Хозяйка сгоревшей усадьбы

Глава 22

— А что, собственно, вы ищете, леди? — скриптор — крепкий, сравнительно молодой еще мужчина — подозрительно сощурился. — Вы каждый день берете книги о языках восточных государств. Всё далее и далее на восток. Нынче вам вовсе понадобились записи ни много ни мало — самой Холеры!

— Я не леди, — поправила Фиона. — У меня поручение от госпожи, — она помялась, раздумывая — стоит ли доверять ему. — Словом, она дала мне листок с записью рун…

— Позвольте взглянуть! — потребовал скриптор.

— Вот, я переписала, — Фиона выудила нужный листок из кармашка сумки — благо, додумалась взять с собой!

Он пробежал взглядом несколько рядов закорючек, задумчиво хмыкнул. Потеребил прядь волос на виске, хмурясь.

— Так вам, выходит, не письменность их надо, — поведал наконец. — У них была система записи для обычных дел — ведения документов, писем. А была рунная грамота — и для простых писем или бухгалтерских расчетов ее не применяли, — усмехнулся криво. — Это святотатство было для них!

— Для жителей Холеры? — шепнула Фиона благоговейно.

— Для них. А точнее — для, — он запнулся. — Для жрецов.

— Жрецов? — вот это Фиону привело в неподдельное изумление. — Но жрецы и шаманы — только у дикарей! — не сдержалась она. — Разве веру в Творца истинного, и святого Иеронима — проводника и глашатая воли его — мы унаследовали не от далеких наших предков, что пришли со стороны Холеры? Мне так госпожа рассказывала, — прибавила, смутившись. — Книгу дала читать, про историю… и дома книга об истории была у старого священника, что меня грамоте обучал. Та книга была потоньше и не такая богатая, но там было написано похожее.

Ох, не перемудрила ли она? То корчит из себя малообразованную девицу, а то спорит с самим мастером-скриптором.

Впилась взглядом в лоснящееся, словно изваянное из камня, смуглое лицо. Тот глядел чуть насмешливо, с легким превосходством. Нет, кажется, не заподозрил. Если только он — очень хороший актер. Способный спрятать подозрения за маской пренебрежения и насмешки.

— И в Холере были жрецы, — поведал он. — Но вы правы, сударыня. Не из метрополии они прибыли.

— Отступники⁈ — ахнула Фиона. — Были такие среди наших предков⁈

— Кого только не было, — скривился мастер-скриптор. — Как и во все времена. Природа людская неисправима. Немногие, но соблазнились темным знанием, что держали в руках жившие на этих землях дикари. Взяли они это знание, извратили учение всемогущего Творца, силясь сравняться с ним в мощи и мудрости — а то и превзойти. Возвели культы — дикие, хуже дикарей. От них осталось мало письменных свидетельств. Но мы храним те, что остались. В назидание потомкам.

— Так эти руны — это ритуальные письмена, что использовали последователи проклятых культов⁈ — поразилась Фиона.

Скриптор мрачно кивнул.

— Зачем эта грязь леди Брейнстоун? — вопросил он мрачно.

— Я… не знаю, — Фиона запнулась. — Госпожа сказала — она изготавливает артефакты. И изучает для этого руны… а эти ей неизвестны, и она должна знать, какова их природа.

— Природа их мрачна и кровава, — прихлопнул скриптор. — Дерзнете ли узнать больше?

— Госпожа мне не за трусость платит. За то, что буду искать и находить для нее сведения.

— Что ж. С леди я сам поговорю, как объявится. А вас могу лишь предостеречь: ступить на темный путь легко, сойти же с него так просто не выйдет. И вовек не отмоешься перед лицом Творца!

Когда Фиона заверила мастера, что намерена остаться примерной прихожанкой, он, к ее удивлению, согласился показать ей копии старых списков.

— Мастер! — окликнула она, когда он принес кипу свитков. — А руны эти. Они были созданы для проведения ритуалов при зарождении проклятых культов… или существовали прежде, и служили иным целям?

— Этого я сказать не могу, — мастер-скриптор нахмурился. — Я занимаюсь хранением и переписыванием книг и свитков. Вам же с такими вопросами стоит обращаться к мастерам-каллиграфам.

— Что ж, — Фиона кивнула, силясь срыть разочарование. — Думаю, с этим госпожа Брейнстоун уже без меня разберется.

Мастер кивнул и, оставив бумаги на ее столе, ушел. Она взялась разбирать принесенные свитки.

Изумительно, сколько рунных азбук породили проклятые культы одной лишь Холеры! Не один десяток — какие-то были похожи одна на другую, какие-то — не похожи вовсе ни на что. И прообразом для них для всех послужила явно не письменность Холеры. Что же стало для них основой?

Возможно, письменность прежних хозяев далеких восточных земель. Хроники упоминали, что подданным наместника пришлось делить территорию с местными племенами и даже государствами.

Вот только кем были эти местные — не упоминали.

Впрочем, хорошо уже то, что эти исторические справки имелись. Сколько им лет? Даты не указывались. Иными словами, нынешние исследователи — скрипторы и историки — не сумели этого определить даже приблизительно. Впрочем, возраста полулегендарной Холеры тоже никто не знал. Когда там причалили первые корабли из метрополии? Приблизительно известен был лишь период, когда самое первое государство людей распалось. Дат правления самых известных деятелей, которые почти наверняка существовали в реальности, тоже не сохранилось.

Поразительно, что кто-то еще брался утверждать, что Холера — не вымысел. Только немногочисленные документы, что сохранились, и указывали на это.

Даты были проставлены лишь на некоторых из древних документов. И сопоставить их с нынешним летоисчислением не удавалось.

Фиона задумалась. Который день напролет она проводила в скриптории.

Искала… она, по сути, и сама не могла бы сказать, что именно ищет. Кажется, поиски давно отодвинулись на задний план, и теперь она просто запоем читала о старых временах, которых никто и не помнил.

К разгадке появления записей на стенах колодца в ее подвале это чтение не приближало ни на йоту. Как не приближало и к пониманию, кто и когда построил этот подвал, и колодец в нем, и для чего начертал там на стенах письмена… а уж о видении, что она видела несколько недель назад, и говорить не приходилось.

К слову, то видение оставалось единственным.

Которую ночь Фиона укладывалась спать без защитных амулетов в комнатах. Но духи упорно молчали. Ни видений, ни снов, ни теней — ничего.

Призраки былого затихли — словно забыли про нее. Кроме смутной угрозы тогда, в самую первую ночь, полторы седмицы назад — никаких признаков жизни. А может, они просто затаились. Зачем? Покажет только время.

А могла ли их оскорбить попытка исследовать их, как неведомое явление?

Не узнаешь. Хорошо в каком-то смысле быть призраком! Захочешь — объявишься. Нет — и гиены горной тебя найдешь и достанешь!

Фиона поглядела с полминуты в окно, размяла шею и снова опустила взгляд в старые свитки. Некоторые из старых культовых символов отчасти напоминали те, что она записала после видения. И в подвале. Но лишь отчасти. Словно имелось между ними родство — но отдаленное. Такое, какое имелось между системами письменности старой Мерсии и нынешнего Манора. Кто создал руны, и какие из них были написаны первыми — не понять.

Возможно, кто-то из мастеров-каллиграфов и сумел бы разобраться. Их этому учили годами! Но это лишь в том случае, если удастся найти мастера-каллиграфа, который заинтересуется старыми письменами.

Фиона вдруг негромко рассмеялась сама себе. Она ведь аккурат полторы седмицы назад вспоминала об этой книге! И она наверняка должна найтись здесь.

Агнес сказала — можно брать любые книги. И вопросов у скриптора это вызвать не должно. А если и вызовет — он задаст их самой Агнес. Наверняка подруга найдет, что ему ответить. Что касается ее, Фионы, в рунах и рунных системах она без возможности делать пометки на месте не разберется. Память ее, быть может, и неплоха. А вот образования в области каллиграфии ей недостает!

Зато описания запрещенных практик вполне могут помочь ей. Глядишь — сумеет разобраться, что же ей пытались показать в том видении. И… чего так-таки хотят добиться ее призраки.

Потому что она была убеждена: цель у них есть. И они, невзирая на временное затишье, попытаются-таки ее добиться. И амулеты из лавки Агнес им не помешают. Да что там — даже если Фиона замурует вход в подземелье, это вряд ли станет для них препятствием.

— У меня будет серьезный разговор с леди Брейнстоун, — скорбно поведал скриптор, кладя перед нею книгу.

— Я делаю что-то неподобающее? — осторожно осведомилась Фиона.

— Достопочтенная барышня, запрещенные практики — это не шутки.

— Госпожа Брейнстоун говорила мне об этом, — с живостью кивнула она. — Леди сказала, что эти практики — суть зло. И что в нынешние неспокойные времена требуется думать и о защите от этого зла. Она сказала — думать заранее, ибо когда появятся первые признаки, станет поздно…

— О, — лицо у скриптора вытянулось. — У леди имеются какие-то сведения?

— Об этом она не говорила, — покачала головой Фиона. Ох, не лишнего ли она наболтала!

Скриптор направился к своему месту, а она открыла книгу. Пальцы невольно подрагивали. Помнится, обложка книги в библиотеке отца была богато украшена, надпись была сделана с прихотливыми вензелями. Внутри имелись тщательно нарисованные иллюстрации. Эта книга выглядела куда скромнее.

В книге, впрочем, главное — не внешний вид, а содержимое. Фиона быстро пробежала взглядом предисловие.

Ровно то же самое, что читала много лет назад в отцовской библиотеке: запрещенные практики — суть зло. И долг всякого ревнителя законности — разоблачать их и предавать должному наказанию.

Выходит, составлялась эта книга в первую очередь для законников. Дознавателей, адвокатов, судей.

Подробный предметный указатель имелся в самом начале. Вот громадный список запрещенных существ. К слову, кровавая гончая указана в числе первых. Дальше — список манипуляций с мертвой материей. Эта часть касалась некромантии. Кажется, некромантов пытались объявить вне закона сотню или полторы лет назад. Было это и на территориях Кассии и Нейтании, и на востоке — в Гельвеции. Точнее — в районах Гельвеции, прежде относившихся к Гринвальдену. Однако ошибочность такого хода слишком скоро стала очевидной.

А вот список запрещенных культов в самом конце!

Фиона взглянула на номер страницы и пролистала сразу туда. С первых же страниц стало ясно: святые отцы подошли к делу изучения ересей дотошно. Они не сваливали их в одну кучу, просто объявляя вредоносными, безнравственными и противными лику Творца.

Культы дотошно описывались — в мельчайших подробностях, отличавших один от другого. Чтобы, по словам во введении в эту часть, судить за беззаконие, зная четко, какого это беззаконие вида и рода.

Заложив пальцем страницу, вернулась к предметному указателю. Просмотрела список почти из двух десятков названий внимательнее.

И застыла на пару секунд. Культ, избравший предметом поклонения силы природы! И как самое явное воплощение этих сил — Великое древо.

Вот так-так! И оно нашлось. Любопытно немного, чему поклонялись еретики Холеры, если все великие древа срубили давным-давно.

Фиона отыскала нужную страницу и вчиталась в строки. Странно, что культов Великого древа было несколько, и появились они заметно позже других. Если большинство проклятых культов зародилось еще в Холере, то секта Великого древа впервые заявила о себе где-то в Самбии. И последователи ее быстро перебрались в Мерсию, где уже появились несколько веток этого верования. Вдвойне странно выглядело то, что ни одного из Великих древ к тому моменту на просторах Нижней доли не осталось. Еретики поклонялись… тому, что давно умерло и пало в забвение.

Ветвей культа образовалось четыре. Причем цель — возродить Великое древо — ставили приверженцы лишь одной из них. Той, во главе которой стал маг-садовник.

Остальные… остальные, насколько удалось понять из описаний, искали места, где прежде высились эти исполины. Для чего? Возможно, там с давних времен оставалась какая-то сила… вот только с чего взяли еретики, что сумеют приручить ее, Фиона так и не сумела понять.

О целях еретиков написано было мало. Из-за этого действия их выглядели бессмысленными. Возможно, дело было в том, что пойманные сектанты не слишком охотно рассказывали о своих целях.

Взять тот культ, главы которого хотели возродить одно из Великих древ. Как они собирались это сделать? Одному Творцу ведомо. А вот вреда деятельность еретиков наносила немало: обряды и жертвоприношения — а в их числе и человеческие! — вызывали возмущения сил, затрагивали равновесие эфирных зеркал. И это порождало чудовищ, эпидемии и неурожаи. А бороться с напастями приходилось добропорядочным выпускникам академий — некромантам, садовникам, целителям. И не всегда борьба оказывалась успешной!

Вот, скажем, наводнение далеко к востоку — еще в мерсийские времена. Тогда две крупные горные реки, протекавшие через земли Гельвеции, сменили свои русла. Обширные земли утратили плодородие, засохли благодатные виноградники…

Или эпидемия, что охватила юго-запад Мерсии чуть больше трех сотен лет назад. Если бы не то бедствие, глядишь — и сохранили бы монархи Мерсии власть. Но что было, того не поменяешь. Мерсийцам следовало тщательнее выпалывать ересь со своих земель, не допуская снисходительности.

Спрашивается, связано ли всё это с тем видением?

Фиона застыла над страницей книги, точно ошпаренная. Ну, разумеется, связано! Ей ведь внятно сказали — память стремится вернуться из забвения.

Это значит… это значит, что бессмысленность действий еретиков — лишь кажущаяся! Она была таковой лишь, если считать, что они пытались добиться чего-то для себя. По своей воле. Но на землях Нижней доли было слишком много мест, где осталась похоронена память. Да что там — вся Нижняя доля была кладбищем минувшего! Кладбищем, на котором нынешние хозяева континента возвели свои города. На котором они хозяйничали, как на своих угодьях.

Да это и были их угодья. Выбитые силой, политые кровью.

Если принять, что призраки минувшего ухитрились проникнуть в разум живых. Заставить их подчиняться…

Слова о том, что призраки не хотят вредить, могли быть обыкновенной ложью. Вполне возможно, первые на этих землях люди точно так же лгали местным жителям. Говорили, что не хотят вредить. Просят лишь разрешения жить рядом. Втерлись в доверие и ударили, когда этого не ждали.

Фиона зажмурилась.

Она полторы седмицы спала без защиты амулетов! Что за изменения в ее разуме произошли за это время? Невидимые, неощутимые для нее самой.

Не просто так ведь призраки хранили молчание! Кажущееся молчание. Кто ей сказал, что, если она ничего не помнит, то ничего и не происходит?

Мастера-мнемоники — редкие маги, способные влиять на разум — уверяли, что когда жертва не помнит, что с ней делали, воздействие оказывается самым действенным. И она сама открыла духам прошлого дорогу к своему разуму! Решила, что сможет им помочь. Ну да, помочь им возродить…

Тряхнула головой. Что возродить⁈

Пусть даже ей удастся отыскать место, где росло прежде это самое Великое древо — судя по тому, что ей показало видение, не так-то далеко от ее усадьбы это место. Пусть даже она сумеет вырастить это самое древо. В конце концов, она — маг-садовник, а древо — не плесень, не осыплется от избыточно быстрого роста. На кой-это нужно мертвым⁈ Тем, чьи кости давно истлели в толще земли. Вот только важно ли это призракам?

Она — маг-садовник. Именно поэтому они выбрали ее. Призраки и… она вспомнила, как шла мимо дома. И замерла, остановленная ощущением: он ждет именно ее!

Ее просто-напросто обманули.

Свобода, ощущение найденного наконец-то дома — всё было ложью. Иллюзией, искусно созданной, чтобы подчинить ее.

Не слишком понятно, правда — зачем призраки вздумали ее пугать. Разумнее было бы усыпить бдительность… если только целью не было заставить ее отказаться от исследования дома. Верхних сгоревших этажей, пристройки, подвала. Напугать, чтобы сидела во флигеле и не совалась больше никуда.

Однако она и так им подыграла. Любопытство заставило ее снять защиту, открыть доступ к своему разуму. И теперь…

Чего теперь ей ждать от себя самой? Да, на первый взгляд, она в порядке. И желания организовывать немедля общину магов, практикующих запретные ритуалы, не испытывает. Но может ли она доверять сама себе? Быть может, ей следует без промедления вызывать Агнес — кажется, у той имелись знакомые среди целителей. Глядишь, сумеют отыскать в ее разуме то, чего там быть не должно. Быть может, даже смогут очистить ее ум.

Фиона представила — переезд в обитель милосердия, под строгий надзор. И ее передернуло. Нет, она ведь пока не сошла с ума!

Если у нее появится тяга к запрещенным практикам, она наверняка это заметит. А нет — так напишет письмо для Агнес. И скажет Кэнди — отдать в случае, если заметит что-нибудь подозрительное. Но сдаваться в руки лекарей прямо сейчас — рановато. Может, это еще и не понадобится!

Надо просто вернуть амулеты на место. В конце концов, призраки не могли предвидеть, что она отправится в скрипторий. А здесь разыщет эту книгу и свяжет прочитанное с тем, что происходило в доме. Нет, она, вполне возможно, еще не одержима! А значит, и поднимать панику рано.

С этим Фиона вернулась к книге. А письмо для Агнес она обязательно составит! Вот как придет домой — так и возьмется за это. Сразу после того, как составит заметки о найденных сведениях.