Ночной палач

Глава 59. Прошлое

Нет.

Грудь Айслы разрывало надвое. Она была беспомощна. Застряла здесь, в Новоземье Диких. По морю до сумрачных земель месяцы, и даже потом, если ее пропустят…

Было бы слишком поздно.

Нет, это не могло происходить на самом деле. Она не могла найти того, кто понимал ее… и сразу потерять.

Слезы, соль и всхлипы обернулись хищной тишиной. Все чувства Айслы обострились, как кинжал.

Грим был демоном. Внушающим ужас правителем сумрачных.

Но он стал ее другом. Вместе они прошли бесчисленные трудности. Он касался ее так, что она ощущала себя живой, парящей между звездами. И Айсла впервые чувствовала, что ее тело принадлежит ей самой. Не королевству. А ей.

Несмотря на все колкости и мрачный вид, Грим в нее верил. Он ей доверял.

А Айсла доверяла ему.

Он ее спасал.

Айсла не собиралась его бросать.

Тысячи километров не значили ничего для них. Грим прав. Они бесконечны. Айсла потянулась сквозь пространство в поисках своего демона. Того, кто выписывал узоры на ее коже, того, кто не знал, что у него есть ямочки, потому что редко улыбался.

Разум Айслы очистился от всего, кроме Грима. Она видела его мысленным взором, чувствовала его запах, ощущала его всего.

Она потянулась сквозь пространство каждой частичкой себя, бросила свою суть через мир…

И нашла.

Когда все вокруг исчезло, когда вселенная растворилась пеплом и дымом, осталась только нить связи. Айсла чувствовала, как она их соединяет.

Айсла не думала о том, что это значит. Тогда не думала. Нить окутывала сила, и Айсла не знала, как ею пользоваться, она ускользала сквозь пальцы. Но у нее была лишь одна просьба, единственная.

«Перенеси меня к нему».

С мечом в руке она ухватила силу Грима, вкладывая всю себя, и исчезла.

Айсла приземлилась на колени.

Дреки падали с небес, как обрывки ночи, переплавленные в дождь. Сотни. Тысячи. Грим рассказывал про них, но ничто не могло подготовить Айслу к их виду, к их крикам.

Они были существенно меньше драконов, но лишены грации. Они мчались по небу как метательные звезды, падающие на землю с выпущенными вперед когтями.

Грим сражался посреди этого ада.

Были и другие сумрачные. Они долго не выдерживали. Айсла видела, что воинов одного за другим подхватывали и уносили. Кого-то разрывали пополам, кто-то был сожран целиком. Всюду кровь, крики, мужчины вдвое крупнее Айслы кричали, пытаясь спастись.

Грим. Его называли одним из сильнейших правителей.

Тени хлестали из него, и там, куда они били, умирало все. Он изливался всюду, рыча…

Все равно его сил было недостаточно. Проклятия их подточили. Дреков было слишком много. И некоторые, казалось, были неуязвимы даже для его теней. Дреки нападали на Грима, и Айсла знала, какие раны они оставляли. Они разъедали плоть и кости и не заживали. Сколько раз Грим уже был ранен?

Разлом бежал по земле, насколько хватало глаз. Грим сказал, что он идет через всю территорию сумрачных. Близко, совсем рядом была деревня, о которой говорил правитель; считалось, что она расположена в безопасном месте. Дреки выбрались на улицы. Плач. Детский крик.

Грим вскинул голову, словно почувствовав присутствие Айслы. И девушка внезапно поняла, что он сможет найти ее где угодно, даже в самом сердце битвы.

Ужас. На его лице отразился чистый ужас и опустошение — он увидел Айслу здесь, где скоро все умрет. Затем — удивление. Понимание. Он забрал ее звездный жезл, единственный способ, каким она могла оказаться тут.

Они смотрели друг на друга одно долгое мгновение, как будто никого вокруг не существовало. Ни дреков, ни воинов. Только они.

Грим смотрел на Айслу так, словно она была началом и концом его мира, и улыбнулся… Улыбнулся потому, что обрел любовь, пусть и за несколько минут до смерти.

Правитель закрыл глаза, и Айсла в ту же секунду поняла, что он собирался сделать. Собирался перенести ее прочь. Собирался умереть.

Но Грим не успел: дрек пронзил его грудь. Когти пробили доспех насквозь.

Айсла издала нечеловеческий вопль, как будто сама боль стала звуком, словно небеса расцарапали металлическим кончиком меча.

Остальные дреки устремились вниз. Грим взревел, и они увидели шанс. Они схватили его за плечи, и голова Грима повисла. Они сейчас разорвут его пополам…

Нет.

Нет!

Не раздумывая, Айсла схватила меч и изо всех сил вонзила его в землю перед собой. Ничего не произошло, во всяком случае, не сразу. Она не знала, как сломать проклятие, не знала, что делать, но отчаянно хотела.

И вдруг внутри что-то возникло — странное, запутанное.

Айсла схватилась за него.

Ее боль стала проводником. Все, что составляло суть Айслы, пролилось наружу. Меч дрожал под ее руками. Пальцы девушки соскользнули, и, когда ладони уперлись в землю, вокруг разразилась смерть.

Бесконечная волна теней хлынула от Айслы. Дреки съеживались и умирали. Воины становились облаками крови. Все, что не было Гримом, исчезло.

Ее тьма пожирала мир, и ей не было конца и края. Она стремилась вперед.

«Ты и я… бесконечны».

Айсла чувствовала себя бесконечной.

Сила лилась из нее, как опрокинувшийся океан: неукротимо, неконтролируемо, он бушевал и бушевал. Айсла кричала, пока не иссякла до дна. Потому что ее любовь была бесконечна, но не возможности ее тела. Не ее жизнь.

Айсла понимала, что это прощание, но все равно продолжала. Потому что Грим был там, с ним все будет хорошо и она его любит. Любит так сильно, что отчаянно надеется: он примет все, что она ему предлагает, всю силу диких, которой у нее не должно быть, потому что знает — он позаботится о ее народе так же, как заботился о ней.

Грим зарычал, и Айсла отправила всю силу диких по нити, что связывала их души. Это стало последним, что Айсла успела сделать. Поскользнувшись, она упала.

В его руки. Он переместился и подхватил ее, и Айсла уверилась, что он выживет после полученных ран, но Грим всматривался в ее лицо, как будто это он умирал сейчас, кричал на нее, но Айсла в ответ могла лишь улыбнуться.

— Айсла, вернись ко мне. Вернись.

Грим тряс ее, но девушка почти не ощущала этого. Почти ничего не осталось.

Тело напряглось. Грудная клетка перестала двигаться. Грим взревел.

— Очнись! — В голосе звучало полное отчаяние. Сумрачный… плакал. — Вонзи мне снова кинжал в грудь, только очнись.

Она хотела. Действительно очень хотела.

— Грим, — прошептала Айсла, чувствуя, как ее покидают последние крупицы жизни.

Дикая вдруг вспомнила слова правителя: «Боль может быть полезной. Боль — самая сильная эмоция».

— Боль не самая сильная… — проговорила Айсла едва слышно.

А затем ее сердце остановилось.