Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2

Глава 55 ОСТАВИТЬ СЕБЕ

В кабинете Феликса, Оливия (рассказывает свою теорию), Ариана (плачет) и граф Дюк (жертва ситуации) — (после главы 43)

* * *

Герцог окинул взглядом свой кабинет и невольно усмехнулся.

Отлично, — подумал он. — Вот именно так, я и представлял себе раскрытие дворцовых заговоров.

Перед ним собралась поистине достойная компания: его скрытная, загадочная жена, больше похожая на шпионку, чем на сторонницу; рыдающая сестра, которая, похоже, успела наделать немало глупостей; и, разумеется, самодовольный граф Дюк, который хоть и пытался задеть герцога, не вызывал у него никаких эмоций.

Феликс тихо выдохнул, медленно облокотился на стул, бросив взгляд на всех троих, едва заметно усмехнулся.

Да, именно такую сцену стоило бы вписать в летописи по истории — как пример того, что творится под самым носом у Его Величества. — снова подумал он.

Феликс мрачно размышлял, как теперь разгрести всё это. С Дюком, пожалуй, придётся договариваться — можно попробовать откупиться.

Требует публичного порицания… для сестры герцога, вот уж нахальство.

Герцог едва сдержал усмешку: наглость этого человека не знала границ.

С Арианой он поговорит позже: пусть успокоится и придёт в себя. А вот Оливию необходимо будет как-то уберечь от новых идей. Пусть будет полностью под его присмотром.

Граф Дюк громко выдохнул, с подчеркнутым раздражением, будто нарочно желая привлечь внимание.

— Герцогиня Терранс, — произнёс сдержанно, — вы сделали всё, что могли. Дальше мы сами решим, как поступить. — он явно сообщал о своём намерении оставить решение за мужчинами.

Оливия, обычно спокойная и уверенная, на этот раз не смогла сохранить маску невозмутимости. Боль и обида, прорвавшись наружу, быстро вытеснили недавнее самодовольство, что ещё миг назад отражалось на её лице.

Феликс наблюдал за ней молча. Он видел, как в глазах жены вспыхнул тот особый огонь — смесь уверенности и решимости. Оливия выдвинула свою странную, почти невероятную версию, представила свидетеля и говорила с такой убеждённостью, что в кабинете на мгновение воцарилась тишина.

А потом Дюк одним коротким предложением разрушил всё её воодушевление, мгновенно выбив из неё весь задор.

Герцог знал, на что способны женщины его рода. Он помнил, насколько радикальной могла быть его бабушка, и как решительно действовала его мать. И потому старался оценивать по достоинству женскую природу. И теперь, глядя в глаза Оливии, грустные, почти обиженные, он был уверен, что стоит дать ей шанс. Хотя по законам и традициям ему следовало бы выставить её за дверь и разработать план совместно с Дюком и Артуром.

* * *

Пока вся компания обсуждала план, к ним успел присоединиться сэр Артур — явно удивлённый такому составу людей. Первыми собрание покинули леди, оставив мужчин разбираться с деталями охраны и слежки.

И лишь когда довольный граф Дюк — последний из присутствующих, с которым герцогу еще предстояло утром обсудить детали компенсации, — наконец покинул кабинет, Артур не выдержал.

— Ну, я уже давно понял, что ты не ночуешь один, — протянул он с усмешкой. — Но рассказывать ей всё? Да еще и делать из неё наживку. — он присвистнул. Его намёк трудно было назвать тонким.

— Это её желание.

— И нас теперь волнует желание женщины? — ухмыльнулся он.

Феликс не отреагировал. Его мысли всё ещё были заняты делами.

— Ну хорошо, — продолжил сэр Артур, откинувшись на спинку кресла. — Ты спишь с ней. С женой, да? А дальше что? Решил, как поступишь? Вдруг это ловушка? Её дружба с моим братом выглядит… подозрительно. Как, впрочем, и он сам.

Феликс знал, как сильно сэр Артур ненавидит своего брата — настолько, что готов подозревать старшего в любой измене.

Сам он никогда не понимал этого — если хранители Ордена могли возводить первенца в особое положение, и это ещё можно было объяснить законом. То в глазах родителей все дети, по его мнению, должны обладать равным правом на любовь.

Ему всегда казалось диким, что в семьях духовных магов сами родители нередко относятся с холодом и пренебрежением к младшим детям, особенно если тем «везёт» родиться без единого следа магии.

Сэр Артур не дал Феликсу погрузиться в размышления о несправедливости мира. Рыцарь снова привлёк внимание к своей персоне, но в этот раз своим вызывающим поведением. С шумом опустился на стул и лениво постукивал пальцами по столешнице, выбивал раздражающе ровный ритм, призывая герцога к ответу.

— Я решил оставить её себе.

— Что? — Артур изумлённо моргнул и, не отводя взгляда, потянулся к графину. — Она и так твоя жена. Что значит «оставить себе»? Но, что если она виновна?..

Феликс ответил всё тем же тоном, почти без эмоций:

— Я решил оставить её себе. Это моё окончательное решение.

Сэр Артур долго молчал, глядя на герцога с явным недоумением. Он никак не мог понять, зачем Феликс держит рядом человека, которому не доверяет.

— Может, зелье и правда настоящее, рабочее? — осторожно спросил он, кивая на друга.

Герцог лишь покачал головой.

— Я уже давно решил. — ответил Феликс, останавливая поток размышлений о воздействии зелья на организм.

Он поднял взгляд на удивленного Артура и спокойно произнёс:

— Всё проще. Я сомневаюсь в её причастности. А если честно, мне всё равно, замешана ли она. — Феликс говорил спокойно, словно рассуждал о сортах чая.

— Трудно быть участником заговора, если ты изолирован. — думаю, вскоре я отправлю её в замок. Рей мне верен, Хоффман — не из тех, кто ввяжется в глупости, у него семья. Леннокса переведу в город — уж больно он восхищается герцогиней. Подруг… заменим. Никакой Бриджит. Думаю, во всём Королевстве можно подобрать трёх «правильных» леди.

Он на мгновение задумался, вспомнив признание Рэя о том самом «глубоком сне» в лохани в собственной спальне, и тихо добавил:

— И служанку тоже, пожалуй, придётся заменить.

Сэр Артур попытался скрыть своё удивление, и всё никак не мог выбрать подходящий вопрос.

— Письма её уже давно проходят через меня, — спокойно произнёс Феликс. — А твой братец уж точно не получит приглашение в мой замок.

— Ты с ума сошёл, — покачал головой сэр Артур. — Ты ведь не сможешь контролировать её вечно. А как же дворец? Что подумают люди, если она просто возьмёт и уедет, исчезнет со двора?

— Да нет, можно контролировать что угодно — герцог пожал плечами, будто речь шла о пустяке. — Во дворце объявлю, что герцогиня нездорова. Потом можно составить список тех, кого ей будет позволено видеть. Оливии в замке понравилось. А со временем всё уляжется… она займётся семьёй, детьми. А там, глядишь, и поводов для измены родине не останется.

Сэр Артур знал, что переубедить герцога невозможно, и лишь раздражённо, с осуждением покачал головой.

— Что будет с Арианой? — спросил он после короткой паузы. — Какие нынче наказания полагаются отравительницам?

Феликс тихо вздохнул.

— Я поговорю с ней.

Сэр Артур несколько секунд смотрел на него, потом в глазах мелькнуло осознание.

— Не может быть… ты собираешься её наказывать или нет?

— Ей не стоило действовать так глупо, если задумал что-то, то попадаться на такой ерунде точно не следовало. Ариана должна быть умнее… — начал было герцог, но Артур перебил его:

— Да ну нет! — он фыркнул и покачал головой. — Восхищаюсь твоим отсутствием души, Феликс. Только не говори, что ты бы сам применил такое зелье.

Герцог чуть прищурился, уголок губ дрогнул.

— Точно не к графу Дюку. Вот об этом я с ней, пожалуй, поговорю. — произнёс он спокойно.

— Ну и зелье это, не дает хороших гарантий, просто пшик счастья на несколько секунд — продолжил Феликс, ни подтверждая, ни отрицая слов друга.

* * *

Рыцари Службы Теней работали быстро и бесшумно. Уже третью ночь они следили за домом колдуньи на окраине — невзрачной лачугой, скрытой в тени старых вязов. Разведчики установили наблюдение, проверили всех, кто приходил и уходил, задержали нескольких подозрительных людей. За остальными отправили следить шпионов.

Когда стало ясно, что колдунья начала что-то подозревать — слишком часто выглядывала в окно, слишком долго прислушивалась к ночным шагам, — было принято решение задержать её сразу, не дожидаясь рассвета.

Дверь распахнули ударом. Двое рыцарей ворвались внутрь, третий обошёл дом и успел перехватить женщину у задней двери.

Она остановилась, не оказала сопротивления, лишь устало выдохнула и, опустившись на ближайший стул, произнесла:

— Ну вот и судьба… — она усмехнулась. — Не ожидала, что всё закончится именно так.

Затем, скосив глаза на рыцарей, ехидно добавила:

— Ищите, ищите, слепцы. Прервали слежку зря — завтра бы со мной на рынок сходили.

Она громко, злобно расхохоталась.

В этот момент дверь за их спинами скрипнула, и в дом вошёл старик — высокий, худой, с длинными седыми волосами. На его щеке тянулась тонкая линия рун, будто выжженная огнём. Рыцари невольно отступили: они знали этого человека — им уже не раз приходилось работать с ним.

Маг, состоявший на службе у герцога, вызывал у них странное, тягостное чувство — смесь нервозности и тревоги. У новобранцев это чувство нередко переходило в страх. Герцог призывал его на службу лишь в исключительных случаях — но почти всегда где-нибудь вдали от столицы.

— Добрый вечер, госпожа, — тихо сказал маг, едва заметно кивая.

Лицо колдуньи исказил страх. Тёмный маг медленно прикрыл глаза, и воздух в комнате словно сгустился, стал вязким, тяжёлым. Рыцари ощутили, как холод прокатился по стенам, скользя вдоль пола и мебели, будто невидимая сила прощупывала каждый угол, ища что-то спрятанное.

Колдунья вскочила с места и бросилась к магу, пытаясь прервать его невидимый для глаза ритуал. Она закричала:

— Не смей! Ты предал своих, старый пёс!

Но маг не слушал. Одним движением он отстранил женщину от себя, даже не взглянув на неё. Шагнул к стене, схватил со стойки кочергу и одним мощным ударом рассёк ровную поверхность стены. Из пролома посыпалась пыль, а за ней — бумаги, свёртки и пузырьки с мутными, зловонными зельями.

— Как видишь, колдунья, не все мы слепы.

* * *

Феликс Терранс. В кабинете. (После главы 47)

Феликс сидел в своём кабинете. Сегодня ночью, после ужина, он ожидал самого короля Людвига — кузен слишком полюбил появляться у него в гостях через старый скрытый туннель.

Герцог разбирал бумаги, извлечённые из тайника колдуньи. Пальцы перебирали пожелтевшие листы, но мысли блуждали совсем в другом месте.

Он вновь и вновь прокручивал в голове встречу с Истатом — тёмным магом с личными мотивами и множеством тайн, но при этом готовым помочь им. Истат видел то, чего не замечали другие, и находил скрытое там, где все прочие видели лишь пустоту.

Теперь Феликс всё чаще думал, что их встреча была не случайной, а скорее всего, подарком судьбы.

Как же глупо было — ради мнимой безопасности — блокировать магию. Не стоило отказываться от изучения целого пласта магических искусств.

Да, это Тьма… но что теперь?

Без Истата он бы никогда не смог помочь своей матери. Никто, возьми хоть тысячу солдат, не смог бы найти тайник, скрытый магией и тьмой.

Как глупо… В стремлении лишить силы мятежников, они сами остались без знаний и силы.

Орден, призванный контролировать магов, помогать им развивать способности и вести учёт одарённых, слишком увлёкся властью. Он полез в частную жизнь людей, увяз в интригах — и давно забыл о своём истинном предназначении.

Феликс не раз говорил королю, что стремление Ордена Порядка подчинить магов и лишить их силы рано или поздно лишь разозлит их. Он предупреждал: духовные маги объединятся, вступят в сговор — и сопротивление возродится, даже здесь, в самом сердце королевства.

Алтари слабеют, а тёмные маги тем временем продолжают развивать свои таланты, всё чаще прибегая к запретным искусствам — таким, что внушают ужас даже их собственным последователям.

И теперь ему, герцогу, приходится сражаться не с внешним врагом, а искать крыс среди своих.

И самое поразительное — в сейфе, скрытом тёмной руной, доступной лишь магам Тьмы, Истат нашёл не только списки покупателей зелья, но и — редчайшая удача — имена предателей.

На этом листе все заговорщики оставили свои подписи, поставленные кровью.

Феликса поражало, что клятвенных листов было два.

Первый лист содержал имена тех, кто «боролся за права» обделённых землёй и привилегиями духовных магов — тех, кто поддерживал идею заменить правящее большинство в Совете, сместив лордов, хранителей кровной тайны, и поставить на их место представителей из семей духовных магов.

Среди подписавшихся оказались и лорд Хоммей, и мачеха его благоверной.

Какая недальновидность. Эти люди даже не понимали, что именно хранители кровной магии — те, кого они хотят свергнуть, — удерживают их рутинный мир от вторжения магов с Диких Земель.

Во втором списке были другие — те, кто всё знал. Кто покупал себе место при новом короле, кто соглашался на руну верности, впаянную в плоть, в обмен на силу.

Феликс задумчиво смотрел на бумаги. Он взвешивал каждое возможное действие, но ни одно не казалось правильным. Сомнение грызло его — редкое чувство, которое он давно разучился признавать.

Список имён не давал ему покоя.

Феликс устало откинулся в кресле. Мысли путались — слишком много имён, слишком мало ответов, которые нужно было подготовить к приходу короля.

Желая успокоиться, он поступил так, как привык. Снял сюртук, закатал рукав рубашки и начал медленно расстёгивать тканевый браслет — нарукавник, что совсем недавно стал частью его постоянного облика.

Под ним скрывалось напоминание о слабости — о том шаге, что он сам считал отступлением от своих принципов. Тёмная руна, долго остававшаяся невидимой, теперь проступала всё ярче, напоминая о его слабостях и ошибках.

Он закрыл глаза и положил пальцы на рисунок на предплечье, пробуждая руну, ожидая того знакомого чувства покоя, которое приходило каждый раз.