Черная Песнь

ГЛАВА 18

Это все?"

Нурака Шан, недавно получивший звание адмирала Императорского флота, мрачно кивнул, жестом указывая на суда в гавани. "Один из наших кораблей-разведчиков за два дня предупредил о приближении варваров. Я погрузил всех женщин, детей и стариков на свободные корабли и отправил их в Лишунь-Ши. Оставшиеся суда в большинстве своем были непригодны для плавания, но я придержал несколько пригодных для плавания кораблей на случай, если они окажутся полезными".

Естественная гавань Хуин-Ши была частично защищена стеной, протянувшейся по морскому склону и образовавшей два мола, которые служили как защитой от приливов и отливов, так и от вторжения с воды. Вид молов - основательных сооружений с высокими оборонительными башнями - вызвал у Ваэлина сожаление о том, что ему пришлось оставить этот город. При достаточном количестве жителей он мог бы продержаться очень долго. Помимо сотни рыбацких лодок, в гавани стояло двадцать три корабля, все торговые, кроме узкокорпусного двухмачтового судна, принесшего весть о готовящемся нападении Искупленных. Он отличался от большинства кораблей дальнезападного производства формой и оснасткой, больше напоминающей мельденскую конструкцию.

" Штормовой ястреб", - сказал Нурака Шан, заметив интерес Ваэлина. "Я взял его в качестве приза много лет назад. Может, они и пираты, но те далекие островитяне умеют строить быстрые корабли, надо отдать им должное. Однажды я попытался убедить королевские верфи скопировать ее, но корабельные мастера взбунтовались при одном только предложении. В этих землях не одобряется нарушение традиций".

"Но не у вас", - заметил Ваэлин, вспомнив, как адмирал пренебрегал общественными обычаями. "Ваш король, должно быть, многое простил за эти годы".

Лицо бывшего губернатора омрачилось при упоминании его короля, и он ничего не ответил. За два дня, прошедшие с момента молчаливого согласия с условиями Цай Линя, он сохранял строгое самообладание, и любые размышления о его прежней лояльности оставались скрытыми за неизменной маской.

Скоро мне понадобится корабль, - сказал Ваэлин, обернувшись к "Штормовому ястребу". "Быстрый, но способный перемещаться по южным морям, в частности к Опаловым островам. Подходит ли он для этой задачи?"

"Я плавал на нем до Линеша и обратно, но без команды и капитана толку от него мало. Я заставил каждого моряка служить солдатом. Их осталось совсем немного, включая капитана "Штормового ястреба". Он был гением в наблюдении за звездами и ветром, но бесполезен в обращении с мечом".

"У меня есть капитан". Ваэлин повернулся, чтобы идти. "И мы найдем команду".

"Лорд Ваэлин, - сказал Нурака Шан, заставив его остановиться. "Здесь достаточно кораблей, чтобы эвакуировать не более нескольких сотен человек. Конечно, их недостаточно, чтобы перевезти армию".

"Тогда нам придется отправиться туда, где они есть".

На этот раз Цай Линь не возражал против оставления недавно захваченного города. На заделку брешей в стенах ушли бы месяцы, а запасов провизии не хватало, чтобы прокормить армию и население в течение длительной осады. Кроме того, не было смысла пытаться удерживать город без надежды на подкрепление. Как и в Нуан-Хи, никто не был вынужден присоединиться к императорскому войску или следовать за ним на юг вдоль побережья к столице. Однако в течение четырех дней, которые потребовались для подготовки к походу, настоятель много часов возвещал всем желающим о божественно благословенном восхождении императора. Слово слуг имело большой вес в Просвещенном королевстве, но Ваэлин подозревал, что готовность многих последовать примеру своего правителя и поклясться в верности Цай Линю объяснялась скорее стремлением выжить, чем каким-либо преданным инстинктом.

"Утопающий ухватится за самую тонкую веревку", - заметил капитан Охтан, прикрывая глаза от восходящего солнца и разглядывая длинную процессию на вершине скалы к югу от Хуин-Ши. Аккуратные колонны солдат маршировали впереди длинной вереницы людей - смешения людей, согнанных из двух городов. Они шли по прибрежной дороге на юг, а Императорский флот, каким он был, защищал рыбацкие лодки, которые трудились, чтобы накормить императора во время путешествия. Некоторые рыбаки исчезли вместе со своими лодками во время утреннего прилива, что очень раздражало адмирала Нураку, но он решил, что любые попытки преследования бессмысленны.

Прочесав город и Императорский корпус в поисках людей с опытом мореплавания, он взял самый большой торговый корабль в качестве своего флагмана. Результаты оказались плачевными, и Ваэлин приписал это дальнезападному обычаю редко менять профессию, выбранную или унаследованную в раннем возрасте. В результате на рыболовецких судах осталось вдвое меньше людей, чем обычно, а остальные корабли вынуждены были плавать с минимумом, необходимым для работы в море. Их экипажи были дополнены двумя сотнями солдат на случай, если придется сражаться, но никто из них, похоже, не отличал один конец веревки от другого, и большинство уже перегружало свой завтрак через поручни.

"Вряд ли это "Золотой флот", парень", - проворчал капитан Охтан, глядя на дюжину солдат, деловито снующих по бурным водам.

"Но это флот, - ответил Ваэлин. "Вчера у нас его не было".

"Полагаю, план таков: мы добираемся до Лишун-Ши и овеваем весь город славой императора. Люди переходят на нашу сторону, а торговый король милостиво отходит в сторону, чтобы мы могли захватить его флот и уничтожить варваров до того, как они высадят еще одну армию".

"Ваша проницательность делает вам честь, капитан".

"Это не сработает, вы же знаете".

Ваэлин повернулся к капитану, обнаружив на его вновь ожившем лице серьезное выражение. "Купеческие короли, - продолжил Охтан, - и те, кто им служит, не отдают власть просто так. Тем более какому-то мальчишке из ниоткуда, какими бы благословениями ни осыпали его Слуги. Мах-Лол может быть безумен, как собака на солнце, но окружающие его люди - нет. Если мы хотим получить Лишун-Ши, нам придется за него бороться".

Ваэлин посмотрел на юг и увидел высокие облака, поднимающиеся над стально-серым морем. Он не мог согласиться с доводами Охтана, но черная песня говорила о другом. Полная доза эликсира Киш-ан лишила ее глубинного уродства, и мелодия говорила о хаосе за горизонтом, но не о реальной опасности. Кроме того, в ней была небольшая, необычно светлая нота, которая вполне могла указывать на возможность.

"Посмотрим, - сказал он, жестом указывая на палубу и такелаж. "Как вам ваш новый корабль?"

Лицо капитана немного просветлело при смене темы, хотя на его брови залегли несколько озабоченных морщин. "Она просто чудо. Я служил на нескольких мельденских кораблях, и они всегда быстрее большинства судов. А вот эта девушка, - он провел рукой по гладкому дубу поручня, - настоящая чистокровная. При хорошем ветре она обгонит любой другой корабль на плаву". Он поморщился, когда новоиспеченный матрос разразился потоком проклятий, когда канат выскользнул из его захвата, обжигая ладони. "Хотя хотелось бы, чтобы с ней была приличная команда".

"С вами, чтобы привести их в порядок, я не сомневаюсь, что она полетит достаточно быстро для моих целей". Он похлопал капитана по плечу. "Адмирал разрешил нам покинуть флот и разведать обстановку. Давайте начнем, а?"

"Что ж, - сказал капитан Охтан, глядя, как оранжевое сияние играет на его потрясенных чертах, - похоже, нам не придется сражаться за него, если только император не захочет держать власть над кучей пепла".

Огонь явно горел уже некоторое время. Северная часть Лишун-Ши уже представляла собой почерневшие руины, на которых, как угли в россыпи обугленных бревен, догорали небольшие пожары. За доками море пламени охватило центр города, некоторые из них вздымались ввысь, пожирая жилые дома внизу. Южные районы еще не были полностью охвачены пламенем, но ад, подгоняемый жестким северным ветром, быстро переходил с улицы на улицу. Даже над далеким ревом пламени Ваэлин слышал тысячи голосов, поднятых в паническом бегстве.

"Шталхаст?" удивился Нортах, оглядывая умирающий город и щурясь от яркости огня.

"Даже они не смогли бы так быстро преодолеть столько миль", - сказал Ваэлин.

"Значит, бунт? Восстание, вышедшее из-под контроля?"

Ваэлин нахмурился и покачал головой. "Не думаю". Черная песня зазвучала громче, как он полагал, из-за разбавления эликсира в его жилах. В мелодии звучала безошибочная музыка узнавания. Это порождение Тьмы.

"Мы должны сойти на берег".

Повернувшись, они увидели Шерин у поручней, которая с яростью смотрела на горящий город, а в ее голосе звучала непреклонная решимость.

"Это место - смертельная ловушка, сестра", - с изумленным смешком сказал Нортах.

Она не обратила на него внимания и перевела взгляд на Ваэлина. "Что-то возвращается", - сказала она и кивнула в сторону города. "Нам нужно найти кое-кого".

Юхкар, вспомнил Ваэлин. Бывший раб Шталхаста с даром слежки, которого она исцелила во время осады, но он погиб от руки Темного клинка. Но все равно она его исцелила. Что-то вернулось.

"Что это?" - спросил он ее.

"Душа, нуждающаяся в исцелении". Она отошла, приказав Охтан Лаху готовить лодку. Капитан, склонный проявлять беспрекословное уважение, даже преданность, к женщине, которая его исцелила, немедленно отправился выполнять приказание.

"Останься, если хочешь, - сказала Шерин Ваэлину, когда лодку перетащили через борт.

Ваэлин подавил вздох и перелез через поручни вместе с ней. Он не пытался командовать или уговаривать остальных, но все молча последовали за ними в лодку. Эллеси выругалась, поскользнувшись, и ее пришлось поднимать на борт, наполовину промокшую.

"Заткнись!" - сказала она, обдав водой ухмыляющегося Сехмона.

"Весла, - приказал им Ваэлин. Они с Алумом взялись за другие весла, Шерин взяла румпель в свои руки, а Нортах расположился на носу с луком в руках. По мере приближения к городу Ваэлин чувствовал, как кожа на затылке покрывается колючками, а от усиливающейся жары по позвоночнику струился пот. По предложению капитана Охтана они направились к северной окраине гавани, где в воду вдавался огромный каменный пирс. Он возвышался над водой, когда они приблизились к нему: скорее вытянутый город, чем пристань, с домами и магазинами, сгруппированными по всей его длине. Здания в основном были построены из камня, а значит, пока что они не подвергались воздействию пламени. Когда они приблизились к месту, где пирс соединялся с доками, выяснилось, что местные жители решили не рисковать. В двадцати ярдах от причала были снесены здания, чтобы создать противопожарную полосу, и множество людей работали с ведрами, заливая руины морской водой.

"Какие умные люди", - заметил Нортах, помахав рукой людям на пирсе. Никто не помахал в ответ, а те, кто заметил их проход, просто уставились в непонимании, после чего вернулись к своим делам.

"Кто это начал?!" продолжал Нортах, закрывая рот руками и указывая на пылающую береговую линию.

Большинство людей с ведрами проигнорировали его, но один человек на мгновение оторвался от своих трудов, чтобы отозваться: "Черт его знает! Весь северный квартал загорелся в полдень!"

"Не волнуйтесь!" Нортах заверил их еще одним взмахом руки. "Император идет!"

Ваэлин увидел, как человек на берегу обменялся недоуменным взглядом со своими соседями, и его ответ прозвучал как далекий исчезающий зов, пока они гребли дальше. "Какой, к черту, император?!"

Они пришвартовали лодку у небольшого причала на северном краю дока, и Ваэлин поручил Алуму и Сехмону охранять ее. Они протестовали против того, что их оставили, но не с той яростью, которой он ожидал. В их влажных от пота лицах читалось скорее скрытое облегчение, чем уязвленная гордость, когда они смотрели на пламя, поднимающееся над крышами.

"Если огонь подберется слишком близко, уходите в море", - сказал он им, а затем повернулся к Шерин, жестом указывая на город в ожидании. "Твой дар, твоя охота".

Шерин в ответ лишь раздраженно нахмурилась: все ее внимание было занято осмотром различных улиц за пределами доков. "Сюда, - сказала она, направляясь к самой широкой улице, которая, похоже, вела в самое сердце города. Она двигалась полубегом, сохраняя тот же сосредоточенный хмурый вид, который не дрогнул при виде различных ужасов, встречавшихся на пути. Трупы лежали кучками на перекрестках и в дверных проемах, одни - обгоревшие, другие - с безучастными, открытыми глазами, свидетельствующими о смерти от удушья. Пепел вихрился в горячей метели, подгоняемый штормом, который временами грозил забросить их в один из пылающих домов. Однако Шерин, казалось, следовала по карте, которую могла видеть только она, - по маршруту, который позволил им обойти самый сильный пожар. Тем не менее, это было небезопасно. Дважды им приходилось бежать, чтобы избежать каскада горящих бревен от рухнувших домов. Но, как всегда во время стихийных бедствий, наибольшая опасность исходила от их жертв.

На их пути попадались обезумевшие люди, одни с пустыми глазами, потерявшие способность к действию, другие - доведенные увиденным до беспричинной жестокости. Ваэлин был вынужден вырубить одного человека, когда тот выскочил из дыма, крича о злых чужеземных магах, с высоко поднятым тесаком в руке. Шерин, казалось, не заметила, как кулак Ваэлина врезался в висок безумца, и лишь бросила короткий взгляд на его бессознательную фигуру, а затем прищурилась, вглядываясь в светящуюся дымку. "Вон там, - сказала она, указывая на высокий силуэт, возвышающийся над дымом.

Следуя за ней, Ваэлин попросил песню подсказать, что это может быть за зверь. Угрюмый ответ сводился к диссонирующей мелодии, говорящей об опасности и спасении, в противовес которой звучала та же слабая, полная надежды нота, что и раньше.

Вскоре они вышли на широкое пространство, похожее на парк. Когда они оказались вдали от улиц, ветер ослабел, и стало труднее видеть сквозь сгустившийся дым, хотя теперь он мог различить высокий силуэт дворца. По мере приближения он все лучше понимал его размеры: он оказался лишь немногим меньше города-в-городе, из которого Лиан Ша управлял Почтенным королевством. Большая его часть горела, высокие языки пламени перекидывались через восточную стену, подпитывая разгорающийся внутри пожар. Шерин повела их к остову стены, выходящей на юг; Ваэлин не увидел стражников и обнаружил, что ворота открыты. Во внутреннем дворе лежали тела, все обгоревшие, от обугленных доспехов поднимался дым. Странно, но цветущие вишневые деревья, выстроившиеся вдоль извилистой дорожки, ведущей к внутреннему дворцу, остались нетронутыми огнем.

Они пробирались сквозь лабиринт святилищ, садов и статуй, и Шерин ни разу не сбилась с пути и не остановилась даже при виде встречавшихся им тел. Хотя это крыло дворца казалось нетронутым огнем, все трупы, как и стражники на бастионе, были сожжены дотла. Наконец она остановилась на краю широкого круглого двора, окружавшего большое трехэтажное здание. Трупов здесь было больше всего: стражники расположились неплотным кругом вокруг здания, из чего Ваэлин сделал вывод, что они погибли, пытаясь его защитить. Ветер тоже был теперь сильнее, он хлестал их с суровой свирепостью и подогревался огнем, бушевавшим всего в нескольких сотнях шагов от них.

"Дядя, - сказала Эллеси с тяжелым от волнения голосом, кивнув на пламя, охватившее сад на другой стороне двора. Взяв из сада все необходимое топливо, пламя устремилось к одному из деревянных столбов, опоясывающих двор, а затем резко отпрянуло назад под порывом ветра. Оглядевшись по сторонам, Ваэлин увидел, что огонь сдерживают на севере и востоке, оставляя двор островком порядка в море пылающих руин. Он сомневался, что это произошло случайно.

"Подожди, - сказал он, и твердости его тона хватило, чтобы остановить Шерин на месте, когда она направилась к зданию. Не обращая внимания на ее хмурый взгляд, он выхватил меч и шагнул к ней, а Нортах и Эллеси наложили стрелы на тетиву по обе стороны. Черная песня пела все ту же неуверенную мелодию, но теперь громче, а нота предупреждения звучала как никогда остро.

Они двинулись вперед, сохраняя ровный, осторожный темп. Ваэлин настоял на том, чтобы обойти здание кругом, прежде чем войти, перешагнул через десяток закованных в броню трупов, но явной угрозы не обнаружил. Они вошли через богато украшенный резьбой главный вход, и их встретило еще больше тел. Они лежали вместе на мраморном полу, и Ваэлин различил среди груды почерневших конечностей и пробитых до костей черепов обрывки тонкого шелка. Придворные, - заключил он, заметив среди обугленных останков длинную косу шелковистых черных волос, перевязанную витиеватым серебряным узором, почему-то нетронутую. И жены.

Они резко остановились, когда из глубины здания донесся звук, настолько неуместный среди этой сцены обугленной бойни, что через мгновение он стал похож на громкое, восторженное хихиканье ребенка.

Смех потянул их дальше, Ваэлин вел их с нарочитой медлительностью, переводя взгляд с одного дверного проема и коридора на другой, но видел лишь новые трупы. По мере того как они углублялись в этот миниатюрный дворец, воздух начал сгущаться, но не от дыма, а от пара. Он был достаточно плотным, чтобы можно было хорошо разглядеть большую камеру с высокими сводами и бассейн, в котором она находилась. Шерин подавила вздох при виде новых тел, лежащих на краю бассейна, и ее душевная боль была вызвана тем, что это были не солдаты, придворные или жены, а дети. Их было четверо, два мальчика и две девочки, и Ваэлин определила их возраст где-то между десятью и двенадцатью годами. На них была поношенная одежда, не запятнанная огнем, и на запястьях у всех были красные потертости, говорившие о том, что их недавно заковали в кандалы. Ваэлин остановил взгляд на одной из них - девушке с чертами северной пограничной страны. Хотя ее лицо не было тронуто пламенем, он без труда определил причину ее смерти. Из ее глаз текли красные слезы, а вокруг носа и рта запеклась свежая кровь.

"Одаренная", - пробормотал он, обращаясь к Шерин. "Она иссушила себя кровью".

Очередное хихиканье вернуло его взгляд к бассейну, и пар расступился, открыв взору маленькую фигурку, сидящую на декоративном островке в центре. В самом бассейне стоял человек побольше, окруженный покачивающимся флотом игрушечных кораблей.

"А этот?" - спросила маленькая фигурка, указывая на один из кораблей.

"Королевская месть", - ответил мужчина с нотками гордости в голосе, доставая модель из воды. "Она будет самой большой в Золотом флоте, когда ее закончат. С ней и ее сестрами я поведу свой отряд на север, чтобы поразить Темного клинка и захватить Почтенное королевство. Оно всегда должно было быть моим".

Маленькая фигурка поднесла руки ко рту и снова захихикала. "Ты такой смешной!"

Мужчина в бассейне тоже рассмеялся, но его юмор сменился суровым гневом, когда он увидел Ваэлина и остальных. "Я не вызывал никаких служителей", - сказал он, и вода заплескалась, когда он пренебрежительно махнул рукой. "Убирайтесь".

Мах-Лол, Торговый король Просвещенного королевства, был человеком внушительного роста, его точеный мускулистый торс выдавал его возраст, которому, по мнению Ваэлина, было далеко за пятьдесят. Пока Ваэлин обходил бассейн, он не проявлял ни паники, ни особой тревоги, лишь чувство возмущенного достоинства нарастало. "Иностранцы, да?" - хмыкнул он. "Я больше не принимаю посольств из ваших земель. Убирайтесь и ищите аудиенции у моего торгового камергера".

Ваэлин бросил короткий взгляд на эту явно заблуждающуюся душу, а затем перевел взгляд на ребенка. Он был немного моложе трупов, лежащих у бассейна, черты его лица также выдавали пограничное происхождение и были заляпаны кровью, но гораздо меньше, чем у остальных. Когда Ваэлин подошел ближе, его лицо сложилось в полузлобную, полувосторженную улыбку. "Ты - Вор Имен!" - воскликнул он, восторженно хлопая в ладоши. "Он сказал, что ты можешь появиться".

"Вор, да?" Черты лица Ма-Лола еще больше потемнели, и он потянулся к маленькому серебряному колокольчику, стоявшему на плавающем подносе рядом с хрустальным графином. "Я милосердный правитель, но не могу терпеть воровство, поэтому прежде чем лишить тебя головы, тебя выпорят". Он начал звонить в колокольчик, сначала тихонько, но все громче, когда никто не откликался. Через несколько секунд лихорадочного звона колокольчик разлетелся на части и упал в воду, а Ма-Лол, к радости мальчика, тут же нырнул под воду, чтобы достать его осколки.

"Мы должны были сразу же сварить его", - сказал он, снова хихикая. Но он слишком забавный". Потом появились еще его охранники, и моим братьям и сестрам пришлось поиграть и с ними".

"У тебя есть имя?" спросил Ваэлин, заставив смех утихнуть, но озорная ухмылка осталась.

"Мать и отец назвали меня, но это было неправильно". Мальчик надул грудь. "Меня назвал Сайкир, Темный Клинок. На языке Шталхаста это означает "Ветряная лисица"".

Ваэлин кивнул на мертвых детей. "Их он тоже назвал?"

"О да". Мальчик вытянул руку и указал на каждый труп по очереди. "Это Танец снов, он заставлял людей видеть все, что им нравилось. Их дома сгорали, а они даже не замечали. Мои сестры, Свеча и Факел, могли заставить вещи гореть, просто глядя на них. Сказка Вивер могла рассказать людям все, что угодно, и они верили, например, что нужно облить дом соседа нефтью, иначе наступит конец света, и все в таком духе".

"А ты?"

"Разве ты не слышал, как меня зовут?" Ухмылка мальчика превратилась в ехидную усмешку. "Ветер, глупый. Невозможно сжечь целый город без ветра, верно?"

Мах-Лол всплыл на поверхность, с торжествующим лицом держа в руках собранный колокольчик. "Ну вот, - сказал он, пытаясь собрать кусочки обратно, но потом остановился, когда его лицо превратилось в маску замешательства. "Зачем я это делал?"

Услышав в черной песне ноту предупреждения, Ваэлин перевел взгляд на мальчика и встретился с его глазами. Под тяжестью музыки песни он словно заглянул в зеркало и увидел теневое отражение, лишь немного темнее своего собственного. На воде бассейна появилась свежая рябь, и прохладный ветерок всколыхнул воздух.

"Он просил передать тебе, - сказал Сайкир, поднимая руки, и ветерок превратился в сильный ветер, взбивший воду в бассейне, - спасибо за картину. Когда он найдет твою сестру, то нарисует свою собственную, в ее крови".

"Нортах!" зашипел Ваэлин и повернулся к брату с луком наготове и стрелой. Однако на его лице не было ожидаемой жесткой, целеустремленной сосредоточенности. Вместо этого его глаза были расширены от страха и нерешительности, он смотрел на Ваэлина и качал головой. Кешин - Кхо, - вспомнил Ваэлин. Тот самый Одаренный, который исказил разум солдат на стене. Очевидно, его брат не мог совершить одно и то же преступление дважды.

Они оба зашатались от нового порыва ветра, едва удержавшись на ногах. Ваэлин услышал, как Эллеси зарычала, освобождая свое древко. В отличие от Нортаха, на ее лице застыла неохотная уверенность. Однако стрела преодолела лишь половину расстояния до мальчика, после чего ее унесло прочь, как лист в водовороте. Сайкир рассмеялся, и ветер превратился в шторм, от силы которого Ваэлин и остальные кувырком полетели в бассейн. К счастью, глубина его оказалась всего четыре фута, хотя тяжесть воды, нахлынувшей на него, заставила его задуматься о том, что он мог бы утонуть и стоя на ногах.

Фыркнув, он поднял руку, чтобы прикрыть лицо от шторма, и устремил взгляд на мальчика, который теперь был лишь маленькой, тусклой фигуркой в созданном им вихре. Хотя Ваэлин и не пытался вызвать его, черная песня расцвела оглушительным ревом, рассеивая действие эликсира с очевидной легкостью, порожденной, возможно, первобытным инстинктом выживания. Его музыка была необычайно мелодичной, ноты складывались в связную мелодию, что противоречило его типичному диссонирующему уродству. Песня, которую он пел, была командной, утверждала непререкаемый авторитет и заявляла о высшей силе, и Сайкир, очевидно, слышал ее в полной мере.

Поднятый им шторм мгновенно утих, и на Ваэлина обрушился короткий ливень, а он стоял и смотрел на него широко раскрытыми глазами. Мелодия песни изменилась, нота приказа осталась прежней, но в ней появился особый императив: УБИТЬ! Немедленно, пока оно не оправилось!

Ваэлин бросился по воде к острову, а мальчик продолжал смотреть на него, подняв руки и, казалось, застыв в той же позе. Ваэлин не издал ни звука, когда выбрался из бассейна, и даже не хмыкнул, когда руки обхватили его за горло и потащили к воде. Черная песня затихла, когда Ваэлин приготовился опустить голову Сайкира в бассейн, захлебываясь от предвкушения. Да... утопить его.

"Ваэлин!"

Крик прорезал песню, как нож, и он оцепенел от неожиданности, глядя в широкие, полные ужаса глаза Шерин. Ее руки вцепились в его, пытаясь оторвать их от горла Сайкира. Его пальцы ослабли и разжались, когда он отшатнулся от глубины отвращения и гнева в ее взгляде. Он отступил назад и стал наблюдать, как она поднимает мальчика, потирая ему спину, пока тот задыхался. Ваэлин увидел Нортаха и Эллеси, стоявших в бассейне рядом с королем-торговцем. Ма-Лол успел достать один из своих игрушечных кораблей и беззаботно играл, в то время как брат и племянница Ваэлина обменивались тревожными взглядами. Ваэлин сжался от ужаса и страха, которые они старались не показывать на своих лицах.

"Тебе нездоровится". Ваэлин перевел взгляд на Шерин и увидел, как она провела рукой по брови Сайкира. "Я могу помочь тебе. Хочешь?"

"Не надо", - проворчал Ваэлин, поднимаясь на ноги. Он подошел ближе, но остановился, когда Шерин повернулась к нему, на ее лице застыл предостерегающий взгляд. "Что-то возвращается", - напомнил он ей. "Ты не хочешь участвовать в том, что у него внутри".

"Сегодня мне не нужен ваш совет, лорд Ваэлин", - ответила она, голос ее был резок и очень точен.

"Он должен был убить нас", - кашлянул Сайкир, и на его лице отразилась какая-то жалкая растерянность. "По крайней мере, одного из нас. Ты должен был это увидеть. Мой второй брат сказал, что так и будет".

"Другой брат?" переспросил Ваэлин, вызвав еще один взгляд Шерин.

"Улькар, это значит Приходящий Рассвет". Сайкир снова кашлянул, но лицо его немного просветлело. "Мы вместе прикасались к камню, вместе видели тигра. Я думал, что он любимец Темного клинка, потому что он так много видит. Но я знал, что больше всего ему понравлюсь, когда ты меня убьешь". Он начал вырываться из рук Шерин, черты его лица напряглись в раздражении. "Отстань! Вор имен должен убить меня..."

"Шерин, - предупредил Ваэлин, чувствуя, как черная песня вновь поднимается, чувствуя, как в мальчике вновь разгорается дар.

"Я знаю, - сказала она мягким, но решительным голосом. "Я чувствую это."

Сайкир издал вопль протеста, и она притянула его к себе, обхватив руками. Ваэлин наблюдал за тем, как на его лице играют ярость и ужас, ощущая, как дар юноши сталкивается с даром Шерин. На мгновение Ваэлин испугался, что дар Сайкира окажется сильнее, поскольку воздух снова начал смещаться, но тут Шерин крепче прижала его к себе, и крик мальчика превратился в вопль. Этот звук не должен был вырываться из детского горла, настолько громким и пронзительным от боли он был, что Ваэлин зажал уши руками. Нортах и Эллеси сделали то же самое, а Ма-Лол лишь раздраженно скривился и вернулся к своему игрушечному кораблю.

Когда крик наконец стих, превратившись в гортанный хрип, глаза Сайкира закатились обратно в череп, и он обмяк в объятиях Шерин. Она поднялась, неся его на руках. По напряжению в челюсти и висках Ваэлин понял, что она пытается скрыть сильную боль.

"Ты... . . ?" - пробормотал он, протягивая к ней руку.

"Оставь меня в покое!" - огрызнулась она, натягивая на себя и на мальчика свой промокший плащ. Она держалась вне пределов досягаемости Ваэлина, двигаясь рядом с ним. "Нам нужно вернуться на корабль".

Не дожидаясь ответа, она ушла, а Ваэлин кивнул Эллеси и Нортаху, чтобы они следовали за ней. Он на мгновение задержался, опустив голову и плечи, глядя на заблудившегося короля, который все еще играл в бассейне, бормоча про себя, направляя свой игрушечный корабль на невидимых врагов.

"Возможно, ты не помнишь, - сказал Ваэлин, - но при дворе твоего отца служил один мелкий клерк. Юношу украли из дома, когда он был еще мальчиком, его родителей, всю его деревню убили по приказу Торгового короля, и все потому, что он мог слышать Музыку Небес".

Ма-Лол поднял глаза от своего корабля и добродушно улыбнулся. "У моего отца было много глупых идей", - сказал он. "Так мне говорили".

"Твоего отца отравил воларианский убийца. Юноша мог бы предупредить его, но не сделал этого из мести. Твой отец умер из-за своей жестокости и из-за того, что отказался от чего-то, о чем его просили воларианцы. Я бы знал, что это было".

"Вероятно, торговое соглашение". Ма-Лол пожал плечами, его внимание отвлек вид второго корабля, покачивающегося неподалеку.

"Торговое соглашение?" спросил Ваэлин, пока король плыл ко второму кораблю.

"Обмен товарами и рабами". Ма-Лол удовлетворенно рассмеялся, доставая корабль и осторожно выравнивая его рядом с другим. "Отец не любил рабство, говорил, что оно слишком сильно расстраивает крестьян. Но воларианцам не хватало рабочей силы, и у них было много золота для торговли. Я ограничил продажу рабов преступникам и неплательщикам долгов; это казалось справедливым".

Взгляд Ваэлина вернулся к мертвым детям на краю бассейна, задержался на их изношенной одежде и следах от цепей, которые они носили. "Они пришли сюда под видом рабов", - понял он. "Жестокость твоего отца обрекла его на гибель, а твоя жадность - тебя. Думаю, молодой писарь нашел бы в этом некоторое удовлетворение".

"Мммм?" Ма-Лол снова поднял голову, и по его пустому взгляду стало ясно, что он ничего не помнит об их предыдущем разговоре. "Здесь слишком жарко", - сказал он, щурясь от дыма, просачивающегося в купальню из горящего города снаружи. "Принесите охлажденной воды и скажите камергеру монет, что я встречусь с ним завтра. Сейчас у меня есть более неотложные дела".

Ваэлин еще немного постоял, глядя, как торговый король Просвещенного королевства играет с игрушками, а затем низко поклонился. "Непременно, Ваше Высочество", - сказал он и вышел из купальни. Выйдя на улицу, он бросился бежать при виде пламени, лижущего крыши, окружающие двор. Похоже, Ма-Лолу все-таки суждено было свариться в своей бане.