Контрабандисты Гора

Глава 37

Мы с Милой смоченными тряпками стирали кровь с головы, лица, шеи и левого плеча Дарлы, когда та внезапно открыла глаза и дико задёргала руками, удерживаемыми за её спиной парой узких, аккуратных, круглых браслетов, прикреплённых к цепи, опоясавшей её талию. Мы с Милой испуганно отскочили от неё. Женщина с трудом поднялась на ноги и в гневе закричала.

— Что всё это значит? — потребовала она ответа, дергая руками в наручниках.

— Взгляните! — воскликнула Туза с другого конца поляны. — Могучая Дарла проснулась!

— Немедленно снимите с меня эти цепи! — закричала Дарла.

— Или что, — усмехнулась Туза, приближаясь к ней. — Убежишь в лес и заблудишься как рабыня?

— Освободи меня! — потребовала Дарла, снова принявшись дико бороться с браслетами, прикреплёнными к аккуратной цепи, запертой на её талии.

Неужели она не знала, что все её усилия были бесполезны? Не она ли сама достаточно часто надевала этот аксессуар на захваченных свободных женщин, или на тех, которые надеялись присоединиться к её шайке, прежде чем доставить их покупателям?

— Где моя одежда! — возмутилась она. — Верните мне её! Я требую меня освободить! Я требую свою одежду! Снимите с меня эту цепь! Отдайте моё оружие! Где мои украшения?

— Некоторые здесь, — сказала Туза, поднимая левую руку и демонстрируя несколько браслетов, одновременно правой рукой перебирая шнурок с когтями, который висел на её шее.

Разгневанная Дарла шагнула к Тузе, но, то ли в ярости не заметила, то ли забыла о кандалах на своих щиколотках, и в результате плашмя рухнула на землю, прямо к ногам своей соперницы.

— Вставай, — приказала ей Туза.

Дарла снова вынуждена была извиваться и бороться, но в конце концов, смогла подняться на ноги и встать лицом к Тузе. Женщину трясло от ярости.

— Интересно, понравится ли она мужчинам, — задумчиво проговорила Туза, разглядывая свою бывшую атаманшу.

— Тарскоматка! — обругала её Дарла.

— Конечно, она всё ещё грязна, — констатировала Туза. — Мила, Вуло, продолжайте чистить её. Я нахожу, что она отвратительно выглядит.

— Рабыни! — возмутилась Дарла. — Как вы посмели ко мне прикоснуться!

Мы с Милой снова отстранились.

— Продолжайте чистить её, — приказала нам Туза, — точно так же, как вы могли бы делать это с закованной в цепи рабыней, ожидающей выхода на торги.

Очень тщательно и аккуратно, дрожа от испуга, тряпками, смоченными в Александре, мы стёрли кровь и грязь, покрывавшие тело прежней атаманши. Мы очень боялись делать это, всё же Дарла была свободна и не желала этого. Нам оставалось только надеяться, что она поймёт, что мы занимались этим не по своей воле, а как рабыни получившие приказ. Кейджерам, во время их обучения, обычно преподают омовение хозяев, как правильно втирать масла, как пользоваться стригилом, как ополаскивать, промакивать полотенцем и так далее. Безусловно, нам также рассказывали о различных способах, которыми мы можем ублажить господина во время его купания, о способах рабыни, конечно. С другой стороны, насколько я это понимаю, эти вопросы обычно весьма отличаются, когда имеешь дело со свободными женщинами. Конечно, Дарла не горела желанием терпеть нашу заботу. Свободная женщина может расценить прикосновение рабыни как грязное пятно. В конце концов, она свободна. В случае купания свободной женщины, насколько я понимаю, рабыня обычно лишь готовит ванну, проверяет температуру, поскольку разные хозяйки могут предпочитать разную степень нагрева, принести масла, стригилы, полотенца, разложить платье после-ванны и так далее. Безусловно, невольница может помочь ей и в приёме ванны. Хотя, как я предполагаю, у женщин могли бы быть личные рабыни-служанки, которым они доверяют и относятся с теплотой, судьба такой рабыни обычно расценивается как самая страшная неволя из всех возможных. Свободные женщины в большинстве своём рабынь презирают и ненавидят, и обращаются с ними соответственно. Зачастую они не позволяют им даже бросить взгляд на мужчину. Хорошая рабыня-служанка, конечно, особенно обладающая вкусом и обходительностью, может стать очень ценным имуществом для свободной женщины. Некоторые свободные женщины высших каст, или богатые женщины Торговцев, с детства никогда не одевались самостоятельно. Они даже не знают, как пользоваться запутанными зажимами и булавками тех одежд сокрытия, которые они носят, уже не говоря о подборе цветовой гаммы, регулировки складок, лучших цветах для того или иного времени дня и года, не смогут подобрать идеальное сочетание для приёмов, визитов, прогулок, посещения чтений, театров, концертов и так далее. В любом случае очень немногих из нас обучают тонкостям обслуживания женщин. Возможно, есть другие школы или курсы, специализирующиеся на этом роде занятий. Я слышала, что свободные женщины, если у них есть нужда в рабыне-служанке или в нескольких, зачастую предпочитают покупать девушек симпатичных, которые являются для них особенно ненавистными, тем самым они отказывают такой рабыне в господине, что свободной женщине доставляет удовольствие, а заодно лишают этой рабыни мужчин, что, как мне кажется, тоже не может её не радовать. Также, ходят слухи, некоторые свободные женщины покупают красивых рабынь, чтобы привлечь к себе внимание мужчин, например, того или иного товарища, надеющегося почаще видеть понравившуюся рабыню. Но горе такой рабыне, если она посмеет встречаться взглядом с глазами гостя. Тогда, впоследствии, её ждёт плеть. Очевидно, что рабыня, служащая женщине, также полезна и в любовных делах своей госпожи, кому ещё можно поручить отнести записку, договориться о свидании, подежурить на улице и так далее. Учитывая общую ненависть свободных женщин к рабыням, нежелание Дарлы быть омытой двумя рабынями, причём публично, было вполне объяснимо. Понятно, что это было оскорблением, входившим в планы Тузы. Точно так же может быть глубоко оскорблена захваченная свободная женщина, если её похититель, чтобы прикинуть ценность своего трофея, прикажет ей раздеться и показать себя в присутствии его рабыни. Можно ли её оставить себе на какое-то время, или лучше сразу продать? Годится ли она только в кувшинные девка или девки чайника-и-циновки, или у неё есть задатки рабыни для удовольствий, которые осталось только развить соответствующим обучением? Или же она такова, что не всякий слин соблазнится ею в качестве пищи? В любом случае я ничего не знала о том, что такое быть рабыней женщины. Меня обучали обслуживать мужчин.

— Убирайтесь от меня! — снова завопила Дарла, и мы с Милой в смущении отступили.

— Продолжать, — прикрикнула на нас Туза, и мы возобновили свою работу, хотя и крайне неохотно.

Дарла гордо вскинула голову, и вперила сердитый взгляд в поблёскивавшую на солнце гладь Александры.

— Хорошо, — прокомментировала Туза. — Теперь намного лучше. Ещё займитесь её волосами. Причешите, приведите их в порядок.

Хиза вытащила из мешка щетки и гребни, и мы с Милой принялись причёсывать и укладывать волосы Дарлы.

— Отлично, — усмехнулась Туза, — Ты уже почти столь же презентабельна, как голая рабыня.

— Освободи мои руки и лодыжки, — процедила Дарла, — и дай мне кинжал и копье!

— Такой, как сейчас, Ты мне нравишься больше, — заявила Туза.

— Давай драться, — крикнула Дарла, — как это принято у женщин-пантер!

— Я не стану пачкать о тебя своё копьё, — сказала Туза, — смазливая Дарла.

— Смазливая! — воскликнула Дарла.

— Теперь, когда я вижу тебя более ухоженной, — усмехнулась Туза, — мне кажется, скорее я даже уверена, что мужчины могут найти тебя интересной.

— Самка слина! — прошипела Дарла.

— Если, конечно, на твоей шее будет ошейник, — добавила она.

— Тарскоматка! — завопила Дарла, пытаясь вытащить руки из браслетов.

— Вы только посмотрите, — хмыкнула Туза, — она плачет!

— Нет, нет, нет! — всхлипнула Дарла.

Я была поражена, увидеть это, но слёзы действительно бежали по щекам Дарлы. Не могло ли быть так, спросила я себя, что она была женщиной, настоящей женщиной?

Но тут Туза вытащила из ножен кинжал и приставила его остриё к груди Дарлы. Прежняя атаманша немного отступила.

— Ты боишься, — прокомментировала Туза.

— Нет, — ответила Дарла.

Но я видела, что она боялась. Она дрожала. Она побледнела. Слезы стояли в её глазах. Она выглядела в этот момент не столько как женщина-пантера, сколько как просто женщина. Дарла, как мне показалось, в этой неожиданной и необычной ситуации, внезапно осознала свой пол, со всей его незначительностью и мягкостью, беспомощностью и слабостью, чувствительностью и ограничениями, опасностями и пугающим, великолепным изобилием потрясающих и глубоких эмоций, эмоций, которые она, к своему испугу, нашла, ни в малейшей степени не поддающимися контролю, и в плену которых она нашла себя поднятой и транспортируемой узницей части самой себя, части тысячекратно более сильной, чем ёе сознательное желание, несмотря на глубокую уязвимость и зависимость этой части. Не дала ли ей эта ситуация, цепи, наручники, нож Тузы, спрашивала я себя, некоторое понимание того, чем могло бы быть, быть женщиной перед мужчиной, или, скажем, рабыней перед господином?

На какое-то мгновение я испугалась, что Туза вонзит свой клинок в грудь своей прежней атаманши по самую рукоять.

— Не убивай её! — попросила Хиза.

— Встань ровнее, — велела Туза. — Выпрями спину, втяни живот, расправь плечи, подними голову!

Дарла со слезами в глазах повиновалась.

— Превосходно, — усмехнулась Туза, — Ты стоишь почти как рабыня.

— Пожалуйста! — возмутилась Дарла.

— Наверное, Ты задаёшься вопросом, что произошло, и что тебя теперь ждёт? — осведомилась Туза. — Вы теперь выглядишь как та, кто Ты есть и должна быть, как голая, ничего не стоящая шлюха, не больше, чем закованная в цепи рабыня!

— Я свободна! Свободна! — воскликнула Дарла.

— А я думала, что свободные женщины ходят одетыми, — усмехнулась Туза.

— Пожалуйста, Туза! — всхлипнула Дарла.

— Не сметь произносить моё имя! — прошипела Туза.

— Не убивай её! — крикнула Хиза.

— И это та, кого вы боялись, — сказала Туза Хизе и Эмеральд, указывая на Дарлу остриём своего ножа. — Могучий вождь, нечего сказать! Посмотрите на неё беспомощную, без её талмита и шкур, без оружия и украшений. Настолько она теперь могущественна! Взгляните на неё такую, какая она есть, раздетую, закованную в цепи, испуганную, плачущую, всего лишь женщину!

Затем Туза повернулась к Дарле и потребовала:

— Вставай на колени, как тебе и надлежит.

И Дарла опустилась на колени, а потом, глядя на Тузу снизу вверх, спросила:

— Что Ты собираешься сделать со мной? Какова должна быть моя судьба?

— Ты узнаешь это позже, — сообщила ей Туза. — Сначала мы позавтракаем. Займись делом, Тула. Мила, Вуло расстилайте циновки, расставляйте тарелки, кубки и посуду, а затем вставайте на колени и приготовьтесь прислуживать вашим хозяйкам. Хиза, принеси талмит, который когда-то незаслуженно носила наша смазливая пленница, и свяжи ей лодыжки.

— Пожалуйста, — попыталась протестовать Дарла.

— Может быть, тебе и рот заткнуть? — поинтересовалась Туза.

— Не надо, — ответила Дарла.

— Ты могла бы хорошо выглядеть с кляпом во рту, — заметила Туза, — привлекательно.

— Нет необходимости затыкать мне рот, — сказала Дарла.

— Ты затыкала рты многим рабыням, — напомнила ей Туза. — Так почему бы тебе самой нельзя были завязать рот, как рабыне?

— Я буду молчать, — пообещала Дарла.

Завтрак несколько затянулся. Несомненно, это было сделано намеренно. Его подавала Тула, возвращённая затем на верёвку к нам с Милой. А когда наши хозяйки закончили трапезничать, нам даже было разрешено поесть пользуясь руками.

— Наедайтесь хорошенько, кейджеры, — бросила нам Туза. — У нас впереди долгая дорога к побережью.

Мне вспомнилось, что нас собирались продать где-то на побережье. Дарла стояла на коленях в стороне, неспособная даже встать, поскольку её лодыжки оставались связанными. Ей еду даже не предложили.

После завтрака мы отряхнули циновки, погасили огонь, отмыли котелок и его стойку в реке и привели лагерь в порядок. Хиза и Эмеральд распределили вещи и подготовили тюки, которые нам предстояло нести.

Где-то в восьмом ане мы встали перед нашей ношей и замерли в ожидании команды водрузить это на головы и начать движение.

Но Туза не спешила отдать такую команду. Вместо этого она вытянула свой нож и, подойдя к Дарле, схватила её за волосы, оттянула её голову назад и приставила лезвие ножа к горлу.

— Ну и что же должно быть сделано с тобой? — спросила Туза.

— Продайте меня, — прошептала Дарла.

Похоже, от этих слов у Хизы и Эмеральд перехватило дыхание.

— Уж не обманывают ли меня мои уши? — засмеялась Туза.

— Продайте меня, — повторила Дарла. — Обман раскрыт. Головоломка сложилась. Отговорки в прошлом. Я — женщина и рабыня.

Туза вложила свой кинжал в ножны и, хлопнув себя по бедру, рассмеялась и повернулась к Хизе и Эмеральд.

— Вы слышали это? — смеясь, спросила она. — Конечно, слышали!

Но ни Хиза, ни Эмеральд не смеялись. Тула, Мила и я стояли около наших грузов, испуганные, простые женщины, женственные женщины, кардинально отличавшиеся от могучих женщин-пантер, настолько отличавшиеся, что мы для них могли быть ничем, лишь презираемыми рабынями, женщинами того вида, о которых мужчины немедленно думают с точки зрения клейма и туники, женщины того вида, о которых мужчины думают только с точки зрения порабощения, и ищут для своих цепей, шнуров, верёвок, ремней и ошейников. Мы не осмеливались встречаться глазами с нашими хозяйками. Я думала, что Дарла, бывшая женщиной крупной и сильной, была самой жестокой, могущественной, огромной из женщин, смелой и отважной атаманшей опасной шайки женщин-пантер, женщин, которые на всех остальных женщин смотрели свысока, женщин, перед которыми другие женщины могли бы в страхе вставать на колени, женщин, мало чем отличающихся от мужчин. Но здесь и сейчас, на моих глазах, могучая Дарла, голая и стоящая на коленях, закованная в наручники и кандалы, со связанными её же собственным талмитом лодыжками, попросила её продать. Дарла, поняла я, была женщиной, и возможно не столь уж отличающейся от любых других женщин. Кто мог знать, каковы на самом деле были её мысли и её мечты? Возможно, в ней действительно было что-то от женщины, её кровь, инстинкты, надежды, потребности, страхи, желания, тоска, пусть и истерично отрицаемое понимание её истинного места в природе, вне которого она не могла быть собой. Это было, как если бы некий имидж, некий горделивый, искусственный, глиняный футляр реальности, наконец, лопнул, разлетелся в куски, открыв до настоящего времени спрятанное внутри, что-то совершенно отличное от имиджа, от футляра, что-то не твёрдое, а мягкое, не искусственное, а реальное, не ложное, а истинное и переполненное потребностями. Да, подумала я, она была женщиной, настоящей женщиной, но пока ещё неполной, потому что у неё не было господина. Как я понимала её теперешнее состояние, поскольку помнила его по своему прежнему миру, помнила, как в течение многих часов к ряду крутилась, беспокойная и несчастная, лёжа в своей кровати, сознавая себя рабыней, но рабыней без хозяина. Это как, думала я, открыв потрёпанный жалкий кошелёк, найти спрятанную внутри него золотую монету, развернув мрачную обёртку обнаружить под ней редкий шёлк, распечатав невзрачную амфору почувствовать запах роскошного вина, оценить которое могли только мужчины, и за которое они готовы были бы предложить любую цену. Да, думала я, глядя на Дарлу, ошейник мог бы хорошо смотреться на её шее. Да, её шея принадлежит ему.

Вдруг Туза, резко оборвав смех, внезапно схватила свой хлыст, и набросилась на Дарлу, яростно, нещадно нанося удар за ударом. Хотя били не нас, но все мы, Тула, Мила и я съежились, вздрагивая при каждом ударе, потому что мы успели много раз почувствовать на себе тяжесть хлыста Тузы, хорошо знали, что последует за его разрезающий воздух свистом, знали каковы были его укусы.

— Пожалуйста, остановитесь, пожалуйста, остановитесь, Госпожа! — закричала Дарла, и я предположила, что это было первый раз в её жизни, когда её ударили хлыстом.

— Не называй меня Госпожой! — прошипела Туза, и нанесла ей ещё один удар. — Ты же свободна, свободна!

Она ударила ещё дважды.

— Продайте меня, — взмолилась Дарла.

— Нет, — отрезала Туза.

— Но мы же продали Донну! — простонала Дарла. — Вы сами помогли мне победить её. Вы стали второй! Мы же вместе продавали её!

— У меня есть для тебя кое-что особенное, — заявила Туза. — Ты же не думаешь, что я разрешила бы тебе позор, деградацию и восторги кейджеры?

Дарла, лежавшая на боку поражённо и испуганно уставилась на неё. Всё её тело было расписано яркими отметинами неудовольствия Тузы.

— Поставьте её на коленях, чтобы она в такой позе услышала свою судьбу, — велела Туза.

Хиза и Эмеральд подняли Дарлу и поставили её перед Тузой.

— Приготовься услышать свой приговор, — объявила та.

Дарла смотрела на неё снизу вверх.

— Ты была побеждена, — сказала Туза.

— Предательски, — не удержалась Дарла.

— Это ничем её отличается от того, как мы набросились на Донну, когда она спала и связали её, — пожала плечами Туза.

— Я что не должна быть продана? — растерялась Дарла.

— Нет, — покачала головой Туза.

— Что тогда? — спросила Дарла, заметно задрожав.

— Я как раз собиралась объявить твой приговор, — напомнила Туза.

— Я свободна, — сказала Дарла. — Позвольте мне говорить.

— Говори, — не стала отказывать ей Туза.

— Именно я, — начала Дарла, — скрытно пробравшись в торговый форт на Лауриусе, стала первой узнавшей о работодателе, ищущем информаторов владеющих сведениями и разведчиков готовых проверить слухи о большом корабле, построенном где-то в бассейне Александры. Он нашёл немногих, кто согласился бы рискнуть наняться на эту работу, поскольку большой отряд налётчиков совсем недавно был разгромлен в северных лесах. Многие посланные туда не возвратились, а те, кто вернулся, не могло сказать ничего определённого по сути вопроса. Галеры, посланные в устье Александры, ничего не обнаружили, а некоторые, очевидно, нарвались на пиратов. Мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что ресурсы работодателя были значительны, если не бездонны. Фактически, он, не имея каких-либо определённых сведений, организовал небольшую армию, наняв людей из дюжины городов, чтобы перекрыть устье Александры и предотвратить выход этого корабля, если он действительно существует. Но даже для его ресурсов, такие расходы, которые могли обрушить бюджет какого-нибудь города, или даже лиги городов, оказались весьма обременительными. Таким образом, он отчаянно нуждался в информации. Ему было, кровь из носа, необходимо выяснить, существовал ли корабль, и если да, то установить его местонахождение. Как только это было бы сделано, умелая диверсионная группа могла бы напасть и уничтожить корабль, а потом уйти с небольшими потерями, если таковые вообще будут. Тогда не будет больше нужды держать на замке устье Александры, тратя средства на содержание многочисленных наёмников, а фактически целой армии, которую можно будет распустить. Мужчины склонны много болтать на выпивкой, и я, изображая из себя свободную хозяйку борделя, занимавшуюся покупкой рабынь для своего бизнеса, в различных тавернах, смогла много чего выяснить. Оставалось только связаться с работодателем и убедить его, что мы могли бы справиться с такой задачей. Кто стал бы подозревать горстку женщин-пантер? В действительности, кто мог хотя бы знать, что они присутствовали в округе? Мы знаем лес и его тропы. Мы можем двигаться так же тихо, как ночь. Мы можем, как животные, жить на подножном корму. Мы можем охотиться как пантера и жалить как ост. Мы могли преуспеть там, где мужчины, незнакомые с лесом и его особенностями, скорее всего, потерпят неудачу. К тому же, женщины-пантеры не забираются так далеко на север, да ещё в конце осени. Нас никто не ожидал бы встретить здесь. Немногие вообще подумали бы о нас, а если бы и вспомнили, то, конечно, решили, что сейчас не тот сезон. Разве мы не были бы идеальны для его целей? Таким образом, я решила, что должна связаться с работодателем и сделала это. Привязав к ножу послание, я метнула его из темноты точно в центр шеста его палатки, не более чем в двух хортах над его головой. Таким образом, я передала наше предложение и назначила место для встречи, если ему это предложение покажется интересным. Он пришёл. И теперь ваши кошельки распирает от золота, которое покажется вам грошами по сравнению с тем, что мы получим по возвращении, когда передадим нашу информацию. И именно я в течение многих дней вела вас через леса, в этот далёкий от наших обычных мест охоты регион, чтобы шпионить за тайнами Александры. Мы хорошо справились со своей работой. Мы определили местонахождение корабля, и мы поняли, что он может очень скоро отойти от причала. Соответственно мы должны поспешить к Лауриусу, передать информацию и получить заслуженное нами вознаграждение. Я много сделала. Я хорошо командовала вами. Это дело требует много умения и риска. Освободите меня и верните мне атаманский талмит.

Туза задумчиво посмотрела на Дарлу, а потом сказала:

— Освободите её лодыжки от талмита, которым мы их связали.

Хиза развязала узел талмит и вручила его Тузе.

— Теперь цепь и кандалы! — потребовала Дарла, двигая коленями и пытаясь тянуть запястья, окружённые стальными манжетами присоединёнными к цепи, опоясывавшей её талию.

Как хорошо была она закована, подумалось мне. Насколько беспомощны мы, нося такие аксессуары!

Туза меж тем, расправила талмит.

Дарла дёрнулась, как будто собираясь подняться.

— Оставайся на коленях, — приказала Туза, а затем повязала талмит на свой лоб, прикрыв им брови.

— Я не понимаю, — уставилась на неё Дарла.

— Если женщина-пантера вызвала недовольство у своего атамана, — сказала та, — согласно нашим традициям она должна быть наказана. А Ты как раз и вызвала моё недовольство.

— Тогда продайте меня, — предложила Дарла.

— Приготовься выслушать свой приговор, — повторила Туза.

— Продайте меня, — попросила Дарла, — любому, даже женщине, если Вы так ненавидите меня.

— Ты изгнана из лагеря, — объявила Туза. — Поднимите её на ноги.

Хиза и Эмеральд подхватили Дарлу и поставили её на ноги.

— Освободите меня от этих цепей, от кандалов! — крикнула Дарла.

— Убирайся, — приказала Туза, поднимая хлыст.

— Освободите меня! — заплакала Дарла. — Дайте мне оружие, хотя бы нож!

— Прочь, шлюха, — прошипела Туза, замахиваясь хлыстом.

— Я беспомощна, — простонала Дарла. — Я голая. Я не могу пользоваться руками. Я в цепях. Я едва могу двигаться. Меня же растерзают животные.

— Именно так талмит может перейти от одной пантеры к другой, — объяснила Туза, повернувшись к Хизе и Эмеральд. — Таков наш обычай. Уверена, вам это и самим известно. Так что не берите в голову. Это — наш путь. Пусть правит самая сильная и мудрая, самая жестокая и умная. А эта нам не нужна. Ей больше нельзя доверять. Она предала и продала Донну. Мы сами сможем найти дорогу назад. Больше золота достанется каждой из нас. Собирайте оружие. Мы сворачиваем лагерь.

— Пощадите! — взмолилась Дарла.

— Тебя что, надо гнать из лагеря хлыстом? — поинтересовалась Туза.

Дарла в страдании отступила, но остановилась на краю лагеря.

— Поднимайте груз, — скомандовала Хиза, и Тула, Мила и я сама, наклонились, подняли и установили тюки с вещами на голову, придерживая их руками.

— Не оставляйте меня здесь, — зарыдала Дарла, упав на колени. — Возьмите меня с собой! Пощадите! Вы — теперь могущественный, бесспорный и благородный атаман. Я признаю это. Заберите меня собой, хотя бы, чтобы нести тяжести! Продайте меня, если вам так будет угодно! Возьмите меня с собой! Я прошу милосердия!

— И кто же это просит милосердия? — спросила Туза.

— Я прошу милосердия!

— Кто я? — уточнила Туза.

— Дарла просит милосердия! — всхлипнула она.

— Дарла, — усмехнулась Туза, — должным образом свергнутая, никчёмная, бессмысленная шлюха?

— Да, — согласилась Дарла, — Дарла, должным образом свергнутая, никчёмная, бессмысленная шлюха просит милосердия!

— Если Ты попытаешься следовать за нами, — предупредила её Туза, — тебе просто перережут горло.

Дарла зарыдала и упала на землю на краю лагеря.

— Приготовиться к выходу, — скомандовала Туза, поднимая руку.

Мы уравновесили тюки на головах и замерли в ожидании, следя за её рукой. Как только она опустила бы руку и указала вперёд, мы начали бы движение. Первый шаг делается с левой ноги.

— Хватайте их! — услышала я внезапно женский голос.

Мы озадаченно повернули головы и, посмотрев вправо, увидели появившуюся из леса женщину, указывающую на нас.

Это была крупная, мускулистая женщина, но явно достойная сцены невольничьего аукциона. Её тёмные волосы были распущены, ноги босы, и она носила короткую ярко алую тунику, хорошо заметную в лесу. Кроме того, её шею окружал ошейник. Среди деревьев за её спиной мелькнули несколько быстрых теней. Я увидела блеск оружия.

— Хватайте их! — закричала она снова, стоя на краю леса и указывая на нашу группу.

— Донна! — воскликнула Туза.