Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 6

— Прекрасно, — Фиона огляделась. — Здесь даже просторнее, чем казалось поначалу.

И правда: во флигеле оказалось целых четыре комнаты. Самая большая и дальше всего от входа — спальня. К ней примыкал небольшой кабинет. Во всяком случае, эта комната сообщалась только со спальней.

Второй выход из спальни вел в комнату лишь ненамного меньше ее — это, должно быть, было что-то вроде залы. Перед ней — небольшая комната, отделенная от входа лишь крохотной прихожей. Из прихожей вбок уводил коридорчик, шедший в узкую кухоньку и банную комнату. Теперь все это было восстановлено. Даже стены обили недорогой тканью и уложили простой однотонный паркет. Оставалось лишь меблировать помещения — и можно здесь жить.

— Насчет выхода, сэр, — пробубнил бригадир рабочих. — Нам пришлось долбить стену…

— И что же? Возникли какие-то проблемы?

Квадратный демон! Смешно будет, если окажется, что ее каприз — выход из кабинета в основное здание — приведет к обрушению стены. И ведь чему будет удивляться: здание-то старое! Этот дом два-три десятка лет простоял без крыши.

— Нет, сэр, — рабочий покачал головой. — Только в том месте, где мы ее долбили, кажется, когда-то уже был проход. Нам пришлось лишь выбить старые кирпичи. Часть из них осталась — очень уж хорошая оказалась кладка. Мы укрепили проем…

— И теперь этим выходом можно пользоваться?

— Можно, сэр. Не слишком понятно, правда, зачем он там нужен: само-то здание заброшенное!

— Да, и я намерен укрепить стены, полы и потолки, — она кивнула. — Вы ведь говорили, это возможно!

— Да, сэр, — тот кивнул. — Здесь, во флигеле, мы закончили. Можно переезжать хоть нынче! Только мебель поставить. Если желаете — с завтрашнего дня бригада может выйти в большое здание. Только его нужно целиком сносить — жить там будет нельзя! Даже если мы укрепим все. Ну, простоит оно еще лет пятьдесят-шестьдесят. Может, и больше. А только жить там не выйдет!

— А кто сказал, что я там жить собираюсь? — фыркнула Фиона, не удержавшись. — Мне главное, чтоб стены эти не рухнули! И заднюю стенку флигеля не обрушили. А то весь ремонт насмарку.

Бригадир сумрачно кивнул.

Выйдя на крыльцо, окликнул своих работников. И все потянулись к выходу. Явятся снова только поутру. Там надо будет встретить их и выдать новую задачу. Пусть трудятся!

Меньше чем за две недели она заполучила в свое распоряжение прекрасное просторное жилище. Мебелью, пожалуй, займется завтра. Нынче уже поздно — дело к вечеру. Можно прогуляться, поужинать — и идти к себе, на постоялый двор. Она там с самого приезда живет!

Только сначала она сделает то, о чем давно раздумывала.

Рабочие ушли, но инструмент остался: им ведь поутру снова браться за дело! Каждый раз с собой не натаскаешься. Инструмент они пока что складывали в небольшой кладовке между банным помещением и кухней.

Усмехнулась. Дожила — дочь пусть и не слишком древнего, но уважаемого рода, супруга барона Гревилля, берется за рабочий инструмент!

Отца бы удар хватил. Мужа — тоже.

Главное — ничего себе не оттяпать ненароком. Может, стоило попросить рабочих? Вот только Фиона почему-то не хотела, чтоб кто-то видел тот вход и заходил в здание. А еще — как она заставляет силой мысли раздвинуться сорняки и плети плюща. Нет уж, она управится одна!

В скудном свете выбрала небольшой, но увесистый ломик. Как-то с ним обращаться, интересно?

Подхватив ломик, она направилась в сад. Летние вечера длинны, так что снаружи еще достаточно светло.

Дверь, ведущая в пристройку позади дома, прилегала плотно. Фиона отодвинула сорняки от нее, освободив створу целиком. Но как подступиться к ней — не знала. И замерла в нерешительности перед полуразрушенным крылечком. Еще и дерево перед ним…

Одна маленькая, узкая створа. Еще одна — широкая. Щель между ними такая, что и листа бумаги не протиснешь.

А вот ломик протиснуть ей придется. Еще бы она знала, с какой стороны подойти к делу! Все оказалось куда сложнее, чем она себе представляла.

Эти ломики, лопаты, ножовки и прочие инструменты так ловко порхали в руках рабочих! И казалось, что достаточно взять в руки что-нибудь из их инвентаря — как все разом сделается само собой так, как ей хотелось. Только это — не магия! Тут одного веления воли недостаточно.

Эх! Фиона опустила конец ломика наземь и оперлась на него.

В задумчивости уставилась на дверь. У ломика имеется острый конец. По идее, им следует поддеть створу, и…

Поддеть снизу, у края или сбоку, возле замка? По идее, от края она легче отойдет. Зато если удастся сдвинуть ее возле замка — запор сломается и перестанет держать ее! Вопрос — что ей удастся на самом деле: у нее в руках ни силы, как у нанятых ею людей. Ни сноровки и умения.

Нет, пока она стоит, разглядывает дверь и раздумывает — ничего не сделается. Надо действовать!

Фиона выпрямилась, решительно подхватила ломик. Сначала она попытается возле замка: если удастся его сорвать, дело будет сделано. Покрутив ломик в руках, кое-как перехватила его, примерилась и попыталась запихнуть острый край между створами. После десятка попыток ей даже удалось худо-бедно протиснуть его. Воодушевившись успехом, она надавила на рукоять. И едва успела отскочить — ломик сорвался и рухнул острием вниз, чуть не прямо ей на ногу.

Фиона тихонько выругалась. Нужно быть осторожнее! Не хватало очутиться здесь одной с пробитой ногой. Она же истечет кровью о утра, а помочь ей некому!

Мысль оказалась в новинку. Оглядевшись, она словно впервые увидела заросший запущенный двор. Она здесь совсем одна. Рабочие ушли до утра. Кто тут может быть поблизости? Возможно, соседи, живущие через пару-тройку домов с одной и другой стороны. Но к ним нужно еще добраться, а после — дозваться.

Она слишком привыкла, что ее постоянно окружают слуги. Хоть кто-нибудь поблизости, но есть. Достаточно позвать.

Поежившись, Фиона поудобнее перехватила ломик. Ее что, способно напугать какое-то там безлюдье? Может даже, оно способно заставить ее отступиться?

Ну уж нет.

Она подняла ломик, снова протиснула в щель между створами. На сей раз — куда более сноровисто, чем поначалу. Сказывалась практика. Загнала его поглубже, чтоб не сорвался, уперлась как следует ногами в землю. И неторопливо надавила на рукоять. Дверь поддаваться не желала — но и инструмент не норовил вырваться из щели и из рук.

Надо было, наверное, прихватить что-нибудь тяжелое. Чтоб загнать острие сильнее в щель. Вот только двух рук для этого будет маловато.

Нет, никуда она не пойдет. Тем более, уже смеркается.

Она навалилась на рукоять всем весом, заставляя острие зайти еще дальше. И принялась осторожно шатать его. Край инструмента оставлял на старом дереве зазубрины, выворачивал небольшие щепки из створы. Но дело понемногу шло — Фиона это ощущала. Створа, пусть медленно и неохотно, но расшатывалась.

Главное — не терять бдительности, — напомнила она себе. И не спешить. Чтобы не покалечиться!

Створа шаталась неохотно. А главное — замок оказался слишком уж прочным. Ну, или приржавел за прошедшие годы накрепко. В какой-то момент из двери выворотилась толстая щепка. И Фиона едва устояла на ногах. Ломик остался в щели.

А она мысленно рассмеялась собственной недогадливости. Вытащила инструмент, отбросила в сторону. А потом мысленно подозвала крепкий побег плюща.

Сама сошла с крыльца, отступила на пару шагов. И следующие минуты в густеющей темноте глядела, как вытягивающийся и утолщающийся побег пролезает меж створами, расшатывает их, распихивает посередине — где находился замок, и вверху, и внизу.

А с магией-то дело спорится заметно быстрее!

Долгожданный треск. Замок развалился внутри, части его высыпались на крыльцо и внутрь помещения. Створа наконец отошла.

Фиона отметила — и повредил ее плющ существенно меньше, чем ломик!

Она заставила плющ перебраться на внешнюю стену. Сама шагнула на порог, опасливо открыла дверь. Та туговато, но поддалась. Изнутри пахнуло сухой пыльной прохладой.

Она замерла на пороге. Мрак внутри казался осязаемым и холодным, словно вода глубоко в колодце. Фиона осторожно коснулась его пальцами, не решаясь шагнуть внутрь.

Густой сумрак у двери в сравнении с царившей внутри тьмой казался ясным днем.

Пересилив себя, шагнула за порог. Шаг, другой. Словно погружаясь на дно глубокого озера. Обернулась — узкий прямоугольник двери слабо серел.

Фиона, похолодев, вылетела наружу: ей почудилось, что створа сейчас захлопнется, отрезав ее от остального мира.

Замерла на пороге с колотящимся сердцем.

Подумав миг, отступила. Нет, сегодня она не в силах зайти туда! Страшно. И хватит на этом. Она открыла дверь. Сомнительно, чтобы кто-то додумался забраться именно этой ночью в усадьбу, чтоб залезть во вскрытую ею пристройку. Да и рабочие, явившись завтра поутру, едва ли догадаются сюда лезть.

Фиона плотно прикрыла дверь. Разыскала брошенный в высокую траву ломик — надо будет вернуть его на место. Заставила плющ и сорняки густо затянуть и дверь, и порожек — чтоб никому и в голову не пришло соваться сюда.

Теперь можно и идти. Над головой висели редкие звезды. Она и не заметила, когда они высыпали! Порядочные люди в это время уже спят.

Усмехнулась. Звания порядочной женщины она лишилась, когда спалила Гревилль.

Но идти на постоялый двор пора. День был утомительный. А уж про вечер и говорить не приходится. Закинув на плечо ломик, зашагала к флигелю.

Должно быть, экзерсисы с дверью пристройки слишком утомили ее. Чем иначе объяснить то, что она не услышала их шагов?

Фиона огляделась в недоумении, когда обнаружила, что очутилась как-то вдруг в окружении пяти крупных мужчин. Сердце моментально рухнуло куда-то в пятки, горло сжалось, прекратив пропускать воздух. В животе разлился холод — ни разу в жизни ей не приходилось оказываться в подобной ситуации!

Колени затряслись, а мочевой пузырь напомнил о себе резкой болью.

— Г-господа, — пролепетала Фиона. — Доброго вечера…

Святой Иероним, что она несет! Какого доброго вечера⁈ Нет, им-то он, может, и добрый. Но не ей!

А она как-то разом сообразила, что они не случайно окружили ее на этой пустынной безмолвной улочке. А еще — ч \то орать и звать на помощь бесполезно. Никто не выйдет, даже не выглянет. Только патруль ближе к утру, проходя по улице, приметит труп молодого мужчины. Который при осмотре в мертвецкой окажется женщиной. А может, никто и не станет осматривать труп неизвестного так тщательно.

— Доброго вечера, приятель, — весело отозвался один из громил. — А чего это ты, хлыщ, бродишь в такой час один по улицам?

— Я? — пискнула Фиона. — Простите… я как раз возвращался домой…

— А чего это ты так вспотел, парень? — хохотнул второй. — Ночка вроде не жаркая, — он выразительно помахал ладонью в воздухе.

Фиона ощутила, как с виска скатилась по щеке на шею крупная капля пота. Она, щекоча, заползла за воротник. Сердце трепыхалось в груди. Дыхание срывалось, словно она бежала без остановки.

— Эээ, приятель, ты ведь неспроста здесь появился, а? — первый прищурился, пристально разглядывая Фиону. — Морда у тебя какая-то подозрительная. Да и испугался ты как-то чрезмерно, — он опустил громадную лапищу на ее плечо.

Квадратный демон! Кажется, эти типы поджидали кого-то. И приняли ее за того, кто им нужен.

— Господа, — голос позорно пищал и срывался. — Вы меня не за того приняли.

— Да? — заржал громила. — А за кого это мы тебя приняли, а? И за кого мы тебя должны были принять?

Да чтоб их! Что она такое ляпнула⁈

Губы задрожали, на глазах сами собой проступили слезы. Фиона с трудом удержалась, чтобы не опуститься прямо на мостовую и не разреветься. Не хотелось верить, что вот так сейчас все закончится. Эти громилы кого-то ждали здесь. За этого кого-то они приняли ее. Она просто очутилась не в том месте и не в то время. И сейчас ей проломят голову. Если не что похуже. Вот так просто и буднично.

Грубые руки ухватили ее с обеих сторон под локти.

— Что вы делаете? — пискнула Фиона. — Зачем вы меня хватаете? Отпустите!

Бесполезно. Она ведь прекрасно понимала, что бесполезно! Святой Иероним, как бы ей сейчас пригодился магический дар умеренной силы! Ну, хотя бы воздушный — раскидать громил в разные стороны, чтобы сбежать.

А чем ей поможет дар садовника?

Она замерла. Он поможет, если не делать глупостей! Фиона позволила коленям подогнуться, обмякла в руках громил.

— Эй, чего это он? — удивленно протянул один из них.

— В обморок хлопнулся от страха, — заржал его приятель. — Может, еще и обделался!

Громадная ручища ухватила ее поперек груди.

— Эй, да это, никак, девка! — с удивлением заключил один из неизвестных.

— Девка, ряженая мужиком? — протянул его приятель. — Эге! А не спроста вот это — вы не за того меня приняли, — передразнил он пискляво. — Выходит, хотели развлечься — а поймали ненароком крупную рыбку?

— Может, и не крупную. Но рыбку! — хмыкнул еще один. — А чего, правда девица? Ну-ка, дай пощупать!

Грубая лапища обмацала шею, грудь. Спустилась ниже, хватаясь за живот, зад, забралась между ног.

— Эй, не увлекайся! — заржал кто-то из негодяев.

— Да чего там! Какая ей разница — после палачей трогать уже будет не за что! Можно и развлечься немного, а там — передадим ее, куда следует.

Ответом послужил одобрительный ржач. Кругом по-прежнему не было ни души: если кто и слышал звуки с улицы, высунуть нос из дома не решался. Фиона не обращала внимания на лапающие ее пальцы. Перетерпит! Да и не до них…

За забором рос сорняк. И она потянулась мысленно к мощным цепким корням. Те отозвались почти сразу.

Приказ расти им понравился. Рост был сутью их жизни, единственной целью. И вырасти огромными, перемахнуть забор, ограничивавший их — это пришлось сорняку по вкусу.

Фиону опустили в это время на мостовую, чужие руки принялись расстегивать одежду. Ты смотри, какой вежливый, — отметила она мимоходом. Не рвет ткань, а добросовестно возится с пуговицами. И снова перенесла внимание на сорняк, потянувшийся корнями вглубь и вширь. Стебель стремительно утолщался и рос, принимая устрашающие противоестественные размеры. Восторг растения от небывалого роста она ощущала куда ярче, чем прикосновения пальцев к собственному телу.

Эти пятеро, наверное, не сразу и сообразили, что это нависло над их головами.

А когда боковые отростки прянули во все стороны, обхватывая их руки и шеи, громил парализовал ужас. Кто-то из них ринулся прочь — поздно. Стебли сорняка были быстрее и сильнее людей.

Испуганная, обессиленная Фиона откатилась в сторону. Она едва соображала, что видят ее глаза, пока оживлённые ее волей стебли душили ее обидчиков.

Она лишь теперь сообразила, что за сорняк оживила: белладонну.

Растение оказалось своевольным: получив приказ расти и душить, оно не желало останавливаться. Фиона на какой-то момент испугалась: вот сейчас белладонна расправится с молодыми негодяями, и примется за нее — свою создательницу.

Попыталась приподняться, и поняла, что сил не осталось совсем. Руки тряслись, колени были мягкими, словно любимый грушевый пудинг.

Ни с того ни с сего, резко захотелось есть.

Внимание обессиленной женщины привлек хрип. Она обернулась в ту сторону и замерла от ужаса: безобразно разросшиеся листья белладонны лезли в рот одного из бедняг, что еще был жив. Она попыталась одернуть растение, заставить его прекратить. И поняла, что созданный ею из безобидного сорняка монстр не слушается. Фиона, похолодев, глядела, как терзают жуткие стебли то, что осталось от пятерых крупных сильных мужчин.

Молодые головорезы в мгновение ока превратились в беспомощные жертвы.

Спохватившись, она потянула энергию из чрезмерно самостоятельных стеблей. Сил тут же прибавилось — а сорняк разжал плети, угомонившись. Правда, для громил оказалось поздно. Ни один из них не шевелился.

Здесь сделать уже ничего нельзя. Это она поняла сразу.

Поднявшись кое-как на ноги, Фиона опрометью кинулась прочь. Она торопилась добраться как можно быстрее до постоялого двора. Все время казалось, что вот-вот ей заступят дорогу стражники или компания таких же громил. Да поможет ей святой Иероним — это ведь она убила тех несчастных!