Черная Песнь

ГЛАВА 26

Боль вцепилась в его разум, словно когти, вонзая огненные когти глубоко в его существо. Он рухнул на пол, неслышные хрипы вырывались из его стиснутых зубов. Некоторое время он только и делал, что корчился в агонии от нахлынувшей черной песни. Она затопила его разум неистовой музыкой, самой уродливой и диссонирующей на данный момент. Старые кошмары выныривали из памяти и соединялись с самыми ужасными воспоминаниями, создавая гротескные пародии на пережитое. Дентос смотрел на него с пустынного пола, и на его забрызганных кровью чертах застыла ухмылка. Баркус с неоспоримой искренностью просил прощения, прежде чем топором отрубить ему ноги. А Дарена... . .

"Ты убил нас".

Она стояла на плато в северной Воларии, такая же прекрасная, как и в жизни, такая же красивая, как и ребенок, которого она держала на руках. Младенец вцепился маленькими ручонками в плоть лица матери, и из его улыбающегося рта вырвалось счастливое хлюпанье.

"Почему?" спросила Дарена, в ее голосе и на лице читалось лишь грустное любопытство. "Зачем ты убил нас, если мы так любили тебя?"

Его руки заскребли по твердой земле, ноги подкосились, когда он попытался уползти, преследуемый ее мягким, пытливым голосом. "Это было сделано для того, чтобы ты мог прийти сюда и изобразить героя? Спасти женщину, которую действительно любил? Была ли я когда-нибудь чем-то большим, чем просто удобством?"

Он зажмурил глаза и прижал ладони к ушам: боль, о которой он и не подозревал, проникала в него, а песня бушевала с безудержной злобой.

"Хватит!"

Голос изгнал ярость песни в одно мгновение, ее внезапное и полное отсутствие было почти как новая форма агонии. Ваэлин так долго терпел ее ярость, что молчание показалось ему совершенно странным, но, исчезая, боль принесла такое чувство освобождения, что он задохнулся от бессильного облегчения.

"Он так и будет лежать?" - спросил тот же голос. В нем прозвучала глубокая властная нотка, сдобренная слабым, недоверчивым весельем.

Моргнув, Ваэлин увидел перед собой хмурое, обеспокоенное лицо Луралин, и облегченный вздох вырвался из ее губ, когда она увидела, что к его взгляду вернулось понимание. "Я почувствовала это, - сказала она густым голосом, и на глаза навернулись слезы. "Всего на мгновение. Я почувствовала то, что чувствуешь ты. Прости, я не знала..."

"Если вы закончили, - вмешался авторитетный голос, - у нас есть дело, которое мы должны выполнить".

Луралин отошла в сторону, и перед ней предстал высокий мужчина с бронзовой кожей. Его безбородые черты лица были угловатыми и строгими, и Ваэлин определил, что он где-то в среднем возрасте. Длинные, отливающие серебром волосы были заплетены в сложную сложную косу, украшенную жемчужинами. На нем был жилет из бронзовых пластин, скрепленных медной проволокой, поверх туники из грубой ткани, доходившей до колен. Строгое выражение его лица сочеталось с хмурым любопытством.

"Оба такие бледные", - сказал он. "Вы родом из страны, где нет солнца?"

"Изредка солнце и часто тучи", - ответил Ваэлин, поднимаясь на ноги. "И часто идут дожди".

Бронзовокожий мужчина пристально, почти настороженно посмотрел на него. "В тебе есть что-то нехорошее, - сказал он. "Голос, который мне не понравился, и я подавил его".

"За что я тебе благодарен". Ваэлин повернулся к Луралин. "Это он?"

"Человек в моем сне был другим, - сказала она, покачав головой. "Бледный, как мы, и безумный. А он, похоже, очень разумный".

Оглядевшись вокруг, Ваэлин без удивления узнал шестиугольные плитки на полу, но все остальное поражало своей непривычностью. На месте тенистого купола под руинами была открытая палата, состоящая из шести дугообразных колонн. Они поднимались по кривой, образуя вершину над головой Ваэлина. Под углом он увидел пирамиду, которую Луралин видела во сне на вершине одного из столбов, гладкую и острую, как острие копья, и солнечный свет сверкал на инкрустированных символах, покрывавших ее бока. Опустив взгляд, он увидел сквозь дугообразные столбы голубое небо, десятки островов, раскинувшихся вдали, словно изумруды на лазурном покрывале. Однако все остальное стало неважным, когда его взгляд остановился на предмете, стоящем в центре зала.

Какое-то время он просто смотрел на него, и в голове у него крутилась одна мысль. Как он мог попасть сюда?

Он почти сразу же понял свою ошибку. Очевидно, это было воспоминание о давних временах, когда климат Опаловых островов еще позволял солнцу прогонять утренний туман. Каменный волк, вырезанный Ахм Лином, появился бы только через несколько столетий. И все же он стоял здесь, идентичный в каждой точной линии, за исключением камня, из которого он был сделан. Поверхность статуи заблестела, когда он подошел ближе: облик волка остался неизменным с того дня, когда он впервые увидел его в Урлийском лесу много лет назад, хотя и оброс мехом и плотью.

"Это не для тебя", - сказал высокий мужчина с жесткой ноткой осторожности в голосе, хотя Ваэлин не сделал ни единого движения, чтобы прикоснуться к камню. "По крайней мере, пока".

Оторвав взгляд от волка, Ваэлин отвесил учтивый поклон. По недоуменному выражению лица высокого мужчины он понял, что с таким обычаем ему еще не приходилось сталкиваться. "Меня зовут..." начал Ваэлин, но тут же замолчал.

" Твое имя не имеет значения. Как и мое. Здесь важна только наша общая задача".

"И все же я хотел бы знать его", - продолжал Ваэлин, когда высокий мужчина ответил ему лишь приподнятой бровью. "Ваэлин Аль Сорна", - сказал он и снова поклонился, прежде чем кивнуть Луралин. "Это Луралин Рейерик".

"Она - "Ходящая во снах", - сказал высокий мужчина, в его голосе прозвучала нотка понимания. "В то время как вы... . ." Он сделал небольшую паузу, его лицо вдруг стало серьезным, словно он произносил слова огромной важности, и не без неохоты. "Ты - "Дитя Волка"". Он отвернулся и заговорил, прежде чем Ваэлин успел задать вопрос. Раз уж ты так настаиваешь на именах, можешь звать меня "Хранитель".

"И что же ты хранишь?"

Высокий мужчина жестом указал на волка. "Разве это не очевидно?"

Шарканье нервных ног привлекло их внимание к небольшой группе людей, собравшихся между двумя колоннами. Всего их было шестеро: трое мужчин и три женщины. Двое из них были молоды и по своему атлетическому телосложению соответствовали росту Хранителя. Оба они несли копья и носили такие же маски с волчьими черепами, как и на трупах, найденных в джунглях. Три женщины, схожие по возрасту и лицу, помогли третьему мужчине ступить на кафельный пол. Он был значительно старше своих спутников, согбенный и сутулый от возраста, но с яркими, даже жаждущими глазами. Он приветствовал Хранителя улыбкой и сказал что-то на языке, который память не захотела переводить.

"Минутку, - сказал Хранитель, отходя в сторону, чтобы поприветствовать старика. Он улыбнулся ему, взял за руки и повел вперед, пока три женщины отступали назад. Ваэлин увидел на их лицах любопытную смесь эмоций: слезы и печаль чередовались с искренней радостью. Он отметил, как быстро они отступили в щель между колоннами, ни разу не бросив взгляд на каменного волка.

Хранитель и старик обменялись парой слов, приблизившись к статуе, и заговорили с легкостью старых друзей: высокий мужчина рассмеялся, услышав остроту. Однако их юмор исчезает, когда они приближаются к статуе. После паузы Хранитель снова заговорил, и на этот раз Ваэлин понял его слова. "Готов ли ты, мой дорогой друг?"

"Готов", - ответил старик, и улыбка расплылась на его губах. "Я уже давно готов. Они ждут".

"Ждут". Хранитель взял запястье старика и подвел его к камню. "Боли не будет, - сказал он, глядя, как дрожат и расходятся старческие пальцы, - будет только вознесение".

Старик испустил тонкий вздох, когда кончики его пальцев встретились с каменной мордой волка, глаза его закатились, и все скудные силы, оставшиеся в его теле, в одно мгновение улетучились. Хранитель подхватил его, прежде чем он упал, поднял на руки и отнес к трем женщинам. Взяв на себя заботу о трупе, они превратились в пар и исчезли вместе с двумя воинами в масках из волчьих черепов.

"Твои люди пришли сюда, чтобы умереть", - сказал Ваэлин, когда Хранитель обернулся к ним.

"Нет", - сказал он. "Они пришли, чтобы вознестись в объятия тех, кого любили при жизни, и обнять тех, кто придет следом, и они пришли, чтобы накормить волка".

"Накормить его?" спросила Луралин.

"Волк - наш спаситель, наш проводник и наш страж". Хранитель мрачно посмотрел на статую. "Так было со времен дедушек и бабушек и с эпохи того, кто ее вырезал. Она дала нам столько даров, дала силы пережить бури, которые вымели бы нас с этих островов, и победить тех, кто хотел бы украсть их у нас. Все, что оно просит взамен, - это память о нас в момент смерти, но даже это - благословение, ибо те, кого мы любили, ждут нас внутри".

Настоящий Запредельный, подумал Ваэлин, глядя на статую с новым пониманием. Это не обещание, данное в молитве или священном писании. Эти люди знали, что за гранью смерти есть жизнь. Поистине драгоценная вещь. Эта мысль вызвала у него сожаление о том, что он собирался сказать, но он не видел другого выхода. Им нужны были знания от этого человека, а для этого требовалось взаимопонимание.

"Статуя разбита, - сказал он. "В наше время она существует только как пыль".

"Конечно, существует". Хранитель поднял на него глаза и нахмурился, выражая мрачное согласие. "Ничто не остается неизменным вечно. В конце концов все превратится в пыль. Ты, я, люди, которых я люблю и которыми дорожу. Таков был его дар мне, когда я был избран, чтобы прикоснуться к нему давным-давно, - способность воспринимать ход вещей". Он окинул взглядом великолепие за колоннами. "Я видел, во что превращается это место. Я знаю, что однажды к нашим берегам приплывет человек, которого мои потомки примут за раненую душу, заслуживающую помощи, не подозревая о злых намерениях, которые он вынашивает. Я знаю, что он украдкой доберется до этого места и прикоснется к волку, жадный до силы, которой тот обладает, не подозревая, что она разрушит его разум. Ведь за украденный дар всегда приходится платить".

Пока он говорил, небо за окном потемнело, и знакомый серый туман вновь окутал многочисленные острова, а воздух стал прохладным. Перед статуей возник человек, отпрянувший от нее и схватившийся за руку, словно обжегшись. По тому, как напряглась Луралин, Ваэлин догадался, что это тот самый человек из ее сна.

"Что он собирался делать с украденной силой, кто может сказать?" Хранитель продолжал наблюдать за тем, как Ваэлин опускается на колени, а из его горла вырывается крик. В свое время он был внушительным мужчиной: руки, покрытые мускулами, и лицо, которое можно было бы назвать красивым, если бы не искажения, перекосившие его сейчас. Выпуклые пальцы и напряженные сухожилия создавали маску чистого безумия, глаза были расширены и испещрены венами вокруг сузившихся зрачков. Он закричал со всей силой, на которую были способны его легкие, - отвратительный крик, в котором смешались полное смятение и агония расколотого разума. Так продолжалось до тех пор, пока снаружи не раздался ответный крик.

Поначалу Ваэлин подумал, не распространилось ли безумие этого человека на других обитателей острова - настолько разноголосым был нарастающий гул голосов. Затем он понял, что это вовсе не человеческие звуки. Подойдя к Хранителю, он увидел, что джунгли под хребтом сотрясаются, деревья раскачиваются с огромной энергией, хотя в воздухе дует легкий ветерок. Он видел свет множества деревень, окольцовывающих побережье, и берега близлежащих островов, видневшиеся сквозь туман. Казалось, будто джунгли тянутся к свету, темные усики захватывают деревни одну за другой, погружая их во тьму. К ужасному хору присоединилась новая нота - безошибочно узнаваемый человеческий голос людей, гибнущих от насилия. Вскоре у береговой линии расцвела белесая пелена - результат бегства сотен людей с суши в воду. Он мог различить отдельные фигуры, плывущие сквозь прибой, преследуемые огромной и явно нечеловеческой массой.

"Лишь немногие из нас наделены способностью подчинять зверей своей воле, - сказал Хранитель. Голос его был тусклым и беззвучным, как у человека, который был свидетелем ужасного события большее количество раз, чем он мог сосчитать. "Почему оно решило отдать ее ему, я никогда не узнаю".

Ваэлин увидел среди преследующей его толпы несколько огромных птиц с крючковатым клювом, могучие клювы которых то поднимались, то опускались, окрашивая воду в красный цвет. На берегу из джунглей выбегали огромные кошки и сбивали с ног бегущих островитян, а кабаны, вырвавшись вперед, кромсали своими клыками бьющиеся конечности. В воде то и дело вспыхивали белые всполохи: из глубин выныривала длинночелюстная змеехвостая рептилия, чтобы забрать очередную жертву.

"Это был не я!"

Ваэлин обернулся и увидел, что обезумевший человек уже на ногах и с яростью набрасывается на равнодушного каменного волка. "Я не хотел этого! Это твоя заслуга! Не моя!"

Он начал кружить вокруг статуи, из его уст непрерывно вырывался лепет обвинений. "Это ты чудовище, а не я! Я никогда не хотел этого! Мне обещали дать силу, чтобы переделать мир! А не создавать его!"

Звуки бойни затихали по мере того, как он продолжал идти, увеличивая скорость, пока не расплылся в воздухе: в дугах колонн появились трещины, а на полу - обломки, небо мерцало с течением дней и недель. Когда время снова замедлилось, безумец не перестал кружить, хотя его некогда внушительная фигура стала тощей и изможденной. Ваэлин видел полусъеденные туши людей и животных на земле за колоннами. Несмотря на худобу, этот человек, очевидно, обладал достаточным умом, чтобы прокормиться в течение нескольких месяцев или лет, прошедших с момента кражи его дара. Однако пища не улучшила состояние его разума. Теперь он произносил свои слова, превращая их в бессвязное бормотание.

"Вот оно, - сказал Луралин. "Вот каким он был во сне".

Лицо безумца дернулось, а голова вскинулась, словно он услышал ее. Но если так, то вскоре его внимание было полностью приковано к волку. "Я пришел... так далеко...", - пробормотал он, опускаясь перед ней на колени и продолжая обращаться к безразличному облику статуи, громкость его речи нарастала с каждым словом. "Так далеко... по обещанию... . . Обещание того, что ты... ...можешь дать. Но. Она. ЛОЖЬ!" Его рука пошарила по полу и уперлась в обломок кирпича. Ваэлин сделал непроизвольный шаг ближе в ответ на следующие слова, вырвавшиеся из его уст. "Тигр... солгал".

"Какой тигр?" потребовал Ваэлин, становясь между безумцем и статуей. "Что он тебе обещал?"

Безумец держал свой обломок в обеих руках, обращая на Ваэлина не больше внимания, чем на жужжащую муху.

"Обещания... ЛОЖЬ!" Высоко подняв валун, безумец бросился вперед и, пройдя сквозь бесплотную форму Ваэлина, обрушил его на волка, нанеся на тонкую древнюю резьбу шрамы и рассыпав порошок. Он зарычал и продолжил наносить удары, разбивая голову статуи.

"Где ты видел тигра?" крикнул Ваэлин, перекрикивая быстрый стук камня о камень. "Что он тебе обещал?"

Вопрос каким-то образом проник в путаницу, царившую в этом воспоминании о давно ушедшей душе. Его удары прекратились, и он повернулся к Ваэлину с глазами, налитыми кровью и похожими на рубины. "Ищи моего врага", - сказал он хриплым, дрожащим голосом, наклонив голову и подняв брови, словно умоляя понять его. "Найди волка, - сказало оно мне. Тогда ты получишь его".

"Что?"

Мужчина моргнул рубиновыми глазами, и его голос обрел связность, почти напоминающую здравую речь. "То, чего желают все добрые и истинные души в этом мире. Мира. Оно обещало мне мир".

Он смотрел в глаза Ваэлину в течение одного удара сердца, затем все здравомыслие снова покинуло его, и он с диким рычанием вернулся к своей работе. На дальнейшие требования ответить на вопросы Ваэлин не реагировал, и ему оставалось только стоять и смотреть, как завершается уничтожение волка. Нанеся последний удар, безумец снова рухнул на колени, вздымая грудь в изнеможении и созерцая кучу пыли, которую он создал.

"В конце концов все превратится в пыль", - повторил Хранитель, и образ безумца скрылся в тумане.

"У него было имя?" - спросил его Ваэлин.

"Если и было, то я его так и не узнал".

"Мы не нашли здесь никаких костей. Куда он делся?"

"Возможно, он проводил дни, бродя по джунглям в своем безумии, или отдался зверям, которыми командовал. Кто может сказать? У меня есть только это воспоминание, запечатленное в видении под конец моих дней. Я пытался подготовить свой народ, оставить предостережение о том, что не стоит давать безопасную гавань чужакам. Похоже, они меня не послушали".

"Тигр. Он что-нибудь значит для вас?"

"Мы знали только волка". Хранитель извиняюще покачал головой. "Бормотание незнакомца не имело для меня большого значения".

Волк и тигр, подумал Ваэлин, вспоминая видение, явившееся ему в Храме Копья. Было ясно, что произошедшее здесь было частью поединка между ними, борьбы, которая длилась очень долго.

"Мы пришли сюда за камнем, - сказал он Луралин. "Все, что мы нашли, - это куча пыли и еще больше вопросов без ответов".

"Пыль - да", - сказал Хранитель. "Но это еще не все. Камень может быть разбит, но память о нем сохранилась, как и память о каждой душе, которая когда-либо прикасалась к нему. И дары, которыми они обладали, в момент смерти вернулись к волку, но усилились, стали еще больше. Ибо такова природа жизни - развиваться".

"Он прав, - сказала Луралин, присев над пылью и раскрыв над ней ладонь. "Я чувствую это. Сила, которую он хранит..."

Ее слова затихли, когда пол под ними содрогнулся, и воздух раскололся от оглушительного треска, который сопровождал неровную трещину, пробившуюся сквозь плитку. Небо за окном почернело, когда сильный шторм пронесся над колоннами.

"Что это?" спросил Ваэлин у Хранителя, который смог ответить лишь недоумением в глазах.

"Это не часть моей памяти. Что-то происходит в мире бодрствования".

Ваэлин бросился к Луралин, взял ее за руку и приготовился прижать ее к пыли.

"Подождите!" сказал Хранитель. "Было еще одно видение, которое я скрывал из страха". На его лице промелькнула досада, прежде чем он продолжил. "Дар, который украл незнакомец, был настолько силен, что не мог быть заключен ни в одном человеке. Возможно, именно поэтому он свел его с ума, поэтому начались убийства. Вырвавшись на свободу, он просочился в ткань этих островов, в почву и кровь обитающих здесь зверей, и это никогда не исчезнет".

Снова раздался треск, и в воздух взметнулся каскад каменных осколков, а колонны рухнули, превратившись в сплошное нагромождение обломков. Ваэлин в последний раз встретился взглядом с Хранителем, видя в нем потребность в понимании, послание, которое его тень веками ждала, чтобы передать. Взяв руку Луралин в свою и вдавив их обоих в пыль, Ваэлин уловил среди шума руин угасающий голос Хранителя. "Дитя Волка должно пробудить его. Мой народ не должен погибнуть зря!"