Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 38

Оставшийся подручный главаря не стал долго мудрствовать. Он вытянул откуда-то ржавые кандалы с длинными цепями и заковал Фионе обе ноги и руку. Оставив ее сидеть за столом на лавке, сам вышел прочь. Дверь захлопнул и запер, оставив пленницу в одиночестве.

Ну, замечательно! Она тяжело вздохнула и, сложив на столе руки, уронила на них голову. В ушах гудело, распирал нервный хохот пополам с досадой и облегчением.

Фиона несколько раз шумно вдохнула носом, силясь успокоиться. Пошевелила ногами и услышала, как звенят цепи. Звук странным образом вернул хладнокровие.

Не время впадать в истерику — надо думать!

Милна уволокли… куда? Наверное, узнает позже. Или нет. Фиона подвинулась на лавке, сползла с нее неловко. Поднялась из-за стола и замерла: а ну, как сейчас появятся эти и запихнут обратно?

Никто не появился. Или никому пока не было дела до пленницы, или решили поглядеть, что она станет делать.

Фиона же решила обследовать новую камеру. Выяснить хотя бы, как далеко может дойти с цепями на ногах и руке. Кандалы противно скребли по коже. Нужно будет подложить ткань, пока не стерли в кровь.

И в который раз поразилась собственному спокойствию и собранности. Она — прямо-таки образец здравомыслия и невозмутимости, когда не бьется в истерике!

Ладно, это после. Пока же… чтобы дойти до столба, длины цепи не хватило. Чтобы добраться до бадьи с водой или до очага — тем более. Обидно. Пить пока не хотелось, а вот холодом от стен и пола тянуло. Озноб начинал понемногу пробирать. Цепи душераздирающе гремели, так что Фиона сама себе казалась неупокоенным призраком. Это удручало даже не само по себе. Она понимала, что передвижения ее не останутся незамеченными.

Единственное, что оказалось доступно — какое-то небольшое ржавое ведро. Тоже удачно, если подумать. А то слишком уж много она выпила воды за короткое время.

Дно, кажется, целое.

Фиона воровато оглянулась на дверь. Прислушалась. Вроде никто не идет. Не хотелось, чтоб ее застали… в неприглядном виде.

Да демон квадратный с ними! Зайдут в неподходящий момент — сами виноваты. Она разозлилась и на положение, в котором очутилась, и сама на себя. Принялась торопливо возиться с юбками. Угораздило же отправиться в подземелье в платье! Надо было переодеться — и плевать на Милна.

Ладно, уже неважно.

Управилась кое-как, постоянно оглядываясь на дверь. Злясь на свою стеснительность, вернулась на скамейку. Что проку бродить, если цепи держат?

— Надеюсь, им было не слишком нужно это ведро, — буркнула Фиона себе под нос.

Словно в ответ, в животе заурчало. Н-да. Попить ей дали, еще бы поесть! Ладно, от голода она не сразу ослабнет. Кожа на ногах уже саднила, так что она решила побеспокоиться прежде всего об этом.

Плотная ткань рваться не желала. Пришлось отыскать острый штырь снизу лавки и разорвать край об него.

Несколько полосок от края юбки подоткнула под тяжелый металл. В чем-то выбор одежды даже удачен — от штанов так ткани не оторвешь.

После этого снова сложила руки на столе и опустила на них голову. Что же делать? Надо как-то отсюда выбираться… догадалась ли Кэнди поехать к Агнес, когда к ночи хозяйка с соседом не вернулась из пристройки? Лишь бы сама не надумала лезть туда! Заблудится и не выберется. Может, с утра решила-таки? Ну да, как-то Фиона уже отсутствовала седмицу. Но тогда Кэнди и идти было не к кому!

Фиона попыталась прикинуть, сколько она уже здесь.

Получается, перетащило их сюда незадолго до полуночи. Очнулась первый раз — днем. Светило солнце. Потом заснула… проснулась днем, Милна не было. Тот же день или следующий? Милна, к слову, за это время неплохо успели отделать. Хотя долго ли умеючи! Час или два она блуждала по камере, потом ее повели к главарю. А сейчас еще день или уже вечер? Не разберешь, сюда и свет-то снаружи не попадает. Но получается — это, как минимум, уже второй день, как их нет. А то и третий.

Нет, Кэнди просто обязана была спохватиться! Куда бежать — знает.

Правда, даже если она заявилась к Агнес в ночи — сколько пройдет времени, прежде чем та разберется, что стряслось? Даже если привлечет Кесселя. И разъяснят ли призраки, что они вытворили, куда дели обоих пропавших?

Вырвался вздох. Невеликая надежда на призраков! Они изъяснялись куда как своеобразно. Что уж было тому причиной — разве что Творец ведает.

А здесь тоже могут быть призраки. Она ведь уже об этом думала!

Вот только… как обратиться к ним? Свои-то сами ее приметили, сами дозвались. А может, и сами для того выбрали. Она помнила прекрасно, как взгляд упал на обветшалые руины за лохматой живой изгородью. Посреди густых зарослей сорняка. Уж не просто так ей приглянулась усадьба!

Опять же: звать — а ну, как за ней следят? И подслушивают. Сразу поймут, в чем дело! И тогда ей несдобровать.

Хотя если здесь есть призраки — что мешало им взяться за фанатиков? Если только амулеты от потусторонних сил. Вроде тех, что она сама купила в лавке Агнес.

Она обвела взглядом стены, потолок, силясь понять — где могут притаиться неприметные отверстия для подглядывания и подслушивания. Как назло, единственным источником света служил очаг. И он догорал. Знать бы еще, куда выводит дымоход: все-таки жечь огонь под землей — не шуточки!

Красноватые отсветы еще плясали возле очага, слабо освещали столб зловещим светом — но до места, где она сидела, тусклый свет не дотягивался. Скоро останется в темноте окончательно. А верхняя часть стен, возле потолка, терялась во тьме. Ничего не разглядеть!

И чего у фанатиков повсюду такой мрак? Чтоб пленники не разбежались?

Фиона покосилась на толстый браслет в темных неряшливых пятнах. С таким украшением и по хорошо освещенным помещениям недалеко убежишь: цепь не пустит.

А если б не цепь — удалось бы пробраться по дымоходу? Она сама усмехнулась своей самонадеянности. Да как же! Даже если ее пропустит ширина лаза. Даже если хватит сил вскарабкаться по отвесному отверстию. Здешним обитателям всего-то дел: обнаружив пропажу пленницы, запалить очаг. И она хорошенько подкоптится, совсем немного не добравшись до свободы! Всего и дел.

Опустила голову снова на сложенные руки.

— Эй! — шепнула еле слышно — почти беззвучно. — Если вы здесь, вы должны услышать! Подайте хоть какой-нибудь знак, — и смолкла.

Дожила — взывать к призракам бесплотным! Надеясь, что они услышат даже не шепот, а тень мысли.

— Вам же нужна помощь, — она едва шевельнула губами.

А в животе вдруг громко заурчало. Фиона тяжело вздохнула, скривилась. Поерзала, устраиваясь удобнее — край стола врезался неприятно в грудь. Укладываться на скамью не стала — слишком узка и коротка, будет еще хуже. Оставалось терпеть. Призраки не подавали признаков жизни.

Смешно, если подумать — она предлагает им помощь, в то время как сама себе помочь не может!

Падение.

Падение, падение, падение — в черноту, в пустоту, в бесконечность и безвременье. Без опоры и проблеска. Только падение и собственный крик, звенящий в ушах. Звенящий до глухоты, до боли в горле.

— Фейла! Фей! — кто-то тряс ее за плечи.

Фиона, вздрогнув, подскочила. Звякнула цепь.

— Тише! — шикнули рядом. Это же Милн!

Она так обрадовалась, что и внимания не обратила — сидит уже не за столом, а возле него. Под стеной на полу, рядом с несносным соседом.

— Это вы, — шепнула она и сморщилась — горло першило. — Вернулись, — ухватила за руку. — Где вы были, чего они хотели? — и тут же испугалась: из него чуть не отбивную сделали, пока она наверху спала, сейчас-то чего ждать? — Вы целы? — и кинулась ощупывать.

— Всё в порядке, — остановил он. — Не суетитесь. Всё равно сейчас ничего не сделать, — в охрипшем голосе послышалась усмешка.

А вокруг по-прежнему — темень! Даже тлеющих в очаге углей не видать. Но, судя по запаху, то самое помещение. Да и цепи на месте — значит, никуда ее не переносили. Если бы снимали кандалы и приковывали где-то в другом месте — уж наверняка бы почувствовала. Наверное.

— Лучше послушайте, — прибавил он шепотом. — Любопытная оказалась идея с дядюшкой. Как вам в голову пришло?

— Стойте! — она в испуге приложила пальцы ему к губам. — А если нас слышат⁈

— Не слышат, — он хмыкнул. — Кому мы нужны, подслушивать! Для того, чтоб послушать, допросы есть. Теперь, правда, нас допрашивать какое-то время не будут. Что хотели — услышали, — помолчал, тяжело дыша. — Словом, здесь мы оказались милостью вашего дядюшки. Того самого, которому мы обязаны и супружеским своим счастьем, — вырвался не то смешок, не то кашель.

— Что с вами, — начала она и тоже закашлялась.

Вот же пакость! Двое увечных.

— Ерунда, жить буду. Если эти не добьют, — он усмехнулся снова. — Но отсрочка у нас пока есть! А пока на дворе ночь — можем толком поговорить. Сейчас-то вам лучше?

— Намного, — пробурчала Фиона. — Так сейчас ночь — вы уверены?

— У каждого механика часы в голове, — хмыкнул Милн, завозился. — Лягте ближе, — попросил неожиданно. — Холодно…

Фиона недоверчиво уставилась во мрак, из которого слышался его голос. Но лица его, разумеется, не увидела: сюда ни луча света не проникало!

Положила руку на плечо — мелкая дрожь. Озноб? Ну да, ранен ведь! И избит. Еще и ее самочувствием обеспокоился. Куртуазный кавалер, плесень ему в ноздрю! Она подползла ближе, улеглась ему под бок. Голову уложила на плечо. Милн тут же облапил, сгреб в охапку.

Теперь она всем телом ощущала мелкую дрожь озноба. Вот же задница гиены! И помочь ничем нельзя.

— Словом, я решил, что пора сломаться, — заговорил он негромко. — Тем более, что супруга моя недалекая сама разболтала всё. Рот на замке держать не умеет, баба есть баба. Ну, и решил я, что не стоит мой дражайший покровитель и навязанная мне им жена того, чтоб жертвовать за его цели жизнью… как звать вашего дядюшку — догадались?

— Я мастеров-каллиграфов по именам не знаю. И это хорошо, что вы сообщите мне его фамилию до того, как спросят наши гостеприимные хозяева.

— Хм. А я уверен был — догадаетесь. Был такой… сэр Гаррет. Младший сын обедневшего в край рыцаря. На свое счастье, оказался одаренным. Пошел в каллиграфы. Магический дар был слабоват, а вот каллиграф он оказался знатный. Пропал без вести лет пять-шесть назад в южных горах.

— Стойте. Без вести пропал, — Фиона, забывшись, подняла голову с его плеча, и он недовольно заворчал.

Она, спохватившись, улеглась на место. Постаралась лежать смирно.

— Он точно пропал. Ни в каких подозрительных обществах и братствах не объявлялся. Да и при жизни не слишком их жаловал. Лично я уверен, что бедолагу задрали гиены или шлепнули горцы. Может, сам сорвался где-нибудь с сыпучей тропы, да до помощи не добрался. Словом — придется бедняге после смерти подработать вашим дядюшкой, чудом вернувшимся с того света.

— Погодите. Я же по легенде — дочка какого-то джентри.

— Ну, могли вы приврать, чтоб не выдавать любимого родича? Он же единственный у вас остался в целом свете. Не считая меня — горячо любимого супруга.

— Святой Иероним, вы еще и шутить способны…

— А что делать? Если воспринимать эту жизнь серьезно — недолго и повеситься. Мне не настолько просто и весело живется, чтоб позволить себе роскошь быть серьезным, — в голосе звучала усталость.

Поди знай — шутит или всерьез. Впрочем… главное — ее дядюшку зовут Гаррет. И этот замечательный человек недурно испоганил жизнь племяннице, выдав ее замуж за крайне подозрительного типа, пособника в своих темных делах.

— И потом. Вы невнимательны — сэр Гаррет был младшим сыном. У него имелись старшие братья и сестры. Ну, мало ли, чья вы дочь? Может, кто-то из старших братьев вовсе оставил… подарок какой-нибудь супруге почтенного джентри. Но, зная, что настоящий отец — он, попросил младшего брата позаботиться о единственном дитя…

— А где вы познакомились с сэром Гарретом, любимый супруг? — ладно, это можно не обсуждать. Да племянница и не обязана знать обо всех нюансах своего происхождения. — И что за темные дела вы таки вдвоем крутите?

— Познакомились мы года три-четыре назад, когда он путешествовал по южным горам. Я путешествовал там же. Оба мы не горели желанием возвращаться в мир живых… потом так вышло, что он сделался единственным опекуном молодой родственницы. Дать девице приданое было проблемой, а счесть за приданое ее мозги и родственные связи мог разве что я. Ну просто, потому что выбора особого не было.

— А я много знаю о ваших темных делишках?

— Хм. Ну, надо что-нибудь такое, что вы знали бы. Такое, что я бы и не подозревал о вашей осведомленности, — протянул задумчиво Милн. — Сэр Гаррет, кстати, сейчас находится в Лонгфильде. Встреча… да будем считать, что даже я не знаю, с кем! А вам он сказал, что отправляется в Борнтон. Мы с вами находились последние недели в Слау.

— Почему именно Борнтон?

— Далеко и от Лонгфильда, и от Слау — пусть всё проверят, если руки дотянутся! И от Ковентри, — это он прибавил шепотом.

— И пока они станут искать сэра Гаррета…

— Нам нужно придумать, как бежать. Потому что времени у нас не так-то много. Да, я дал этому типу контакты человека в Лонгфильде. Якобы мой знакомый… на деле — связной маркиза. Но рассчитывать нам стоит на себя.

— Милн. Это ведь он — здешний главарь? Остальные какие-то бессловесные…

— Похоже, что он. Смешно, — прибавил с усмешкой. — Маркиз столько лет искал братство Великого древа. Я случайно узнал о связи с ними нашей дорогой соседки, Дороти. И пожалуйста — аккурат к ним попали. Одна беда — не расскажешь ведь никому о такой оказии!

Дороти… Доротея Луин, ее соседка⁈ Фиона не нашлась даже, что сказать. Нет, она с самого начала понимала, что Милн не просто так торчит в тихом районе десяток лет. Но чтобы так?

— Теперь главное — чтобы милая старушка не связалась с подельниками. И не поведала о странностях по соседству, — пробормотал он.

А ведь… та вполне могла расспросить Кэнди поутру! И растерянная, испуганная девушка всё ей рассказала. А уж та свяжет одно с другим.

— Мы сейчас глубоко под землей, — проговорила Фиона. — Правда, дымоход очага должен вести куда-то на поверхность.

— Я бы рисковать не стал. Да и вас сначала нужно освободить от этих кандалов, — он смолк.

Фиона, не дождавшись продолжения, прислушалась к дыханию. Ровное.

Похоже, заснул, не договорив. Впрочем, ничего удивительного — для него день оказался тяжелым. Еще и ранили… кстати, а его-то не приковали⁈ Она спала, не видела. Не вскакивать ведь, чтоб проверить! Разбудит. Нет, пускай спит. Благо, мелкая дрожь озноба вроде бы прошла.

Не всё они успели обсудить! Но уж какие разговоры в его состоянии.

Фиона прикрыла глаза. Самой ей не спалось, мысли вернулись к духам. Есть ли в этом месте призраки, как в ее доме? Раз фанатики выбрали это место — тут тоже должно было когда-то расти одно из Великих древ. А росло древо — должны остаться и призраки! Или она неправильно понимает, как оно должно быть?

Дома они сами дотянулись до нее, дозвались. А здесь?

Как их вообще позвать, приманить? Заставить помогать. Убедить, что это — в их интересах. Если она вообще что-то понимает в интересах призраков. Да и смогут ли они помочь, и чем? Она откашлялась, горло еще немного першило. Надо же было так орать во сне!

Да, сон. Милн разбудил ее, когда она падала куда-то во мрак.

Духи это, или просто страх так прорвался?

Кажется, в том мраке скрывалось что-то. Вот только что? Не вспомнить. И еще новость — достопочтенная Луин связана с фанатиками⁈ Фиона вспомнила, как та разом свернула разговор, едва тот коснулся давнего пожара. Выходит, братство таки знало, что на месте ее дома росло Великое древо? Вот только почему-то ничего не предпринимало. Не было на это средств? Или просто решили — никуда дом не денется, с такой-то славой?

И Луин тогда прямо-таки вцепилась в нее. Чуть не силком втащила в дружеский круг соседей. Хотя сама она не слишком-то сопротивлялась…

Легко Милну говорить — бежать! Как? И куда.

Фиона вздохнула, стараясь не потревожить спящего товарища по несчастью. Тот мирно сопел. Под ухом мерно билось сердце. Звук поневоле убаюкивал. Так что она сама не поняла, когда поток мыслей прервался, увязнув в темноте.