Журналистка на королевском отборе

Глава 13

Когда я под руку с принцем царственно вплыла под низкие своды храма, который, судя по отсутствию украшений и простым деревянным лавкам, строился для солдат, священник еще не явился.

Постепенно низкое, не слишком больше помещение заполняли блпгородные леди. От их юбок, оборок, духов и пышных причесок вскоре стало так душно, что голова у меня закружилась. Пришлось отползти ближе к выходу, там от двери шел хотя бы легкий сквозняк. Его Высочество кивнул с пониманием и повернулся к простому каменному алтарю, на котором уже лежали все необходимые служителю человеческой религии предметы: жезл из чистого золота и плошка с водой. Глянув на эти священные реликвии, я поморщилась: хоть крови оборотня во мне меньше четверти, но сила священников всегда причиняет боль.

В этот же миг в дверь почти неслышно вошел Малкольм. Он встал у стены, скрестив руки на груди, и обвёл внимательным взглядом невест принца, которые уже расселись на деревянные скамьи. Пересчитывает, что ли? Заметив меня, королевский шпион тихо вздохнул.

– Что вы здесь делаете? – спросил он, внимательно рассматривая мои волосы.

Я злорадно улыбнулась, намекая оборотню, что перьев он там не найдет.

– Стою, – ответила лаконично, однако моя краткость, которая, как всегда говорила маменька, есть сестра таланта, графа Вейна, кажется, разозлила. Зрачки его медовых глаз на миг вытянулись, но вскоре приобрели вполне человеческую форму. Интересно, если его еще больше разозлить, ушки кошачьи появятся? Надо попробовать.

– Вам следовало бы сидеть рядом с остальными леди, – Малкольм кивнул на скамьи, стоящие близко к алтарю, и меня передернуло от отвращения.

– Однако я желаю продемонстрировать смирение перед священной исцеляющей силой, а также не желаю осквернять алтарь близостью своей демонской крови.

Тонкий сарказм не остался незамеченным. Вопреки моим ожиданиям, Малкольм, вместо того, чтобы настаивать, понимающе улыбнулся, демонстрируя внушительные клыки, и замер рядом с дверью, позволяя мне остаться здесь и насладиться хоть каким-то подобием ветерка.

Старик- священник, наряженный в золотую, безвкусно расписанную голубой вышивкой мантию, наконец-то выбрался из-за неприметной двери, спрятанной за белой шторкой. Он торжественно прошел к алтарю, воздел над ним руки, прокашлялся и заговорил.

– Я безмерно рад и счастлив исповедовать и благословить девиц перед столь каждым событием… – начал он очень по-светски.

Обычно все речи наделённых силой аскетов начинались с восхваления их божественной магии, которую мать упорно то и дело называла "электричеством", однако сегодня перед тем, как в сотый раз выслушать речитатианую лекцию об исцеляющей, дарующей духовный свет магической силе, мы были вынуждены еще раз ознакомиться со всеми титулами наследного принца и всеми его многочисленными заслугами, – выдуманными и настоящими.

Я почти не слушала и краем глаза рассматривала Вейна. Он так и стоял со скрещёнными на груди руками, судя по напряжённым скулам, сжимал зубы и смотрел на священника так пристально, будто хотел прожечь старика взглядом насквозь. Глаза шпиона, такие же сияющие, как почитаемое святыми отцами золото, то темнели, то приобретали странные блеск, тёмные густые брови сошлись на переносице, кудрявые каштановые волосы слегка топорщились, будто Малкольм уже получил разряд этотй самой святой магии, а плечи выглядели такими напряжёнными, будто он вот-вот бросится на служителя культа, обнажая при этом клыки и когти.

Однако сколько бы я ни всматривалась, не заметила на коже Малкольма ни следа шерсти. Да что там – его зрачки не меняли больше формы, а уж про уши и говорить нечего, они оставались совершенно обычными. Поразительный самоконтроль! Даже оборотни из дикого клана такого не имели.

Пока я расматривала Малкольма, как- то упустила момент, в который все девицы обернулись ко мне. Лишь поймав на себе их полные негодования взгляды, прислушалась к словам священника.

– Вам, благородные девы, следовало бы поучиться смирению и кротости у леди Даркрайс. Признавая несовершенство своего тела, она, как подобает рожденной от демона, скромно несет свое бремя, – на полном серьёзе выдал священник. – Советую вам, мой принц, обратить внимание именно на нее.

Какое еще несовершенство, старый ты потомок бешеной обезьяны?! Если в твоем хрупком выдуманном мирке не помещается мысль о том, что живые разумные существа могут быть разными, то пожалуй, несовершенен твой мозг, а мое тело вполне достойное и пригодно для того, чтобы жить в нем и делать благие дела: например, помогать ровесницам получать честно заслуженные дипломы Академии и рассказывать правду об оборотнях, чтобы людям не полоскали мозги такие старые козлы, как ты!

Наверное, мой взгляд полыхал, но пришлось стиснуть зубы и промолчать. Однако желание еще хоть что-нибудь написать для еженедельника, который выпускала мать, резко усилилось.

В момент, когда я начала чувствовать, как постепенно удлиняются когти, чьи-то пальцы мягко коснулись моего локтя. Я покосилась на Вейна, который с силой, но не причиняя боли, сдавил рукав моего платья.

– Приберегите гнев, ведь вам еще беседовать с ним лично. Вы ведь помните, что его напутствие необходимо для вашей статьи? – промурлыкал на ухо Малкольм, отчего я еще больше взбесилась.

Почему он так себя ведет? Сам же не согласен с проповедями – я же вижу!

В тот момент, когда я уже решилась задать этот вопрос, священник добрался до нас и коснулся меня своей золотой палкой, перед этим окропив водой из чашки.

Разряд магии мерзкой болью прокатился по телу, на ближайший час приглушая связь с сущностью птицы, которая жила во мне, пусть и не могла проявиться в полную силу.

Немного придя в себя, я заметила, как Вейн стоически терпит капли, падающие на лицо и волосы. Кажется, незапланированное купание раздражает его даже больше, чем магия. В порыве злости я закатываю глаза, имитирую обморок, и совсем не изящно валюсь прямо на священника. Он роняет поднятую повыше чашку на голову графу и сквозь пропущенные ресницы я замечаю, как он фыркает и по-кошачьи отряхивается.