Журналистка на королевском отборе

Глава 47

Малкольм Вейн

Когда мы с Филиппом остались наедине, он оперся на край стола и устало провел ладонью по лицу.

– Как именно они умерли? – повторил он проницательный вопрос Анабель.

Я коротко пересказал, хотя ужасная картина, которая сумела поразить даже меня, все еще стояла перед глазами. Их обоих допрашивали, пока что лишь на словах. Пыточные инструменты, конечно, стояли рядом, но последний раз мы пользовались ими лет десять назад, обычно одного их вида хватало, чтобы расколоть самых упорных.

Вотан сидел со связанными за спиной руками сгорбившись, и покорно отвечал на вопросы о том, что он делал, пока работал в форте, и куда уехал потом. Калеб стоял, опираясь на грязную стену, тоже со связанными руками. Он мрачно глядел в пол и тихо ругался почти при каждом слове священника. Когда мы наконец дошли до главных вопросов, оба на миг испуганно замерли, переглянулись.

Мюррей будто просил старика молчать, его пронзительный взгляд, наполненный животным ужасом, умолял Вотана остановиться. Но священник не послушал. Набрав в грудь побольше воздуха, он заговорил. «Допросите леди Фин…» – после этого он начал задыхаться, потом кашлять кровью, следом за ним странное удушье поразило и Калеба.

Я никогда раньше не видел, как умирают те, кто нарушил магическую клятву, данную церкви. Калеб забился в конвульсиях, упал, дергался, снова и снова прикладываясь лбом к каменной стене. Священник мучился недолго: вздрогнув, он повалился и напоролся виском на острый угол скамьи, на которой сидел.

Калеб продержался дольше – на свою беду. Он все пытался вздохнуть, вился в веревках, изгибался, хотел что-то сказать, но кровь снова и снова подступала к горлу, мешая ему это сделать. наконец, когда казалось, что он вот-вот окончательно потеряет сознание, он то ли прохрипел, то ли проскрипел лишь один слог. «…чи». Леди Финчи. После этого умер и он.

Я смотрел на принца, ожидая приказа схватить девчонку, но он молчал, раздумывая. Мне же сейчас не было дела до строптивой девицы из опозоренного рода, интересовало другое: согласилась ли Анабель стать его женой? О том, что Филипп ей это предложил, я конечно же знал. Вместе с тем хотелось оттянуть отчаянный момент, хотелось верить, что она не из тех, кого прельщает такая власть и богатство, которое достается такой ценой.

– Допрашивай леди Финчи. И прикажи, пусть присматривают повнимательнее за всеми конкурсантками. Объявление о моей помолвке состоится завтра. Постарайся, чтобы до этого момента остальные девицы не пострадали, а после пусть разъезжаются по домам – так будет безопаснее, – наконец, приказал Филипп.

На сердце будто навалили кучу камней, который острыми краями терзали плоть. Она согласилась? Или все же Филипп выбрал другую? Я хотел было спросить, но не осмелился: впервые в жизни струсил, захотел подарить себе хотя бы один вечер надежды – пусть и бессмысленной.

Кивнул и вышел, добрался до своего кабинета, по пути отдавая приказы, и заперся наедине с бокалом. Какое-то время сверлил взглядом бутылку, но все же отставил ее в дальний угол шкафа: сейчас мне как никогда нужна ясная голова.

Я долго метался по кабинету, не находя себе места, наконец завалился на диван и почувствовал, как когти впиваются в мягкую обивку. Проклятые предки, последний раз я так откровенно терял контроль еще в те времена, когда был совсем котенком.

Пытаясь отвлечься от неясной тоски, решил сосредоточиться на деле. Итак, в том, что за всей этой историей стоит Верховный, больше нет никаких сомнений: только клятва церкви может убивать людей так. Но как теперь доказать его вину? Даже если мы явимся с обыском в его келью, вряд ли найдем там что-то кроме кадила и смеси безобидных на первый взгляд трав. А все, кто мог свидетельствовать против него, мертвы. И идиотку Финчи допрашивать опасно: если она тоже связана узами клятвы со священниками, то ответ может ее убить. Получается, что единственный свидетель нем. Да, у нас есть сведения о травах, которые он использовал, но Калеб, который признался в том, что обесчестил покойную служанку, и Вотан, который в последний момент отрекся от своих господ – оба мертвы.

Да и отреклись ли они, или «пожертвовали жизнью на благо правого дела», как любят говорить священники? Может, они назвали имя Финчи лишь для того, чтобы и она погибла, как только начнет во всем признаваться? С другой стороны, это было бы нелогично: убивать ту ниточку, которая, выйдя замуж за принца, может стать способом давления на будущего монарха.

Или Верховный специально продемонстрировал нам, как действует клятва, чтобы поставить нас в тупик: мы знаем, что Финчи может обо всем рассказать, но не будем ее допрашивать, потому что осведомлены о том, к каким последствиям это может привести? И других способов прижать церковь у нас просто нет. Гениально настолько, что хочется рычать!

Впрочем, еще одна ниточка у нас есть: письмо к Анабель! Если, конечно, неизвестный почтальон все же явится за ним.