Черная Песнь

ГЛАВА 21

Ваэлин!"

Жесткий голос Шерина, сопровождаемый настойчивыми толчками, вывел его из сна, за что он был ему благодарен. С тех пор как он регулярно принимал эликсир Киш-ан, сны снились ему редко и лишь смутно вспоминались. Это был другой сон: сотни людей, их плоть была серой и вздутой, они поднимались из вод, утопивших Нуан-Кхи, и смотрели на него мутными глазами, полными тяжких обвинений.

"Вставай!" шипел Шерин, снова толкая его, пока тот не согласился сесть и свесить ноги с кровати. "Мы должны найти его!"

Он поднял голову и увидел, что ее лицо бледно и озабоченно. Эллеси и Сехмон заглядывали в открытый дверной проем. Он не просил их охранять его комнату - скромную каморку в восточном крыле главного особняка клана Урикиен, - но это не помешало им занять позицию в коридоре снаружи. Однако, похоже, их защитные побуждения не распространялись на то, чтобы запретить Шерин войти.

"Кого найти?" - спросил он, вытирая глаза и потянувшись за рубашкой. Предыдущий день выдался долгим и был заполнен инструктажем новобранцев в рядах Имперского воинства. Запрет Цай Линя на обучение иностранцев в его армии оставался в силе, но оказалось, что в Накире проживает большое количество иммигрантов. Они состояли из купеческих семей, сильно различавшихся как по происхождению, так и по богатству. Альпиранцы были самой многочисленной и самой богатой купеческой династией, вложившей три или четыре поколения в прибыльную местную торговлю. Были также значительные контингенты мельденейцев, уроженцев королевства и даже несколько воларианцев. Они, как правило, были самыми бедными, поскольку после завоевания их родины работорговля пришла в упадок. Потомки этого разрозненного народа были склонны к склокам, порожденным спорами, длившимися десятилетиями, и нередко перерастали в насилие, что было любопытным отражением любви Сехтаку к междоусобицам. Поэтому из них трудно было сделать солдат за столь короткое время, для этого требовались многочасовые тренировки и разумное применение физической нагрузки. В ту ночь он лег спать с ушибленными костяшками пальцев и в предвкушении спокойного сна.

"Сайкир, - сказал Шерин. "Он ушел. Мы должны найти его".

"У тебя теперь не один дар, - заметил он. "Джухкар может выследить любого..."

"У меня нет практики в этом деле", - вклинилась она, и в ее голосе зазвучали оборонительные нотки. "Обладать даром - не то же самое, что использовать его".

"Дети бродят..." - начал он, а затем сделал паузу, когда черная песня издала небольшой, но срочный импульс. Похоже, внезапное отсутствие Сайкира имело какое-то значение.

"Он не бродит. Ты же знаешь". Шерин огляделась по сторонам, пока ее взгляд не остановился на одежде Ваэлина. "Одевайся, - сказала она, всучила их ему и вышла из комнаты. "И побыстрее".

"А ведь в "Балладе о молодом соколе" ее называют самой доброй душой, когда-либо рожденной в Оллторе", - пробормотал Сехмон, обмениваясь с Эллеси ухмылками.

Их веселье исчезло при звуке рыка Ваэлина. "Собирайте вещи и встречайте меня внизу. Если я не смогу заснуть сегодня, то не вижу причин для этого".

"Маленький жучок не мог уйти далеко". Нортах устало вздохнул и поплотнее закутался в плащ от усиливающегося ветра, дующего с обрывов. Он понизил голос, чтобы не слышать Шерина, и, подняв бровь на Ваэлина, добавил: "И так ли уж хорошо найти его?"

Ваэлин проигнорировал вопрос и продолжил, прищурившись, осматривать береговую линию внизу. Приглушенная, но целеустремленная мелодия песни привела их сюда после двухчасового путешествия из особняка. Алум и Нортах согласились присоединиться к поискам, а Чиен, прежде чем зевнуть и вернуться в постель, решила, что утром поспрашивает среди своих знакомых разбойников. Ее безразличие к судьбе Сайкира заставило Ваэлина задуматься, если у нее была более глубокая причина отказаться от общества Шерин, чем обида на неблагодарных пациентов. Способность мальчика приводить в замешательство окружающих едва ли уменьшилась после его очевидного исцеления.

Прошло несколько мгновений, прежде чем песня снова зазвучала, и Ваэлин различил маленькую фигурку, стоящую на одном из двух выступов, образующих узкую бухту. Сайкир никак не отреагировал, когда Ваэлин позвал его по имени, и даже когда Шерин сделал то же самое.

Движение по крутому склону к бухте было делом утомительным и непростым, и все усугублялось тем, что приходилось постоянно останавливать Шерин, рвущуюся вперед. "Отстань от меня!" - огрызнулась она, вырываясь из рук Нортаха.

"Если ты сломаешь себе шею, то ничего хорошего ему не будет, сестра", - ответил Нортах, сохраняя успокаивающий тон, который лишь отчасти смягчил ее настроение.

"Перестань называть меня сестрой", - пробормотала она, продолжая спускаться, хотя и с меньшей скоростью. "Это неправда уже много лет".

Когда они подошли к подножию скалы, Ваэлину снова пришлось сдерживать ее: он крепко держал ее за запястье, когда она пыталась вывернуться. "Подожди", - сказал он. "Разве ты не чувствуешь?"

Ее попытки прекратились, и она нахмурилась, несомненно, почувствовав то же, что и он. Даже без предупреждения, порожденного их даром, нарастающая сила ветра говорила об этом достаточно ясно. "До сих пор я ничего не чувствовала от него, - прошептала она. "Он сказал, что потерял его".

"Очевидно, он солгал". Ваэлин отпустил ее и стал подниматься по каменистому склону к мальчику. Он недолго думая велел Шерину не следовать за ним, но понял, что это бессмысленно. Неспособность противостоять нуждающейся душе всегда была и ее лучшим качеством, и самой большой слабостью.

Ветер поднялся и набросился на Ваэлина, когда он встал перед Сайкиром, но он еще не приобрел той силы, которую, как он знал, мог наколдовать мальчик. "Что ты здесь делаешь?" спросил Ваэлин.

Сайкир не спешил с ответом; его взгляд, более широкий и испуганный, чем Ваэлин видел раньше, был устремлен на бурное море за пределами бухты. "Жду".

"Чего?"

Взгляд мальчика метнулся к нему, и губы его дрогнули, когда он заговорил. "Улькара. Я встретил его во сне. Он скоро будет здесь".

Ваэлин пошатнулся, когда сильный порыв ветра поднял густое облако соленых брызг от волн, бьющихся о скалы. "А когда он придет?" - крикнул он, перекрикивая ветер и прибой. "И что тогда?"

Лицо Сайкира приняло вызывающее выражение, нижняя губа выпятилась, а глаза моргнули, чтобы прогнать слезы. Всего лишь ребенок, подумал Ваэлин, чувствуя нарастающий прилив стыда. Не создание Темного Клинка. Не то, что превратилось в зло, которому не суждено исцелиться. Просто испуганный мальчик.

"Утопи его!" Сайкир закричал в ответ напряженным полувсхлипом, который привлек Шерина к себе. Сначала он отшатнулся от ее прикосновения, но сдался, когда она заключила его в объятия и крепко притянула к себе. Сайкир вздрогнул, зарывшись головой в ее плечо, и созданный им ураган угас, превратившись в нерегулярные порывы.

"Зачем тебе это нужно?" - спросила Шерин, осторожно отстраняя Сайкира и приглаживая влажные волосы на его лбу.

"Потому что я не знаю", - ответил мальчик, в голосе которого звучали слезы. "Я не знаю, если он скажет тебе убить меня или нет. Темный Клинок убил остальных... послал нас на смерть, только из-за того, что сказал Улькар".

"Дядя."

Ваэлин повернулся и увидел Эллеси, указывающую на море. Следуя за ее вытянутой рукой, он увидел небольшой темный парус сквозь рассеивающийся дождь. Корабли прибывали и отплывали уже несколько дней: то ли военные корабли, отвечающие на призыв Нефритового императора, то ли торговые суда, направляющиеся в более безопасные порты. Однако предупреждающий рокот черной песни подсказал ему, что это не то и не другое.

Он переключил свое внимание на Сайкира, присел рядом с Шерин и протянул руку, чтобы повернуть лицо мальчика к себе. "Если Улькар может сделать то, что ты говоришь, ты вправе бояться. Но я дам тебе обещание: Независимо от того, что он нам скажет, я не причиню тебе вреда". Он встретился с влажными глазами Сайкира и держал его взгляд, пока не увидел слабый кивок в знак понимания.

Он поймал слабую благодарную улыбку Шерин и поднялся, борясь с нахлынувшим чувством стыда, когда черная песня заиграла дразнящую мелодию: Ты не убьешь его, потому что его дар делает его слишком ценным.

Небольшой шлюп вошел в бухту Ликуры по приливу и бросил якорь на мелководье. Ваэлин и остальные поспешили присоединиться к многочисленному отряду сехтаку на берегу: все они были в доспехах, с оружием в руках, и на каждом лице читалось предвкушение битвы.

"Темный Клинок посылает шпионов", - сказал один из них, и Ваэлин узнал Сикару, двоюродного брата и палача слабоумного барона Шори. Он и другие сехтаку провели несколько недель после прибытия императора, ежедневно упражняясь с мечом, копьем и луком. Предложения передать некоторые из своих навыков растущему числу новобранцев были встречены с таким негодованием, что Цай Линь счел разумным отказаться от этой затеи. Ваэлин заметил, что разделение между дворянами и теми, кого они называли "низшей кровью", было настолько жестким, что обе группы говорили с заметно различающимися акцентами, а любое прямое общение между ними было кратким и строго формализованным.

"Сомневаюсь, что шпионы выбрали бы столь заметное место для высадки, - сказал Ваэлин, вглядываясь в туманный силуэт шлюпа. До рассвета оставался еще целый час, но он уже смог различить, что на борт корабля спускают лодку. Из-за сильных волн она с трудом доплыла до берега. Кроме мужчины у румпеля и еще двоих, работавших веслами, в лодке находились только женщина и двое детей, все они были хорошо закутаны. Ваэлин узнал ее только тогда, когда лодка села на мель, а плащ женщины сполз, когда она перепрыгнула через борт.

"Матушка Вен!" - сказал он, пробираясь по воде к лодке. Сначала монахиня уставилась на него, словно на незнакомца, а потом с облегчением вздохнула, когда он подплыл к ней. Она прижалась к корпусу лодки, опустив голову и задыхаясь от тяжелых рыданий.

"Это ты плохой человек".

Подняв голову, Ваэлин увидел, что на него смотрит пара очень больших глаз. Мальчик смотрел на него сверху вниз, и в его гладких бровях появилась одна вертикальная линия. Ответ черной песни был мгновенным и мощным, похожим на колокольный звон, глубокий и мрачный, полный предчувствия. Ему не нужно было слышать наставления матушки Вен, чтобы узнать имя ребенка.

"Не будь грубым, Улькар". Она выпрямилась и вытерла плащом слезы. "Это лорд Ваэлин Аль Сорна, и он совсем не плохой человек".

"Нет", - согласился мальчик слабым, почти певучим голосом, и линия на его брови углубилась, когда он наклонил голову. Ваэлин почувствовал, как его взгляд захватывает его глаза, и понял, что они видят многое за его собственными. "Не совсем".

"Мне нужно увидеть императора, - сказала матушка Вен Ваэлину, и его взгляд отвлекся от Улькара. " Идет брат Темного Клинка, и он везет с собой много мечей".

Ваэлин бросил взгляд на тусклый горизонт за бухтой, но увидел, что там пусто. "Когда?"

"Через несколько дней. И не здесь". Матушка Вен протянула руку, чтобы забрать еще одного ребенка из рук матроса на корабле: девочка сжимала в руках куклу с тигриным лицом, которую Ваэлин в последний раз видела играющей в парке своего деда. Матушка Вен, судя по всему, могла рассказать интересную историю.

"Тогда где?"

"Аскира, Избранница Небес". Матушка Вен склонила голову и подняла лицо только тогда, когда Цай Линь подошел и осторожно коснулся рукой ее плеча. "Вторжение падет там".

"Вы не сомневаетесь в этом?" - спросил он.

Вэн мельком взглянула на Улькара, который сидел рядом с Най Лиан в углу большого прямоугольного зала, некогда занимаемого губернатором Накиры. Место губернатора оставалось пустым с момента падения Изумрудной империи, но за прошедшие годы его особняк неоднократно переходил из рук в руки, и самым последним и недолговечным его обитателем был барон Шори.

"Темный Клинок узнает о моем побеге, Избранник Небес, - ответила Вэн, обернувшись к императору. "И, возможно, изменит свои планы. Но мне кажется, что он этого не сделает. Ожидается, что вторжение его брата провалится, что послужит оправданием для мести, которую он свершит при взятии Кантонов. Он считает, что это станет венцом его восхождения к божественности".

Цай Линь бросил вопросительный взгляд на Луралин, которая ответила мрачным кивком. "Кельбранд всегда был не слишком расположен к Бабукиру. Это нападение будет в основном театром, если не считать жизней, которые оно унесет".

"Театр или нет, но ему нужно противостоять. Я не оставлю без защиты ни одну часть Свободных кантонов". Цай Линь повернулся к Нурака Шану. "Наш флот готов к бою, адмирал?"

"Настолько, насколько я могу его подготовить, Избранник Небес. С кораблями, которые мы собрали в Кантонах, он представляет собой гораздо более мощную силу". Он заколебался, на мгновение переведя взгляд на Сикару и дюжину других присутствующих сехтаку. "Однако поддержание дисциплины среди сражающихся сторон оказывается сложной задачей".

"Это оскорбляет честь сехтаку - стоять в строю, когда речь идет о славе", - фыркнул Сикару, бросив на адмирала презрительный взгляд. "Такие вещи лучше поручать полукровкам с низкой кровью, вроде тебя".

"Эту войну не выиграть из-за честолюбия и личной славы", - ответил Нурака, помрачнев лицом. "Но она может быть проиграна из-за этого".

"Я уверен, - вклинился Цай Линь, когда Сикару побледнел и сжал кулак на рукояти меча, - слава достанется всем, когда битва разгорится. Адмирал, вы знаете эти острова, возможно, лучше всех. Где мы с наибольшей вероятностью можем встретить врага?"

"Побережье Аскиры гораздо менее суровое, чем побережье Накиры, Избранник Небес. Здесь есть по меньшей мере дюжина мест, где можно высадить армию на берег. Возможно, будет лучше послать вперед разведывательные корабли, чтобы определить место высадки, а затем массированно атаковать, как только они встанут на якорь".

"Это даст им время перебросить на берег большое количество войск". Цай Линь нахмурился и покачал головой. "Я хочу предотвратить высадку, если это возможно".

"Они встретят битву, где бы ни высадились, Избранник Неба", - вставил Сикару. "Мы давно сражаемся с сехтаку Аскиры, и, несмотря на их неверность в вопросах чести и бизнеса, они никогда не страдали недостатком мастерства или храбрости".

"Сколько мечей они могут собрать?" спросил Цай Линь.

Сикару сделал паузу, чтобы посоветоваться со своими товарищами по сехтаку. "Возможно, шесть тысяч, Избранные Неба. При условии, что они готовы отбросить свои обиды и сражаться бок о бок".

"Шесть тысяч против тридцати", - прокомментировал генерал Дулан с сомнительной гримасой. "Я не очень-то верю в их шансы. Тем не менее, - он отвесил императору один из своих точно выверенных поклонов, - с Янтарными полками в авангарде, почтенный сэр, вопрос должен быть быстро решен".

"Император, я должен заявить протест!" Сикару шагнул вперед, когда воины, стоявшие у него за спиной, подняли гневный ропот. "Честь возглавить штурм, несомненно, должна принадлежать Сехтаку. Отказаться от права взять первую кровь..."

"Будьте уверены, добрый барон, - вмешался Цай Линь, положив руку на плечо Сикару, - я бы не хотел, чтобы было иначе. И знайте, что ваш император будет рядом с вами, когда вы прольете первую каплю".

Настоятель прочистил горло, открыв рот, чтобы выразить протест, но закрыл его под пристальным взглядом Цай Линя.

"Нам все еще нужно знать, куда, Избранник Небес", - сказал адмирал. "Если мы выберем неверный курс..."

"Мой брат выберет место, ближайшее к столице Аскиры", - заявила Луралин тоном, в котором уверенность смешивалась с отставкой. "В его намерения входит стремление к битве. Кроме того, он никогда не был способен на тонкость в любой сфере жизни".

"Тогда почти наверняка они высадятся в Песках Слоновой Кости", - сказал адмирал Нурака. "Это участок пляжа длиной в милю на самой северной точке полуострова Токира. Оттуда армия сможет добраться до столицы всего за день марша".

"Значит, нашим пунктом назначения станут Пески Слоновой Кости", - заявил Цай Линь. "Генерал Дулан, пока я веду авангард, вы будете командовать императорским войском. Я оставляю их расположение в ваших руках. Адмирал, готовьте флот. Мы отплываем как можно скорее".

Потребовалось два полных дня приготовлений, прежде чем Нефритовый флот был готов к отплытию. Каждый корабль был нагружен сехтаку, имперскими солдатами и местными призывниками. Генерал Дулан проявил удивительную способность к сотрудничеству, когда захотел посоветоваться с адмиралом Нуракой о том, как следует распределить армию по флоту. Военные корабли с сехтаку были собраны в центре, чтобы сформировать авангард, в то время как янтарные полки теснились на более крупных торговых судах, чтобы сформировать дивизию справа. Имперские солдаты и кантонские призывники теснились на массе небольших прибрежных грузовых судов и рыбацких джонок на левом фланге. После выхода из бухты Ликура флот напоминал огромный перевернутый полумесяц, которому удавалось сохранять впечатляющую слаженность до тех пор, пока потемнение западного горизонта не возвестило о наступлении ненастья.

"Возможно, вам стоит пропустить ужин, милорд, - посоветовал Ваэлину капитан Охтан, прищурившись на собирающиеся тучи. "Это уже настоящая буря".

Следующие несколько часов предоставили Ваэлину множество возможностей пожалеть о том, что он решил взять на борт "Штормового ястреба" группу едва обученных иностранцев. Быстроходная и умело управляемая яхта, однако ее размеры заставляли желудок сжиматься от напряжения, когда она вздымала и опускала волны, которые, казалось, достигали горных размеров. Ваэлину, привыкшему к морским путешествиям, удавалось сдерживать свое волнение, но его спутникам везло меньше. Уроженцу пустыни Алуму пришлось хуже всего: большую часть ночи он провел с головой, высунутой в иллюминатор, а менее предусмотрительная Эллеси умудрилась облить сапоги Ваэлина содержимым своих кишок.

"Прости, дядя, - вздохнула она, расширив глаза в тревоге, и тут же начала отплевываться. На этот раз Ваэлину удалось устоять на ногах.

Утро принесло ясное небо и вид затихшего, но почти пустого моря. На месте тщательно выстроенного полумесяца, который тянулся от левого борта, стояло не более двух десятков небольших кораблей и рыбацких лодок. Основной части флота нигде не было видно.

"Похоже, шторм унес мелкие суденышки на север, милорд, - сказал капитан Охтан, указывая на неровную зеленую линию на горизонте. "По моим расчетам, мы находимся всего в нескольких часах плавания от Песков Слоновой Кости. Будем ли мы ждать остальной флот или продолжим путь?"

"Продолжаем", - сказала Луралин. Она вышла из-под палубы бледнее обычного. Как и Алум, она не любила море. Джихла и Эреза, которым во время шторма пришлось нелегко, держались по обе стороны от Луралин, чтобы она не пошатнулась.

"У нас едва ли тысяча солдат, - сказал Ваэлин, указывая жестом на ближайшие корабли.

"Бабукир не будет ждать, да и мы не должны". Луралин устало, но решительно посмотрела на него. Бессонная ночь, проведенная в тошноте, явно не уменьшила ее желания противостоять младшему брату. "И я не сомневаюсь, что люди, которым грозит резня и рабство на этом острове, будут рады тысяче союзников", - сказала она. "Или даже одному."

Ваэлин приостановился и стал рассматривать приближающийся берег, ища в черной песне хоть какую-то подсказку. Однако она ничего не могла предложить, кроме негромкого нестройного рокота, который всегда поднимался в преддверии надвигающегося насилия. Дождаться победы или ринуться в хаос? Он издал тихий, покорный вздох, когда ему пришло на ум то, что он уже давно понял. Но война - это всегда хаос.

"Дайте сигнал другим кораблям, чтобы они сблизились с нами, - приказал он капитану Охтану. "На максимальной скорости направляйтесь к Пескам Слоновой Кости".

Когда "Штормовой ястреб" повернул, чтобы направить свой маленький флот к Пескам Слоновой Кости, заходящее солнце превратило их в мерцающую белую ленту между синевой моря и густой зеленью высокой травы и деревьев за его пределами. Это была бы приятная картина, если бы не уродливый клубок дымящихся лодок и трупов, захламлявших двухсот ярдовый участок пляжа. В полумиле от берега стояла на якоре плотная группа кораблей, а море между ними и пляжем было заполнено лодками, переправлявшими войска на берег. Взяв у Охтана подзорную трубу, Ваэлин увидел, что в лодках много Искупленных, а большинство тел, покачивающихся в прибое или лежащих на песке, - Шталхаст. Настоящий лес стрел и дым, поднимавшийся от десятков лодок, свидетельствовали об ожесточенном поединке у береговой линии, который, очевидно, переместился вглубь острова. Сквозь едкую дымку Ваэлин разглядел развевающиеся знамена под тучей стрел на расстоянии мили вглубь острова. Орда пробилась на берег, но битва за остров еще не закончилась.

Изучив местность за песками, он увидел, что она представляет собой череду дюн, увенчанных длинной травой, а значит, наступающей армии будет трудно сохранить строй. Это также означало, что марш вглубь острова может остаться практически неохраняемым, если двигаться быстро. Длинная трава, влажная от шторма, но уже частично высушенная солнцем, также представляла собой заманчивую возможность.

"Наш курс, милорд?" спросил капитан Охтан. Хотя Ваэлин не сомневался в его храбрости, то, как он задержался взглядом на скоплении вражеского флота, свидетельствовало о том, что он не испытывает особого энтузиазма ввязываться в одностороннее морское сражение.

"Бой будет на суше, - сказал Ваэлин к явному облегчению капитана. "Аскиранские сехтаку пытаются блокировать продвижение орды по полуострову. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь им, по крайней мере до прибытия императора".

"Вот, мой господин", - сказал Охтан, бегло осмотрев берег. Его палец указал на место, где белые пески исчезали в скалистых обрывах на юге. "Вода остается глубокой до нескольких ярдов от берега. Значит, мы сможем посадить корабли на мель и высадиться, не тратя часы на возню с лодками".

"Проследи за этим". Ваэлин передал ему подзорную трубу и перешел на среднюю палубу, где его спутники ждали во главе двух сотен солдат из роты иноземцев. "Как только сойдете на берег, принимайте командование ротой", - сказал он Нортаху. "Ведите их вглубь острова, пока не найдете боевую линию Сехтаку. Если их оттеснят, наступайте на фланг Шталхаста. Если нет - формируйте левый фланг. Алум, Сехмон, будьте добры охранять спину лорда Нортаха".

Нортах кивнул. "А ты, брат?"

Ваэлин повернулся к Луралин, коротко встретил ее все еще решительный взгляд, а затем сосредоточился на Джихле. "Мне нужно зажечь огонь".