или, по крайней мере, вооружённый нейтралитет. А чтобы его обеспечить… у тебя же в команде пять человек?

— Пять одарённых, ваше величество. А что?

— Для закрытия испытаний нужно шесть. Так что последней станет княжна Юлия.

— Ваше императорское величество, молю, не надо! — рухнув на колени, произнесла Наталья. — Мы ни при чём! Мы в похищении не замешаны.

— Сейчас это не важно. Вы покушались на его жизнь, глупо это отрицать. Вы создавали угрозу там, где её нет. За что и поплатились, — спокойно ответил государь. — Недаром издревле существовал институт почётных заложников. Заодно это станет для вас прекрасной мотивацией поучаствовать в расследовании и отыскать следы как можно быстрее. После того как вернёте ему мать, сможете вернуть дочь. Если она захочет.

— Что? — ошарашенно пробормотала Наталья и перевела взгляд с правителя на меня.

— Дальше. Так как твой отец, будучи ещё простым человеком, а не князем Пожарским, участвовал в создании фирмы, семья Серебряных выплатит полную компенсацию в размере тридцати процентов от стоимости акций, которая была пятнадцать лет назад.

Княгиня, которая аж пунцовой стала от начала фразы, к концу ощутимо выдохнула.

— Это будет, как выразилась твоя подруга, справедливо. Ведь он не принимал участие в развитии бизнеса, а лишь заложил его основы, — продолжил государь. — Подготовьте оценку, все документы на передачу и не забудьте о налогах при дарственной.

— Конечно, ваше императорское величество, — склонилась Серебряная.

— Ну и последнее. Раз род Пожарских угас, их фамильные земли освободились и должны быть переданы в казну. Но не пустовать же им? Как раз достойная награда и надел для нового княжеского рода Рюриков, — уже откровенно усмехнулся Михаил Романов, и тут Наталье крыть было нечем. — На этом закончим.

— Благодарю и прошу прощения, ваше величество, — склонил голову я, и правитель недовольно нахмурился, но махнул ладонью, чтобы я продолжал. — У меня есть сведения, что техника, принимающая участие в зачистке Краснодарского прорыва, была заражена паразитами. Если Железная Чума затронет танковые войска или авиацию, это может быть причиной падения фронта.

— Железная Чума? Почему я впервые об этом слышу? — недовольно обернулся к министрам Михаил Романов.

— Пока были лишь единичные случаи, ваше величество, ничего серьёзного, — проблеял один из чиновников в мундире с эмблемой внутренних войск. — Пропало несколько десятков человек, обнаружено и уничтожено под сотню устаревшей техники, в которой так называемые паразиты пробовали спрятаться. Всё под контролем.

— Пятьсот человек только в Краснодарском крае, — поправил я министра. — А в технике они не прячутся, они врастают в неё и через несколько дней начинают преобразовывать под себя. Они не разумны в привычном нам понимании, но могут использовать любые механизмы, включая танковые орудия, ракеты и пулемёты.

— Пятьсот. Ну слушайте, у нас от поножовщины в бытовых ссорах умирает больше. А по поводу техники, это же полный бред. Где это видано, чтобы насекомое срасталось с машиной? Ну будут они использовать как панцири, ничего страшного, обнаружим и изведём.

— При всём уважении, министр, вы не были в том испытании и не видели того, что видел я и моя команда. Да и среди ликвидаторов уже есть сведения об отрастивших клешни и пасти бетономешалках и грузовиках. Это не единичные случаи, и нам повезло, что пока нет заражённой армейской техники.

— Оценить угрозу, выявить все возможные источники, провести полный осмотр всей техники в военных частях. Тотально, а не выборочно, — немного подумав, начал отдавать приказы император. — Как раз перед бедствием, лишним не будет. По готовности докладывать. За выявление и предоставление видеодоказательств премировать… в размере шести месячных окладов. Вопросы?

— Никак нет, ваше величество, — ответило сразу несколько военных чинов.

— Хорошо. На этом… погодите. Князь Рюрик, скажи мне, ты можешь закрыть Испытание, или нет? Без увиливаний, — прямо посмотрел на меня Михаил Романов.

— Пройдём любое, ваше величество. Закроем всё, что сможем, — честно сказал я. — Последнее зависит не от нас, а от Испытания и моей совместимости. Но Железная Чума, на мой взгляд, угроза куда серьёзнее, чем кажется. И обычные люди с таким справиться не смогут. Разве что изобретать что-то на коленке.

— Не надо ничего выдумывать. Просто вверить эту задачу ликвидаторам в частях, — высказался молчавший до этого Александр Серебряный. — Они сумеют справиться с любой угрозой. Не в одиночку, так отрядом. А до тех пор, пока идут проверки, достать все снаряды и ракеты из техники. Держать их отдельно. Танк без снарядов и патронов не страшнее бульдозера. Разве что броня крепче, но знакам древних это безразлично.

— Здравая мысль, генерал, — кивнул правитель, и я с ним был совершенно согласен. — В таком случае оставляю это на ваше усмотрение. Свободны.

— Прошу прощения, князь, на пару слов, — не успел я отойти, как меня подхватила под локоть Наталья Серебряная. — Понимаю, приказ императора, ослушаться нельзя. Но наш род и в самом деле не имеет никакого отношения к похищению вашей матери. Можно сказать, что нас, наши ресурсы, просто использовали, да ещё и попытавшись навредить как нам, так и вам.

— Вы же не удивитесь, если я скажу, что не верю вам.

— Нет, не удивлюсь. И говорю я с вами не потому, что хочу переубедить. По большому счёту мне ваша судьба уже безразлична, его императорское величество в мудрости своей решил все наши возможные разногласия одним росчерком пера, — не без сарказма в голосе проговорила Наталья.

— Если вы вдруг решили, что я по какой-то глупой причине забуду, что вы пытались меня убить, пусть и чужими руками — сильно ошибаетесь. Я знаю, что Филькин не просто так врезался в остановку, где стояли мы с мамой. После чего она впала в кому, а я на месяц потерял память. Также я видел вашу переписку с судьёй. И к слову, я его не убивал, его сожрал один из монстров, захвативший внедорожник. Так что доверия между нами нет и не будет.

— Да плевать мне на доверие, — фыркнула Наталья. — Но, если с головы моей девочки упадёт хоть волос, я добьюсь того, чтобы вас казнили, или прикончу вас лично. Несмотря на ваши уникальные способности и происхождение, юноша.

— Работа ликвидаторов — суровое занятие. Вредить ей намеренно я не стану. Но если она будет неаккуратна, если у неё не хватит силы воли или знаний… или мою мать не найдут в течении месяца…

— Только попробуй, щенок! — оскалилась княгиня. — В порошок сотру!

— Попробуй. Я раздавлю тебя как таракана. Твой муж может и в силах сопротивляться, но недолго. Вы оба живы лишь потому, что так решил император. Но если моя мать окажется мертва, или вы приложите недостаточно усилий для её поисков, меня уже ничто не будет сдерживать.