Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2

Глава 8 ЧТО У ТРЕЗВОГО НА УМЕ

После обеда мы с мужем покидали зал вместе, но собирались пойти в разные стороны. Герцог, как всегда сдержанный в проявлении чувств при людях, только слегка коснулся моей руки, привлекая мое внимание.

— Мне потребуется немного времени на подготовку потом мы выезжаем — коротко сказал он. — Всё должно быть на своих местах.

Вокруг него уже сгруппировались люди — офицеры, оруженосцы, слуги. Он кивнул мне напоследок и исчез в коридоре, оставляя после себя лёгкий запах жженного дерева, кожи и металла.

Я же пошла в свою комнату, где меня уже ждали письма. Серебряный поднос был аккуратно оставлен на резном столике у окна. Я присела и начала разбирать конверты. Почерк лорда Дербиша узнать было несложно: размашистый, с вензелями, явно написан в спешке, но не без энтузиазма.

'Миледи Оливия!

В рамках вашего нового положения, я зарезервировал для вас учебную комнату в дальней северной галерее. Завтра вы проведёте беседу с юными дамами на тему династических браков и истории союзов между Домами. После урока — часы рукоделия, возможно, заготовка элементов гобелена для Весеннего бала. С этого момента хочу просить вас лично отвечать за занятость дам!

Надеюсь, вас порадует, что через неделю Его Высочество планирует устроить торжественный ужин в Большом зале. Нужно оповестить всех дам о танцах. Надеюсь на вашу поддержку и в этом вопросе!'

Я прикрыла письмо, чувствуя, как устаю от его энтузиазма. Новые обязанности подкрались незаметно и уже начали перетекать в непрерывную деятельность, занимая все свободное место в моем расписании.

Следующее письмо было с чуть надтреснутым гербом моей семьи. Почерк узнаваем: округлые буквы, слегка царапающие бумагу — мачеха. Даже не распечатав, я уже знала содержание.

'Дорогая Оливия,

Мы с твоим отцом узнали, что ты в городе, проживаешь во дворце Его Величества. Я бы хотела навестить тебя. Думаю, нам стоит поговорить о будущем нашей семьи. А еще стоит обсудить место твоей сестры в структуре двора. Мы обе могли бы быть полезны…'

Я вздохнула. Конечно. Она вновь будет просить. За себя, за сестру. В её голове всё складывалось идеально: она — влиятельная дама королевского двора, сестра — блистательная леди. Моя роль герцогини, предполагалась лишь как ступенька к её собственным мечтам.

Я отложила письмо, встала, подошла к окну и приоткрыла створку. Я ещё не знала, как именно отвечу на это письмо.

Я стояла у зеркала, поправляя свой наряд, когда дверь приоткрылась.

— Миледи… — Эва вошла неуверенно, как будто боялась помешать. — Делегация почти готова к отъезду. Планируете ли вы выйти… проводить его Светлость?

Я не ответила сразу. Я еще раз оглядела свое платье, поправила декольте, мне очень хотелось предстать перед мужем красивой. Эва, как всегда, не выдержала тишины:

— Ну если вы не пойдёте из-за какой-то обиды, это, конечно, ваше дело… Но, знаете… герцог конечно очень суров, даже страшен, не спорю, но когда вы не смотрите — он на вас так глядит… будто не верит, что вы — настоящая. Вот так, с интересом. Настоящим, знаете?

Я едва заметно улыбнулась и нанесла румяна на щеки. Нужно идти.

* * *

Я спустилась во двор, медленно, не торопясь — будто сама себе давала время собраться.

Во внутреннем дворе было оживлённо: кони нетерпеливо переступали копытами, оруженосцы передавали последние свёртки, дамы переговаривались, прикрывая улыбки веерами.

Граф Дюран прощался с молодой женой, я с особым удовольствием наблюдала за этой парой, еще более странной чем наша.

Я нашла глазами мужа, он, казалось находился в самой гуще событий, к нему подбегали разные рыцари, задавали вопросы, служащие приносили бумаги, дамы подходили и желали удачной дороги. Он стоял в толпе провожающих. Среди них — и леди Лиззи с вечно оценивающим взглядом, и леди Мариана, грациозная, как статуэтка из фарфора, опять в вызывающе желтом наряде.

Юная Ариана стояла рядом с этими девушками, и о чем-то перешёптывалась с ними. Я пришла к мысли, что позже обязательно поговорю с ней. Здесь нужно очень правильно выбирать друзей, и каждое сказанное слово имеет свой вес.

Феликс подошел к сестре, приобнял её за плечи, легко поцеловал в лоб. И судя по серьезному лицу мужчины давал ей точные наставления о правилах поведения, а затем направился ко мне.

Мы остановились друг напротив друга. Я почувствовала, как замерла, как все вокруг стали не больше чем фон, неважные свидетели сцены, которая всё равно произойдёт только между нами двумя.

— Мне жаль, — сказал он тихо. — Жаль, что снова уезжаю.

Я кивнула, не сразу найдя слова. Говорить было трудно. Я ведь сама думала — может, это к лучшему. Несколько дней тишины. Возможность понять, как быть, как вести себя с ним дальше. Стоит ли самой делать первый шаг?

Я опустила глаза и достала платок белый, с вышитыми серебром узорами. По традиции дамы давали свои вещи рыцарям перед поединком или боем, я же просто решила соблюсти ритуал перед разлукой. Я провела пальцами по его доспеху, выбирая нужное место, и завязала свой платок на пряжке, застежке у левого плеча. Я все делала медленно, растягивая этот момент.

— Будь осторожен, — прошептала я, едва касаясь его руки. Мой взгляд задержался на его суровом, серьезном лице.

— Всегда, — ответил он. Его пальцы невзначай коснулись моих. Коротко. Но это прикосновение отозвалось в теле, как жар под кожей.

Я стояла у ступеней, пока цепочка рыцарей и повозок медленно тянулась прочь из дворца. Сэр Артур вёл лошадь герцога, за ним — знамя, затем тележки и люди.

Когда его силуэт исчез за воротами, я всё ещё стояла. И вдруг поняла: пока он был во дворце, я ощущала себя спокойнее. Я чувствовала себя в безопасности,.. под его защитой. И как только он уехал, это чувство ушло — будто кто-то осторожно, но уверенно, выдернул из-под ног опору.

* * *

Я стояла у ворот ещё некоторое время, даже после того как последняя телега исчезла за изгибом дороги. Ветер качал флаги на башнях, усиливая мое беспокойство. Служащие замка занимались своими делами, Эва болтала с подружками. Я не привлекала ничье внимание, да и они все не интересовали меня вовсе.

Пора было идти. Но когда я повернулась, чтобы вернуться во дворец, заметила на краю двора знакомую фигуру. Форш. Он стоял у одной из повозок, нервно пнул колесо, будто оно могло ответить ему на незаданный вопрос. Я знала — он выпил лишнего за обедом. Ему хватало совсем немного, чтобы почувствовать опьянение, а умению отказывать влиятельным людям или хотя бы разбавлять вино водой он так и не научился.

Я уже сделала шаг в сторону, чтобы обойти его незамеченной — но он поднял голову. Наши взгляды встретились. Слишком поздно. Пришлось подойти. Не потому, что хотела, а потому что иначе встреча стала бы ещё более неловкой.

— Благодарю вас, господин Форш, — сказала я, остановившись в нескольких шагах. — За рекомендацию. Честно говоря, я не могла и мечтать о работе с таким ответственным и внимательным управляющим, как господин Хоффман. Мы с герцогом ценим этого потрясающего талантливого человека.

Форш слегка улыбнулся усталой, почти извиняющейся улыбкой.

— Не стоит благодарности. — ответил господин Форш. — И я… должен извиниться за обед. Мы оба не показали себя в лучшем свете. Некоторые мои слова были… неудачными.

Я разозлилась из-за его слов, я была права. Я не чувствовала свою вину и думала, что тема закрыта. Казалось, старые обиды вновь всплыли на поверхность.

— Некоторые? — подняла я бровь, а он опустил взгляд, избегая меня. — Я не согласна с вами. Ни с вашими словами, ни с вашим мнением о девушках, таких как я и моя сестра.

Он тяжело выдохнул, как будто этот разговор тянул из него жизненные силы. Всем своим поведением, он старался выразить учтивость, но при этом слова его звучали, как разъяснение для пятилетнего ребенка. А я лишь злилась сильнее, как в старые времена.

— Это не моё мнение, миледи. Это — уроки Ордена. Мы верим, что в принятии всех заветов Ордена Порядка и есть сила. И женщинам в семье отведена определенная роль. Со временем и к вам придет это понимание. — он снисходительно посмотрел на меня.

Я вспомнила, как подобное мышление — эти постулаты, эти «не спорь с мужчиной», «не желай большего», «не говори о политике», «не привлекай к себе внимание» — отравляли наши отношения, когда-то. В той другой жизни. Только тогда я была уверенна, что подобные взгляды он приобрел уже во дворце, под влиянием определенных людей.

Я решила не спорить, не объяснять свою позицию. Сейчас это было просто бесполезно.

— Простите. Я… не хотел снова звучать так безапелляционно.

— Тогда скажите, — сказала я настойчиво, делая шаг ближе. — В чём настоящая причина вашего недоверия нам, женщинам? Вы правда так ослеплены убеждениями Ордена? Или за этим стоит нечто другое? Почему нам не стоит жить во дворце? Не может быть, чтоб такие серьезные убеждения появились на ровном месте. — высказалась я, провоцируя его на ответ.

Он на мгновение замер. В его взгляде вспыхнуло что-то острое. Гнев? Боль?

— Вы вообще понимаете, какая здесь власть у этих людей? — выпалил он. — Я — младший служащий из бедной провинции. Я не первый сын своего отца. А мой отец и вовсе вассальный лорд без земли, без влияния. Я вырос, зная, что мой единственный шанс — служить Его Величеству и сильным мира сего послушно и без ошибок.

Он говорил быстро, резко, и голос его стал грубым, сдавленным.

— Вы ведь слышали их, миледи. Видели, как они настаивают на своём. Вы заметили, что ни один раз они упоминали о внешности моей жены? Я не идиот. Я знаю, как легко жены таких мелких чиновников как я становятся игрушкой в глазах таких мужчин.

Я молчала. Его слова задели.

Я лишь сделала шаг назад. Не резко — просто позволила пространству между нами вырасти. Его слова были неожиданны. Я не думала, что он уже — так скоро, и без причины— начнёт подозревать жену в неверности. Или эти слова его, всего лишь сказаны под действием вина.

Но Форш, разгорячённый, не отступал. Он шагнул ближе. Его голос стал тише, но жёстче. В нём не было злобы, только страх, тщательно спрятанный под словами.

— Думаете, молодая девушка способна отказать влиятельным лордам? Герцогам? Королям? — почти прошипел он. — Думаете, она устоит перед дарами, обещаниями, вниманием? А если за отказ последует угроза? Если какой-то герцог скажет, что пострадает её отец? Мать? Или муж лишится работы?

Я уже хотела возразить. Сказать, что он несправедлив. Что его подозрения — обида, переодетая в заботу. Хотела оборвать этот разговор, выдернуть себя из него, выйти… пока ещё могу.

Но тут меня остановило нечто простое. И в то же время тяжёлое, как камень в груди.

Он сказал «герцог».

Не король. Не лорд. Герцог.

Я резко подняла глаза на него. И на секунду всё в теле замерло. Мышцы, дыхание, даже сердце будто сделало паузу. В голове закружилось: почему именно герцог? Просто титул — или он имел в виду моего мужа?

Я почувствовала, как что-то горячее подступает к горлу. Не страх — злость. Сначала — за себя. Потом — за Феликса. И, наконец, за то, что внутри меня начала шевелиться тень сомнения, которую я сама не впускала до этого момента.

Ещё немного — и я бы заплакала. Не из слабости, а из ярости. Но я сдержалась. Почти. Уже хотела развернуться, уйти. Не дать себе распасться при нём.

И тут он, будто почувствовав, как близко подошёл к краю, сделал шаг назад. Осознал, как много он наговорил вещей той самой жене герцога.

— Простите, миледи, — сказал он с тихой, вымученной усталостью. — Это был один из самых тяжёлых дней. Я… сорвался. Я правда не хотел. Прошу оставить наш разговор в тайне.

Я закрыла глаза, вдохнула. Медленно. Осторожно, чтобы не сорваться уже мне.

— Всё в порядке, — только и смогла выговорить. И кивнула. Как будто прощением можно спасти остатки этого разговора.

— Знаете, если вы будете видеть во всём угрозу, — тихо сказала я, стараясь говорить мягко, но твёрдо, — вы просто не сможете жить. Не сможете наслаждаться ничем, что даёт вам судьба. Ни любовью, ни доверием, ни будущим.

Я перевела дыхание.

— Поговорите с женой. Откровенно. А если вы волнуетесь — я могу поговорить с Селией. Или даже… — я замялась, но всё же договорила, — могу попросить мужа проследить, чтобы она была под его защитой.

Я опустила глаза, чувствуя, как горечь подступает к горлу.

— Я желаю своей сестре счастья. Честно. — голос мой стал едва слышным.

Форш опустил голову. Его плечи дрогнули — как будто впервые за весь разговор он по-настоящему почувствовал стыд.

— Я… не должен был так говорить с вами, — выдохнул он. — Девушке не стоит даже думать о таком. Эти стороны дворца и жизни должны пройти мимо жены герцога. Простите.

— Ничего. — Я ответила сдержанно. — Надеюсь, вам стало легче.

Он долго молчал, прежде чем снова поднял на меня глаза. И в них было что-то другое. Усталость, да. Но и решимость, которой раньше не было.

— Я буду работать. Служить Его Величеству. И когда-нибудь… стану тем лордом, с которым придётся считаться.