Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 36

Фиона растерянно огляделась. Это вот этот каменный пол казался только что ей теплым и удобным? Надо же так заснуть!

А ведь Милн что-то говорил ей, пока думал, что она слышит его. Слушает ответ на вопрос, который она сама же и задала! А потом не сумела удержать сознание бодрствующим. Лень и беспечность — вот что это. Она не услышала, что говорит ей Милн. Не заметила, когда и как увели его. По-прежнему не знает, чего ждать и как быть. И что отвечать на расспросы, когда за ней придут.

А за ней придут, в этом можно не сомневаться!

Прислушалась к себе. Ну да, как и следовало ожидать: дар молчит. Она не в силах призвать даже крохотного стебелька снаружи. Да что там призвать — просто ощутить!

Фиона осторожно уселась снова. Кажется, сил больше, чем было накануне. Уже это радовало. Умыться бы еще!

Увы. В углу камеры, неподалеку от двери, оказалось только заляпанное ведро. Вполне определенного, судя по запаху, назначения. Даже прикрыть его не удосужились! Ну да, для пленников и так сойдет. Ничего больше не было. Ведро да редкая рассыпанная по полу солома. Все удобства.

А еще пить хочется, — подумалось некстати. Увы — ни питья, ни умывания. На узников здесь воду тратить не считали нужным.

А может, это нарочно, чтобы лучше разговорить. Подержат ее подольше, чтобы за глоток воды согласна была рассказать обо всем — о чем знает и чего не знает.

Ладно, что проку! Она приказала себе забыть пока о воде.

Поднялась и пошла медленно к стене напротив двери. Оглянулась — тяжелая створа оставалась плотно закрытой. Окошек, как в арестантских камерах, в ней не было. Так что никто снаружи не сможет увидеть, чем она здесь занимается. Фиона повернулась к стене, задрала голову. Окошко оказалось высоко. Дотянуться до нижнего края она сумела только, вытянув вверх руку и поднявшись на носочки.

Непонятно, сейчас утро или день? Светло — но солнце внутрь не заглядывает. Может, оно и вообще не попадает в эту пробоину!

Фиона отошла на пару шагов от стены. Может, удастся вскарабкаться по ней к окну? Нет, она не рассчитывала, что пролезет. Но хотя бы немного осмотреться. В памяти остался лишь пустырь, тонущий во мраке. Глядишь — при свете дня станет чуть яснее, куда их забросило.

Стена ровной не была. Но, чтобы взобраться по такой, следовало оказаться одним из диверсантов маркиза Кесселя. У бывшей баронессы такой выучки, увы, не было. По деревьям лазать было как-то проще.

Она все-таки уцепилась за край окна обеими руками и попыталась подтянуться. Носок одной ноги с горем пополам умостила в выемку стены. Выемка была такой, что едва вместила половину пальца ноги. Фиона оттолкнулась от пола второй ногой и на пару секунд повисла над полом. Этой самой второй ногой она попыталась нашарить еще какую-нибудь опору.

Поразительно — ей это даже удалось. Выступ или камешек? Спустится — посмотрит.

Несколько мгновений она висела над полом, держась обеими руками за окно и ногами — за крохотные неровности стены. Всё тело дрожало от напряжения. Но подтянуться так, чтоб высунуть нос в окошко хоть на миг, она не сумела.

Выдохнув, торопливо соскользнула второй ногой на пол. Почти свалилась, как мешок, оцарапав кончик носа о те самые неровности.

Ну, спасибо хоть, не плашмя на спину. Прозрачный слой соломы точно не смягчил бы ей падения! Кое-как стянула вторую ногу и отцепилась от края окна. Опустила ноющие трясущиеся руки.

Пить сразу захотелось куда сильнее.

Фиона огляделась по сторонам. Вот только перед глазами была всё та же камера. А в ней — единственное ведро, из которого точно не стоило пить.

Она съехала по стене без сил. С трудом сдержалась, чтобы не заскулить жалобно. Сколько еще придется сидеть без воды⁈ Сглотнула вязкую слюну. Кое-как поднялась на дрожащие ноги и принялась бесцельно обшаривать камеру.

Ну хоть что-нибудь! Хоть капельку воды.

Фиона прижалась щекой к стене. В камере точно не было сухо или жарко. Прохладно, сыровато. Солнце сюда явно не заглядывало. И пахло плесенью — только она привыкла и перестала обращать внимание. Сырость — это вода. Нужно только собрать ее из влажного воздуха. Как?

Как заставить влагу из воздуха осесть на стену и стечь по ней струйкой воды в ладони? Была бы она магом воды — проделать такой фокус не составило бы труда.

Вот только ее дар — вовсе не управление водой. Да и тот дар, что есть, сейчас не откликается.

А может, ночью здесь выпадет роса? Собрать ее… да хоть собственной одеждой! Только дождаться этой росы. Она выпадает обычно под утро. В самый темный час. Долго же ей придется ждать!

Фиона облизнула пересохшие губы. Как назло, болели после экзерсиса с окном лопатки, саднили пальцы.

Потому, когда дверь распахнулась, она не испугалась, а почти обрадовалась.

Мимоходом отметила, что не слышала шагов. А замок открыли куда быстрее, чем она успела сообразить — так что заметила вошедших лишь когда хлопнула распахнутая створа. Не такая-то эта дверь и древняя, как может показаться!

На пороге оказались два человека с замотанными лицами. Ей молча кивнули. Только и оставалось, что подняться и выйти наружу.

Проходя мимо конвоиров, невольно вспомнила, как сама заматывала лицо шарфиком. Вот у кого учиться надо было! Сколько ни всматривайся — не выйдет толком разобрать ничего. Приметила только, что оба парня — фигуры вроде как мужские, широкоплечие и угловатые — высокие, головы на полторы выше ее каждый. И худощавые, но без ярко выраженных мышц на теле. Головы от шеи до макушки замотаны грубой тканью в несколько слоев.

Долго таращиться на них не получилось, пришлось выходить.

А за пределами камеры Фионе сразу сделалось не до провожатых. Она ожидала, что окажется в коридоре. Но из камеры ее вывели в широкое круглое помещение размером с просторный двор.

Середина этого помещения была утоплена, так что круглую яму посередине обегала узкая дорожка. Фиона едва не свалилась, не заметив в первый момент — ее придержал один из тюремщиков, молча ухватив за руку.

Она опасливо прижалась к стене возле двери, пока второй ее запирал. Осмотреться было проблематично: она видела очертания противоположной стены, но смутно. В ней едва виднелись провалы ниш, тоже закрытых дверьми. Должно быть, такие же камеры. Просторное низкое помещение освещали редкие факелы на стенах, под самым потолком. Тяжелый, каменный — он лежал над головой, как могильная плита. В камере хотя бы свет пробивался в окно — а тут непонятно даже было: день сейчас или ночь.

Долго осматриваться ей не дали. Тюремщик, не выпуская из пальцев ее локтя, повлек пленницу вдоль стены. Второй шагал за спиной.

Спустя десятка полтора шагов обнаружилась лестница вниз. Крутая, с высокими узкими ступенями и низкими каменными перилами.

Спускаться пришлось долго. Лестница уходила на самое дно ямы посередине. А та оказалась высотой в пару-тройку человеческих ростов. На дне посередине слабо блестело и плескалось. Вода, озерцо? Скорее, бассейн. Пол и стены — опять же, каменные. Меж камней швы заполнял известковый раствор. Вокруг озерца или бассейна — кажется, низкий бортик. Вытянув шею, попыталась разглядеть.

Сразу же пить захотелось с новой силой. Фиона облизнула губы.

Долго вглядываться в озерцо не получилось. Сразу после спуска ее повели в арку прямо под лестницей. Пришлось повернуться спиной к воде. Провожатый держал за руку крепко, а второй маячил за спиной. Фиона все-таки обернулась — и уткнулась взглядом в его замотанную тряпками грудь. Досадно! Тот, что шел рядом, слегка встряхнул ее руку. Она недоуменно глянула на него — и чуть не кувыркнулась вниз. Под ноги уходила еще одна лестница.

Чтобы не свалиться, вцепилась в руку провожатого. Кое-как вернула равновесие. И снова пришлось спускаться по таким же крутым узким ступенькам.

Это, получается, под землю. Что за яма такая? А наверху и не видно ничего, и не заподозришь, пока не окажешься внизу. В руках фанатиков.

Эта лестница оказалась еще длиннее, чем предыдущая. Ни один из тюремщиков по-прежнему ничего не говорил. Фиона, может, и не прочь была расспросить — кто они такие, и куда ее ведут. Но в горле пересохло, и тратить силы на разговоры не хотелось. Уверена была, что ей не ответят. Они и на приказы слов не тратили! В воздухе ощущалась сырость, и жажда от этого усиливалась. Она могла только надеяться, что скоро хоть что-то прояснится.

От конца лестницы прямо уходил коридор. По нему и пришлось идти. Если лестница наверху кое-как еще освещалась, то коридор тонул во мраке.

Идти приходилось чуть не на ощупь, благо — пол был ровным. Оба ее тюремщика, кажется, не испытывали ни малейших неудобств. Темнота им не мешала, и когда она сбавила невольно шаг, ее только дернули нетерпеливо за руку, заставляя шагать быстрее.

— Эй, не видно же ничего! — она все-таки возмутилась. Получился хриплый сип.

На последнем слове мучительно закашлялась.

Ей не ответили. Замедлиться провожатый не счел нужным, так что пришлось перебирать ногами быстрее.

Фиона злилась, но молчала: в горле першило. Она только изредка покашливала, но толку с этого было мало. Во рту по-прежнему было сухо, губы слиплись.

Идти пришлось долго — определить расстояние не получилось. С досадой она подумала, что кто-то более сообразительный додумался б хотя бы считать шаги. Она же сперва чуть не споткнулась впотьмах, потом — семенила, силясь нащупать путь под ногами и не свалиться при этом.

Наконец пришли. Во всяком случае, остановились. Провожатый ее стукнул пару раз безо всяких условных сигналов в деревянную, судя по звуку, створку.

Когда изнутри откликнулись, раскрыл ее и втолкнул Фиону внутрь.

Она растерянно замерла, осматриваясь. Пыточная, допросная? Комната в форме неправильного полукруга со скошенными боковыми стенами тускло освещалась единственной свечой на массивном письменном столе. Над свечой в подставке застыло зеркало, направлявшее свет на разложенные бумаги. За столом, лицом к двери, сидел человек. Разглядеть его не удавалось — на него свет не падал. Он оставался почти невидимым — свет над столом оставлял от него лишь бесформенный едва заметно шевелящийся сгусток тени.

Надо же, какой беспечный! Остался наедине с ней. А ей даже руки не связали.

Подумала — и тут же мысленно над собой рассмеялась. Ну да, вот уж опасность она собой представляет! Шагнула вперед — ноги мелко подрагивали. А ведь не такой-то и длинный путь от камеры сюда. И он утомил ее?

— Назови свое имя, — приказал человек за столом.

— Фей, — Фиона закашлялась. — Фейла Кик, — выдавила она, выпрямилась.

Спохватившись мысленно, ссутулилась. Почему-то уверена была — не стоит выдавать свое происхождение. Простолюдинка не станет прямить спину перед тюремщиком.

— И кто ты такая, Фейла Кик? — осведомился невидимый собеседник. — Расскажи мне. Обо всем.

О чем — обо всем⁈ Она имя свое еле выдавила, и в горле до сих пор першит! Фиона кашлянула, потом — еще раз. И снова. Облизнула губы.

— Что же ты молчишь?

— А как, — решилась она и тут же скривилась — говорить было тяжело. — Как рассказывать… воды, — прибавила она с досадой.

Сам поймет, что с пересохшим горлом говорить невозможно! Как же надоел кашель.

— Воды? — с легким изумлением переспросил он. Помолчал с полминуты, потом чуть заметно шевельнулся. — Принеси воды и стакан, — распорядился, когда дверь за спиной Фионы хлопнула.

Что, вот так просто? — удивилась она.

Тот же замотанный в тряпки по самую макушку парень притащил воду через пару минут. По знаку неизвестного налил и протянул ей. Стакан опустел в несколько глотков. Забрал, поставил на стол и вышел.

— Еще! — выдала ободренная удачей Фиона.

— Хватит пока, — хмыкнул человек в капюшоне. — Получишь еще, если ответишь прямо на мои вопросы. Итак, — он помолчал. — Как вы нашли нас? А главное — как сумели подобраться так близко? Сорвать ритуал.

— Как? — тупо переспросила Фиона. — Ну… это трудно так объяснить, — протянула она, силясь хоть что-нибудь придумать.

Ей бы наврать половчее, вызвать этого типа на разговор. Выведать, где Милн! Как назло, в голову ничего не шло. Звенящая пустота — прямо как в день памятной ссоры с Ронаном. Подумать только — несколько месяцев не вспоминала!

Она думала — если попьет, соображать станет лучше. На деле — мысли окончательно разбежались. Ее ошарашило то, как легко оказалось выпросить стакан воды. Правда, всего лишь стакан.

— Если думаете солгать — учтите. Ваш… коллега уже всё рассказал.

— Что, вообще всё? — она моргнула.

«И зачем тогда вы меня расспрашиваете? — хотела она спросить. — Вам-то не нужно признание обоих подозреваемых — вы ж не служители правосудия!»

Но не успела ничего добавить. Ее собеседник с видимым раздражением хлопнул себя ладонями по коленям, поднялся.

— Не желаете, значит, говорить по-хорошему, — резко бросил он.

— Да почему не желаю? — вяло запротестовала Фиона. — Я просто соображаю плохо. А вы сыплете вопросами — опомниться не даете!

А может, сказать… ну, не только ж разведка ищет сектантов⁈ Получится выдать себя за его единомышленницу? Хотя неизвестно, какого подтверждения верности идее он потребует от мнимой единомышленницы. Да и объяснить надо, как они с Милном попали сюда. Хорошенькое дело — учитывая, что она сама до конца этого не понимает.

Да и Милн… если она — единомышленница, то чего он-то в молчанку с ними играет? А он им точно ничего не сказал!

— Послушайте, я ничего не знаю! — возмутилась она — надеялась, что натурально. — Я вообще не поняла, что произошло. Это всё дядя! — ну, сойдет же Милн за ее дядюшку? То-то он порадуется. — Он что-то навертел. Я вообще в этих артефактах не разбираюсь, и в заклинаниях тоже! — и нахохлилась.

Творец всемогущий, что она делает! И что несет.

— А ваш спутник назвался вашим мужем, — в задумчивости протянул собеседник. — Так кто он на самом деле — муж или ваш дядюшка?

Вот ведь!

Фиона не могла бы сказать, какое чувство сильнее: досады на Милна — что так запросто набился ей в мужья. Или растерянности — от того, как нелепо вскрылась ее ложь. Или не вскрылась? Может, это он наобум ляпнул — проверки ради?

Собеседник молча ждал. Под глубоким капюшоном по-прежнему виднелась лишь тень. А Фиону вдруг разобрало совершенно хулиганское стремление.

— А вот не скажу, — заявила она и по-детски нахально высунула язык.

И тут же невольно испугалась. Взрослые люди так себя не ведут! Тем более, очутившись в плену. На удивление, собеседник не выказал вовсе никаких чувств. Только хмыкнул.

— Говорите, не разбираетесь ни в чем, — снова заговорил он и вдруг жестом фокусника выудил из складок своей одежды ее записную книжку. — А вот на вас нашли блокнот с интереснейшими записями! Что вы на это скажете?

На это Фиона могла только глупо хлопать глазами. И он раскрыл книжку на середине.

— Прелюбопытное содержимое! — похвалил собеседник. — Где вы взяли эти руны?

— В скриптории, — признание вырвалось прежде, чем она успела его обдумать.

И сама себе удивилась: как легко далась ложь! Легко придумалась и легко соскочила с языка. Даже напрягаться не пришлось.

— Я собирала руны, — продолжила она. — После того, как увидела однажды на стене в пещере во время путешествия. Узнала, что это — знаки древних забытых языков. Мне стало интересно их изучить. Я искала в библиотеках и скрипториях упоминания о рунах, их толкование. Знаю, что их часто использовали в заклинаниях. Вот только сама я в этом мало разбираюсь. Почти совсем не разбираюсь! В академии не училась…

Так посмотреть — ни единого слова лжи. Просто — не вся правда.

— Вы не просто так, случайно, зашли на пустырь. Вас перенесло сюда заклятие, — хмуро отозвался собеседник. — И составлено оно было рунами! Кусок этого заклятия мы нашли в этом блокноте.

— Я не, — Фиона запнулась. — Я не стремилась оказаться тут. Вообще не понимаю, где это, что это за место! И кто вы, — она помолчала. — И не умею использовать руны.

А ведь она почти забыла, что ее допрашивают!

А если точнее — до сих пор не поверила. А после того, как ей дали воды, так и вовсе решила, что можно выкрутиться с малыми потерями. Или вообще без потерь. Вот только она — по-прежнему пленница.

— Не умеете использовать руны — но сорвали ритуал.

— Какой еще ритуал? — она вздохнула. — В рунах дядя разбирается, — забормотала невнятно. — Муж разбирается… а что я — я только в скриптории…

Самое скверное — насчет ритуала она даже не полукавила. О том, что здешние обитатели — знать бы еще, где всё это находится! — устраивали какой-то ритуал, она представления не имела. Да и об их существовании представления не имела, пока не очнулась здесь. Точнее — представление имела самое смутное.

— Ты правда не знаешь, что за ритуал? — протянул собеседник и вдруг поднялся из-за стола.

Она моргнула и попятилась невольно, когда он вышел и шагнул вперед. Ростом он превосходил своего подчиненного, да и ширина плеч внушала уважение.

— А чего боишься, если не знаешь? — осведомился он.

— Вы страшный! — выдала Фиона, не обратив внимания, как он перешел на «ты».

— И что во мне страшного? — вроде бы удивился он. — Вот сейчас будет страшно, — и хлопнул в ладоши.

Она вздрогнула. Суетливо оглянулась на раскрывшуюся дверь и попятилась, когда зашли аж трое. Снова вздрогнула, когда на плечи ей опустились огромные ладони. Обернулась, увидела черноту под капюшоном и завизжала.