Ночной палач

Глава 1. Хранилище

Смертельная горечь встала поперек горла.

За несколько мгновений до этого Айсла открыла потайное хранилище в Зеркальном дворце. Внутри бурлила сила, шепча на языке, которого она не понимала, взывая к чему-то в самых глубинах ее существа. Настойчивая, очевидная, будто ответ на вопрос, который дикая почему-то забыла.

Заброшенный дворец разваливался, но эта дверь оставалась заперта все время, что держались проклятия. Предки Айслы изо всех сил хранили ее в тайне. Корона — единственный ключ, и дикая думала, открывая пронзительно скрипящую дверь, что ее так тщательно скрывали не без причины.

Сердце бешено заколотилось, когда Айсла заглянула внутрь. Но прежде чем она успела увидеть что-либо стоящее, сквозь щель вырвалась некая сила, ударила дикую в грудь и отбросила через все пространство.

Дверь с грохотом захлопнулась.

На мгновение воцарилась тишина. Почти покой, что в последнее время стал самой желанной и редкой роскошью. Иного в эти дни Айсла и не осмеливалась желать. Передышка от боли, что пульсировала в груди, где стрела расколола сердце надвое. Передышка от мыслей, которые разъедали разум, словно насекомые, что пируют на разлагающемся трупе. Столько было потеряно и обретено за последние недели, и отнюдь не в равной мере.

Однако на тот краткий миг Айсле наконец удалось ощутить в голове пустоту.

Пока она не ударилась о камень и покой не сменился видением страшной бойни.

Тела. Окровавленные. Обугленные. Айсла не разбирала, какому народу они принадлежат, лишь видела кожу и торчащие кости. Вокруг мертвецов разливалась тьма, словно кто-то опрокинул чернильницу, и она не оседала, не исчезала.

Нет. Эта тьма пожирала.

Она прикончила тела, затем обратила внимание на девушку. Завитки поднялись, холодные и влажные, как безжизненные конечности. Айсла не успела среагировать, когда тени раздвинули губы девушки, заставили ее испить тьму. Она пыталась хватать ртом воздух, но глотала смерть.

Все погрузилось во мрак, будто луна и солнце оказались всего лишь жалкими свечками, которые кто-то задул одну за другой.

И тогда темнота заговорила.

— Айсла, — голос принадлежал ему, Гриму, — вернись ко мне. Вернись…

Мгновение, и она снова оказалась в Зеркальном дворце, где сплошь отраженный солнечный свет и голые скелетообразные ветви, что скребли по остаткам стекла, тянулись к дикой, как руки.

И Оро. Он тотчас возник рядом, прижал Айслу к себе, баюкая. Он был не из тех, кто склонен реагировать эмоционально, и потому выражение ужаса на его лице лишь подогревало тревогу.

Айсла подняла руку и обнаружила, что у нее течет кровь: из носа, ушей, глаз, по щекам. Дикая смотрела на испачканные алым пальцы, но могла думать только о той бойне.

Что это было? Видение?

Предзнаменование того, что сотворит Грим, если она к нему не вернется?

Айсла не знала, но кое-что все же было понятно: едва она открыла ту дверь, как нечто ее вновь захлопнуло.

В хранилище что-то есть.

И оно не хочет, чтобы Айсла его нашла.