Контрабандисты Гора

Глава 40

— Всё сработало как нельзя лучше, — сказал Аксель. — Глупую варварку, наивную маленькую дурочку, как мы и надеялись, подобрали девки-пантеры. Таким образом, идя по её следу, Тиомен привёл нас к нашей настоящей добыче, к тем, кто шпионили за корабельным лагерем.

— Это была игра в кости, — хмыкнул я. — И говори вполголоса.

— Девки-пантеры оказались жадными, — усмехнулся он. — Они не смогли сопротивляться искушению наклониться и подобрать монету, валявшуюся под ногами.

— Это было их ошибкой, — признал я.

— Иначе мы, скорее всего, не вышли бы на наших шпионок.

— Надеюсь, Ты не станешь отрицать, что мы — такие же пленники, как и они? — осведомился я.

— Беглянка — варварка, это очевидно.

— Насколько я знаю, — кивнул я.

— Варварки глупы, — заявил Аксель.

— Невежественные в наших реалиях, — сказал я. — Но не глупые.

— Известно ведь, — отмахнулся он, — что варварок отбирают за их глупость, страстность и смазливость.

— Вовсе нет, — не согласился с ним я. — Не забывай, я из Работорговцев.

— Ну конечно, Работорговец он, — проворчал Аксель. — Только Ты ведь, наверняка, не имел дел с варварками. Ты в основном занимался высококачественным товаром, гореанскими девушками, цивилизованными, умными, прекрасными созданиями. Ловил их, клеймил и приучал к ошейнику.

— Вообще-то, у меня были кое-какие дела с варварами, — заметил я, не вдаваясь в подробности.

Акселю не нужно было знать о странном сером мире, о необычных, сделанных их металла кораблях, бороздящих тёмные моря, и о тайных маршрутах доставки рабынь. Это крайне рискованный бизнес, связанный с множеством опасностей. В частности с нарушением законов Царствующих Жрецов относительно технологий, с такой жестокостью проводимых ими в жизнь. Соответственно, рабыни и другие материалы из того серого мира, или как мы его называем, из Грязного Мира, могли быть ввезены на Гор только тайно. Такие товары были контрабандой. Безусловно, как только они оказывались на Горе, к ним, казалось, не проявляли никакого интереса, словно они и не были так или иначе связаны с нарушением законов Царствующих Жрецов. Караван из сотни голых, скованных цепью за шеи красоток, привезённых контрабандой из Грязного Мира, можно было открыто и безбоязненно вести из одного города в другой, тогда как крохотное коммуникационное устройство или оружие достаточно маленькое, что его можно держать в одной руке, способное выпускать маленькие металлические снаряды, станет причиной вспышки Огненной Смерти, которая вовсе не миф, поскольку хватает тех, кто был свидетелями этого явления.

— Все они глупы, — стоял на своём Аксель.

— Ничуть, — заверил его я. — Варварок отбирают, держа в памяти несколько критериев, разумеется, сюда входит и красота, и беспомощная реакция, и страстность, но также и высокий интеллект, зачастую очень высокий.

Никому ведь не нужна глупая рабыня. На таких нет спроса. А вот умная женщина быстро понимает, что с нею произошло, что теперь она — рабыня и должна повиноваться немедленно и со всем возможным совершенством. Её почти никогда не нужно наказывать, хотя она понимает, что это с ней будет сделано, причём обязательно, если она хоть в чём-то не понравится своему владельцу. Также, что интересно, вероятность того, что она находится в контакте с самой собой, со своим самым глубинным «Я», со своими потребностями, с тем чего она жаждет в глубине своего сердце, будет намного выше у умной женщины, чем у её глупой сестры по полу. Глупая женщина зачастую изо всех сил пытается быть тем, чем ей сказали, что она должна быть. Такие, как они, простофили и жертвы механистических программ, превративших их в незнающих сомнений марионеток, редко смеют открывать себя для освобождения и открытия того, кем они являются на самом деле. Они часто стремятся соответствовать наложенному на них извне стереотипу, а не признать реальность, часто предпочитая игнорировать природу в пользу соглашений и выдумок, часто предпочитая ложь вместо правды, лозунги вместо истории, клише вместо биологии, и идеологию вместо крови. Кем могут быть те, кто считает реальность незаконной? Кто так или иначе получает прибыль от её опровержения? Почему на особую форму жизни возложена обязанность предавать себя? Мы же не требуем этого от кайилы или слина. Кому могло быть выгодно опровержение природы, кроме как тем, кто оторван от природы и боится её? Безусловно, все, рано или поздно, изучают свою женственность. Существенная разница состоит в том, что очень умная женщина из Грязного Мира зачастую прибывает на Гор, если можно так выразиться, уже с ошейником на шее. Она хочет быть женщиной, принадлежать, быть во власти мужчин, быть рабыней своего господина.

— А разве варварки не холодны? — удивился Аксель.

— Ничуть, — усмехнулся я. — Дотронься до любой из них, и Ты увидишь, как она задрожит и попросит о большем.

— Пожалуй, было бы неплохо иметь ту или иную из них в саду удовольствий, — заметил он.

— Полагаю, что да, — не стал спорить я, — но я также слышал, что из них получаются замечательные частные рабыни. Говорят, что они обычно очень нежные и любящие.

— Нужно остерегаться, чтобы не проникнуться тёплыми чувствами к рабыне, — покачал головой Аксель.

— Конечно, — не мог не согласиться я.

Насколько нелепым было такое предположение!

— Кажется, Ты кое-что знаешь о варварах, — констатировал мой собеседник. — Как такое возможно?

— Мне рассказывали, — уклонился я от ответа.

— Но я всё равно, предпочёл бы гореанскую девку, — заявил Аксель.

— Асперич? — уточнил я.

— Она могла бы подойти, — кивнул он. — В любом случае, мы определили местонахождение наших шпионов.

Я бросил взгляд в сторону реки, где пленницы, каждая из которых была нагружена двумя кожаными бурдюками с водой, свисающими с концов импровизированного ярма, сделанного из кривой палки и водружённого на их плечи, взбирались наверх к лагерю от речного берега. Донна с хлыстом в руке сопровождала их.

— И какая нам от этого польза? — поинтересовался я. — Нам ведь всё равно запретили покидать лагерь.

— У них, похоже, тоже имеется некий интерес к ним, — заключил Аксель. — Только я пока не могу понять, в чём он состоит. Кажется, доставить их в корабельный лагерь будет непростой задачей.

— Выглядит так, что наши новые друзья будут возражать, — признал я.

— К тому же, вести их было бы трудно, учитывая их короткие кандалы, — проворчал мой товарищ.

— Зато лодыжки женщины хорошо смотрятся в кандалах, — заметил я.

— Безусловно, — согласился Аксель, — но в свете таких препятствий, будет трудно заставить пленниц перемещаться так быстро, как это нужно нам.

— Ключ должен быть где-то в лагере, — предположил я.

— Расслабься, — хмыкнул мой товарищ. — Посмотри вот на Тиомена.

— Да уж, — усмехнулся я.

Массивный зверь лежал, свернувшись в кольцо, и преспокойно дрых. Аксель мог бы протянуть руку и дотронуться до него. Иногда слин может быть не только страшным монстром, но и любящим собственником. Я подозревал, что тому, кто решил бы напасть на Акселя, такая попытка стоила бы жизни, если бы Тиомен был рядом. Безусловно, я не находился в пределах щита этих когтей и клыков. Я очень сильно подозревал, что наша относительная свобода, и даже наши жизни, могли иметь некоторое отношение к присутствию здесь Тиомена, который был не только очень опасен, но и, к счастью, весьма ценен.

— Тула превосходно готовит, — заметил Аксель. — А что насчёт Асперич?

— Я бы предположил, что с этим у неё не очень, — признал я. — Но их всегда можно отдать на соответствующее обучение, немного заплатив.

— Но ведь мы покупаем рабынь не за навыки в готовке, — усмехнулся Аксель, — а за то, чего они стоят на мехах.

— Конечно, — не мог не согласиться я.

— А что Ты думаешь о пленницах? — полюбопытствовал парень.

— Как о женщинах? — уточнил я.

— Само собой, — кивнул он. — Они ведь женщины, что же ещё?

— Эмеральд, — сказал я, — запросто найдёт своего покупателя. Хизу мне легко представить на сцене торгов. На счёт Дарлы и Тузы не уверен, не думаю, что они заслуживают аукциона.

— Возможно, Ты прав, — поддержал меня Аксель, — но у всех женщин имеются задатки. Природа проследила. Надень на них ошейник и увидишь, что произойдёт.

Это верно, ошейник делает с женщиной чудеса. Я подумал о Донне, рабыне Генсериха, лидера незнакомцев. Насколько глубоко она ему принадлежала! И какою превосходной собственностью была!

— Что Ты думаешь об остальных? — осведомился Аксель.

— Тула и Мила, — ответил я, — прекрасный товар, я бы даже сказал превосходный. Обе достойны быть прикованными к паланкину какого-нибудь богача.

— А насчёт другой, — не отставал от меня он, — той, которую они назвали Вуло?

Это была именно та, след которой взял Тиомен. Беглянка из корабельного лагеря.

— Я не слишком к ней присматривался, — пожал я плечами.

— Но ведь это именно её Ты искал, — напомнил мне Аксель.

— Я просто сопровождал тебя ради развлечения, ради удовольствия от охоты, — объяснил я.

— Я помню, — хмыкнул мой собеседник. — И всё же, что Ты о ней думаешь?

— Она же варварка, — в свою очередь напомнил я ему.

— И даже в этом случае, — настаивал Аксель.

— Полагаю, что она вполне сносна, — оценил я.

— То есть, на твой взгляд она хуже Тулы или Милы? — уточнил он.

— Тула и Мила очень хороши собой, — сказал я.

— Спору нет, они таковы, — согласился мой собеседник. — Но как бы Ты оценил её?

— Ниже их, — пожал я плечами, — не представляющей особого интереса.

— Ты с ума сошёл? — осведомился Алекс. — Присмотрись к ней повнимательнее. Взгляни на неё, как на рабыню. Обрати внимание на то, что находится внутри её ошейника. Рассмотри её формы, аппетитность груди, этих небольших, но восхитительных выступов, едва прикрытых её туникой, оцени узость талии, ширину бёдер, мягкость плеч, округлость предплечий, тонкость запястий, умоляющих о наручниках. Взгляни на её аккуратные лодыжки, неужели Ты не можешь представить, как они смотрятся в кандалах? А представь себе мягкий блеск струящихся тёмных волос, обрамляющих лицо, черты которого изящны и деликатны. Предположи, как блестят её глубокие глаза, как приоткрываются её мягкие губы, когда её хозяин приказывает ей уделить ему внимание.

— Ну ладно, — не стал спорить я, — признаю, что она вполне приемлемая кейджера.

— Вот и я так думаю, — кивнул Аксель.

— Но она — варварка, — добавил я.

— Что верно, то верно, — признал он.

— И по этой причине, — подытожил я, — она не представляет интереса, несмотря на свои внешние данные.

— Ну почему же, — не согласился со мною Аксель, — уверен, она представляет некоторый интерес.

— Возможно, — пожал я плечами, — для некоторых мужчин.

— Но не для тебя?

— Конечно, нет, — мотнул я головой.

Безусловно, та рабыня, которую я видел сейчас, кардинально отличалась от той испуганно озирающейся, нескладной девушки, какой я помнил её по торгам в Брундизиуме несколькими месяцами ранее, и я не имею в виду грязь и растрепанные волосы, или её испачканную рваную тунику. Её внешность и осанка теперь были внешностью и осанкой рабыни. На ней больше не были ни фунта, который был бы не на своём месте. Возможно, серебряный тарск, оценил я. «Ага, — подумал я. — Вы только посмотрите, как она проходит мимо того парня. Похоже, она даже не знает о своих потребностях. Она встревожена, но пока не понимает почему. Или понимает, просто боится этого? Знает ли она о том, что тлеет в её животе, о том, что рабские огни, зажжённые там мужчинами, со временем вырастут и превратятся в непереносимое пламя, и она найдёт себя его узницей, готовой умолять мужчину, какого угодно мужчину, об облегчении? Пожалуй, серебряным тарском тут дело не ограничится, скажем, двадцать медью сверху, или даже немного больше».

Кожаные бурдюки с водой, принесенные с реки пленницами, теперь свисали с веток деревьев, окружавших лагерь, а женщин повели в лес, по-видимому, чтобы набрать хвороста для ночного костра. На этот раз кроме Донны с её хлыстом их сопровождали двое мужчин с копьями. Пару раз мы услышали рёв пантер, доносившийся откуда-то из леса.

Мы провожали взглядом караван, пока тот не исчез в тени деревьев.

— Рабыни пошли к реке, — сообщил мне Аксель.

— Воду же вроде уже принесли, — удивился я.

— Думаю, — предположил мой товарищ, — им разрешили искупаться и постирать туники.

— Они могут попытаться убежать, — забеспокоился я.

— Ерунда, — отмахнулся Аксель. — У кейджеры нет ни единого шанса на побег. И они это знают. К настоящему времени это знает даже варварка.

— Надеюсь, — буркнул я.

Аксель бросил взгляд в том направлении, в котором ушли пленницы, по-видимому, чтобы собирать хворост. Мы снова услышали рёв пантеры, но он прилетел явно издалека. К тому же, караван и Донну, в подчинении которой находились пленницы, сопровождали двое охранников.

— Рискну предположить, — сказал Аксель, — что пленниц ждут ошейники.

— А у тебя были сомнения на этот счёт? — поинтересовался я.

— Ну, до конца я в этом и сейчас не уверен, — признался он.

— Неужели Ты думаешь, что их могут освободить? — не поверил я.

Мне казалась абсурдной сама мысль об освобождении женщины, после того как она оказалась на твоей цепи.

— Конечно, нет, — заверил меня Аксель.

— Тогда в чём проблема? — спросил я.

— Я опасаюсь другого, — ответил он.

— Ясно, — кивнул я.

— Они свободны, хотя и не разделяют общий Домашний Камень, — пояснил мой товарищ.

— Это было бы расточительством, — заметил я.

— Но мы не знаем того, что должно купить то золото, которое передали Генсериху.

— Я понял тебя, — сказал я.