Седьмой царевич. Том 4 и 5

Глава 23

— Нужно её в клинику, — сказала на третий день Хана. — То, что мы её бульоном поим, и штаны меняем, вообще ничего не меняет. Раз ни нашатырь, ни пощёчины не помогают — выхода особого и нет.

— Есть теория, что с ней произошло? — спросил я, присаживаясь рядом с девушкой и аккуратно убрав волосы с её лба.

— Я же не врач, и даже полевая медсестра очень условно. У тебя те же курсы были, — недовольно проговорила снайпер, и тут я вынужден был согласиться. Опыта у меня в разы больше, но сейчас меня раздирали противоречия.

Седьмой день. Истощения у Насти нет, зрачки реагируют. То есть, в принципе, ничего ей не угрожает. Наверное. Если это не какие-то внутренние проблемы, потому что они могут возникнуть неожиданно и в самом неприятном месте. Например, это может быть травма, которую мы проглядели.

Из хороших новостей — это точно не бактериальное заражение. Какими бы уродами ни были Древние, но о своей безопасности они думали, так что где-то в недрах обелиска была символьная фраза об адаптации. Иначе бы они вымерли куда раньше, а в наш мир и вовсе не попали бы.

Увы, и дураками они не были. Не сказать чтобы сильно умными… хотя нет. Они были очень умными, но дикими варварами. Как индейцы майя, которым достался их алфавит, но которые смогли в точности выучить и повторить все астрономические вычисления. Но сейчас это было вообще неважно.

Если у Насти травма головы, с кровоизлиянием в мозг, госпитализация крайне необходима. Но никаких характерных признаков не наблюдалось: кожа нормального оттенка, судорог нет, температура — в переделах нормы. Конечно, это ничего не доказывало, и лучше всё же проверить. Но я не мог отправить её наружу одну — придётся выходить всем. И не факт, что в следующий раз обелиск расщедрится на десятидневное испытание.

Может, вообще наложит запрет.

И всё равно, её жизнь важнее любых достижений и символов. Но, прежде чем принимать окончательное решение и объявить его команде, нужно хотя бы попытаться понять, в чём дело и можно ли это как-то исправить.

— Эй, ты чего удумал? — ошарашенно спросила Хана, когда я начал расстёгивать на девушке одежду. — Руки убрал!

— Ты верно сказала, курсы мы проходили одни и те же, но, может, ты чего-то не заметила, — сказал я, и не думая останавливаться. — След от укола, например. Может, один из мураков её отравленной иглой ткнул.

— Всё я хорошо осмотрела… — попробовала возразить девушка, которой не нравилось в моём предположении вообще всё: и то, что виноватыми могут оказаться аборигены, которых Хана по-прежнему считала милыми зверушками, и то, что она могла где-то облажаться. Именно поэтому, когда я закончил осмотр, но не нашёл никаких признаков, она смотрела на меня с таким превосходством. — Ну что? Доволен?

— Настя всё ещё в отключке, так что нет, — жёстко ответил я, и снайпер поджала губы. — Помоги мне её одеть, и будем думать дальше.

На самом деле был у меня один вариант, но проверить его было крайне проблематично в моём текущем состоянии. Потому что я пока полный бездарь в использовании стихий. Девушка отключилась в момент начала дождя, когда постаралась максимизировать его эффект, и с тех пор ливень не прекращается.

При этом я выпытал у старейшины мураков — он за всю жизнь такого не помнит. Правда, сколько именно он живёт мне не удалось понять, тут отсутствовало понятия года как такового. Всё же мы были ближе к экватору, и перепадов температур тут не случалось, как и сезонности растений или животных. Нечему было меняться.

С маленькой, даже крошечной вероятностью, может такое быть, что продолжительный интенсивный ливень напрямую связан с активностью Насти, что она завязала свою стихию, буквально выжимая небеса до капли. Но из-за силы огня и ветра концентрация влаги в воздухе происходит быстрее, чем вода льётся на землю. Не просто так её в будущем назовут Грозой.

Вот только в таком случае выдернув её в наш мир, я могу разрушить единение со стихией. И в любом другом случае мне было бы наплевать. Огонь, воздух, земля — не проблема. Ну станет человек больше мёрзнуть, не сможет заходить больше никогда в сауну, перестанет любить гулять по пляжу или летать — небольшая беда. Но с водой ситуация обстояла в корне иначе.

Человек на семьдесят процентов состоит из воды. Пусть и с небольшими колебаниями, но это общеизвестный факт. Ни одна другая стихия не влияет на здоровье мага так сильно. И если разрушить единение Насти с водой, последствия могут быть куда хуже, чем от черепно-мозговой травмы. Я вздрогнул от этой мысли.

Будь все силы со мной, я бы почувствовал изменение в структуре тела девушка, сумел бы её направить, а пока… у меня буквально ни одного единения нет, предрасположенности не то что не развиты, даже не раскрыты. Слишком велик риск: вмешательство может не спасти её, а наоборот — убить. Но и сидеть сложа руки — ещё хуже.

Я сидел рядом, вслушиваясь в монотонный шум дождя, и чувствовал, как растёт раздражение. Мокрый пол, мокрые вещи, влага пробиралась всюду.

— Плохо, — наконец, признался я сам себе. — Ладно, рисковать не будем. Передай Косте и Юле, когда вернутся, что меня не будет сутки. Держитесь вместе, не покидайте безопасную зону. Если будет тяжело, можете даже в патрули не ходить.

— Эй, погоди, ты что это задумал? Облапал девушку и бежать? — Хана возмущённо упёрла руки в бока.

— Если бы это ей помогло, даже поцеловал бы, без проблем, — усмехнулся я. — Но этим нашу спящую красавицу не разбудишь. Так что нужно искать другие способы.

— Свят, если ты и вправду о ней беспокоишься — нужно возвращаться. Прямо сейчас, — настойчиво проговорила Хана. — Мне тоже жаль лишиться знака, но здоровье подруги важнее!

— И только потому, что я не уверен на сто процентов, что перенос для неё будет безопасен, мы остаёмся здесь. На сутки, — сказал я, сунув в разгрузку банку тушёнки, две пачки галет и бутылку воды. Благо прокипячённой у нас теперь хватало. — Постарайтесь не умереть без меня.

— Справимся, большой нянь, — фыркнула девушка, но на прощанье мне помахала.

За товарищей я почти не беспокоился. Периметр был окружён рвом, всего с несколькими перемычками, толщиной в пять-семь метров. Я не стал разламывать монолитные куски композита и делал дыры только там, где уже были проложены коммуникационные туннели, которые сейчас медленно, но верно заполнялись водой.

Зачем они такие глубокие и широкие? Для экономии материала? Для обеспечения положительной плавучести? Оставалось только гадать. Если бы где-то среди этих руин был бункер или комната управления, которую можно исследовать… с нашими размерами. Увы, вероятность такого события крайне мала.

Может, в следующий раз, в самом деле, взять с собой пару дронов и солнечные батареи? Ну или поплавковый генератор прикрутить к стене? Похоже, сегодня мне как раз предстоит обследовать её, так что можно проверить.

Я до последнего надеялся на чудо. Крутил головой, всматривался в дождь в поисках заветного озерца или хотя бы достаточно глубокой лужи. Мне бы и полметра хватило. Не идеал, конечно, но не так рискованно, как связываться с стихией в её первозданном виде. Но, если признаться самому себе честно, это я просто малодушничал.

Любой прогресс — это много работы, вдумчивой и кропотливой. Но далеко не всегда он связан с риском. В то же время риск не всегда приводит к результатам. Да почти никогда — пять случаев из ста; притом что оставшиеся могли потерять предрасположенность к стихии, получить серьёзную, неизлечимую травму или умереть.

Примерно в таком порядке. И будь у меня способ понять, что происходит с Настей без риска, я бы его использовал не раздумывая. Но я его просто не видел.

Спускаться в туннели? Я так и не понял, какая там глубина. Кроме того, там водились твари, которые могли «сделать кусь» за жопку, пока я концентрируюсь на единении со стихией. А для этого придётся полностью подавить в себе связь с магией Порядка. То есть я ещё и символы не смогу использовать.

Но главным аргументом против было то, что вода в канале — словно тигр в клетке, ну или переработанный воздух из кондиционера. Вроде кажется свежим и живым, но на самом деле — лишь имитация. Я же направлялся в естественную среду, безумно опасную, но оттого настоящую.

Выбрав то же направление, в котором я бегал в первый раз, я добрался до стены часа за три. Бежал на максимальной скорости, активировав форму воина и вспомнив все наставления, которым меня учили инструкторы. То есть обычному человеку придётся выдать мотоцикл, чтобы преодолеть ту же дистанцию. Или велик.

Стена была на месте — всё такая же идеально гладкая, серая и высокая. Я даже попробовал найти следы своего прошлого восхождения, но ничего не вышло. Только время зря потратил, хотя был на сто процентов уверен, что поднимался где-то в этом районе, и выбоины должны остаться.

Но сейчас нет времени зацикливаться на мелочах. Так что, не снимая форму воина, я начал карабкаться вверх, вбивая пальцы в композитную стену. Особой трудности это не составляло, хотя в этот раз поверхность в этот раз оказалась влажной и скользкой. А вот когда я поднялся на гребень, и оглянулся, до меня дошла вся глубина проблемы.

— Твою дивизию!.. — выдохнул я, глядя на чёрные тучи, в которые бил золотой луч обелиска, особенно ярко выделяющийся на тёмном фоне. Но чем дальше от монолита и моих товарищей, тем светлее становилось небо. А за стеной оно и вовсе было идеально голубым, всего в паре километров от острова.

Сомнений не осталось: дождь не просто так идёт, а значит, Настю надо вытаскивать немедленно. Для этого нужно всего-то найти в испытании другого стихийника, с аспектом воды. Да ещё и умеющего им неплохо пользоваться.

— Ты вовсе не псих, риск тебе не нравится, это всё ради товарищей, лучших вариантов нет, — бормотал я сам себе, снимая разгрузку и тяжёлые ботинки. Я ощущал, как с каждой минутой накатывает тревога, но и волнение, будто адреналин подстёгивает каждую клетку тела.

По-хорошему, стоило избавиться и от противоосколочного костюма. Но кто его знает, что там под водой. Акуле в зубы попасть — не самое приятное, а на кораллы при качке напороться — ещё хуже. А мозг настойчиво рисовал тревожные сценарии.

Наклонившись, я внимательно осмотрел стену с той стороны и понял, что ракушек или кораллов можно не бояться. Их просто не было — какого-то чёрта стена оставалась идеально ровной, лишь слегка покрытой зелёным налётом водорослей.

— А, была не была! — решился я и избавился вообще от всей одежды, оставшись даже без трусов. Аккуратно сложил её, закрепил воткнутым ножом, разбежался и, оттолкнувшись ногами, сиганул вниз. — Йа-ху!

Мгновения восторга от предвкушения неизвестности и свободы выбили из головы посторонние мысли. А потом в пятки ударила сжатая почти до состояния жёсткой резины поверхность, и я едва сдержался, чтобы не открыть рот. В следующий миг меня уволокло на несколько метров под воду.

Прозрачную, так что я без труда видел поверхность, но тяжёлую и давящую. Дна не было. Толщи океана уходили отвесно вниз, теряясь в темноте, и это одновременно было жутко и завораживающе, будто смотришь в бесконечное ночное небо без звёзд. Я пытался сосредоточиться, удерживать дыхание, ощущая каждую молекулу воды.

Спокойствие, вечность, незыблемость — именно это я чувствовал, находясь под водой. Почти две минуты я висел без движения, стараясь приучить себя к давлению, а затем поднялся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Вот тут меня накрыло волной.

На поверхности океан не казался чем-то статичным. Волны одна за другой катились по бескрайней глади, набирая вместе с ветром высоту до пары метров. Сотни тонн воды в едином порыве били о высокие стены, и казалось, что преграда тянется к самим небесам.

Естественно, всё это было лишь иллюзией. А реальность заключалась в том, что я отвык от воды — от одной из основополагающих стихий. Инстинкты требовали мгновенного действия: грести, болтать ногами, как можно быстрее выбраться на берег, подальше от темноты под ногами, чтобы почувствовать твёрдую землю.

Особенно тяжело было сопротивляться этому чувству, когда очередной гребень настигал меня, накрывая с головой и урожая швырнуть о стену, или, что ещё хуже, утягивал прочь от острова. Здесь не было пологого берега, по которому волны поднимались бы, закручиваясь барашками. Балом правил ветер, гнавший несметные массы воды в одном ему известном направлении. Каждая волна была вызовом, проверкой моих нервов и силы духа.

Почти десять минут потребовалось, чтобы перебороть себя и просто лечь на воду, позволив волнам поднимать и качать меня, как им заблагорассудится. Ещё полчаса — чтобы начать предугадывать особенно сильные волны. И лишь благодаря памяти ненаступившего будущего я смог погрузиться в медитацию единения.

Затаившийся где-то в глубине души первобытный страх испарился, уступив место спокойствию. Небольшое движение рук, смена позы — и вот волна подтаскивает меня к самой стене, но в последний миг отступает, оставляя меня лежать. Никакого напряжения. Никакой суеты. Я не могу утонуть, ведь я и есть вода. Я в своей стихии…

Самовнушение вместе с тысячами часов практики и экстремальными условиями сработало. Хоть и не сразу. Потребовалось почти пять часов, прежде чем я почувствовал окружающую толщу воды как собственное тело, словно вторая кожа, надёжно покрывающая меня от ногтей до кончиков волос.

Был ли риск в моих действиях? Естественно, и куда больше, чем мне хотелось бы. Потеря контроля равнялась смерти. Но именно эта опасность, помноженная на неизвестность, стала катализатором. Организм, с огромным трудом вышедший из стрессового режима, помогал мне как мог, чтобы только выжить. Все чувства обострились до предела. Ресурсы мобилизовались. И к концу медитации я попробовал устроить себе экзамен.

Очередная волна подхватила меня, подтащила к стене и ударилась о серую поверхность, но не гребнем, а стопой, поднимая меня всё выше и выше. Три метра, пять, пять с половинкой… я успел вбить руку, покрытую золотым сиянием в последний миг, когда вода уже начала отступать.

Использование формы воина стало так же естественно, как дыхание. А через несколько минут я уже валялся на гребне, тяжело дыша, с чувством полного единения с океаном и самим собой.

— Жив, уже хорошо, — подбодрил я себя, прежде чем активировать медитацию познания. Всё же был риск, что я просто обманываюсь, выдаю желаемое за действительное. Но нет, голубой комочек силы обнаружился почти сразу, он уже начал смещаться к центру, чтобы занять место рядом с сердцем и стать первоосновой, но это было не в моих интересах. Поэтому я активировал форму воина, заставляя сплетение хаоса чуть отодвинуться обратно.

— Теперь ещё три, и можно будет начать учить что-то полезное, — удовлетворённо кивнул я, раскинув руки в стороны и глядя в небеса. Всё же начало познания стихий мне далось нелегко, пусть я только сейчас смог себе в этом признаться. Тело дёргалось от непроизвольных судорог: то одну, то другую мышцу сводило от напряжения. Но это была несущественная цена за успех. Особенно за столь короткий срок, менее суток. Всё же опасность — тоже важный фактор, и теперь я…

Ничего не мог. Вообще. Максимум, вложив все усилия, сумею внутри стаканчика с водой накренить жидкость или чуть изменить русло ручья, маленького, крошечного такого. И всё же это был гигантский успех, ведь нужно мне было на самом деле — увидеть, как форма водной стихии проявляется через других людьми. А это было как раз по силам.

Поднявшись, я неожиданно понял, что не вижу одежды. Скорее всего, меня отнесло чуть в сторону. Но это не проблема, так что я просто пошёл влево. Через десять минут активировал форму воина и побежал. Ничего! Перепутал направление? Ладно, не страшно… Обратно я бежал уже в воплощении, так что вышло в два раза быстрее, и ещё плюс пять километров. Безрезультатно.

— Что за бред? Не возвращаться же мне голышом, — проговорил я, оглядываясь по сторонам. Могло мои вещи смыть или сдуть в океан? Нет, это маловероятно. Я воткнул нож почти до середины лезвия и прочно привязал к рукояти узел, опоясанный разгрузкой. Кто-то забрал?

В принципе, я допускал, что это возможно. Мураки достаточно ловкие и сообразительные, чтобы воспользоваться моментом и украсть тушёнку и всё остальное. Но как бы они забрались на стену? Может, проглядел? Да вряд ли, стопка получилась почти сорок сантиметров в высоту. Просто не дошёл?

Я прошёл ещё километр и чуть не пропустил нужное место. Которое вычленил буквально чудом: серое на сером, крохотный, почти незаметный бугорок. И что-то дёрнуло меня проверить.

Золотые пальцы без труда разорвали композитную поверхность, и я почти сразу натолкнулся на рукоять ножа. Похоже, мои вещи начали проваливаться внутрь стены. Хотя вероятней было бы сказать, что она их всасывала.

— Что за чертовщина тут происходит? — пробормотал я, с большим трудом очищая одежду от сухих, но в то же самое время липких комочков. Которые так и норовили слиться в одну сплошную плёнку.

Как я ни старался, вычистить всё из швов оказалось выше моих сил, так что я просто спустился со стены, вскрыл банку тушёнки и, перекусывая на ходу, двинулся в сторону лагеря. А где-то километров через пять, отряхивая крошки галет, неожиданно понял, что полимер сполз с моей формы. Словно капли жидкого металла в терминаторе, которые стягивались с основной частью, даже если разбить её на куски.

К счастью, на такой случай была одна универсальная поговорка: любая высокоразвитая технология для посторонних неотличима от магии. Нужно просто учесть, что стена вокруг острова «живая» и жрёт всё, что к ней прислонено или на неё положено. Это многое объясняло, например: почему насекомые не строят внутри норы. Но мне сейчас было не до этого.

Перекусив и выпив воды, я отправился в обратный путь и даже сумел вернуться до рассвета. Поздоровался с дежурившим Тимом и тихонько пробрался в лагерь. Прямо к Насте. Полученный от океана бонус надо было использовать немедленно, иначе дальше будет лишь тяжелее.

Закрыв глаза, я положил ладони девушке на голову, так чтобы большие пальцы легли на висках. Я не мог полноценно погрузиться восприятием в тело Насти, слишком слабое развитие стихии воды, так что сосредоточился на ощущении и позволил интуиции вести себя вперёд.

Синий сгусток, раз в десять больше моего, обнаружился почти сразу. Он колыхался из стороны в сторону, переливался, то и дело покрываясь белой дымкой. Сразу переходная стихия — это очень и очень круто, но пока опасно и сложно контролируемо. Так что я позволил себе помочь девушке. Направив все свои новообретённые силы, я как мог сгладил форму, кристаллизовал её, и через полчаса усилий Настя глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Непорядок, — слабо улыбнулась девушка, встретившись со мной глазами. — Принц должен целовать спящую красавицу.

— Ты всё перепутала, — с облегчением ответил я. — Если красавицу — то чудовище, и не целовать, а танцевать. Если целовать — то Белоснежку или не принц, а богатырь.

— Ой, да какая разница, — надула губки Настя, а потом, обхватила мою шею и притянула к себе. — Значит, у нас будет своя сказка: красавицу, принц, целовать!