Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 43

Наверное, она таки провалилась в сон. Потому что, когда пришла в себя, над головой, под самым потолком, шелестела небольшая крона. Это точно — не ее работа!

«Прости, — обратилась Фиона мысленно к ростку. Нет, уже — дереву! — Ты же понимаешь, что так не годится».

«Я знаю».

Равнодушие, горечь, насмешка? Не разберешь. Всё и разом. Бесплотный голос уже не ребенка — мудрого древнего существа, помнившего Нижнюю долю до людей. А может, и до тех, кто был раньше людей.

Таиться больше не надо, никто не увидит, во что превратилось древо. Впрочем, медлить тоже не стоит.

Она перевернулась набок. Сил по-прежнему не было, подняться не получалось. Ладно, можно и лежа. Главное — суметь потом встать на ноги!

Крона расти перестала. Зато ринулись во все стороны корни, пронизывая стены, пол и потолок комнаты, где она находилась. Уже не таясь и не обращая внимания — сквозь камень прошел очередной корешок или нет. Пол вспучился, забугрился — теперь на нем не вышло бы отыскать и кусочка голой земли. Сплошь — переплетение толстенных корней.

Фиона растила их, ощупывая помещения и переходы. Теперь — спешно, куда менее осторожно, чем прежде. Рушились перегородки, пробивали отростки полы подземных этажей.

Тело главаря почти целиком скрылось в переплетениях, покрывших пол. От головы ничего не осталось. И неудивительно — ее ведь попросту нанизало на отросток, который превратился теперь в ствол.

Не вспоминать, забыть! — приказала она себе. Вспомнит потом, когда будет рассказывать обо всем Кесселю. Ненадолго. И снова забудет!

«Пусти. Взглянуть на свет, ощутить ветер».

А вот и обратная сторона! Кто сказал, что древо станет слушаться ее? Она дала ему рост — дальше оно захочет жить.

«Нельзя, — все-таки откликнулась она. — Не пущу».

Она готова была к противостоянию. Что оно станет сопротивляться, рваться наружу. Но крона напротив, поникла, вроде как даже усохла.

«Помни обо мне».

Вон что! Решил, что если начнет противиться — она не вернется за ним. Получается… не верит, что окажется сильнее ее?

Ладно, неважно. Она слепо шарила корнями по этажам и коридорам, силясь отыскать Милна. Возможно, удастся сбежать вместе с ним!

«Не удастся, — прошелестело в голове. — Сюда идут».

Точно! Полы сотрясались от множества бегущих ног. Она-то рассчитывала, что, раз не выпустила отсюда главаря и двух стражников, так никто и не спохватится. Но корни, пронизывавшие всё вокруг, всполошили остальных сектантов. Фиона и не представляла, что их здесь десятки. Она не справится с ними — даже с помощью древа. Надо выбираться наверх и уходить. Потому что совсем скоро они будут здесь. Да, можно поставить завесу из корней, задержать фанатиков на какое-то время. Но ненадолго!

А так — может, они решат, что попытка взрастить древо окончилась катастрофой. И не сразу поймут, что пленница исхитрилась бежать.

Она торопливо отодрала кусок юбки, швырнула на остатки тела главаря. Вот так! И ее тоже поглотили корни. Даже если сообразят — она будет далеко.

«Мне надо на поверхность, — обратилась она к древу. — Поможешь — сможешь увидеть свет. И вольный ветер. Ненадолго!».

Он понял. Она поняла это по шелестящему безмолвию. Он не стал ничего отвечать.

От удара дрогнуло всё убежище разом. Каждый этаж, коридор, помещение. Каждая стена и перекрытие. Ствол ринулся вверх — словно не было над ним толщи земли, переложенной каменными плитами перекрытий. Корни подхватили Фиону. Она сама не поняла, что произошло — слишком быстро всё случилось. Просто только что она лежала, беспомощная, у корней. И вот — стоит на ветру, вдыхая свежий воздух вместо привычно затхлого. Держится за толстый ствол, чтобы не рухнуть.

«Пора».

Если бы были силы — она бы разрыдалась. Он понимал, всё понимал! И сам напомнил ей о том, что следовало сделать.

Нет, оставить его нельзя. Хотя бы потому, что ей нужны силы. А ей даже стоять тяжело.

Это напоминало долгий-долгий вдох для нее. И выдох для только что поднявшегося над землей дерева. Раскидистая крона усыхала и опадала на глазах. Ствол усыхал, ветки скукоживались, обращаясь корявыми сучьями.

А ведь оставлять следов нельзя, — поняла вдруг Фиона. Да, для людей Кесселя это будет отличный ориентир. Вот только Милну тогда не жить! Фанатики, поняв, что их убежище легко теперь обнаружить, убьют пленника и разбегутся. Маркиз обнаружит лишь труп своего человека и брошенное логово. Надо сделать так, чтобы снаружи не осталось ни следа произошедшего!

Это оказалось проще, чем она думала. Ствол и ветви, из которых она вытягивала силы, рассыхались и крошились, обращаясь прахом.

«Я не забуду о тебе», — пообещала Фиона напоследок.

Она вытянула всё до капли. В земле, в коридорах убежища остались пронизывающие их мертвые сухие корни. А внизу, на расколотом каменном постаменте — крохотный комочек. Еще более безжизненный, чем когда Фиона увидела его в первый раз.

Меньше четверти часа — и не осталось ни следа. Только дыра в сухой земле посреди кустарника. Что ж, ее быстро заделают — это несложно.

Окликать напоследок искорку жизни, что сохранилась в глубине корня, она не стала. Не время травить себе душу!

Шелест травы и кустарника подсказал, где находится человеческое жилье. Она осторожно пробралась к окраине зарослей. На ее удачу — никто не выбрался на поверхность: должно быть, местным обитателям внизу забот хватало. Фиона ощущала себя куда более бодрой, чем когда только-только очутилась на поверхности. Даже поняла, что над землей царит ранний вечер, а скоро наступит закат.

Если стебель способен разрастись и удушить взрослого мужчину — он должен быть в состоянии и перенести человеческое тело на какое-то расстояние, — рассудила Фиона.

Взрастила первый же попавшийся сорняк. Шмякнулась в петлю, закрученную стеблем, как на сиденье. И невероятный скакун потащил ее вперед. Когда он вытянулся на несколько ярдов, она спрыгнула наземь. Вытянула из него силы, заставив рассыпаться прахом. И потянула следующее растение, росшее рядом.

К городу подобралась в сумерках. Но, чтобы попасть внутрь, дождалась полной темноты. Теперь особой спешки не требовалось — фанатики точно не отыщут ее следа.

Через городскую стену перебралась тоже с помощью растений. Выбрала место вдалеке от ворот — там, где никого на стене не было.

Внутри к стене прилегали какие-то склады. Кругом не было ни души, так что никто ее не увидел. Фиона отметила только, что теперь способна, кажется, слышать голоса растений. Или это были не голоса? Словом, именно они подсказали ей удачное место, чтоб попасть в город.

Собаки изредка взлаивали, когда она шагала по ночным улицам. Первое время она вздрагивала, потом — перестала обращать внимание.

Она добралась до рыночной площади, когда услышала — недалеко часы бьют полночь. Лишь тогда спохватилась — куда бредет, зачем? Ноги подкашивались. Устала.

Выбрав закуток, в котором ночная стража с факелами не должна была заметить ее, уселась, привалилась к стене. На ночную прохладу было плевать. Она не заметила, как сон сморил ее.

Разбудил шум. Лишь вынырнув из черноты забытья, Фиона поняла, что продрогла, лежа на камнях, а тело затекло. И что кругом царит невообразимый гвалт, от которого давно отвыкла. Царит давно — а она лишь теперь услышала! Орали, ругались и смеялись люди, грохотали повозки. Взвивались высоко в воздух голоса животных.

Рыночная площадь жила совсем рядом, под боком. А ее ждали насущные задачи. Выбравшись из укрытия, Фиона огляделась.

Кругом шумел город. Она дошла вчера до самого центра. Сновали туда и сюда люди, катились повозки и экипажи. Гомон, разноголосица.

Свобода — да помилует ее святой Иероним, свобода! Она свободна, в городе, среди людей. И ей нужно немедля известить маркиза обо всем, что произошло.

Вот только тут и загвоздка. Свободна-то она свободна. Но до маркиза нужно еще добраться. А она не знает даже, что это за город! Вчера она об этом как-то не думала — слишком вымоталась. Теперь же осознание сделалось отчетливым. Минутное торжество сменялось растерянностью. Требовалось срочно что-то делать — вот только что? О, вот идет какой-то рабочий! Фиона кинулась к нему.

— Постойте, достопочтенный, — окликнула она.

— Пшла вон, попрошайка, — брезгливо фыркнул тот, обходя ее и кривя губы.

Фиона опешила. Ну конечно, вид-то у нее после побега! Она даже не подумала об этом. А кто станет с ней, такой, разговаривать? В драных грязных лохмотьях, и сама наверняка лохматая и страшная.

Посреди чужого города. И денег у нее нет.

Понимание опустилось на плечи тяжелым камнем. Ни денег, ни хоть чего-нибудь мало-мальски ценного. Она одна, помочь ей некому! Слабым утешением может служить разве что-то, что рабочий обругал ее на родном языке. А значит, она по-прежнему в Маноре.

Правда, от этого легче ненамного. Потому что город — явно не Ковентри! Окрестности вчера не показались ей знакомыми. И как добраться до столицы без денег?

Фиона огляделась, окончательно потерявшись. Право слово, хоть ищи места, где собираются продажные девки и попытайся затесаться средь них! Причем клиента надо поймать до того, как ей повыдергивают волосы… мысль вызвала истерический смех. То есть, сама необходимость подцепить клиента, а после — и обслужить его, ее не смущает.

Встряхнула головой. Что за чушь лезет на ум!

Она просто еще не пришла в себя. Надо… надо выяснить, где она очутилась. И отыскать способ добраться до Ковентри!

Или хотя бы до маркиза Кесселя, — пришла здравая мысль. Даже не до него самого — кого-то из его старших сотрудников. Да хоть каких-нибудь связных! Маркиз недаром носит прозвище паука. Его сеть раскинута повсеместно, и не в одном Маноре. Имя Милна должно быть его сотрудникам известно. А уж она разъяснит, что произошло. Наверняка обоих давно ищут!

Насчет денег… может, она не так и далеко от Ковентри! В крайнем случае, всегда можно организовать себе скромный обед и ночлег с помощью своего дара. Можно даже нарастить в крайнем случае какой-нибудь морковки или свеклы и продать на рынке! Она ведь больше не в подземелье, и дар ее вернулся.

При последней мысли терзавший ее голод волшебным образом ослаб. Стоило подумать, что способ отыскать еду существует — сразу стало легче. Уж до ночи она как-нибудь перетерпит!

Первая задача сейчас — отыскать людей маркиза Кесселя. Если они, конечно, есть в этом городе. К кому бы обратиться?

Она огляделась, но придумать, к кому обратиться с вопросом, не успела.

— Бродяжка! А ну, стоять! — ее ухватили за плечо.

Фиона вздрогнула. Стражник! Вот как раз городская стража ей и нужна. Наверное.

— А ну, пошла! — он подтолкнул ее к небольшой группке несчастных под охраной троих городских стражников.

Она, растерявшись, позволила себя отпихнуть к ним. С полдесятка оборванцев под охраной в небольшом закутке с видом на широкую площадь. Ее схватили как бродяжку — вместе с другими бродягами, бездельниками и карманниками. Фиона раскрыла было рот, чтобы сказать — ей нужен маркиз Кессель. И захлопнула его. Кто ее слушать станет⁈ Точно не эти! Они бродяг ловят.

Да и кто знает — что за субъекты затесались среди арестантов. Что можно при них говорить вслух? Мысли панически заметались.

— Хорошенькая, — прохрипела какая-то согбенная старуха, ухватив Фиону за юбку. — На заработки в город подалась, небось? — и разразилась мелким хохотом.

— А что это за город? — шепотом спросила Фиона. — Как называется?

Старуха обожгла взглядом — не то подозрительным, не то презрительным. Фыркнула, не ответив.

— Молчать! — рыкнул один из стражников, ткнул и старуху, и Фиону древком длинного копья. — Не болтать!

Наверное, препроводят сейчас всех схваченных в городскую тюрьму. Это не страшно, это ненадолго. Правда, бродяг, она слышала, порют… от мысли передернуло. Первый и последний раз ее пороли в детстве! А сейчас она даже ничего предосудительного совершить не успела!

Перетерпит, — одернула она себя. Не это сейчас важно. Важно — сколько времени она потеряет в застенках. День, два? Ночь уже потеряна. Для Милна это может оказаться фатально.

Потребовать главного, а там заявить, что она — информатор маркиза Кесселя? Да кто ей поверит! Дай Творец ей сил и разума.

Нет, можно еще удрать из тюрьмы. Чего проще — не дожидаясь главного, разбирательства, плетки, ночью подтянуть снаружи ближайший корешок или куст. И развалить стену тюрьмы по камешку. То-то радости будет другим бродягам!

Фиона беспомощно огляделась. Казалось бы, только что думала обратиться к страже! Вот только она не учла, что стража примет ее за нищенку.

Что за пакость! И бродяжке, выходит, можно потешаться над ней. А она — и вопроса безобидного не задай! Но настаивать — себе дороже может выйти.

К их компании подводили новых и новых арестантов. Нищие, оборванцы, карманники, публичные девицы с такими вырезами на платьях, что могли бы уж ходить и вовсе по пояс голыми. Толпа схваченных росла, но уводить их не торопились. Солнце взбиралось выше, припекало.

Какой-то южный город? На равнине, или вовсе ближе к горам. В Ковентри к началу осени так не печет! А ведь есть мысль.

— За что вы меня схватили? — выкрикнула она, цапнув стражника за мощную руку. — Я ничего дурного не делала!

Тот аж опешил от наглости.

— Ты, — он замахнулся, и она испуганно пискнула, прикрыла руками голову.

— За что? — захныкала снова. — Я не делала ничего дурного! Я не бродяжка.

— А кто ты, оборванка? — усмехнулся стражник, опуская ручищу. Видно, решил — она слишком жалкая, чтоб отвешивать ей затрещину за нахальство. — Филар — не то место, где бродяги могут запросто разгуливать по улицам! Так что стой и не дергайся. Если ты не бродяжка и не воровка, как говоришь — отправишься в работный дом.

Фиона притихла, опустила голову.

Филар! К юго-западу от Слау. Почти самая окраина королевства. Недалеко от предгорий. Что ж, по крайней мере, она узнала, где очутилась.

Перед работным домом наверняка придется отведать плетей или позорного столба. Но не это важно, а потеря времени. Надо придумать, как удрать от блюстителей порядка.

На месте пришлось проторчать никак не меньше пары часов. Солнце выкатилось высоко. Стражники, сочтя наконец улов достаточным, повели понурую процессию по улице. Фиона зорко оглядывалась по сторонам — и наконец увидела путь. Впереди, в нескольких кварталах, высился храм Творца с алым куполом. По нейтанской традиции, — отметила она. В Маноре храмы чаще украшали синими куполами.

На удачу, бродяг и оборванцев в кандалы не заковывали, чтоб препроводить в тюрьму. Тех арестантов, которых сочли опасными, отправили отдельно, под усиленной охраной и связанными.

Совсем немного пройти — и храм. Это ее шанс! В худшем случае, получит плетей и придется драпать ночью из тюрьмы или от позорного столба. Ладно, кто не рискует — ничего и не добивается!

Фиона шагала в толпе оборванок и публичных женщин, опустив голову. Поглядывала вокруг сквозь растрепавшиеся волосы. Плечи опущены, ноги волочатся — как и у других арестанток. Никто на нее внимания не обращал — ни стражники, ни товарки по несчастью. Лишь бы копьем в спину не швырнули! Рассчитывать приходится только на внезапность. И на то, что никто из стражников не станет тратить копье в жалкую бродяжку.

Удачно, что идет она сбоку, как раз с нужной стороны.

Вот и храм! Всего десяток шагов отделяет скорбную процессию от ступеней, ведущих на паперть. Фиона подобралась. Незаметно собрала широкую драную юбку, скомкала ткань в руке.

И, когда шли мимо ступеней, ринулась со всех ног вверх. Позади послышались возгласы изумления, окрики стражников. Кто-то тяжело потопал следом.

Фиона ринулась быстрее. Не зацепиться бы и не растянуться! Вот и двери. Они из последних сил прянула туда и вломилась внутрь, едва не зацепившись за порог.

— Убежища! — завопила она, едва влетев под прохладные своды. — Убежища, прошу!

Возникла суета. Не каждый день оборванная бродяжка врывается в храм Творца, умоляя об убежище. Да что там — лишь редкие грабители или убийцы осмеливаются на такое. Да, храм даст убежище всякому просящему.

Но… не каждый проявит такую дерзость! Немногочисленные прихожане шептались, косились на нее. Отодвигались. Благо, немного их было! Стражники замялись у входа.

Не врываться ведь в притвор. Тем более — не швырять копьями под святыми сводами.

Навстречу Фионе заспешил священник, складывая пальцы в обережный жест. Она суетливо оглянулась — стражник отступил на шаг. Неужели получится?

— Дитя мое, — проговорил священник, останавливаясь перед Фионой. — Тебе нужна помощь?

И она, не удержавшись на ногах, повалилась на колени. Сложила пальцы в обережный жест, опустила голову.

— Мне нужна помощь, святой отец, — выдавила она. — Речь о жизни и смерти… прошу вас, помогите мне! — подняла взгляд. — Кроме вас, некому…

— Поднимись, дитя, — он осторожно поднял ее на ноги. — Тебя никто не обидит, не бойся.

Вырвался вздох облегчения. Ну, хоть время не придется терять в местной тюрьме!

— Святой отец, прошу вас, — она бездумно вцепилась в его рукав.

— Ты, должно быть, голодна, дитя? Хочешь есть?

— Нет… то есть, да — но это после! Не это сейчас главное, — зачастила Фиона. — Отец, мне нужна ваша помощь, нужно как можно скорее…

— Идем со мной, — прервал он ее. — Я велю накормить тебя. Затем ты отправишься в дом для таких, как ты. Тебе помогут, — он повлек ее за собой.

Квадратный демон! Ее отправят в работный дом — как нищенку. Об этом ведь еще стражник говорил. Ну да, а что еще с бродяжкой делать? Мол, хочешь обратиться к честной жизни — так докажи это трудом и послушанием. Зато без порки обойдется! И, если бы речь шла только он ней, она считала бы, что сложилось как нельзя лучше. Вот только Милн оставался в руках фанатиков. Возражать на виду у всех Фиона не стала — не хватало, чтобы стражники забрали ее обратно. Священник повлек ее в незаметную боковую дверь.

— Святой отец, речь идет о жизни человека! — торопливо заговорила она, когда они одни остались в гулком холодном коридоре. — Я — информатор маркиза Кесселя, и мне жизненно необходимо передать ему сведения как можно скорее!

Священник остановился, взглянул на нее пристально.

— А не боишься, дитя? — осведомился он. — Маркиз Кессель — не тот человек, именем которого можно играть.

— Святой отец, вам не хуже, чем мне, известна репутация маркиза! Много вы видели попрошаек и воришек, что рискнули бы впустую произнести его имя?

Священник хмыкнул, покивал задумчиво. Ну да, Фиона с трудом представляла себе настолько наглого прощелыгу. Даже бандит или грабитель остерегся бы.

— Идем, — повторил священник после недолгого раздумья. — Ты плохо выглядишь. Я прикажу накормить тебя и дать тебе привести себя в порядок. Тем временем от маркиза прибудет человек.

— Благодарю, — выдохнула она.

Неужели злоключения окончены? И потеряла всего несколько часов — пока торчала со стражниками на рыночной площади! Удачно, что ни говори.

Чтобы привести себя в надлежащий вид и поесть, потребовалось около часа. К этому времени появился человек Кесселя. Ему Фиона коротко пересказала историю их с Милном злоключений.

Имя Милна оказалось связному знакомо. Услышав его, он сразу оживился.

На расспросы ушло еще с полчаса. А спустя еще час Фиона уже неслась высоко над землей в седле крылана. Перед ней сидел возница, управлявший громадной зверюгой. В сумерках крылан приземлился на внутреннем дворе сыскного управления Ковентри. Там уже ждал Кессель в компании Гото и, как ни странно, Агнес.

Отдохнуть ей не дали.

Пересказывать Кесселю всё пришлось в подробностях — начиная со злополучного вечера в ее усадьбе и до событий вчерашнего дня, когда удалось покинуть логово фанатиков.

— Значит, тот, кого я ловил столько лет, мертв, — задумчиво проговорил Кессель, когда она закончила.

— Совершенно мертв, — вяло подтвердила Фиона. — Голову ему пробило… а самого его затянуло корнями. Я видела, — она смолкла, поняв, что язык заплетается.

Голова кружилась, перед глазами плыло.

Безумный день подошел к концу, ей удалось добраться до столицы и до Кесселя меньше, чем за половину суток. И даже особенных усилий на это не потребовалось. Всего лишь потребовать помощи — а дальше всё сделали за нее. Наверное, это целый день в седле дает о себе знать — не привыкла она к таким путешествиям… должно быть, укачало.

— Фиа, — окликнула встревоженная Агнес.

— Что ж. Пожалуй, вопросов у меня больше нет, — задумчиво проговорил Кессель, и его голос показался странно гулким и отдаленным. Как в колодце. — Думаю, мне стоит отправиться в Филар самому, — он говорил что-то еще — кажется, обращался к Агнес.

Слов разобрать не получалось. Фиона, откинув голову на спинку кресла, глядела в потолок, а тот кружился все быстрее и быстрее. Вращение затягивало в водоворот.

И даже совсем не страшно. Немного щекотно и совсем слегка укачивает. А еще в ушах шумит — как будто на море разыгрался шторм.

Трясло, покачивало на выбоинах.

Фиона открыла глаза. Над головой покачивался потолок кареты, сама она лежала на мягком. На противоположном сиденье увидела встревоженную Агнес.

Кареты? В последний раз она была в кабинете Кесселя.

— Все в порядке, — проговорила подруга, отвечая на невысказанный вопрос. — Ты потеряла сознание. Сказалось нервное напряжение.

— Напряжение? — слабо переспросила Фиона. — Маркиз…

— Ты ведь всё успела рассказать, — мягко отозвалась подруга. — Он найдет логово и вычистит оттуда фанатиков. Милна вытащат — уж в этом можешь не сомневаться! Кессель — не тот, кто позволит так просто навредить его человеку. И медлить он не станет.

Фиона чуть шевельнула губами, но промолчала. Сил отвечать не было.

Надо же! Выбиралась из логова фанатиков, искала способ добраться до Ковентри скорее. Добилась встречи с маркизом, чтобы рассказать обо всём. И сразу после этого силы иссякли. Сейчас даже пальцами шевельнуть тяжело.

— Всё будет в порядке, — успокоила Агнес, словно поняв, о чем она думает. — Мы едем в обитель милосердия, сестры-целительницы поставят тебя на ноги! — она ободряюще улыбнулась.

Фиона слабо кивнула, прикрыла глаза.

Да, Агнес права. Теперь всё будет хорошо. Она добралась, передала Кесселю сведения. А он вытащит Милна. Сама она теперь может позволить себе слабость.