Ночной палач

Глава 39. Боль

Сила отдавала металлом во рту, в носу, в горле, в желудке. Она освещала каждый миллиметр ее тела сверху донизу, она была сияющим маяком, клинком, придающим миру желаемые форму и размеры.

В воспоминаниях Грим научил ее тому, что больше никто не удосужился ей дать. Чтобы победить, ей нужно больше силы.

Грим утверждал, что боль — самая сильная эмоция.

Боль может быть полезной.

Деревья пробивались и вытягивались вверх сквозь комья земли. Та ломалась и менялась, формируя зачатки гор. Цветы хлынули потоком, укрывая все так быстро и так плотно, что перевалились с края острова.

Больше. Нужно больше.

Колючие растения, те самые, что доставали ее всюду во время Столетнего турнира, выросли густыми ощетинившимися зарослями. Следом потянулись растения с ядовитой листвой. Айсла распределила их по всему острову, по тем местам, которые они должны перекрыть.

Дикая погрузила руки в грязь, пальцами вырисовывая безумные формы, и закричала, когда земля вокруг разверзлась, исторгая еще больше растений, которые будут защищаться и сопротивляться.

Спустя минуты или часы Айсла почувствовала рядом его присутствие. Теплый лучик света, возникший у нее за спиной.

— Айсла? — позвал Оро.

Ее имя было вопросом.

— Я все сделала, — ответила дикая.

Казалось, что почти невозможно создать столько природы за девять дней, но Айсла справилась за одну ночь.

— Смотри! Я воздвигла стены, чтобы преградить им путь, и заполнила все открытые пространства. Грим сможет перенести войско только туда, куда решите вы с Зедом.

Айсла сияла.

А Оро не выглядел гордым за ее успехи.

Он выглядел… испуганным. Айсла вдруг поняла, что никогда не забудет взгляд Оро, обращенный на нее сегодня. Словно с ней что-то не так.

Словно она чудовище.

— Что ты сделала? — спросил Оро.

Айсла проследила за его взглядом и увидела: по вороту ее платья стекала кровь. Дикая подняла руки, трогая красные ручейки. Они струились из глаз, носа, уголков рта.

Сила… имела вкус крови.

У силы вкус крови.

Айсла повторяла про себя снова и снова, или, может, это просто крутилось в голове… Вероятно, Айсла просто жила в собственной голове, и ей никогда не стоило уходить… Возможно, она должна распахнуть себя настежь в мир и позволить всему, что есть внутри, выплеснуться…

— Айсла! — Оро жестко схватил ее за плечи и встряхнул.

Он был зол, расстроен, разочарован.

Она вернула силу внутрь себя — и мир застыл, голоса прекратились.

Здесь были только она и Оро. И все же… он был недоволен.

— Что ты сделала? — спросил он снова.

Сейчас голос был резким, голос короля, а не мужчины, в объятиях которого она засыпала, а его рука поглаживала ее по спине, убаюкивая.

— Я нашла кратчайший путь и опробовала.

Оро изучал ее ладонь, и Айсла задрожала, поняв, что сотворила. Она взрезала кожу. Это был короткий путь. Она сделала то, от чего Оро предостерегал ее несколько месяцев назад.

Использовала эмоции, чтобы стимулировать силу.

Боль может быть полезной.

Боль делает сильней.

— Все в порядке, — проговорила Айсла, доставая из кармана флакон с эликсиром. Капнула на рану, проследила, как срастается кожа. — Вот, смотри. Словно ничего и не было.

— Айсла, — осторожно проговорил Оро, — я же говорил: повелевать силой с помощью эмоций — очень опасно. Можно получить контроль быстро и крепко, но у всего есть своя цена.

Он сжал руки в кулаки, его едва не трясло.

— Я говорил: это может тебя убить! Да, это кратчайший путь, — резко бросил Оро, выплевывая слова, — но кратчайший путь к смерти.

Вокруг стало нестерпимо жарко. А потом все исчезло.

Осознав правду, Оро стал спокоен, как затаившийся хищник.

— Он научил тебя этому. В воспоминаниях.

Айсла не стала отрицать.

Оро посмотрел на нее и покачал головой. Обвел внимательным взглядом ее лицо, покрытое кровью, едва зажившую руку.

— Я не узнаю тебя, любовь моя.

Руки Айслы задрожали. Она тоже себя не узнавала. Не узнавала девушку, что жила в ее голове, что принимала решения, которых Айсла не понимала…

— Я знаю: ты хочешь попасть в хранилище. Знаю: хочешь победить Грима. Я знаю: хочешь спасти себя и остальных, — продолжил Оро. — Но это не тот путь. — Он взглянул Айсле в глаза. — Пообещай, что больше не будешь это пробовать. Прошу тебя, обещай.

— Обещаю, — прошептала она, потому что Оро был так обеспокоен.

Потому что он просто хотел ее защитить.

Айсла не хотела ему рассказывать, что, несмотря на кровотечение, она ощущала себя намного сильнее прежнего. Она чувствовала контроль, превосходство.

«У крови вкус силы», — хотела сказать она. У силы…

У силы вкус крови.

Следующие несколько дней Айсле не удавалось поспать. Она начала переправлять мирных жителей в новоземья. Некоторые оказались знакомыми.

Никто не смеялся над ней, не обзывал. Только не теперь, когда дикая была единственным способом быстро покинуть остров до нападения.

Она собиралась уходить из Стелларианского Новоземья десятый раз за этот день, когда внезапно решилась на то, чего избегала очень долго.

Айсла вошла в комнату, знакомую ей почти так же хорошо, как ее собственная. Подсознательно Айсла ждала, что здесь ее встретит Селеста-Аврора, заплетающая серебристые локоны, просто чтобы занять руки.

Комната была пуста.

А повсюду — воспоминания. Стопка серебристых одеял в углу, в которые они всегда кутались. Облупившаяся краска, под которой проступал слой старой, сохранившейся с прошлой эпохи. Каменный пол перед камином, истершийся со временем, удобный, чтобы лежать. Они шутили, что правители, предшественники Селесты, облюбовали это место так же, как и они. Что ж, Айсла теперь предполагала, что все время это была лишь Аврора. Сидела перед камином. Меняла цвет комнаты. Одна, пока не появилась Айсла.

Пламя погасло. Осталась только зола.

На полке стояла коллекция шаров. Она была самой ценной для Селесты. В каждом было что-то таинственное. Селеста говорила, что они передавались из поколения в поколение и она не представляла, что внутри.

Лгунья.

Айсла схватила самый большой и швырнула его на пол. С грохотом он разбился вдребезги, повсюду разлетелись осколки. Злые слезы защипали Айсле глаза.

— Ты, наверное, считала меня такой дурой.

Следующий шар полетел в стену.

— Смеялась, как только я выходила из комнаты?! После того как делилась с тобой самыми сокровенными секретами, получая в обмен лишь ложь!

Третий разбился о дверь.

— Хоть что-то было настоящим?!

Айсла швырнула еще один. Подумала о маленькой девочке-стелларианке, которую убили твари, обо всех людях, погибших за последние пять веков. Ее голос задрожал:

— Я убила тебя, но этого недостаточно. Проклятия не умерли вместе с тобой. Они всё еще здесь. — Айсла сжала кулаки. — Ты знала, что убьешь тысячи людей? Тебя это вообще волновало?!

Из девушки вырвались тени с острыми когтями. По стенам побежали трещины, вскрывая слои краски. Вокруг ног Айслы разрастался черный ореол. Она тяжело дышала, гнев и печаль сдавливали грудь.

Айсла закрыла глаза и позволила слезам соскользнуть по щекам. Она махнула рукой, и тени уничтожили все оставшиеся шары.

Все оказались пусты, кроме одного. Что-то медленно спланировало на пол, когда он разбился о стену.

Одинокое серебряное перо.

Айсла шагнула ближе. Наклонившись, она подцепила перо пальцами. Кончик был заострен, как для письма.

Зачем Аврора вложила перо в шар?

На конце не было чернил, но все же Айсла попыталась написать букву на куске пергамента — ничего.

Комната лежала в руинах. Словно вломился дикий зверь, а потом когтями и клыками прорывался наружу. Отчасти Айсле было приятно видеть эти разрушения.

— Ненавижу тебя, — прошипела Айсла тому, что осталось от спальни Селесты.

Уходя, девушка забрала перо с собой.

Стоял поздний вечер, когда тени особенно длинны. Тени деревьев, однородные и податливые, охотно слушались ее команд. Ремлар сидел на высокой ветке, пока Айсла кружилась, связывая их воедино. Закончив, она резко двинула кистью, щелкнула ими, как хлыстом. Острый край срубил ряд деревьев.

— Научилась из воспоминаний? — крикнул сверху Ремлар.

Айсла и ухом не повела, выращивая новые деревья взамен уничтоженных. Она взяла это за правило: восстанавливать все, что разрушила.

— Раз уж война на пороге, чувствую необходимость тебе напомнить, что не всю жизнь можно восстановить, — проговорил Ремлар. — По крайней мере, на Лайтларке.

Дикая сжала зубы. Она это прекрасно понимала, и осознание разъедало изнутри. Если Оро прав и Гримшоу действительно объявлял ей войну… значит, каждая смерть будет на совести Айслы. Она не могла этого принять, не могла с этим жить.

Она все еще ничего не понимала. В воспоминаниях они не любили друг друга.

Тьма хлынула, как только Айсла взмахнула рукой. Пронеслась сквозь лес, уничтожая все на пути. Так получалось, что силы сумрачных стали для нее исцелением. Как будто она выпускала худшую часть себя наружу.

Ремлар спланировал с дерева вниз, упруго приземлился перед дикой. Он выглядел очень довольным.

— Твоя тьма расцветает, — сказал крылатый, рассматривая путь, проделанный тенями.

Айсла уничтожила часть леса.

— Так и есть, — ответила она. Дикая ощущала это внутри. Что-то разворачивалось в ней, пробуждалось. Она вспоминала все больше и больше. — Этого я и боюсь.

— Не стоит бояться, — сказал Ремлар. — Следует использовать.

— Как использовать?

— До войны — считаные дни. Я и мой народ, — крылатый кивнул на улей, — собираемся сражаться. На Лайтларке есть еще существа, тронутые тьмой, которые могут к тебе присоединиться, если ты попросишь.

— Нет, они не станут, — покачала головой Айсла. — Я спрашивала.

Она вспомнила о женщине-змее на острове Звезд.

— Всех?

«Нет, не всех».

— И как их убедить? Что им предложить?

— Себя, — просто сказал Ремлар. — Предложи им себя.

— Себя?

Ремлар кивнул.

— Прошли тысячи лет с момента, как один человек владел силой сумрачных и силой диких. Ты даже не представляешь, что это значит.

Айсла вспомнила, с каким почтением к ней относились виндерленды.

— Скажи мне: что это значит? — почти взмолилась она.

— Мне не нужно ничего тебе рассказывать, — ответил Ремлар. — Сама все увидишь.

Он широко повел рукой.

— Создания острова, такие же древние, как и я, присоединятся к тебе. Они сразу поймут, что ты такое.

— И что я?

Ремлар глянул на нее, и Айсла увидела в его глазах блеск.

— Надежда.

— Надежда? — спросила она и повернулась на внезапный журчащий звук.

С неба невероятным образом падал столб воды.

Айсла моргнула — и лес вокруг исчез.