Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2

Глава 30 ОПАСНОЕ ПРИЗНАНИЕ

Я вернулась в свои покои, не обращая внимания на жизнь вокруг, не замечая ни слуг, ни звуков собственных шагов по каменному полу. Неприятное чувство глупой и детской обиды, давало о себе знать. Феликс даже не дослушал, он просто попросил меня уйти, не понимая насколько важной могла оказаться информация.

Дверь за мной закрылась, и я осталась наедине с тишиной. Я прошлась по комнате взад-вперёд, то сжимая ладони в кулаки, то бессмысленно теребя край рукава.

Я никому в этом замке не могу доверять. Люди слишком хитрые и увязли в этих играх, за право быть ближе к Королю.

Я хотела довериться своему мужу, рассказать ему всё. В прошлой жизни герцог Терранс стал для меня наставником, каменной стеной, единственным человеком, к которому я могла обратиться без страха.

Но и это произошло не сразу, первые впечатления и тогда были противоречивыми и не ясными… Он открылся и доверился мне только через время. Вначале мне даже казалось, что его внимание ко мне продиктовано сторонними интересами или чьим-то влиянием, как-будто он вынужден был направлять меня.

Но после всего, что нам пришлось пережить, после всех собраний и политических ловушек, всех заговоров и допросов, лишь тогда, я увидела в нем своего сторонника и защитника.

А сейчас?.. Сейчас он бывает нежным и заботливым со мной, а иногда смотрит на меня как на чужую, едва знакомую женщину. Муж, да, но не союзник. Не доверенное лицо.

А вдруг он вообще не тот человек, которого я знала тогда? Вдруг всё, что я помнила, относится к другой жизни и другому мужчине?

Я обхватила себя руками, словно могла спрятаться от собственных мыслей.

Я сидела у себя в комнате, предположения и теории роились в моей голове словно стая птиц, сбившихся с пути.

Кому я вообще могу доверять в этих стенах?

Я перебирала людей в замке, словно выискивала нужную карту в колоде.

Принцесса Элинор… ещё более загадочная личность. В этой жизни я сказала ей больше слов, чем за все пять лет прошлой, и всё же она остаётся для меня закрытой книгой. Её смех, её рассуждения о браке и женщине — всё это звучало так свободно, так непривычно. Я была уверена, что она сильнее и расчетливее, чем кажется на первый взгляд. Но понять её до конца я не могла. А значит, и делиться с ней тайнами — тоже.

Что уж говорить о других дамах двора? Я познакомилась с ними лишь здесь, в этих коридорах. Бриджит — пожалуй, ближе других: мы похожи характерами, взглядами на жизнь. Но и ей я не готова довериться.

Лорд Дербиш… он всегда добр ко мне, терпеливый собеседник, готовый обсуждать книги бесконечно. Но в прошлой жизни я не доверяла ему, даже избегала его общества.

И теперь, размышляя, я понимала: во многом моя неприязнь к нему исходила от Феликса. Герцог Терранс никогда не скрывал своего недоверия к этому человеку — и я невольно переняла его взгляд. Может быть, зря?

Но просить помощи у Дербиша я не стану. И у графа Дюка тоже. Тем более я не доверю им своих секретов.

Отношения с мужем для меня важнее всего. Если я сейчас обойду его и пойду к другим за советом или поддержкой, то между нами никогда не будет настоящего доверия. Я не хотела повторять историю в этом ключе, я предпочитала учиться на своих ошибках.

Одно я понимала ясно: доверия у меня нет ни к кому. Ни к принцессе, ни к придворным, ни к доброжелательным лордам, ни даже к мужу. Всё слишком зыбко, слишком опасно. Но и молчать я не могу.

Если я не узнаю сама всё о своём даре, если не пойму, что именно со мной происходит, — то как сумею рассказать Феликсу правду так, чтобы не оказаться пешкой в руках его величества?

Я знала, чем всё обернулось в прошлой жизни. Наказание обрушилось на лорда Хоммея и его дочь. Лорда отстранили от важных дел, допросили и признали виновным, Мариану король помиловал и сослал в монастырь.

Или если это было совпадением? Если их постигла такая участь не из-за тканей?

Я села на край кровати, уставилась на свои ладони. Они были чистыми — ни нитей, ни знаков дара. Пустота. И в этой пустоте поселился страх. Как я могу хоть что-то узнать без своего дара?

Я прошлась по комнате, пытаясь унять дрожь в пальцах. Мой взгляд упал на стопку книг у изголовья. И среди них — знакомый переплёт, книга о Карле Великом. Я протянула руку, взяла её и сжала, словно в ней был ключ к разгадке.

Если кто-то в истории знал, что значит потерять силу, то именно он — человек, который ценой собственной крови лишил магов власти. Может быть, в этих страницах я найду намёк, ответ, хоть крошечную зацепку.

Я развернула фолиант и начала искать хоть что-то интересное…

Я сидела в постели, укрывшись одеялом, облокотившись на мягкую подушку, и пролистывала фолиант о Карле Великом. Страницы шуршали под пальцами, но мысли то и дело ускользали. Я вздрагивала от каждого шороха в коридоре, и когда дверь тихо отворилась, сердце забилось сильнее.

Феликс вошёл, не постучал, и даже не хлопнул громко дверью, чтобы обратить моё внимание на себя. Его шаги были уверенными, но взгляд — мягче, чем обычно. Он задержался на секунду у порога, а потом заметил книгу в моих руках.

— Вечером — и снова с книгой, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Если так пойдёт и дальше, я боюсь, что вы одним днём и вовсе переедете в библиотеку.

Я хотела возразить, но он, не дожидаясь ответа, обошёл кровать и опустился на край, облокотившись плечом о мои ноги поверх покрывала. Этот жест был таким неожиданным, что я растерялась.

— Милорд, я… — начала я, откладывая книгу и собираясь подняться.

Но Феликс перехватил мой взгляд и чуть улыбнулся, качнув головой:

— Не нужно. Не вставайте.

Я сжала пальцы, собираясь с духом. Я собиралась сказать ему о тканях, о том, что меня терзает дурное предчувствие, но слова застряли в горле.

Муж оказался первым, кто нарушил молчание.

— Я несколько раз брал Ариану в тот охотничий дом, — произнёс он негромко, уставившись на каменную стену украшенную гобеленом. — Но девочка ни разу не узнала собственную мать на портрете.

Я моргнула, ошеломлённая, — ведь именно это тревожило меня до потери дара, до страха за жизнь принцессы. Я совсем забыла об этом портрете.

— Неужели ваша сестра правда не знает?.. Что её мать — член королевской семьи? — неуверенно спросила я, сомневаясь в его словах.

Феликс перевёл взгляд на меня. В его глазах скользнула тень, и голос прозвучал твёрдо:

— Этот факт как раз-таки и не скрывается от её ушей.

И он замолчал, повернулся ко мне, его больше не интересовала стена, он уставился на меня, заглядывая прямо в мои глаза, будто ждал — что я продолжу его историю.

— Я внимательно смотрела на портрет, и я прочитала подпись. Я всё поняла. И не могу сказать, что это открытие меня не испугало. — сказала я почти шепотом.

И он снова просто смотрел на меня, его лицо не выражало никаких эмоций. Он просто ждал, когда я наконец-таки осмелюсь предположить все выводы и последствия самостоятельно.

— Сначала, — начала я тихо, — я думала, что вы просто хотели показать себя перед служителями храма… собрать лавры истинно верующего человека. Жениться, заключив не договорной брак, а магический согласно всем ритуалам храма.

Феликс поднял на меня взгляд, в котором мелькнуло что-то между интересом и осторожностью.

— Любопытное предположение, — сказал он сухо. — И что изменилось потом?

— Потом, когда я узнала вас ближе… — я глубоко вдохнула, — я поняла, что вы не чтите законов храма настолько сильно, вы не почитатель и не ярый сторонник Ордена Порядка.

Он чуть склонил голову, насмешка коснулась его губ, но глаза оставались внимательными:

— И как же вы всё это успели понять? Может, не стоит быть настолько категоричной?

— Это слышно в ваших речах, — ответила я, не отводя глаз. — Видно по вашим книгам в библиотеке, по тому, как вы относитесь к служителям на ваших землях. Даже в мелочах. А мелочи… — я улыбнулась в ответ, — кричат громче слов.

Он молчал, но в тишине я чувствовала его напряжение.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Пусть будет так. Мы решили, что я не настолько верующий, чтобы жениться по указке храма. И что же вы подумали потом?

— Я думала… — слова застряли в горле, но я выдавила их, — что этим браком вас наказали. Что вы совершили какую-то повинность, о которой король милостиво согласился забыть.

Я смотрела ему прямо в глаза и едва не отшатнулась от ответа.

— Вы ошиблись, Оливия, — голос его прозвучал твёрдо, но без укора. — Я не сделал ничего, за что следовало бы наказывать. Наоборот. Я спас жизнь короля на юге, а не предал его.

Он наклонился чуть ближе, и в его словах не было ни тени иронии:

— Я отношусь серьёзно к служению королю, народу и этим землям. Считайте, что это для меня всё.

— Но вас и правда наказали браком со мной, — выдохнула я.

Феликс прищурился, уголок его губ дрогнул в лукавой улыбке.

— Это как посмотреть. — Он будто нарочно отвечал так, чтобы ничего не сказать. Он не спорил, не возражал — просто ждал. Ждал, пока я сама продолжу, как кот, играющий с мышью, медленно подталкивающий жертву к нужному выводу.

— Король Эдвард, — начала я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Дедушка Людвига. А ваша бабушка… его старшая сестра. Старшая, — повторила я, стараясь нащупать в памяти королевское древо. — Раньше я никогда не задавалась вопросом… насколько «благословлены» семьи монархов, что у них всегда первым рождается мальчик. А первенцам — всё. Так учат нас законы магии и наследования. И первенец в королевских семьях всегда сын…

Его глаза чуть сузились, но в лице не дрогнул ни один мускул.

— Это лишь то, что подаётся миру, — сказал он наконец, ровно, без эмоций. — Девочек-первенцев раньше отдавали в монастыри. Или на воспитание в знатные, но не слишком влиятельные семьи. — Он говорил так спокойно, словно обсуждал не жизни и судьбы детей, а далёкую легенду. — Уже много лет существуют амулеты и зелья, способные повлиять на пол ребёнка.

Его слова повисли в воздухе тяжёлым грузом. Я слышала в них сухую констатацию факта.

— Но ваша бабушка? — не выдержала я. — Она на портрете… И подпись гласила, что она старшая. Старшая и член семьи…

Феликс чуть заметно усмехнулся, но его глаза оставались серьёзными.

— Да. Она росла в королевской семье. Просто прадед Эдвард не любил вмешиваться магией в… естественные процессы. Он не доверял колдовству. — Голос его звучал глухо, словно из глубины каменных стен. — А потом он слишком сильно полюбил девочку, свою дочь. Оставил её в семье — против закона и воли храма. Устроил ей знатный брак. Бабушка и её дети принесли клятву королю, что никогда не будут претендовать на корону по праву первородства.

Я почувствовала, как холод пробежал по коже.

— Но с вас… клятву никто не брал? — мой голос сорвался в шёпот. — С внука?

Феликс откинулся чуть назад, словно его удивила моя догадка. Его взгляд стал тяжелым, испытующим, как будто он взвешивал, стоит ли мне отвечать.

— Я слово ещё не давал, — сказал он наконец. Спокойно. Слишком спокойно.

У меня перехватило дыхание. Я подняла глаза на него — и впервые испугалась. Не за себя, а за то, что скрывается за этими словами.

Меня всё больше раздражало, что в любой момент разговора герцог мог отвернуться от меня и облокотиться на мои ноги, словно на спинку стула. Меня не устраивало, что значительную часть беседы я видела лишь его затылок, а он смотрел мне в глаза только тогда, когда сам этого хотел.

Я вскочила с кровати, лишив его опоры, и обошла вокруг, так чтобы он не смог снова отгородиться от меня. Я встала прямо напротив него, и когда он сел, задала свой следующий вопрос, не упуская ни единой тени эмоции на его лице.

— То есть… у короля правда есть причины полагать, что вы можете устроить переворот? — мой голос дрогнул, но я не позволила себе отвести взгляд.

— Так говорят некоторые члены совета. — Он произнёс это спокойно, почти холодно. — Другие, возможно, даже поддержали бы меня.

Снова и снова он выбивал у меня почву из-под ног, рушил все привычные представления.

— Но члены совета заставили вас жениться на девушке из моей семьи, на мне. — я выдохнула, подавив горький смех. — На дочери младшего лорда, который служит самому совету. У моей семьи нет связей, чтобы поддержать ваш род. Моя кровь недостаточно знатна, чтобы мои дети могли претендовать на престол. Да и денег у моего отца не водилось никогда… — я вскинула голову, и сказала иронично. — Как я сразу не поняла, в чём подвох?

Феликс молчал, только его взгляд чуть потемнел.

— Ваша мать, — продолжила я тише, — посчитала наш брак оскорблением. И я её понимаю. Эта женщина — член королевской семьи. Конечно, она желала для своего сына самого лучшего… Лучшей невестки…

— Я не переживаю об этом, — сказал он спокойно, — почему вы начали? Считайте, что с моей спины упала мишень.

— Да, я понимаю. Но вы один из наследников престола… — вырвалось у меня.

Феликс медленно поднялся с кровати. Его тень легла на меня, он смотрел сверху вниз, и в его глазах больше не было ни смятения, ни шутки. Голос звучал уверенно и твёрдо, как будто он собирался подвести итог нашему разговору.

— Понимаете, Оливия, — произнёс он, делая лёгкий шаг ко мне, — я не хочу раскола в королевстве. Жизнь во дворце никогда не была мне приятна, и я не видел себя Королем.

Он на мгновение задержал мой взгляд, позволяя мне заглянуть ему в глаза. Я чувствовала, что он говорит искренне.

— В добавок ко всему… я люблю своего кузена. Пусть и особой любовью. И не сделаю ничего, что может навредить ему.

Герцог продолжал ходить по комнате, словно зверь в поисках лучшего места.

— Считайте, что этот брак обезопасил королевство от войны и междуусобиц. Укрепил братскую привязанность. — он выдохнул, чуть склонив голову, и уголок его губ дрогнул. — И, быть может… подарил мне красивую и умную женщину.

Казалось, что он снова играет со мной, и всё только что обговорённое его вовсе не тревожило. Даже о моих достоинствах он говорил с лёгкой насмешкой, с той долей веселья в голосе, которая всегда сбивала меня с толку.

Он остановился за моей спиной. Его пальцы медленно проскользнули по линии платья, цепляя застёжки, и я почувствовала, как ткань чуть ослабла и повисла на моих плечах. Я знала, к чему всё идёт, но мои мысли всё ещё кружили вокруг услышанного — слишком тяжёлые, слишком важные, чтобы их отпустить.

Феликс убрал мои волосы вперёд, его ладонь легла мне на талию. Он притянул меня ближе и его губы коснулись моей шеи — осторожно, как будто проверяя, позволю ли я ему. А я всё ещё стояла неподвижно, погружённая в свои сомнения, а кровь уже прильнула к моим щекам и жар ожидания прошёл по телу легкой волной.

— Вы слишком громко думаете, — тихо произнёс он у моего уха, сжимая меня крепче. — Для женщины, которой уделяет такое внимание муж.

Его голос был тёплым, низким, и в нём звучала мягкая усмешка. Но в этом смехе не было холодности — скорее, попытка вытянуть меня из плена моих мыслей.

— Я не знаю, что сказать. Я рада, что вы приняли моё происхождение и надеюсь, что вы не упрекнёте меня этим в будущем, — тихо произнесла я, чувствуя, как сердце сжимается от неловкости.

— Считайте, что я могу простить вам почти всё, — его губы продолжали скользить по моей шее, оставляя огненные прикосновения.

— А что же вы мне не простите? — я слегка отстранилась, стараясь придать своему голосу игривый тон.

— Может, вы не простите мне глупости? — спросила я с улыбкой, выскальзывая из его объятий.

Он смотрел на меня с тем самым лукавым выражением, которое лишало опоры под ногами.

— Глупость я бы простил, — сказал он медленно, притягивая меня снова к своей груди, — а вот если бы вы оказались тёмным магом… тут я бы задумался.

Я фыркнула, но его сильные руки сомкнулись на моей талии, лишая возможности отступить. Его ладони мягко массировали мои плечи, и я, несмотря на внутреннюю скованность, ощущала, как напряжение покидает меня. Его дыхание обжигало моё ухо, и я услышала тихий шёпот:

— Вам не стоит беспокоиться.

Я уже собиралась ответить, когда резкий, громкий стук в дверь нарушил покой моей комнаты.