Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 19

— Знаете, госпожа, так удачно получилось, — щебетала Кэнди, ставя перед ней свежие булочки. — Я думала — придется идти в центр, к рынку. Но не пришлось! У нашей соседки служат горничная и кухарка. Кухарка заодно и вроде как экономка. А у них — мальчик, который помогает по хозяйству — вот так же, таскает воду и колет дрова. Он согласился и к нам приходить по утрам за небольшую плату! — и отчего-то смутилась.

— Мне кажется, или это не все? — хмыкнула Фиона.

— Не все, — созналась девушка. — Наша соседка — престарелая дама. Она сама меня окликнула, когда я говорила с кухаркой. И она велела передать, что хотела бы познакомиться. Мол, негоже соседям жить бок о бок и не знать друг друга толком. Сказала, что будет ждать вас нынче в пять пополудни на чашечку чая…

— Вон что! — протянула Фиона и задумалась.

Знакомство с соседями в ее планы не входило. Да она до сих пор как-то и не задумывалась о том, кто ее соседи. Они для нее вроде как не существовали.

Нет, существовали где-то там, конечно. Но именно, что где-то там. За пределами ее внимания и интересов. Соседи же явно отметили, что в необитаемом доме появилась жизнь. Вспомнилось сразу, что далеко не все дни были тихими. Взять хоть тот вечер, когда гончая пыталась проникнуть в дом! Помнится, тогда еще и Агнес добавила шуму — устроила форменное светопреставление с громом и молниями.

Смутное безотчетное чувство подсказывало, что и в этом ей придется объясняться. И лучше придумать объяснение заранее! Чтобы не краснеть и не путаться в собственном вранье.

Уж Фиона знала, как дотошны и любопытны могут быть престарелые дамы! Особенно те, что живут тихо в одиночестве. Мысль вызвала слабую усмешку: надо же, кое-что в жизни не меняется, даже если ты меняешь имя и личину!

— Что ж, чаепитие — отличный способ разнообразить досуг, — она улыбнулась. — Спасибо, Кэнди. Обязательно навещу нашу милую соседку. Ты еще будешь выходить за покупками? Прихвати, пожалуйста, чего-нибудь принести в качестве гостинца. И приготовь мое серое шелковое платье с кружевным воротничком и косынкой. Оно достаточно скромное. Как раз для визитов к почтенным дамам.

Служанка, повеселев, кивнула.

Вот и отлично. Занят у нее только вечер. А пока — утро. Успеет заняться садом. Пожалуй, начнет с многострадальной сливы, что растет под самым крыльцом пристройки за домом.

— Так откуда вы переехали, милая моя? — старушка чинно взяла чашечку с чаем.

— Из Бостона, — отозвалась Фиона. Легенду она придумала еще днем — решила выбрать крупный город, в котором трудно будет отыскать чьи бы то ни было следы. — Отец держал трактир неподалеку от порта и лавку. Мы не были особенно богаты, но и не бедствовали. Но отец умер. Врач сказал, виной слабое сердце… так странно — отец всегда казался таким здоровым, никогда ни на что не жаловался, — ложь лилась так вдохновенно, что она сама себе готова была верить. — Я помогала всегда ему и в лавке, и в трактире. Но он вел какие-то свои дела, — пожала беспомощно плечами. — Дела, в которые мне нельзя было совать нос. Да я и не стремилась — и ничего не знала. Не была готова. Седмицы не прошло с похорон — трактир подожгли. Я уверена, что подожгли — хотя никого и не нашли. Огонь еле потушили. И сосед предложил купить трактир и лавку. Разом. Он давно хотел купить трактир, — она кинула взгляд на соседку — та внимательно слушала. — Наверное, отец был бы недоволен, — она вздохнула, ощутив невольный укол совести. — Но я боялась. Не знала, справлюсь ли. Управлять лавкой, следить за харчевней — одно. Но поджоги, какие-то странные люди, — покачала головой. — Я решила уехать. И жить собираюсь тихо, я не знаю, что там за дела вел отец. Но иметь к ним отношения не хочу! Я — женщина, слабая и глупая. Я боюсь.

— Понимаю, понимаю, — старая дама покивала, отпила глоточек чая. — Однако вы, милая моя, не так-то и юны. Вы вдова или не были замужем? — и проницательно поглядела на нее.

Фу ты, ну ты! Она-то надеялась, что здесь объясняться не придется. Впрочем, лучше выдать всю ложь и сразу. Желательно — с неприглядными подробностями, чтобы не вызывать подозрений излишней видимой благопристойностью.

— Я собиралась замуж несколько лет назад, — проговорила она, смущенно опуская взгляд. — Мне так неловко, это так стыдно про такое рассказывать, — прибавила, теребя юбку.

— О, — собеседница оживилась. — Милая моя, меня вы можете не опасаться.

— Да, — с живостью подхватила Фиона. — Я ощущаю к вам странное доверие. Знаете, я собиралась замуж. Но мой жених — ему приходилось постоянно ездить. И в один из его отъездов, незадолго до свадьбы, в порт приплыл корабль. И несколько офицеров каждый вечер приходили к нам в трактир ужинать. И один из них, из этих офицеров, — она смолкла, словно смешавшись окончательно.

— Не волнуйтесь так, милая, — ободрила соседка.

— Ох, я не могу, — она схватилась ладонями за щеки. — Этот корабль — он вскоре уплыл. И тот офицер тоже уплыл, он же не мог бросить свой корабль. У него ведь служба. И… до приезда жениха я поняла, что нахожусь в положении. Я… не сразу поняла это, — она вздохнула. — Поздно было скрывать, да и… нечестно это, — добавила, запнувшись. — И свадьба расстроилась, жених мой уехал насовсем. Отец ругал меня сильно, грозился даже в обитель милосердия отправить. Но не отправил — я ему и в лавке, и в трактире помогала. И малыш не родился, я не знаю, почему так случилось. А лекарь — он сказал, что так бывает… от волнения, от огорчений. Сказал, что я всё-таки не останусь бесплодной. И смогу стать матерью, если выйду когда-нибудь замуж.

— Ох, милая моя, — старушка сочувственно всплеснула руками.

И Фионе щеки обожгло горячим. Святой Иероним, стыдно-то как! Наврала старой женщине с три короба. С другой стороны — слишком уж любопытно сверкали глаза этой старой женщины, когда она жадно внимала подробностям.

— В общем, я слышала, что жених мой бывший женился через год или два. На порядочной девушке, тоже дочке какого-то лавочника. Только она не заглядывалась на офицеров. А корабль тот так и не вернулся в порт, и офицера того я никогда больше не видела. И соседи на меня косо глядеть стали — мол, порченая. Кое-кто пытался, и, — она снова запнулась, опустила взгляд. — Но отец быстро всех отвадил. Да и мне оно на что? — покачала головой.

— Ах, милая моя. Да нельзя же из-за одной ошибки в юности себя хоронить! — оживилась соседка. — Вам непременно нужно замуж. Вы еще молоды.

— Что ж. Быть может, и встречу когда-нибудь достойного человека, не болтуна, — улыбнулась Фиона. — Не такого, как тот офицер — только слова красивые умел говорить. Да еще про море всё рассказывал…

— Ах, красивые слова, — глаза престарелой дамы мечтательно заблестели. — Да, эти блестящие господа куда как умеют закружить голову юной девице! И про море расскажут, и про звезды — ты только слушай!

— Да-да, — охотно закивала Фиона. — Я так слушала — словно песня лилась. Это так чудно, так необычно всё было…

— Знаете, милая. Вам следует познакомиться с порядочным человеком, солидным. Не болтуном каким, вертопрахом — помилуй нас святой Иероним!

— Ах, я ведь совсем недавно переехала, — рассмеялась Фиона. — Мне для начала надо устроиться как следует. Я ведь и соседей еще не всех знаю! По правде сказать, с вами я первой здесь познакомилась. И я так признательна, что вы меня пригласили! — она с удивлением отметила, как легко возвращались старые привычки. — Вам, наверное, потом и неприятно будет, что я — ваша соседка. Я ведь не порядочная девушка…

— Ох, милая моя, не надо так себя строго судить! — соседка замахала руками. — Вы лишь раз оступились, разве я могу вас за это осуждать?

— Вы так добры, — пробормотала Фиона, с ужасом понимая, что обзавелась, кажется, снова доброй тетушкой. Пусть эта и не приходится ей родственницей.

— А чем вы намереваетесь заняться теперь, милая? Вам ведь нужно чем-то жить. Вы будете шить? Ах, в нашем районе так не хватает приличной белошвейки, которая не драла бы за свою работу втридорога!

— О, я пока не думала об этом, — да еще не хватало! — Я пока не стеснена в средствах. А еще в саду — немало плодовых деревьев. Некоторые можно вылечить, и они станут давать хороший урожай. И там есть остатки старого огородика с лечебными травами. Я немного разбираюсь в травах… еще есть место, чтобы выращивать цветы. Я очень люблю цветы — дома у меня было мало места для них. Я на балкон ставила две кадки, и летом у меня в них росли розы. Но это ведь так мало!

— О! У нас будет на улице своя цветочница! — оживилась дама.

Да, цветочница. Лучше цветочница, чем белошвейка. Она готова даже присылать любопытной соседке каждый день по букетику роз или ирисов — лишь бы та не совала нос в ее дела сверх меры. Опять же: цветы не потребуют от нее излишних затрат. Она и зимой может без труда выращивать их! Впрочем, о последнем любопытной старушке лучше не знать.

— Скажите, милая, — соседка понизила голос едва не до шепота. — А вам не страшно жить в вашем доме? Ведь это такой странный выбор: купить руины!

— О, — Фиона снова затеребила юбку. — Я слыхала, об этом доме ходят дурные слухи. Но он продавался не так дорого, а мне так понравился этот район! Такая тихая улица. И… я купила в городе амулеты, которые отпугивают привидений, знаете. А вас привидения никогда не донимали?

— Ох, милая! — старушка глянула на нее испуганно, пальцы сложила в обережный знак. — Нет, миловал святой Иероним. А ты видела привидений?

— Ну, может, я просто глупая и суеверная… я слышала как-то ночью какой-то шорох. Испугалась и решила, что лучше купить амулеты. Я в городе услышала, что есть лавка, где такое продается. И теперь сплю совершенно спокойно! И на всякий случай еще амулеты, чтоб отпугивать мышей. Может, это и мыши шуршали.

— Наверное, мыши, — покивала старая дама. — Знаете, милая, я здесь уже сорок лет живу. И ни разу не слышала от соседей, чтоб у них привидения какие-то заводились!

— Сорок лет? — уцепилась Фиона. — О, это так интересно… а расскажите, прошу вас. Говорят, мой дом сгорел двадцать или тридцать лет назад. Вы, наверное, видели это?

— Ах, ваш дом, — соседка вздохнула, нахмурилась. — Знаете, милая, я немного утомилась. Я в последнее время быстро утомляюсь.

— Ох, простите! Я не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством, — Фиона всплеснула руками. — Я так обрадовалась, что теперь знакома с кем-то из соседей, — она поднялась. — Вы правы, я ведь еще хотела прополоть немного в саду, пока светло.

Распрощавшись с гостеприимной старушкой, поспешила к себе.

А вот говорить о давнем пожаре не захотела! Разом вспомнила и о возрасте, и об усталости. Где всё это было, когда она вдохновенно врала об амурных похождениях с морскими офицерами!

Что ж, главное — не торопиться. Она подгадает момент и вытянет-таки из соседки, что здесь стряслось. Отчего-то Фионе казалось, в этой истории отыщется и часть разгадки — что за тайны скрывает ее жилище.

Стволы плодовых деревьев распрямились, кора залоснилась. Исчезли проплешины, болезненные наросты и гниль, трещины, из которых вытекала смола. Листья развернулись, зазеленели ярче. С них исчезли ржавые пятна. С веток пропали белесая паутина, засохшая и неестественно свернувшаяся, кудрявящаяся листва. Взрослые деревья на следующий год смогут принести плоды. Заменять их не понадобилось. Избавиться пришлось лишь от трех совсем старых деревьев.

Под стенами основного здания Фиона разбросала семена вьющегося растения. Решила не растить его искусственно — чтобы не привлекать внимания внезапно затянувшей стены зеленью. Ни к чему.

А вот часть корней заставила завернуть под фундамент и прорасти внутри. Те пробились из-под земли возле самых стен, затянули их изнутри под самый потолок. Да и потолок затянули частой сетью.

Внутри можно было себя не сдерживать. Почва давала достаточно питания и влаги, чтобы расти. Так что гибель растениям не грозила. А того, как корни разрастаются внутри, снаружи никто видеть не мог. Так что они образовали густую, замысловато переплетенную сеть по всем поверхностям, забрались в каждое помещение. Обошли лишь оконные и дверные проемы.

Затягивать пол она не стала. Заставила корни стянуться поверху к дальнему углу комнаты, куда выводил потайной ход из кабинета. Там концы корней спустились и сплелись, образуя просторную беседку с парой удобных скамей-кушеток по бокам и столиком.

Теперь, если придется еще когда-нибудь, паче чаяния, скрываться от кого-нибудь, можно будет устроиться с удобствами! Перенести сюда только пару-тройку пледов с подушками… как минимум, летом и весной будет неплохо.

А вот на зиму придется что-то придумывать. Возможно, нанять каменщиков и обустроить камин… хотя какие каменщики — пускать сюда кого-то после того, как заплела всё корнями, по меньшей мере, неразумно! Не хватало ей сплетен. Особенно, если болтовня дойдет до ушей любопытных соседей.

Цветочницей-то она сама назвалась. А вот того, что на тихой улочке поселился настоящий маг-садовник, знать никому не следует. Не в ближайшие годы.

Да и после — ни к чему.

Ладно, не собирается ведь она перебираться в основное здание окончательно! Хотя и была такая мысль, когда осматривалась здесь впервые. А если не собирается — то нарощенного ей вполне хватит. Будет эдакая беседка в руинах, невидимая для всех остальных. Ее тайное прибежище.

Корни заплели и вход — так, чтобы пройти могла лишь Фиона. Любому другому показалось бы, что всё заросло непроходимо.

Часть их вползла на второй и даже третий этажи. Чтобы заплести пристройку за зданием, Фиона разбросала семена вдоль ее стен.

С обычными растениями дело шло куда как живее, чем с плесенью. И этот факт вызывал у Фионы невольную досаду. Она за эти дни предприняла не одну попытку высадить споры снова. Уже даже не на камень. Приносила сырую глину, пыталась обмазывать плиту мягким навозом. Рассчитывала на то, что мягкий вязкий материал не будет слоиться, в отличие от твердого камня.

Куда там!

«Неудачный опыт становится источником ценного понимания, — писал об этом покойный мастер Ланг в своих трудах — вечера Фиона добросовестно посвящала чтению. — Первая добродетель ученого — стойкость и терпеливость в неудачах. И тогда самые досадные просчеты обратятся успехом спустя годы».

Обратятся успехом спустя годы!

Фионе не хотелось спускать годы на просчеты и неудачи. Она и не ученый, раз уж на то пошло. Но, видно, ее мнение судьбу не волновало.

Да и причем здесь судьба? Положенный природой порядок вещей — и только. Никто не спорит с незыблемым порядком вещей, законами природы и погодой. Только безумцы.

Если она не безумица — оставит бесплодную затею. Смирится с тем, что не просто так ученые мужи пренебрегли ее идеей еще пару лет назад, когда о ней говорила Агнес. Что не всё так просто, как казалось — иначе давно бы нашелся кто-то и более сообразительный, чем она. И воплотил бы идею в жизнь.

Агнес, к слову, снова пропала. Не иначе — забыла обо всем со своим журналистом.

Вот скажите на милость, что хуже: журналист или некромант? По совести, один другого краше. Но не читать ведь подруге нотаций! Уж кому-кому, а точно не Фионе этим заниматься. И, помнится, она об этом уже думала.

Ладно, объявится она когда-нибудь! Видеться раз в седмицу — не так-то и редко, раз уж на то пошло. А Агнес заходила в последний раз всего пять дней назад.

Вообще, стоило гордиться собой: за каких-то пять дней привела в порядок плодовые деревья и нарастила изнутри здания настоящую сеть из корней. Дальше можно и огородом заняться, насадить лекарственных трав.

Подумав, она решила отправить подруге записку с Кэнди. Самой идти в центр, в магазин Агнес Фиона не рискнула. А вернувшись, служанка поведала: записку оставила, Агнес обещала зайти завтра. А на обратном пути ей повстречалась горничная госпожи Луин — той самой соседки. И та зовет ее на вечернее чаепитие нынче.

Последнее заставило Фиону усмехнуться. Надо же, и здесь образовалась светская жизнь!