Журналистка на королевском отборе

Глава 55

Мы с безумной скоростью мчались по коридорам, Малкольм выбирал одному ему известном направлении. Я видела в почти непроглядной тьме с трудом, и просто следовала за оборотнем и тихо радовалась, что, судя по всему, сейчас ночь и на пути нам никто не попадается.

Вдруг Вейн остановился, да так резко, что я едва не снесла его в попытках затормозить, а потом с размаху впечатался плечом в массивную деревянную дверь. Я немного ему помогла, и со второго раза мы варварски сорвали створку с петель.

Малкольм влетел внутрь и я, не разбирая дороги, бросилась за ним. Оказавшись в маленьком кабинете, заметалась: на меня давило темное пространство, уставленное книгами, статуэтками и другим барахлом, крылья оказалось совершенно некуда деть, и я свалила ими несколько полок в попытке расположиться хоть сколько-нибудь удобно. Граф же не обращал на меня никакого внимания: он методично, один за другим, вскрывал ящики огромного потертого стола, и вчитывался в бумаги. Тусклого света звезд, который проникал в комнату через окно под самым потолком, ему хватало.

Через несколько минут сзади послышался топот: явно за нами. Мы услышали его одновременно, оба замерли на миг, но если я так и осталась стоять в растерянности, то Малкольм продолжил копаться в бумагах, отбирая некоторые из них в отдельную стопку. Шаги все приближались, и когда по глазам ударил свет факела, отраженный от мутного оконного стекла, Вейн подхватил бумаги в зубы и, на ходу обращаясь снова в кота, прыгнул мне в руки.

Я растерялась, но птица среагировала как надо: размахом крыла потушила пламя, и пока священники тыкали в меня уже не кадилом, а чем-то поострее, вывалилась в коридор и, расправив огромные крылья, взвилась под высокий потолок.

У меня захватило дух, хотелось насладиться первым в жизни полетом, но я лишь понеслась туда, откуда тянуло сквозняком. Через несколько поворотов поднялась вдоль короткой лестницы и выскочила в просторный зал для прихожан. До полусмерти напугала дежурившего тут священника, но отметила это лишь моя человеческая часть. Птица, презрительно фыркнул, махнула крыльями и вылетела прямо в огромное окно, разбивая в дребезги цветные витражные стеклышки.

Я ощутила, как осколки впиваются в тело, оставляя на нем глубокие борозды, но останавливаться было нельзя. Рванулась было вверх, к небу, но птица одолела меня и спряталась в тени крыш. Мы какое-то время скользили под прикрытием более высоких домов в тени, несколько раз поворачивали, теряясь из виду преследователей, пока наконец тело, обессиленное непривычной нагрузкой, не рухнуло на пыльную узкую улочку.

Малкольм, не удержавшись, прокатился по грязи, но быстро вскочил. Я же так и не смогла подняться. Птица оставила меня, и все, на что хватило сил – это перевернуться на спину. Граф бегло огляделся и на несколько мгновений исчез из поля зрения. Я даже подумала, что он просто сбежал с документами, бросив меня на поживу инквизиторам, но через несколько мгновений он снова появился – уже в виде человека, в чьих-то грязных поношенных штанах, явно снятых с ближайшей бельевой веревки. Документы он прятал за пазуху слишком большой для него рубашки.

– Анабель, – он опустился на колени рядом со мной и взял мое лицо в ладони.

Я зажмурилась, стараясь выровнять дыхание. Только теперь, успокаиваясь, я начала осознавать, что натворила.

– Все из-за меня. Их план… осуществится из-за меня, из-за того, что я потеряла контроль! – бормотала и чувствовала, как слезы текут по щекам. Меня снова трясло, но граф держал крепко, почти придавливая меня к земле.

– Ты среагировала совершенно нормально. Так же, как и любой оборотень во время инициации. Они знали, что и как должно произойти, и не удивлюсь, если этого избитого бедолагу подкинули специально. Ты нив чем не виновата, – попытался утешить он, но от жалости стало почему-то только горше.

– Не важно. Тебе надо уходить, надо унести документы. Я все равно не смогу сейчас снова принять форму человека, буду привлекать слишком много внимания, – холод от земли понемногу возвращал мне здравомыслие, и хоть тело еще мелко дрожало, но мозг соображал уже вполне по-человечески. – Тебе надо бежать из города. Если священники не найдут нас за ночь, они начнут обыскивать дома всех городских оборотней и…

– Тише, – Малкольм накрыл мои губы ладонью и уверенно посмотрел в глаза. – Мы уйдем отсюда вместе. Перестань думать, просто доверься мне.

Если бы могла, крикнула бы, чтобы он убирался отсюда к проклятым предкам, но его рука все еще не давала мне даже пикнуть.

– Ты и птица – не враги, вы почти одно целое, две грани одной и той же личности. Птица мудра по-своему, и вместо того, чтобы сопротивляться, поблагодари ее за то, что спасла наши хвосты из подземелий. Да, она была груба, но иногда только так и можно решить проблему, – медленно заговорил граф.

Я прикрыла глаза, окончательно отпуская напряжение из тела, и обмякла. Разом заболели все порезы от стекла и ушибленное плечо, каждая песчинка, забившаяся под крылья, начала ужасно зудеть и мешать. Но я постаралась отключиться от мелких неприятных ощущения и прислушаться к себе. Птица нахохлилась и затихла где-то в глубине души. Слова бы тут не помогли, поэтому я решила действовать эмоциями. Вспомнила, как мы бежали от священников, как неслись по коридорам, как она ловко выбралась из тесного кабинета, и как она подарила мне первый полет!

При воспоминании о том, как мы взмыли на несколько метров вверх, мое сердце наполнилось такой всеобъемлющей благодарностью, что глаза снова намокли от слез. Я ведь всегда мечтала о полете!

Ощутив мои искренние чувства, птица приподняла голову и наклонила ее на бок – я почти видела, как она это делает, как недоверчиво делает ко мне шаг, еще шаг, и конец забирается мне под руку, одновременно беря и меня под свое крыло. Представить такой финт не удалось, но мы будто готовы были защищать друг друга. Хотя, почему «будто»?

– Вот видишь, все получилось, – мягкий, почти мурлычущий голос Малкольма вывел меня из лабиринтов подсознания. Я поднесла руки к лицу и с удивлением заметила, что на них нет ни одного перышка: только мелкие точки ранок в тех местах, где они когда-то росли. Приподнявшись, я обнаружила. что совершенно обнажена.

По коже пробежал холодный ночной ветер, Малкольм тут же отвернулся и даже в темноте я заметила, как зарделись его щеки. Он быстро поднялся и направился к той же веревке, с которой, я полагаю, снял и свою одежду. Я тем временем попыталась приподняться на локтях и ахнула от боли в спине, такой сильной, будто мне раздробили цепью лопатки.

Со стоном я опустилась обратно на землю, в этот же момент меня накрыла ткань какого-то коричневого платья. Когда я выпуталась из него, Малкольм уже отвернулся и терпеливо ждал, пока я, ахая и всхлипывая от боли, наконец оденусь.

– Допустим, с этим разобрались. Но куда нам теперь идти? – я огляделась и к своему удивлению поняла, что неподалеку отсюда я впервые встретила Вейна и полоснула его когтями по щеке. Стало даже неловко, к тому же, тут неподалеку маленький храм, каких много по городу вокруг основного. Надо было уходить, и быстро.

– Есть у меня одна идея, – взяв меня за руку, Малкольм указал куда-то в темноту переулков.