Журналистка на королевском отборе

Глава 18

Я стояла как вкопанная, по телу пробежала странная смесь холода и жара, вызванная скорее неожиданностью, чем любовными волнениями. Что он себе позволяет?! Формально я, конечно, невеста, но фактически могу разве что любовницей побыть. Неужели он рассчитывает именно на это.

Не дожидаясь следующего действия Филиппа, я мягко, но настойчиво разъединила наши руки и не стала сдерживать возмущения во взгляде. Принц в ответ широко улыбнулся и сверкнул голубыми глазами.

– Вы именно такая, какой я вас представлял. Отдыхайте, леди Даркрайс, и не волнуйтесь. В следующий раз я поцелую вашу руку только в том случае, если предложу вам стать моей женой, – с этими словами он развернулся и ушел.

«Когда предложу вам стать моей женой» – то есть, никогда. Осознав это, я с облегчением выдохнула и направилась в комнату полная решимости закончить статью о горничных.

За текстом я просидела дольше, чем рассчитывала. Вяло отмахивалась от предложения горничной померить несколько платьев и наугад попросила ее подготовить одно из тех, что привезла с собой. Мысли все время крутились вокруг утреннего обряда.

«Прости, девочка», – сказано так мягко, таким извиняющимся тоном, будто Вотан просил прощения вовсе не за то, что толкнул меня кадилом. Но если его кто-то заставил провести для меня эту пытку, то кто? И какими аргументами мог пользоваться этот загадочный недоброжелатель?

Подкупить священника непросто: обычно церковь обеспечивает своих служителей всем необходимым для жизни и большинство из них – потомков разорившихся аристократов и пятых сыновей, которым не досталось наследство – и столь простую, но сытую жизнь считают вполне достойной. От семей своих они отлучены и не имеют права поддерживать с родственниками никаких контактов, в общем – со всех сторону глухо, неоткуда давить. Однако я наверняка слишком мало знаю, чтобы делать поспешные выводы.

Еще и этот подозрительный разговор между Малкольмом и Вотаном. Я ведь не слышала его полностью. Что если именно молодой граф Вейн заставил служителя Светлой магии спровоцировать мою птичью сущность? Ведь у него и мотив есть: царапина на лице почти зажила, но судя по тому, как он на меня смотрит, рана на горделивом эго еще нескоро затянется. Если бы я превратилась в чудовище на глазах у всех, то меня выставили бы с отбора, чтобы я не представляла угрозы для других претенденток и, главное, для Его Высочества. Уверена, именно Малкольм позаботился бы о том, чтобы удалить столь «опасный» объект подальше от персоны принца.

Но если это так – как мне подтвердить свои догадки? И самое главное – как обезопасить себя от новых провокаций?

С другой стороны, договориться со священником могла и одна из участниц отбора: Филип нарочно уделяет мне так много внимания, чтобы посмотреть, как отреагируют на это другие претендентки на его руку. В таком случае получается, что я – приманка в капкане, за сохранность жизни которой никто не берется отвечать. В общем, как ни посмотри – ситуация паршивая.

Я еще раз взглянула на листы перед собой, торопливо закончила статью, убивая в ней жизнь окончательно, и поднялась со стула.

– Амалия, составишь мне компанию? Я хочу побеседовать с графом Вейном, – улыбаюсь горничной, а на душе кошки скребут. Но ладно: посмотрю, что скажет по поводу сегодняшнего фарса сам Малкольм, и тогда решу, как действовать дальше.

До кабинета королевского дознавателя я шла, глубоко дыша. Старалась успокоиться, чтобы при беседе с ним снова не вылезли перья, да и когти, пожалуй, будут лишними: порвут изящные бежевые перчатки.

Перед кабинетом Вейна я вдруг осознала, что нервно тереблю кружево на поясе платья, и одернула себя: нечего так волноваться, он всего лишь пес Его Высочества и не будет действовать без приказа. А принцу я пока что нужна для отбора.

Толкнула дверь, не стучась, и застала Малкольма за курением ароматного табака. Зубы свело при воспоминании о том, что сигареты забыла в своей спальне, да и курить в помещении, в котором нет ни одного окна – так себе идея.

– Леди Даркрайс, – граф Вейн поклонился, но его рассеянный взгляд блуждал по комнате, до меня дознавателю явно не было никакого дела.

– Добрый день. Я хотела показать вам финальный вариант статьи о…

– Да, конечно, прошу, – оборвал меня оборотень.

Он резким жестом указал на кресло, в которое я и опустилась, не видя смысла спорить. Протянула бумаги Малкольму, он оперся на край стола и бегло их просмотрел. Потом вернул мне и кивнул.

– Меня все устраивает. У вас еще есть вопросы?

– Да. Хорошо ли охраняется форт? – тут же встрепенулась я. Конечно, подозреваемых из ближайшего круга уже вычислила, но нельзя исключать тот факт, что кто-то мог проникнуть сюда извне. Возможно, не мой личный враг, а противник моего отца.

Малкольм вздохнул и опустился на соседнее кресло. Нас по-прежнему не разделяло ничего, кроме метра спертого воздуха, и я отчего-то чувствовала себя неловко, когда слышала тихое дыхание и ловила задумчивость в рассеянном взгляде сыскаря.

– Вы тоже считаете, что сегодняшнее выступление Вотана похоже на провокацию? – прямо спросил он, откидываясь на высокую спинку сидения.