Черная Песнь

ГЛАВА 5

Город Дайшень-Хи напомнил Ваэлину причалившего осьминога: он раскинулся на стыках восьми отдельных каналов. Плотно стоящие дома следовали вдоль русла каждого канала, прижимаясь к берегам, и образовывали серые усики, тянущиеся на милю или более в каждом направлении. Из-за уникальной географии города защитная стена была излишней, и оборона состояла из ряда мощных сторожевых башен, расположенных так, чтобы они находились на шлюзах каждого канала. Самая большая башня возвышалась над шлюзом Великого Северного канала и имела ту же высоту и обхват, что и Северная башня, но не имела ничего общего с ее архитектурой. Изогнутые стены и неровная кирпичная кладка, характерные для укреплений Королевства, были практически неизвестны на Дальнем Западе, и эта башня не была исключением: ее стены имели плавный наклон, а контрфорсы с жесткими углами поддерживали бойницы.

"Нужно дождаться ночи", - посоветовал Чо-ка с их точки обзора, расположенной на скалистом кургане в нескольких милях к северу от города. Прищурившись, он окинул взглядом плоскую равнину, окружавшую Дайшень-Хи, и отметил вдалеке пятнышки всадников. "В донесении не было ошибки насчет патрулей, если вы не хотите просто подойти к воротам и представиться, лорд. В конце концов, вы здесь как слуга Торгового короля".

"Я хочу избежать дальнейших осложнений". Ваэлин сосредоточился на грозном здании башни. Хотя он и был послан в Северную префектуру по приказу Торгового короля и впоследствии получил должность старшего командира в Кешин-Хо от назначенного генерала, он не был уверен, что такое положение поможет ему здесь. Шо Цай был почти наверняка убит, и его последнее наставление Цай Лину было однозначным: "Выживи здесь и возвращайся в Храм Копья. Следуй их советам, ибо я вижу, что век королей закончился.

Воспоминания вывели черную песню из оцепенения, и ее мелодия стала звучать все более уверенно, пока его взгляд блуждал по любопытному зрелищу Дайшень-Хи. "Их здесь нет, - сказал он Чо-ка. "И это место падет перед Шталхастом в течение нескольких дней".

"Возможно, и нет, повелитель". Разбойник указал на железные ворота главной башни, которые начали подниматься. Вскоре оттуда появилась длинная колонна кавалерии - по подсчетам Ваэлина, два полных полка. За ними шел еще более многочисленный контингент пехоты. Они маршировали неровным шагом недавно обученных людей, и их колоннам не хватало той слаженности, которую он ожидал от регулярных войск. Тем не менее, по мере того как все новые и новые полки проходили через ворота, сила становилась впечатляющей.

"Сорок тысяч, я полагаю", - сказал Чо-ка, когда арьергард армии вышел из башни, и войско начало пробираться на север.

"Ближе к пятидесяти", - сказал Ваэлин. "Похоже, подкрепление генерала Цая наконец прибыло".

"К черту все хорошее, что они сейчас могут сделать". Разбойник покачал головой, скривив губы в мрачном ужасе. "Зачем выходить в поход? Они должны знать, что Кешин-Кхо пал".

"Полагаю, их командир получил приказ либо снять гарнизон, либо захватить город". Чтобы узнать о судьбе этой армии, ему не требовался знак Черной Песни, но она все равно дала его - лилейный, насмешливый каданс, возвещающий о неизбежной гибели. Большинство, если не все эти люди, скоро будут мертвы. Он знал, что может найти их генерала, предупредить и дать дельный совет отступить в Дайшень-Хи и эвакуировать его жителей. Затем армия могла бы предпринять ряд задерживающих действий, чтобы помешать продвижению Темного клинка на юг. Он также знал, что такая попытка будет бессмысленной. Возможно, Шо Цай и прислушался бы к словам чужеземца, не без неохоты, но он был человеком необычайно практичным. Сам факт, что командующий войсками решил выполнить приказ, отличавшийся крайней глупостью, означал, что он не более чем функционер, беспрекословный слуга воли Торгового короля.

"Делать здесь нечего, - сказал он. "Кроме возможности стать свидетелем падения другого города".

"Тогда где... . . ?"

"Ты знаешь о месте под названием Храм Копья?"

Чо-ка прищурился в веселом недоумении. "Конечно. Кто же не знает?" Его веселье быстро улетучилось, когда он увидел решимость на лице Ваэлина. "Ты хочешь отправиться именно туда?"

"Хочу. Это далеко?"

"Да, далеко, но это не главное. Монахи хорошо охраняют свой храм, и им нельзя перечить. Только те, кто приглашен, могут даже приблизиться к его воротам. Это не то место, куда люди приезжают просто так, по прихоти, лорд".

"Это не прихоть. Мои друзья будут там. Проведи меня в Храм Копья, и наш долг будет погашен".

Чо-ка вновь обратил мрачный взор к городу. "У Канального Звена здесь много братьев".

"Тогда будем надеяться, что у них хватило здравого смысла бежать до этого момента". Видя, как на лице разбойника разгорается конфликт, Ваэлин добавил: "У меня не поднимется рука остановить тебя, если ты захочешь предупредить их, если ты считаешь, что твой долг перед ними перевешивает твой долг передо мной".

Он увидел, как разбойник прикусил губу, чтобы ответить, и почувствовал ропот беспокойства со стороны черной песни. Очевидно, терпение Чо-ка имело пределы - долг или не долг. "Будем держаться холмов, - негромко пробормотал он, направляясь к соседней возвышенности. "На запад, потом крюк на юг. Меньше вероятности наткнуться на патрули, и я знаю торговый пост, где не задают лишних вопросов".

Потребовалось два дня и ночь ночевки под открытым небом, прежде чем они добрались до торгового поста. Он представлял собой небольшое скопление лачуг, сгрудившихся вокруг моста, перекинутого через безлюдный участок западного канала. Когда они подошли к нему, время было еще раннее, и деревушка была окутана туманом. Ваэлин заметил, что ни из одной трубы не поднимается дым.

"Подождите, - сказал он, приседая и приглашая Чо-ка сделать то же самое.

"Что-то не так?"

Ваэлин вгляделся в запотевшие лачуги и прислушался к голосу черной песни - мрачной мелодии, говорящей о смерти, но не об опасности. "Сомневаюсь, что мы найдем здесь много товаров для торговли", - сказал он, поднялся и пошел вперед.

Первый труп лежал среди грядок с овощами - мужчина средних лет, его поношенная туника темного цвета была испачкана засохшей кровью, вытекшей из нескольких колотых ран на спине. Заглянув в соседнюю лачугу, можно было обнаружить женщину примерно того же возраста, раздетую догола и лежащую на земляном полу. Судя по неглубоким порезам, изрезавшим ее плоть от паха до шеи, Ваэлин решил, что ей потребовалось немало времени, чтобы умереть.

Они двинулись дальше, насчитав еще дюжину трупов, либо зарубленных на открытом месте при попытке бегства, либо замученных до смерти в собственных домах. В большой хижине, где располагался торговый пост, нашли еще четыре тела. Двое мужчин, один старый, другой молодой, и женщина, лежавшая в углу с глубокими порезами на руках. При дальнейшем осмотре обнаружился младенец, которого она пыталась прикрыть, - девочка, смотревшая на Ваэлина пустыми глазами с почти идеальным кукольным лицом, не отмеченным ударом, раздробившим ей череп.

"Лохн-ва", - услышал он бормотание Чо-ка и повернулся, чтобы найти его скрюченным рядом с телом старшего мужчины.

"Ты знал его?" спросил Ваэлин.

"Его знали все гадюки Канала Линк. Лучший скупщик в Северной префектуре и всегда честный торговец". Он дернул головой в сторону других трупов. "Его дочь и зять".

"И внучка". Ваэлин окинул взглядом разгромленный дом. Пол был усыпан осколками разбитых кувшинов и осколками разбитых бочек. Мелодия черной песни говорила о грабежах, продиктованных отчаянием, о том, что люди действуют не только из-за страха, но и из-за жестокости.

"Не ожидал, что Шталхаст так далеко заберется", - заметил Чо-ка, подталкивая сапогом обломки.

Ваэлин заметил что-то в стене и, присмотревшись, подтвердил свои подозрения. "Не Шталхаст и не Тухла", - сказал он, выдернув предмет из стены и бросив его Чо-ка.

"Арбалетный болт". Он поднес стальной снаряд к свету. "Из арсенала Торгового короля, если я правильно понимаю". Отбросив болт в сторону, он мрачно опустился на колени, чтобы обшарить карманы мертвого торговца. "Значит, солдаты. Дезертиры, вероятно, и в спешке. Полагаю, им не понравилась перспектива столкнуться со Шталхастом, и кто может их в этом винить?" Его губы искривились в мрачном веселье, когда он извлек горсть монет из подкладки куртки несчастного Лон-ва. "Даже не удосужились как следует обыскать. Если собираешься ограбить человека, то хотя бы сделай это как следует..." Он резко замолчал, когда снаружи раздалось громкое лошадиное фырканье.

Пробормотав проклятие, Чо-ка выхватил меч и присел рядом с дверным проемом. Ваэлин, однако, не стал вооружаться и, выйдя из хижины, обнаружил Дерка посреди разрушенного хутора. Ему удалось сохранить седло и уздечку, и он стоял, запрокинув голову и нетерпеливо волоча копыта по земле.

"Проследил за нами весь этот путь", - сказал Чо-ка, убирая меч в ножны. "Никогда не видел, чтобы лошадь так любила всадника. Думаете, он не будет возражать против двойной ноши, лорд?"

"Да". Голос Ваэлина вырвался из унылого вздоха, и черная песня затопила его существо. В его голове непрерывно мелькали лица убитых жителей деревни, а мелодия песни порождала непреодолимую ярость, изгонявшую все цели, кроме одной.

"Лорд?"

Ваэлин едва слышал Чо-ка и лишь смутно осознавал, что бежит, чтобы вскочить в седло Дерка. Черная песня взвилась ввысь и поглотила его целиком, а жеребец взревел и понесся галопом. Следы, оставленные теми, кто устроил здесь бойню, казалось, светились на земле, когда он скакал прочь, превращенные в ярко-красные рубины песней, теперь оглушительной в своем голоде.

Когда он вновь обрел способность слышать что-либо, кроме черной песни, до него донеслись звуки мольбы человека.

"Плюх... пожалуйста..."

Зрение оставалось недоступным, но Ваэлин чувствовал ночной холодный воздух на своей коже. Он был достаточно жесток, чтобы заставить его дрожать, и его ощущение усугублялось тем, что его лицо и руки были покрыты чем-то влажным.

"Пожалуйста..."

Моргнув, Ваэлин обнаружил, что смотрит на пару окровавленных рук - своих рук. Он протянул их к огню, растопырив пальцы, чтобы поймать тепло. Он сидел на земле на небольшой лесной поляне, костер подбрасывал угли в безоблачное ночное небо, пламя плясало, а сучья деревьев поскрипывали от жесткого прохладного ветра. Ваэлин увидел труп, лежащий по другую сторону костра, - человека в неопрятных доспехах, характерных для купеческих воинов. У человека не было лица. Его зубы бледно-оранжево блестели в свете костра, ухмыляясь в звездное небо, а блестящая плоть обнажившихся мышц говорила о том, что смерть наступила едва ли час назад.

"Пожалуйста..."

Голос, слабый до хрипоты, отвлек взгляд Ваэлина от костра на привязанного к дереву человека. Он был обнажен, руки отведены назад под достаточно острым углом, чтобы сломать их перед тем, как закрепить вокруг ствола. По его телосложению Ваэлин принял бы его за какого-нибудь атлета, но посчитал слишком маленьким для бойца. Может быть, акробат? Однако больше всего в облике мужчины бросалась в глаза не худоба, а внутренности, частично вывалившиеся из разреза в животе. Некоторые из блестящих кишок распутались и свисали на землю, но Ваэлину показалось, что тот, кто это сделал, приостановил свою работу, оставив жертву страдать.

За связанным человеком он уловил движение: в отблесках костра виднелись еще три обнаженные фигуры, каждая из которых также была привязана к дереву. Повреждения у всех были разные. Один был ослеплен, предположил Ваэлин, прежде чем ему вспороли грудную клетку и вытащили сердце. У того, кто лежал справа от него, ноги были отрезаны ниже колена, а обрубки почернели и обгорели, предположительно для того, чтобы остановить кровотечение и продлить агонию. Его внимание привлек третий: он все еще дергался, какой-то остаток жизни медленно улетучивался, несмотря на мечи, вонзенные в каждое плечо, и третий, торчащий из паха.

"Кух..."

Взгляд Ваэлина вернулся к растерзанному человеку, и он увидел, что тот напрягается, борясь с узами, забрызганные кровью черты лица изрезаны болью, глаза расширены и умоляют. "Убейте меня. ." - шипел он, глядя, как кровь стекает по его подбородку. "Пожалуйста... убейте... меня..."

Черная песня, которая до сих пор затихала, превращаясь в привычную боль, снова зазвучала, полная издевательского наслаждения. Он изнасиловал ребенка в деревне, вспомнил Ваэлин и вздрогнул, когда в голове промелькнуло воспоминание об извлечении этой информации. А потом перерезал ей горло. Я дал ему слишком милосердный конец.

Раздался тяжелый щелчок арбалетной тетивы, а затем стук болта, нашедшего тело. Он вонзился в грудь связанного человека до самого оперения. Он дернулся, испустил последний, хриплый вздох и обмяк.

"Значит, ты их нашел, - сказал Чо-ка, появляясь из темноты с арбалетом в руках. "Взял его у часового, которого ты оставил в лесу, - пояснил он, поднимая оружие и осматривая место происшествия. Выражение его лица было напускным весельем, но вскоре сменилось страхом и отвращением, когда он переводил взгляд с одного изуродованного дезертира на другого. "Не стану утверждать, что наказание не было заслуженным, лорд. Но это..."

Мелодия песни снова изменилась, приобретя гневную ноту, словно она возмущалась суждением разбойника. Я мог бы просто убить и его, - размышлял Ваэлин, пока песня крутилась вокруг его мыслей. Он не так уж сильно отличается от этого мерзавца. Найти Храм Копья не так уж сложно...

"Нет!" - зашипел он, отшатываясь и сжимая обе руки в кулаки, чтобы прогнать желание схватиться за меч. Черная песня зазвучала, заставляя его спотыкаться, как пьяного, пока он пытался подавить ее голодную какофонию и уродливые мысли, которые она порождала. В самом деле, зачем вообще ехать в храм? Темный Клинок находится к северу, и я должен рассчитаться с ним. То, что я сделал с этой кучей, покажется детской игрой по сравнению с этим...

"Стой!" Он стоял на коленях, упираясь в землю двойными кулаками и покачивая головой, и, несомненно, напоминал самого жалкого просителя у равнодушных богов. Он всегда считал таких людей либо глупцами, либо заблуждающимися, но теперь понял, что это действия отчаявшейся души. Ты - не я, - сказал он песне. Это не я.

Песня немного стихла, в ее мелодии появились веселые нотки, но в то же время в ней слышался оттенок лжи.

"Лорд?" Чо-ка присел рядом, благоразумно держась на расстоянии вытянутой руки.

"Как ты нашел меня?" спросил Ваэлин, в его голосе слышалось отчаяние и усталость.

"Мы всего в паре миль от деревни, а твоя лошадь оставляет глубокие следы. Этим говнюкам следовало бы увеличить расстояние между собой и своим преступлением".

Ваэлин взглянул на Дерку, прижавшуюся к можжевельнику на краю поляны. Если произошедшее здесь и взволновало его, то это никак не отразилось на его спокойном жевании.

"Тебе лучше уйти, - сказал Ваэлин Чо-ка. "Тебе небезопасно путешествовать со мной".

Взгляд Чо-ка скользнул по кровавой бойне в лагере, и он нахмурился в раздумье. "Это ведь не просто безумие, верно? Что-то толкает тебя на это".

Вздохнув, Ваэлин кивнул и откинулся на спинку стула, подняв лицо к небу. В такую ясную ночь звезды представляли собой величественное зрелище, которое казалось оскорблением. Какое право я имею смотреть на красоту? "Благословение Небес, которое я несу, - сказал он, - это не благословение. Когда-то, много лет назад, я обладал подобным даром. Но он вел меня, спасал меня больше раз, чем я могу сосчитать, спасал и других. Я потерял его и долго горевал о потере. Когда он вернулся ко мне, я подумал..." Он покачал головой и издал тихий, пустой смешок. "Я был глупцом. Тьма всегда требует плату, но я никогда не знал, что она может быть такой высокой. Я не знаю, почему она другая. Я не знаю, почему она заставляет меня делать... то, что я сделал здесь. Но я знаю, что, возможно, никогда не освобожусь от него, и поэтому не должен находиться в этом мире".

Он поднялся на ноги и направился к Дерке. "Я еду на север, - сказал он Чо-ка, - где убью Кельбранда Рейерика и положу конец этой войне".

"Это было бы безумием". Чо-ка поспешил преградить ему путь, вызвав опасный ропот черной песни. "Тысячи его последователей стоят между тобой и им. Я не сомневаюсь, что ты убьешь многих, но ты должен знать, что никогда не приблизишься к нему, если только он сам не пожелает этого, а он сделает это только ради удовольствия продлить твою смерть".

"Я не могу..." Ваэлин замялся, с трудом подавляя рожденный песней порыв укокошить разбойника. "Я не могу больше быть таким!" - прорычал он, и плевки полетели со стиснутых зубов, когда он сделал шаг вокруг Чо-ка. "Я буду рад смерти".

"А твои друзья?" спросил Чо-ка, снова преграждая ему путь. "Мужчина, которого ты называешь братом, девушка, которую ты называешь племянницей. Охотник, целительница. Примут ли они это?"

"Я представляю для них такую же опасность, как и Темный Клинок. Если эта песня будет звучать и дальше..."

"А если нет?"

Ваэлин снова начал обходить его, но остановился, услышав искреннюю настойчивость в голосе Чо-ка. "Что?"

"Они пропустили не только монеты Лон-ва". Порывшись в куртке, разбойник достал большой кожаный кошелек и, открыв его, обнаружил темное, липкое вещество.

"Паста из красных цветов", - сказал Ваэлин, снова переходя на язык Королевства.

"Смесь сока мака с белыми лепестками и семян пурпурного лотоса. Лучшее блюдо Лон-ва. Он был знаменит этим. Называл его Нефритовой Лисой". Чо-ка протянул длинноствольную деревянную трубку. "Никогда не знал человека, который не мог бы удержаться от дурных мыслей после пары чаш этого напитка, лорд".

Ваэлин устало покачал головой. "Как я доберусь до храма, если буду одурманен?"

"Я проводил людей в гораздо худшем состоянии, чем ты, на большие расстояния. Кроме того, - Чо-ка принужденно усмехнулся, но это не изменило глубокого трепета в его глазах, - какой у тебя выбор?"