Седьмой царевич. Том 4 и 5

Глава 38

— И вы предлагаете разбудить ЭТО на территории моего города? — возмутился граф, отвечающий за Владикавказ.

— Что-то вы путаете. Я ничего не предлагаю. Я уведомляю вас, что это будет сделано, — как можно спокойнее ответил я, чем вызвал ещё больше возмущения от пятидесятилетнего, но всё ещё крепкого мужчины. — А потому предлагаю вам варианты. Либо я бужу их прямо в госпитале, либо вы организовываете нормальное медицинское обслуживание где-нибудь на турбазе в лесу.

— Вы не посмеете! Это моя зона ответственности, и я решаю… — начал было градоправитель, но я лишь вздохнул и создал в ладони копьё, затем меч и, наконец, щит. В три быстрых привычных действия. Что заставило мужчину напрячься и на мгновение замолчать. — Это безумие, чистой воды безумие!

— Либо, либо. Я действую не в ваших и даже не в своих интересах, а в интересах империи. Больше того, я даже иду на встречу, даю вам выбор, хотя не обязан.

— Вы слишком много о себе думаете, князь. Одной силы мало, чтобы решать такие важные задачи как… вам плевать — и мне плевать. Один экипаж скорой помощи, больше я выделить не могу, — решившись, мрачно сообщил граф.

— Хорошо, тогда отдайте распоряжения, а я направлюсь в госпиталь. Не хотелось бы, чтобы они в городе сотворили то же, что и в лесу.

На самом деле можно было решить всё самому и вообще никого не ставить в известность, но я не хотел нарушать вертикаль, которую иначе придётся строить заново. Так что уже через час я, с группой медиков и отрядом сопровождения был на загородной турбазе, из которой выгнали всех, включая работников.

Хана и Костя, очнувшись, порывались отправиться вместе со мной, но я оставил их долечиваться. К тому же не хотелось лишний раз рисковать товарищами, потому как идеи идеями, а гарантировать их безопасность я не мог.

— Вы уверены? — удивлённо посмотрел на меня доктор, когда я изложил план.

— Да, на сто процентов. Представьте, что у него переломаны все фаланги пальцев, и нужно их надёжно закрепить, каждый в отдельности, чтобы он ими не мог шевелить. Даже через силу. От этого зависит жизнь всех, кто будет в радиусе пары километров от нас, так что постарайтесь.

— Как вам будет угодно, — покачал головой врач и приступил к перевязке и нанесению гипса. Под конец операции пальцы Тима представляли из себя сардельки бинтов и шин. Он их не то что согнуть, даже пошевелить не смог бы. И меня это вполне устраивало. Только после того, как друга отнесли в отдельно стоящее здание, вдалеке от остальных, а территорию покинули все посторонние, я ввёл ему средство, нейтрализующее снотворное. Долго ждать не пришлось.

— … м-м… что… где я? — промычал Тим, просыпаясь, потянулся в попытке протереть глаза и, поняв, что привязан, задёргался всем телом. — Какого чёрта⁈ ТЫ!

— Ну вот мы и приступили к главному, кто «ты»?

— Что, не узнаёшь меня после того, как бросил в том аду? — со смесью сарказма и ненависти спросил Тимофей. — Я лорд, защитник Новгорода, великий паладин Порядка…

Его слова заставили сжаться, будто меня кто-то ударил под дых. Нет, после схватки я предполагал что-то такое, именно поэтому решил заблокировать ему создание знаков. Вот только верить до последнего не хотел, не было у меня нормального варианта решения такой проблемы.

— Вчера что было? — постаравшись отмести сомнения, спросил я.

— Вчера ты должен был получить по заслугам, за своё…

— Стой. Подумай ещё раз. Что было вчера утром? — сдерживаясь, проговорил я. — Что ты делал утром?

— Сражался за выживание в тюрьме, в которую ты нас засунул! — выкрикнул Тим, рванув ремни, которыми был привязан к кушетке. — Ты, во всём виноват! Ты обрёк нас на вечные страдания!

— Что. Было. Вчера. Утром. Тим! — надавив ему на запястья, выкрикнул я ему в лицо, и товарищ тут плюнул в меня. Я вовремя отдёрнул голову, и он промахнулся, но было неприятно. — Вспомни! Мы вчера вышли из испытания!

— Иди к демонам, тварь! Ты бросил нас в тюрьму безвременья! — брызжа слюной, проревел Туча. — Тысячи лет мы сражались друг с другом за единственное тело…

— Очнись, дубина! — отвесив ему оплеуху, сказал я, а потом, когда он с ненавистью взглянул на меня, подставил зеркало. — Смотри! Кого ты видишь? Смотри!

— Пошёл ты! Ты тварь! Урод…

— Смотри! — я буквально силой открыл ему глаза и подставил зеркало. — Смотри, дурак, кого ты видишь? Я не хочу тебя убивать! Смотри!

— Мразь, урод, предатель… — Тим никак не мог остановиться, но с каждой секундой его взгляд становился всё более сфокусированным, и наконец он действительно увидел. — Это… это я?

— Что ты делал вчера утром? О чём говорил с Ханой?

— Ты бредишь? Она давно мертва, эта девчонка осталась там, на полях… первого испытания… вчера… Нет! Это ложь! Обман!

— Вспоминай! Мураки, разумные коты, остров в испытании, потоп, — начал перечислять я, не давая ему возможности зажмуриться и отвести взгляд от собственного лица. И чем больше я говорил, чем больше упоминал о событиях и вещах, которых не было в прошлом цикле, тем слабее становился Тим.

— … ну и урод же ты, генерал, — обречённо выдохнул товарищ.

— Осознал? — глядя на чуть успокоившегося парня, спросил я. — Ты сейчас выглядишь и ведёшь себя как злобный дух, захвативший чужое тело. А мы такое проходили, есть лишь один способ спасти одержимого — подарить ему истинную смерть.

— Угрожаешь мне смертью? Мне? После того, через что мне пришлось пройти? Всем нам! Это и в самом деле будет освобождение… Единственное, о чём я жалею — что не могу забрать тебя с собой!

— Тим! Смотри на себя! Сосредоточься! Я тебя, дубину, спасти пытаюсь! — не выдержав, зарычал я и вновь заставил его смотреть в зеркало.

— Иди к чёрту! — забился в путах парень, и пришлось всё повторять по кругу, пока я не осознал, что его безумие не отступает. У него были единичные короткие вспышки разумности, во время которых я сумел вытянуть достаточно информации.

Выяснилось, что души всех моих верных соратников переместились вместе с моей, как и планировалось, только произошёл сбой. Скорее всего, я выступал как якорь, но оказался достаточно силён, чтобы не пустить их в своё тело. В результате они все переместились в ближайшее — в тело моей матери.

Давление их силы было столь велико, что женщина, не выдержав, тут же впала в кому. Возможно, останься она в сознании, сумела бы подать мне сигнал или даже справиться с накатывающим безумием, но вместо этого её держали в медикаментозной коме. Вначале врачи в клинике, а потом и похитители.

Запертые в одном теле, в одном разуме, души не чувствовали времени, не имели пространства и не получили поддержки, как должны были. Да если бы я знал, не позволил бы произошедшему случиться! Но теперь уже поздно сожалеть. Запертые в тюрьме безвременья, они начали сражаться за контроль над телом. Вначале с моей матерью, а когда победа ничего не дала, кто-то из них решил, что тело может принадлежать лишь одному и началась бойня.

Легендарные души, обладатели божественной искры, начали биться насмерть, используя своё главное оружие — воплощения. Для них эта схватка длилась веками, а создаваемые на духовном плане конструкты быстро превратили тьму и темноту в кромешный ад, в котором магия порядка и хаоса сталкивалась раз за разом, обрушивая на каменных големов и золотых титанов дождь из метеоров, сосулек и молний.

Неизвестно, кто пал первым. Вероятно, именно душа моей матери, но остальные продолжили сражаться, пока их не осталось пятеро. И недаром я считал Грозу и Тучу сильнейшими соратниками, они выжили. Хотя схватка не далась им легко. Вывернутое наизнанку сознание стало их реальностью.

А потом лекарства вдруг закончились. Неизвестно, что именно произошло. Может, полиция надолго отвлекла похитителей, может, из-за рейда правоохранителей те не успели или забыли ввести снотворное, посчитав мою мать просто беспомощной слабой женщиной. Но для пробудившегося переплетения душ не было никакой разницы между бандитами и стрелявшими в неё внутренними войсками. Лишь враги и тюремщики.

Всё закончилось почти мгновенно. Хотя некоторые души требовали, чтобы мучители получили по заслугам и сами испытали на себе все ужасы, окунувшись в ад на годы. И всё изменилось, когда на поле боя появился наш отряд.

Тела, пусть и более молодые, но зато настоящие, да ещё и с душами, содержащими те же воспоминания, словно гигантские магниты притянули к себе Тимофея и Настю. И теперь в моей матери осталось три мстительных духа архимагов. Вообще ни разу не упрощая ситуацию. Ведь непонятно, что было делать даже с товарищами.

Можно было попытаться вытянуть на поверхность свежие воспоминания того Тима, которого я воспринимал как настоящего. Но это было довольно лицемерно со стороны того, кто полностью поглотил молодую версию себя и сейчас полноправно властвовал в своём теле, творя новую историю и стараясь избежать старых проблем.

В идеале, попытаться утихомирить безумие и обратить силу старой души и всех её знаний на пользу Тимофею. Да что там скрывать, и всего человечества. Его сила была на пике схватки с личом, а мне приходилось набирать её заново. Пожалуй, прямо сейчас он помощнее меня сегодняшнего будет.

Вот только те мучения, через которые прошла душа, да ещё и разделённая со своим телом, оставили чудовищные шрамы, и их невозможно было исцелить словами «да не парься, всё будет нормально, попробуй жить с чистого листа».

И всё же была одна закономерность, которую я заметил во время допроса и которую собирался использовать.

— Послушай меня внимательно. Он не в себе, сильно, — в очередной раз инструктировал я Хану, стоя перед дверью в палату. — Не напирай на него, просто постарайся поговорить. Спокойно. Ты ему дорога…

— Он мне тоже, — поджав губы, прошептала Хана, глядя через узкое окошко на перебинтованного парня.

— Тем лучше. Сейчас в нём живёт две души, они постепенно сливаются в одну…

— Как сделать, чтобы его настоящая душа победила? Мы можем ему помочь?

— Если кто и может, то лишь ты. Потому что обе его души настоящие. Долго объяснять, просто поверь на слово, — вздохнув, ответил я. — И ни в коем случае, что бы он тебе ни обещал и как бы ни умолял, не разматывай его руки. Если он сумеет творить знаки, я вряд ли сумею его быстро остановить. А в процессе обязательно кто-нибудь пострадает, а может, даже умрёт.

— Я не на столько маленькая. Понимаю, — буркнула Хана и вдруг внимательно посмотрела на меня сощурившись. — Поэтому ты Настю не будишь? Боишься её старой души и того, что она может натворить?

— Только второго. В отличие от Тима, ей не нужны печати, чтобы сотворить заклинание. А эта турбаза не переживёт метели с молниями.

— Рано или поздно тебе всё равно придётся встретиться с ней лицом к лицу и поговорить, — заметила девушка. — Не всё же слабому полу на себе вытягивать.

— Иди уже, — поморщившись от неприятной правды, сказал я.

Следующие несколько часов всем нам дались нелегко. Тим то сникал, то начинал орать, доводя Хану до слёз, то впадал в меланхолию и даже проваливался в беспамятство. Но задачу свою девушка выполняла. Она мягко, шаг за шагом по кругу, рассказывала о том, что происходило в последний месяц, заставляя Тучу пробуждать свежие воспоминания, вытаскивая их на поверхность, делая всё более яркими и весомыми. А потом и вовсе поцеловала его в щеку и, выйдя в коридор, позвала внутрь меня.

— Ты не прав, — с порога сказал мне Тимофей. — Одержимых не только убивали. Мы сами использовали их, в крайнем случае и когда могли. А некоторые запечатывали свои души, так чтобы сражаться на поле боя вечно, даже когда от тела ничего не осталось.

— К чему это ты?

— Если ты освободишь мне руки, я смогу провести ритуал объединения души. Ты ведь растерял все свои знаки древних? Эта девочка, Хана, сказала, что ты даже потерял единение со стихиями, — Тимофей невесело усмехнулся. — Возможно, в этом наша проблема, мы до последнего держались за силу. Но теперь она даёт нам шанс.

— Назови рунную фразу, используемую в ритуале, возможно, я сумею её воспроизвести.

— У тебя и в лучшие годы ничего бы не вышло, — хмыкнул приятель. — Ты герой и боевик, а не учёный. Мы занимались разработкой цепей сансары. Мы готовили для тебя формулы и выкладки. А теперь у тебя нет даже полученных в испытаниях знаков. Да и откуда, ты прошёл лишь одно и… ты не говорил, что тебе досталось.

— И получил первую божественную искру. Единение с магией Порядка, — улыбнулся я, заставив привязанного к кушетке Тима скукситься. — Говори рунную фразу, по символам, я её запишу и попробую воссоздать ритуал.

— Не нужно, — отвернувшись, тихо проговорил товарищ. — Возможно, не нужно.

— Вот как? Ты передумал или не хочешь идти на сделку? Ладно, тогда я тебя оставлю ненадолго.

— Главное, не заставляй меня снова спать, — проговорил Тим куда тише. — И… пусть эта девочка заходит. Хоть иногда.

— Попроси её об этом сам. Знаю, что она была твоей первой настоящей любовью.

— Пф. Не первой. Первая была во втором классе. И уж точно не последней, я только детей похоронил пятерых, — усмехнулся Тимофей. — А Хана разделила собой жизнь на «до» и «после». И, возможно, «До» было лучшим…

Выйдя, я застал плачущую в коридоре Хану. Девушка сидела на полу, прижавшись спиной к стене и обняв колени, и тихонько всхлипывала.

— Он тебя помнит, — сказал я, встав рядом. — А это уже не мало.

— Он? Он совершенно другой. Как будто разом постарел на десяток или два лет! Где тот смешливый, весёлый и никогда не унывающий парень?

— Исчез, когда ты погибла, — на автомате ответил я.

— Что? — Хана вздрогнула и даже всхлипывать перестала. — В смысле?

— Только его не спрашивай. Лучше сосредоточься на общих воспоминаниях последних недель. И раньше. На кадетке, какие-то весёлые или запоминающиеся случаи. Первый поцелуй… вот это вот всё.

— А ты что будешь делать? — с недоверием спросила Хана.

— Создавать ритуал ограничения магии хаоса, — вздохнул я и, проведя девушке по волосам, пошёл в другой домик, где лежала Настя.

Почему мне сразу в голову это не пришло? Ведь только в самолёте вспоминал длиннющую формулу цепей, удерживающих в себе всякую магию, вплоть до ядерного взрыва. Собственно, именно для этого она и создавалась, цепи Порядка. А тут у нас всего-то стихийный триединый архимаг, чего может быть проще. Жаль, плакат с надписью «Сарказм» не завезли.

Если слова Тима верны, и каждая минута комы для моих друзей словно вечность в аду, значит, сейчас Настя и моя мама Катя в том же положении. Они испытывают жуткие муки, и я не могу тратить время на пустые разговоры.

Паразиты? Да вообще наплевать, даже если они сейчас расплодятся, а они не должны, благодаря муракам и исследованиям Щепкодробова с Коронозоровым. Друзья и семья важнее. Тем более что… хотя об этом думать пока рано. Но как бы я ни торопился, времени на вспоминание, воссоздание и первую активацию цепей Сансары ушло до следующего утра.

По-хорошему нужно было бы поспать. Прежде чем пытаться воссоздать ритуал, но я прекрасно понимал, что каждая секунда может привести дорогих мне людей к полному безумию. А потому, чтобы не ошибиться, нанёс всю рунную фразу себе на предплечье и, придя в палату Насти, воспроизвёл её. Получилось, хоть и не с первого раза.

Золотые цепи окутали девушку, медленно вращаясь вокруг неё в виде нескольких колец. И только убедившись, что внутри получившейся сферы невозможно воспроизвести магию, я позволил себе разбудить Настю. Ввёл препарат и сел рядом, взяв её ладонь в свои руки.

— М-м… — протянула девушка, открывая глаза. Дёрнулась, как от удара, но почти мгновенно вновь откинулась на подушки. — Ты…

— Доброе утро, — проговорил я, с трудом сдержав зевок. — Только не начинай опять про изменника и то, что поменял тебя на молодуху.

— Пф, — фыркнула Настя, отвернувшись, а потом улыбнулась. — Не буду. Мы с тобой и целовались-то один раз.

— Ты вспомнила?

— Как бы я хотела, чтобы всё произошедшее было просто безумным кошмаром, а мы проснулись снова молодыми, полными сил и возможностей. А вокруг мир и спокойствие… — прошептала девушка, с грустной улыбкой посмотрев на меня. — Но нет.

— Ну почему сразу нет. Прямо сейчас — мир и спокойствие. Здесь.

— Мы убили её, — отвернувшись, вновь прошептала Настя. — Прости.

— Возможно, ещё нет. Возможно, она где-то глубоко внутри, — поджав губы, проговорил я. — Вы же не знаете наверняка. А в остальном, тебе вначале нужно прийти в себя, и я тут для этого.

— Ты останешься рядом? — сжала мою ладонь Настя.

— На столько, на сколько потребуется. Ну если ты не решишь вновь меня убить или назвать изменщиком.

— Если ты думаешь, что я не в курсе твоих интрижек… — с наигранной суровостью посмотрела на меня Настя. — Не успел обосноваться, как чуть ли не княжну Серебряную в невесты получил. Или будешь всё отрицать?

— Только если она в твоём вкусе. А я предпочитаю тебя, — улыбнулся я любимой. — Молодая, упругая, но при этом опытная, что может быть лучше? И кстати. Не хромая. Теперь главное — справиться со вспышками гнева и…

— Я триединый маг, дорогой, — ответила Настя, глядя в окно. — Я каждую секунду борюсь со вспышками гнева, меланхолии и ветром в голове. И ничего.

— Надеюсь на это…

— А насчёт молодого и упругого тела… — заговорщицки прошептала Настя и, приподнявшись на кровати, опустила одеяло. — Не пора ли нам его опробовать? Я соскучилась. Очень.