Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2

Глава 12 ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ВЕЧЕР

Я сидела в гостиной наших с герцогом покоев, устроившись с ногами в кресле, и уже добралась до третьей книги, которую мне порекомендовал лорд Дербиш. Нужно признать, он оказался не только приятным собеседником, но и настоящим поставщиком изысканных рукописных сокровищ.

— Ну что, Ваша Светлость, — обратился он ко мне, встретив меня в одном из коридоров дворца, — понравилась ли вам та самая голубая книжечка? Поняли ли вы её смысл?

Я подняла глаза и, слегка улыбнувшись, ответила:

— Вижу в этом мифе, как и во многих других, довольно изящное объяснение такому потрясающему явлению, как дежавю. — Я сделала паузу, а потом добавила с невинным видом: — И, конечно, ещё одно доказательство, что многие мужчины не способны сделать всё правильно с первого раза.

Лорд Дербиш усмехнулся и, чуть подавшись вперёд, подхватил:

— Ну да, ну да… Вместо душевных разговоров и знаков внимания к чувствам женщин мы, мужчины, лучше найдём способ перемотать время назад.

Я поймала его взгляд. И в этот момент между шуток — что-то щёлкнуло в голове. Эта параллель с моим собственным перемещением во времени была слишком очевидной, чтобы её не заметить. На мгновение я заподозрила: а вдруг он… такой же, как я? Вдруг все эти книги — намёки, осторожные попытки проверить, пойму ли я?

Но вторая книга, которую он мне одолжил, оказалась вовсе не о магии. Основным сюжетом стал долгий, обстоятельный путь младшего сына графа к южным землям, и текст был изложен сухим текстом, напоминающим дневниковые заметки. Никаких тайн, никаких путешествий во времени, никаких заклинаний.

Сейчас я держала в руках любовный роман, третья книга, полученная мною от писаря Его Величества. Роман наполнен подвигами благородного рыцаря во имя прекрасной леди, и снова — ни единого слова о магии, ни намека о путешествиях во времени. Я уже почти перестала искать скрытые смыслы в каждой строке и просто наслаждалась чтением… но при этом когда могла, наблюдала за лордом Дербишем, старалась найти в его поведении хоть какие-то странности.

Он, казалось, был совершенно в своём мире, делал только то, что ему выгодно. Ничего подозрительного. И всё в интересах королевства.

А когда лорд Дербиш увидел во дворце со мной леди Бриджит, он буквально просиял— так, что я почти уверилась: это он и пригласил её сюда. Вероятно, решил, что мне понадобится помощь. И я была благодарна ему за это.

* * *

Только я подумала о леди Бриджит, как дверь в гостиную распахнулась. Эва едва успела показать свой привычный вежливый поклон и объявить о гостье, как за её спиной показалась сама Бриджит, она влетела в комнату — вся в движении, с бутылкой и кубками, как будто опаздывала на собственный праздник.

— Я не знаю, как у вас, Ваша Светлость, хватает терпения проводить с этими дамами полвечера в душной комнате, да ещё и заниматься шитьём, — произнесла она, уже проходя к столику.

На удивление мы быстро нашли общий язык: у нас совпадали взгляды на жизнь, чувство юмора и любовь к книгам. Я даже не заметила, как привыкла к её обществу по вечерам.

— Леди замечательные, — заметила я, улыбнувшись.

— Да, да, почти все замечательные, — согласилась Бриджит, — но парочку из них не заметить просто невозможно.

Мне даже не пришлось уточнять, кого она имеет в виду. Леди Мариана Хоммей уже не раз пыталась уколоть Бриджит упоминаниями о её семье и финансах. Леди Лиззи Сарз с готовностью подпевала ей, и вместе они умели подбирать слова так, что любой выпад казался «случайным». А остальные девушки подпевали основным зачинщицам, а иногда и вовсе перехватывали первенство.

А вот ко мне отношение юных дам наоборот улучшилось, что вызывало только большее опасение. Девушки всегда милы, всегда спешат узнать как мои дела и поделиться последними сплетнями и новостями.

Бриджит между делом кивнула Эве, указывая на стол, и без лишней суеты — явно не в первый раз — откупорила бутылку так, как это обычно делают мужчины или слуги, она ловко срезала ножом смолу и выкорчевала деревянную пробку умелым движением.

— Вот, что я понимаю под фразой «вечер в хорошей компании», — бросила она, наливая напиток в кубки.

— Честно, не могу поверить, что вы старше Марианы всего на один год, — сказала леди Бриджит, покачав головой. — Вы настолько разные. С вами я не чувствую разницы в возрасте, а при разговоре с леди Марианой наша десятилетняя разница уж слишком бросается в глаза.

— Да бросьте, — усмехнулась я. — Я уверена, она очень умна.

— Конечно, умна, — согласилась Бриджит. — Она станет любовницей короля. Помяните моё слово.

Я так сильно поперхнулась после этих слов, что несколько секунд не могла отдышаться.

— Что? — удивилась Бриджит, склонившись ко мне.

— Нет, она, конечно, старается привлечь внимание Его Величества, — ответила я, всё ещё кашляя. — Даже её выбор цветов — этот протест против правил, юношеский максимализм — уже выделяет её. Но любовница?..

— Вы рассмешили меня, — расхохоталась Бриджит, запрокинув голову.

Она сделала глоток вина и, уже более серьёзно, продолжила:

— Какой протест? Лорд Хоммей с трудом удерживает свои позиции. Его поддерживают лишь несколько магов из совета, без земель и доходов. Денег нет, ресурсов нет. Иногда ему удаётся заручиться поддержкой Ордена, но на этом всё.

— Это лишь подтверждает мои слова, — возразила я. — Короля им не достать.

— Не жена, — спокойно уточнила она. — Она хочет быть любовницей. Красива, молода… И жёлтые платья на незамужней девушке — это не знак протеста или мести гипотетическому мужу. Это знак того, что верность для неё не ценность. Она уже готова к тому, что король будет изменять — с ней.

Она снова сделала глоток, а потом, прищурившись, глянула на меня с вызовом:

— Давайте заключим пари. На желание. Леди Мариана будет танцевать с королём на завтрашнем торжественном ужине с танцами.

Я молча вздохнула. От обычных ужинов я иногда могла увильнуть под предлогом тоски по мужу, но от этого вечера мне не уйти. Сам король пригласил меня, заметив, что скромность и верность женщину красят, но должен быть и живой интерес к жизни.

* * *

Эва ловко расправляла юбки моего платья, а я, сидя перед зеркалом, смотрела на своё отражение так, словно пыталась угадать, какой сегодня окажусь в чужих глазах. Торжественный ужин с танцами… в другое время это могло бы радовать, такой шанс попробовать повеселиться вместе с мужем.

Герцог снова в отъезде, и от этого чувство неуверенности и опасности, посещало меня чаще, чем того стоило опасаться на самом деле. Я невольно перебирала в голове, как должна себя вести жена, оставшаяся в замке одна. Достаточно ли я улыбнусь, чтобы не показаться надменной? Но и слишком открытой быть нельзя — тут же начнут шептаться, что тоска по мужу улетучилась. Должна ли я танцевать? Или лучше остаться наблюдательницей, сохраняя образ верной супруги?

Я повторяла себе, что придётся весь вечер держать лицо. Мысль о том, чтобы пропустить этот ужин посещала меня не раз, но личное приглашение короля так просто не игнорируют. Да и Ариану я оставить одну не могла, тем более без старших членов семьи ей там не место. В конце вечера, я просто убедила себя, что смогу найти пару приятных для меня собеседников.

— Ваша светлость, поднимите подбородок, — напомнила Эва, осторожно закалывая локон. Её руки двигались быстро, но без суеты, словно она знала, что мне сейчас нужно чуть больше времени, чтобы прийти в себя.

* * *

Мы с Арианой спускались по каменной лестнице, и я чувствовала, как гости, ожидавшие своей очереди войти в зал, начинали украдкой смотреть в нашу сторону. Даже при отсутствии моего мужа в замке наш титул оставался весомым, и потому нас представят королю одними из первых.

Лёгкая, почти детская радость Арианы от предстоящего вечера странным образом оттеняла моё собственное настроение. Она была в нежно-голубом платье с тонкой серебряной вышивкой по лифу, и шагала чуть быстрее, чем подобало. Ей хотелось скорее оказаться в шумной, сверкающей толпе.

Но перед самой дверью в зал я заметила, как её плечи едва заметно дрогнули, и почувствовала, что рука напряглась. Я тихо, почти незаметно для посторонних, взяла Ариану под руку, помогая замедлить шаг. Мы обменялись коротким взглядом — я с лёгкой поддерживающей улыбкой, она с благодарностью.

В этот момент глашатай, раскатисто и торжественно, возвестил:

— Её Светлость, герцогиня Терранс, и леди Ариана Терранс!

Двери в бальный зал распахнулись, впуская нас в золотистый свет свечей, музыку и атмосферу веселья.

За троном и центральным столом тянулись тяжёлые гобелены с гербом королевского рода. По обе стороны — яркие штандарты влиятельных сеньоров и крупных лордов, словно напоминание, что этот вечер — не просто ужин и танца, а важное собрание влиятельных людей. Нам с Арианой предстояло занять крайние места за королевским столом.

Мы подошли вплотную к Его Величеству, синхронно присели в реверансе, на мой взгляд, получилось достаточно изящно. Я шагнула чуть ближе, склонила голову и пожелала королю приятного вечера.

На моё удивление, его взгляд скользнул по мне с ног до головы, задержавшись на лице:

— Рад видеть вас на этом ужине, Ваша Светлость. И рад, что, несмотря на отсутствие мужа, вы всё же присоединились к нам, — сказал он, чуть наклонившись, и посмотрел прямо в глаза. — Не тревожьтесь, скоро ваш супруг вернётся.

— Леди Ариана, вы прекрасно выглядите, — добавил он, отпуская нас занять свои места.

Глашатай тем временем продолжал выкрикивать имена. Среди представленных оказался и граф Дюк — к счастью, за столом напротив, — и главный служитель Ордена.

Наконец раздалось:

— Двери для всех гостей открыты! Все гости могут войти!

В зал, словно прилив, хлынула толпа — с поклонами и формальными приветствиями они стекались к трону, затем хаотично рассаживались, стараясь занять места поближе к влиятельным фигурам. В этой пёстрой реке лиц я сразу заметила своих родителей, а чуть в стороне — дорогую подругу Бриджит.

Я медленно оглядела зал, позволив взгляду скользить по лицам, нарядам и отблескам поднятых кубков. Первой, кто привлёк моё внимание, стала леди Мариана. Сегодня она выбрала для вечера роскошное платье из тончайшей белой ткани — нежное, почти воздушное, с изящным декольте, подчёркивающим её хрупкую шею и тонкую талию. Лёгкая улыбка, чуть опущенная в знак поклона голова, взгляд, полный скромности… и уже целый круг поклонников за её столом.

Но, несмотря на внимание со всех сторон, её глаза снова и снова возвращались к одной фигуре — к королю. Я нахмурилась. Неужели Бриджит была права?

Я нашла взглядом короля Людвига. Он стоял на возвышении у трона, высоко подняв подбородок, величественный и неподвижный, словно статуя. Его глаза лениво скользили по залу: мимолётная остановка на группе дам, затем — на военных, потом на паре, уже готовой к танцу. Рядом с ним, слегка наклонившись, стоял один из советников — сухощавый, всегда облачённый в безупречно чёрный камзол. Он что-то быстро и негромко говорил, и король в ответ чуть заметно кивнул, не меняя невозмутимого выражения лица.

Чуть в стороне, за спиной дочери, я заметила лорда Хоммея с кубком в руке. Его глаза следили за королём с хищной сосредоточенностью, а всё тело — от чуть выдвинутого вперёд плеча до напряжённых пальцев на ножке стакана — выдавало готовность в любой момент подойти и заговорить. И всё его поведение так и кричало, о зудящем ожидании.

После продолжительного застолья начались танцы. Ариану пригласил сын одного из восточных герцогов, и она, улыбаясь, позволила увести себя в середину зала.

Лорд Дербиш в это время был поглощён оживлённой беседой со служителями Ордена и почётными членами совета. А вот леди Бриджит скучала так же откровенно, как и я.

Я поднялась со своего места, намереваясь направиться к подруге, но едва успела сделать пару шагов, как за спиной раздался знакомый голос.

— Я был невероятно расстроен, узнав, что вы, герцогиня, покинули свои земли и предпочли жизнь при дворе… сельскохозяйственным исследованиям, — голос графа Дюка раздался за спиной, и в следующее мгновение он ускорил шаг, обогнал меня и почти встал на пути, вынуждая остановиться.

* * *

Я мельком, стараясь не привлекать всеобщего внимания, посмотрела на мужчину, который так ловко и почти невинным движением перекрыл мне путь. Граф Дюк был высок и держался так, словно весь зал принадлежал ему. Его фигура — стройная, но крепкая, выдавала привычку к тренировкам, а не к праздному веселью. Но он и не был массивным, как опытный воин. Лицо красивое, будто высеченное из камня: прямой лоб, высокие скулы, светлые глаза, в которых легко читалось и веселье, и насмешка, а иногда, и расчет. Немного небрежные пряди упали на его лоб, придавая облику дерзкую непринуждённость.

Красив, как король, — поймала я себя на этой мысли, хотя тут же поспешила отогнать её. Но от взгляда не укрылось, сколько дам в этом зале украдкой посматривают на графа с живым интересом. И как многие из них с раздражением и острой завистью скользят глазами по мне.

— Ну что вы, — я ответила с лёгкой улыбкой, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. — Уверена, эксперименты продолжаются и без меня. Господин Леннокс, должно быть, уже приобрёл у вас не одну сеялку.

— Ах, ваша верная свита, — в голосе графа мелькнула насмешка, хотя глаза оставались внимательными, почти оценивающими, как у охотника. — Позвольте сообщить: оба ваших управителя деятельны до невозможности. Дороги, поля, сигнальные башни… Я и подумать не мог, что за столь короткое время возможно столько преобразований. Куда ни глянь — всё строится, всё меняется.

— Я безумно рада это слышать, — ответила я, не позволяя себе сбиться с вежливого тона, — и с радостью вернусь в родовой замок Террансов, как только герцог завершит свои дела во дворце.

Я ощутила, что настал удобный момент закончить разговор. Руки сами приготовились к движению — лёгкому прощальному поклону. Но стоило мне едва склонить голову, как граф Дюк сделал шаг ближе. Его тень накрыла меня, он чуть наклонился, и в этом движении не было ни капли случайности: он всем своим видом показывал, что разговор окончен быть не может.

— Возвращайтесь прямо сейчас, — он чуть подался ко мне, будто намеренно сокращая расстояние и стараясь поймать мой взгляд. Его голос звучал низко, уверенно, словно приказ, а не предложение. — Дела пойдут куда быстрее. Тем более… — уголки губ изогнулись в хитрой усмешке, — я назначил цену на сеялки господину Ленноксу в полтора раза выше, чем вам. Думал, вы сами навестите меня, чтобы урегулировать этот вопрос.

— Но, как видите, — я сделала полшага назад, вернув привычную дистанцию, — я здесь с мужем.

Музыка в зале становилась всё громче, пары выходили на середину зала, кружась в танце. Но я ощущала на себе взгляды — не прямые, а почти незаметные, косые взгляды, стоит посмотреть на этих людей, как они снова делали вид, что заинтересованно смотрят на фрески и шторы. Но меня не покидало чувство, что любопытные придворные уже шепчутся, следя за каждым движением.

Граф не мог быть так слеп, чтобы не понимать, какие слухи и разговоры может посеять наша беседа. Он слишком заметен. Он необычайно красив, слишком яркая фигура для того, чтобы его общество оставалось без внимания. Если бы я провела полвечера рядом с лордом Дербишем или любым другим пожилым советником — никто бы и слова не сказал. Но две минуты общения с графом Дюком могли обернуться сплетнями, которые подорвут и без того хрупкое равновесие моего брака.

— А я так понимаю, что его здесь сейчас нет, — произнёс граф неожиданно резко, словно в его словах звучал не просто упрёк, а зашифрованный намёк.

Я глубоко вдохнула и сохранила спокойный тон:

— Не переживайте. В скором времени он вернётся. А пока… я пойду пообщаюсь с подругой.

— Оставьте, — его голос прозвучал сухо, почти холодно. — В этом замке у вас нет друзей.

Он смотрел прямо на меня, и в этом взгляде было что-то тревожное, не то предупреждение, не то угроза. И прежде чем я успела возразить, за моей спиной раздался знакомый голос — сладкий, приторный, словно плохой музыкант мучает струны, а уши уже ноют. Я знала этот голос и не скажу, что он был мне приятен.

Он не нравился мне с самого детства.

— Дорогая доченька, герцогиня Терранс, — протянула знакомым, сладковатым голосом мачеха. Она, как всегда, держала отца за локоть, словно боялась выпустить его из рук даже в толпе. На нём был насыщенно-зелёный камзол, подчёркнутый тёмным поясом — строгий, достойный. А она… мачеха, в отличие от него, выбрала платье, которое невозможно было не заметить: яркая ткань, пышные рукава и чуть вызывающее декольте. Она словно наслаждалась тем, что её наряд тянет взгляды к себе, даже здесь, в окружении высшей знати.

Её глаза чуть сузились, когда она заметила, кто стоит рядом со мной. Улыбка стала мягче, почти ласковой. Пока отец поприветствовал меня, мачеха тут же попросила быть представленной лорду.

— Ох, дорогой граф Дюк, — обратилась она с наигранным восхищением, чуть наклонив голову. — Приятно знать, что соседи моей дорогой дочери уже успели стать ей близкими друзьями. Не хотела прерывать вашу беседу… — она опустила глаза, будто виновато, но слишком искусно, чтобы это выглядело искренне.

И в тот момент я впервые за всё время посмотрела на ситуацию со стороны и — к собственному удивлению — испытала облегчение. Теперь это была не беседа между мной и графом, а компания. Пусть и нежеланная.

— Дорогая леди, — граф Дюк чуть наклонился к мачехе, улыбнувшись тем самым вежливым, но теплым взглядом, что не оставлял сомнений: он умеет обольщать, когда того хочет. — Вы ничего толком не прервали. Я как раз приглашал вашу дорогую дочь на танец.

Я почувствовала, как все взгляды вокруг будто стали тяжелее. Танец с ним — значит дать повод для разговоров. А я не могла позволить себе стать центром очередных сплетен. Мельком оглядев зал, я искала спасительный предлог для отказа. Может быть, весточка от сестры? Или семейный разговор с отцом?

Я посмотрела на мачеху в надежде, что она поймёт мой взгляд и подбросит подходящую отговорку. Но та только закивала, повторяя свои извинения и перемешивая их с напыщенными пожеланиями прекрасного танца, словно подталкивала меня прямо в руки графа.

Я заметила Ариану, которая только что завершила свой танец и уже спешила ко мне. Её лёгкие шаги выдавали нетерпение, но девушка всё же вежливо опиралась на руку знатного юноши. Сын восточного герцога — будущий хозяин обширных земель — смотрел на младшую сестру герцога Терранса так, словно она была единственной девушкой во всём зале. Его взгляд был полон юношеского восхищения, и Ариана, сияя улыбкой, явно наслаждалась этим вниманием.

— Простите, — сказала я, подавая знак Ариане приблизиться, — я, наверное, останусь с сестрой мужа. Ей, должно быть, захочется отдохнуть после танцев.

Ариана радостно подскочила ко мне. Щёки её горели, глаза светились счастьем, но, несмотря на внимание юноши, её взгляд то и дело возвращался к графу Дюку. Его осанка, высокий рост, уверенное обаяние — всё это словно тянуло взгляд юной девы к себе.

Граф заметил это мгновенно. Он склонился к девушке, оставляя лёгкий поцелуй на её руке:

— Все любят танцы, — сказал он, и голос его прозвучал чуть мягче, чем в мою сторону.

— О да! — вспыхнула Ариана, заглядывая ему прямо в глаза. — Танцы — это потрясающе. Очень рекомендую!

Я видела, как её плечи дрожат от восторга, и понимала: для Арианы одно только внимание такого человека уже было чудом. Я знала, что юные леди давно составили список желанных женихов, и граф Дюк там занимал отнюдь не последнее место.

— Вот видите, — граф выпрямился и снова обратил внимание на меня. — Леди Ариана Терранс уже повеселилась вдоволь и рекомендует нам присоединиться. Так что, миледи, теперь ваш черёд.

— Конечно, милая, иди, — тут же подхватила мачеха, с той самой маской заботы, что всегда скрывала её истинные намерения. — Не стоит так поступать с самим графом. Мы с отцом подождём тебя здесь.

В её словах прозвучала сладкая усмешка — приказ, завуалированный заботой.

— Ну вот и отлично, — подытожил граф, протягивая ко мне руку. — Я думаю, ваша матушка с радостью присмотрит за юной леди Арианой. А вы, миледи, не станете во второй раз прилюдно отказывать мне в танце. Иначе я могу счесть это оскорблением. — сказал граф и улыбнулся мне одной из своих лучших улыбок.

Я была возмущена, но решила не привлекать к нам лишнего внимания и всё же положила ладонь в руку графа. Его пальцы едва коснулись моей перчатки — без лишнего давления, но так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что приглашение принято. Мы медленно двинулись к центру зала, где уже собирались пары для нового танца.

Музыканты готовились: лютни звенели, флейты переговаривались между собой, а в зале гул голосов то поднимался, то стихал. Кто-то смеялся за столами, кубки громко сталкивались, слуги сновали меж людей, разнося вино и блюда. Но когда первые ноты зазвучали, шум отступил, и внимание собравшихся сосредоточилось на танцующих.

Я позволила графу повести меня в фигурах танца, но держала себя отстранённо. Каждый мой шаг был осторожен, каждое движение — чуть холоднее, чем следовало бы. И он, к моему удивлению, не пытался нарушить эту границу: держал дистанцию, не позволял себе лишнего и лишь изредка задерживал на мне взгляд — пристальный, изучающий.

— Что вам от меня нужно, дорогой граф? — спросила я тихо, когда фигура танца позволила нам приблизиться. — Вы снова ставите меня в неудобное положение.

— Я хочу лишь повторить, — его голос был низким и почти спокойным, — у вас здесь нет друзей.

Его взгляд скользнул мимо меня по залу: на короля, величаво восседавшего в окружении советников; на членов Ордена; на лорда Дербиша, спорившего с кем-то у бокала вина; на семью Хоммей; и чуть дольше задержался на леди Бриджит, беседовавшей с дамами; и снова вернулся к членам моей семьи.

— Все, кто вас окружает, ненадёжны, — продолжил он. — Они не желают вам добра.

— А вы, значит, желаете? — я подняла бровь. — Хотя сами же усугубляете моё положение?

— Да бросьте, — граф чуть качнул головой, ведя меня в новом повороте. — Кому-то из них не нужен повод. Если не танец, то разговор. Если не разговор, то один взгляд, который можно истолковать как угодно. Эти люди не нуждаются в причинах.

— Вы хотите, чтобы я испугалась?

— Я хочу, чтобы вы были благоразумны, — отрезал он и снова мягко подхватил мою руку в фигуре танца. — Вернитесь в герцогство, займитесь хозяйством. Там вы будете в безопасности.

— Вы так уверены, что мне здесь угрожает опасность?

— Здесь опасность угрожает каждому, — его глаза на миг блеснули чем-то жёстким. — Но у вашего мужа врагов больше, чем у других. И если не достанут его… достанут вас.

Музыка перешла на более быстрый ритм, пары закружились. Я, стараясь сохранить спокойствие, и задала вопрос:

— Почему я? Почему вы предупреждаете меня?

Граф замолчал на секунду, будто взвешивал, стоит ли говорить дальше. Затем тихо произнёс:

— Потому что вы слишком заметны. И вы мне нравитесь, Оливия… как человек.

Чуть запнувшись, добавил он. Но его слова прозвучали неожиданно искренне.

Как только его основная мысль дошла до меня, я почувствовала, как грудь сдавило от беспокойства. Первым делом я обернулась, ища глазами Ариану. Девушка всё ещё находилась рядом с моими родителями: её спина была пряма, руки сложены на коленях, но по выражению лица было видно — она не наслаждается этим обществом. Её взгляд то и дело возвращался ко мне и графу Дюку, и в её юных глазах читалась тревога.

— О, нет, не переживайте, миледи, — голос графа был слишком лёгким для столь серьёзных слов. — Все члены семьи Терранс умеют добиваться своего. Ариана — часть этой семьи с самого рождения. Я почему-то уверен: у маленькой леди всё будет хорошо.

— Я боюсь, — ответила я, стараясь держать голос ровным, — вы ранили её чувства, пригласив не юную девушку, а меня — замужнюю женщину.

Он чуть склонил голову, будто играя в вежливость, но глаза блеснули решимостью:

— Ещё раз повторю: Ариана такая же, как её брат.

— Не будьте так категоричны к шестнадцатилетней девушке, — не выдержав, произнесла я чуть громче, чем следовало. — И оставьте в покое мою семью и тех, кто работает на нас. Ни господин Леннокс, ни Ариана ничего подобного не заслужили.

Музыка подходила к концу. Зал замедлялся в унисон с мелодией: пары делали последние повороты, смех и хлопки возобновлялись у столов, запах вина и специй снова накрыл пространство. Я остановилась, лишь раз взглянув в его глаза:

— Пожалуйста, граф Дюк, — сказала я тихо, почти шёпотом, и выдернула руку из его ладони, кланяясь в завершение танца.