Черная Песнь

ГЛАВА 30

Сайкир, казалось, воспринимал предстоящую битву не более чем новую игру: он возбужденно возился рядом с Шерин, ухмылялся, а его глаза горели предвкушением, когда он наблюдал за тем, как матросы и солдаты готовят "Штормовой ястреб" к выходу в море. Улькар заметно отличался от своего приемного брата. Впервые Ваэлин увидел проблеск страха в его огромных глазах, широко расставленных и ярких на бледной голове, высунувшейся из-под толстого слоя одежды, в которую его облачила Шерин. Ваэлин ожидал большего гнева, когда он пробудил ее от короткой дремы после долгого дня, проведенного в целительских палатках. Вместо этого она молча слушала, как он объясняет свои намерения, а затем с ее губ сорвался унылый вздох.

"Значит, - сказала она, - мы должны стать такими же, как он? Дети будут сражаться за нас?"

"Если бы был другой путь..."

"Что у тебя внутри?" - вклинилась она, ее взгляд стал скорее обеспокоенным и любопытным, чем гневным. "То, что я видела вчера..." Она нахмурилась и покачала головой. "Я видела, как ты дрался раньше, но это был не бой. И это был не ты".

"Я же сказал тебе, я взял песню Ахм Лина..."

"Ахм Лин никогда не был чудовищем". В ее глазах мелькнуло сожаление, и он вздрогнул от ее слов. "Думаешь, если ты выиграешь эту войну, она исчезнет?" - спросила она, немного смягчив тон. "Убьешь Темного Клинка, и проклятие будет снято? Ты так думаешь?"

"Я не знаю. Я знаю только, что его нужно остановить любыми средствами, чего бы это нам ни стоило. И думаю, ты тоже это знаешь".

Она опустила голову, глаза закрылись, плечи ссутулились, и он понял, что она испытывает большее чувство вины, чем раньше. "Я пойду с ними", - сказала она. "И не буду слышать ни слова об обратном".

"Тебе будут рады", - сказал он. "Сегодня нам понадобятся все наши силы".

Из гавани Джайган-Шу " Штормовой ястреб " пришлось выводить на буксире: три лодки с матросами, борясь с изменчивыми течениями, выводили его в открытое море. "Сегодня не очень сильный бриз, милорд", - сказал капитан Охтан, глядя на безоблачное небо, которое светлело, превращаясь в бледно-голубое утро. "Нам потребуется немало времени, чтобы добраться туда", - добавил он, кивнув на зубчатый силуэт под горизонтом. Перспектива плыть в одиночку навстречу всему объединенному флоту противника, похоже, волновала его не так сильно, как недостаточная скорость, которую продемонстрирует при этом его корабль.

"Приготовьтесь, капитан, - приказал ему Ваэлин. "Сейчас подует ветер, и нам понадобятся самые умелые руки на румпеле".

Охтан кивнул и направился к штурвалу, но затем остановился. "Не был уверен, что это правильно, знаете ли", - сказал он, натянутая, осторожная улыбка спутала его бороду. "Позволить Исцеляющей Грейс наложить на меня руки. Мне казалось, что это противоестественно, ведь я прожил все положенные дни. Подумал, что мне пора снять с себя ответственность и вечно слушать ворчливый язык жены. Это была не совсем правда, понимаете? То, что я сказал о желании ее смерти. Может, я и говорил, но никогда не чувствовал этого. Когда я вернулся домой и обнаружил, что ее нет, я проплакал целую неделю". Он опустил взгляд на свои руки, разгладил ладони, пальцы лишились скрюченной жесткости возраста. "Но я не думаю, что она будет возражать, если я задержусь здесь еще немного, когда есть хорошая работа".

" Нет, капитан", - согласился Ваэлин. "Не думаю, что она будет против".

Он двинулся к носу, где Шерин ждала Сайкира - Улькар с неохотой позволил передать себя под опеку Луралин. Ваэлин поднял Сайкира на настил за бушпритом, когда нос "Штормового ястреба"развернулся в сторону сгрудившегося вражеского флота. "Ты знаешь, что от тебя требуется?" спросил его Ваэлин.

"Знаю", - ответил он, и его прежнее волнение сменилось легким трепетом. "Он там", - сказал Сайкир, указывая на плавучую крепость. "Я чувствую его".

"Сделай это для нас, и ты больше никогда не почувствуешь его присутствия".

"Он был добр, когда нашел меня". Черты лица Сайкира дрогнули, когда он попытался совладать с незнакомыми эмоциями. "Я не знал, почему, ведь до этого никто не был добрым. Но это был обман, ложь. Он просто хотел использовать меня для того, что я могу делать, как и ты".

"Вот только я не лгал", - заметил Ваэлин.

"Нет". Сайкир посмотрел на небо, затем на окружающие воды, все еще спокойные и почти не потревоженные бризом. "Но и ты не добр". Он повернулся к Шерин: волнение сменилось бледным страхом, пока она не сжала его маленькую руку.

"Не волнуйся, - сказала она ему, и Ваэлин увидел в ее взгляде чувство вины, когда она ободряюще улыбнулась. "Я здесь."

Сайкир кивнул, взглянув на Ваэлина. "Как быстро вам нужно идти?"

"Так быстро, как ты сможешь нас заставить".

Юноша глубоко вздохнул и перевел взгляд на паруса "Штормового ястреба", его гладкие брови сосредоточенно изогнулись. "Лучше сказать всем, чтобы держались за что-нибудь", - сказал он.

Ветер налетел без предупреждения, порыв наполнил все паруса в одно мгновение. Вода захлестнула нос судна, и "Штормовой ястреб " рванулся вперед, вздыбившись, словно сорвавшаяся с привязи лошадь. По мановению руки Охтана нос корабля отклонился влево, а затем обратно. Вокруг них вздымались волны, ветер хлестал море, посылая по палубе струи дождя. Не теряя надежды, "Штормовой ястреб" несся среди миниатюрного шквала навстречу флоту Темного Клинка, шипастый силуэт которого приближался с каждой секундой.

Сквозь дождь Ваэлин разглядел " Морскую императрицу " в первых рядах пиратских кораблей и уцелевших судов Нефритового флота. Все они сидели низко в воде, нагруженные Янтарными полками, Сехтаку и наиболее способными контингентами Имперского воинства. Оставлять Императорскую стену без самых способных защитников было рискованно, впрочем, как и все остальные аспекты этого плана. Паруса флота были наполовину спущены, так что они скорее продвигались, чем приближались к врагу. Если все пойдет хорошо, то не стоит слишком быстро вступать в бой этим утром.

Корпус "Штормового ястреба"содрогнулся, когда он пронесся сквозь высокую волну, и Ваэлин подумал, если даже такое быстрое судно выдержит нагрузку от движения на такой скорости. Однако судно быстро успокоилось, хотя и со скрипом, и уже через несколько минут флот Темного Клинка был менее чем в полумиле от него. Взглянув на Сайкира, Ваэлин увидел на кончике его носа струйку крови, которая, как он знал, скоро превратится в ручеек. Шерин крепче сжала руку мальчика и почувствовала, как черная песня запела ноту признания: она позволила своему дару влиться в Сайкира, подкрепляя его силу. Обмен силой между Одаренными душами он видел лишь однажды много лет назад и не знал, как передать это знание. К счастью, это умение было известно служителям Храма уже много веков и требовало лишь короткой демонстрации со стороны Чжуан Кая. Кровь, капавшая из носа Сайкира, была мгновенно унесена ветром, но Ваэлин с удовлетворением отметил, что на ее месте больше нет крови.

Повернувшись к быстро приближающемуся флоту, он увидел, что тот теперь находится всего в нескольких сотнях шагов от него, достаточно близко, чтобы разглядеть маленькие фигурки, карабкающиеся по канатам, и солдат, собирающихся на палубах. Среди колышущегося леса мачт виднелось множество новодельных платформ, на каждой из которых стояло не менее дюжины лучников. Россыпь маленьких светящихся пятнышек освещала такелаж, когда факелы касались стрел. Через несколько мгновений воздушное пространство между "Штормовым ястребом" и флотом Темного Клинка превратится в зрелище пылающих стрел.

"Пора, - сказал Ваэлин, сжимая плечо Сайкира. Черная песня заиграла, и Ваэлин почувствовал, как из него вытекает слабая струйка дара, соединяясь с даром Шерин. Оба застыли на месте: Шерин испустила вздох, а Сайкир - болезненный всхлип. Его глаза метнулись к Ваэлину в ответ на упрек, но, обнаружив в ответном взгляде лишь непримиримую и непоколебимую цель, он стиснул зубы и переключил внимание на море за молом.

Ваэлин услышал над собой треск ослабевающего каната и парусины, когда ветер, двигавший "Штормовой ястреб ", резко утих. Несмотря на внезапное отсутствие ветра, судно сохранило достаточный импульс, чтобы продолжать двигаться к плавучей крепости, хотя Охтану пришлось несколько раз быстро покрутить руль, когда вода впереди вздыбилась, превратившись в пенистую, омываемую ветром волну. Ваэлин чувствовал, как все больше его силы перетекает в Сайкира, когда тот создавал волну, втягивая воду в наклонную стену высотой с гору. Несмотря на силу, которую он позаимствовал у Шерин и Ваэлина, из носа Сайкира начала струиться свежая кровь, а его маленькая фигурка содрогалась в их объятиях с такой силой, что казалось, его кости сломаются. Увидев потрясенное лицо Шерин, Ваэлин свободной рукой схватил ее за запястье и держал его на месте, пока Сайкир не издал последний, полный боли крик и не рухнул на палубу.

Волна, которую он создал, устремилась прочь от них быстрее любой птицы - лазурный утес неостановимой ярости, с его гребня и боков стекали потоки дыма. В тот момент, когда она врезалась в корабли флота Темного Клинка, она взорвалась белым. Даже над ревом волны Ваэлин слышал треск ломающихся бревен и крики обреченных душ. Волна вздымала обломки, подхваченные ее краями, поднимала и переворачивала корабли, и темный каскад Искупленных и Шталхастов срывался с мачт и палуб. Корабли, стоявшие у крайних границ плавучей крепости, были ограждены от самой страшной силы волны, но многие из них потянуло вниз цепями, привязывающими их к менее удачливым соседям. Некоторые исчезали под водой с такой быстротой, что Ваэлин сомневался, успел ли кто-нибудь из них выскочить на поверхность.

Свирепость волны начала стихать только тогда, когда она приблизилась к центру флота Темного Клинка, прорвав огромную прореху в массе сцепленных кораблей. Когда волна схлынула, корабли вздыбились, но их сила все еще была достаточной, чтобы опрокинуть несколько из них, а цепи снова стали для многих гибелью, пока команды лихорадочно работали, пытаясь их сбросить. К тому времени, когда последняя волна поднялась и опустилась, плавучая крепость Темного клинка превратилась в беспорядочный полумесяц, дрейфующий в море, заваленном пытающимися спастись Шталхастами и Искупленными, которые безнадежно барахтались в заваленных обломками водах, пока их доспехи и оружие не утащили их под воду.

"Это было хорошо сделано". Ваэлин в последний раз сжал плечо Сайкира, вызвав слабую улыбку на его перемазанных кровью губах, и поднял взгляд из колыбели на руках Шерин. Ее глаза, устремленные на Ваэлина, когда он направился к средней палубе, были полны обвинения, но в них было и нечто худшее: страх. Она видела, как черная песня подействовала на него накануне, но теперь почувствовала ее прикосновение. Она знала, что в нем было, и это пугало ее.

Ваэлин отвел взгляд, разрывая ее руки, и понял, что сейчас тратить время на то, чтобы предстать перед ее судом, было бы гибельным потворством. Он вышел на среднюю палубу и обратился к капитану Охтану: "Держите курс! Ведите нас прямо к центру!"

Ветер, возможно, и исчезал, но вода, влекомая огромной волной, обеспечивала "Штормовому ястребу " быстрое продвижение вперед. Ваэлин различил большой военный корабль в центре полумесяца. Голодный рык черной песни не оставлял сомнений в том, кто ждет его на борту. Он чувствовал песню Кельбранда, которая неслась по воде, разделявшей их, как щупальце какого-то безымянного морского существа, ищущего с неистовой потребностью и одновременно пульсирующего от ярости. Нотки уважения, которые Ваэлин услышал после утопления Нуан-Хи, теперь полностью исчезли, сменившись кипящим, полным ненависти гневом.

Он направился туда, где вокруг грот-мачты собралась дюжина уцелевших Служителей Храма. Во главе их расположились Чжуан Кай и Ми Хан. Эреза, как всегда, стояла рядом с Луралин, и обе они сжимали руки Улькара. Сняв с пояса кошелек и расстегнув завязки, Ваэлин отогнал подступающие сомнения в том, что этого ничтожного сборища Одаренных душ будет достаточно. Так идолжно быть, - убеждал он, раскрывая кошелек на палубе и обнаруживая в нем кучу пыли. Она колыхалась под дуновением ветерка, хотя и не совсем естественным образом. Даже если ветер был слабым, он все равно должен был смахнуть несколько зерен с кучи. Вместо этого они закручивались от прикосновения воздуха, зерна слипались, а куча рябила, создавая впечатление живого существа.

Это и есть живое существо, понял Ваэлин, протягивая руку, чтобы она зависла в дюйме над пылью, а другую руку он протянул Луралин. Она заколебалась, прежде чем взять ее, ее взгляд переместился с него на пыль, а затем, с еще большей неохотой, на быстро приближающуюся линию кораблей за носом. Ее рука сжала его руку с твердой, решительной силой, а другая крепко вцепилась в руку Улькара, который, в свою очередь, еще крепче сжал руку Эрезы. Она потянулась, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Ми-Хан. Служители Храма уже соединились, образовав цепь, которая заканчивалась Чжуан-Каем. Он выглядел еще более неуверенным, чем Луралин, даже испуганным. Смерть настоятеля, похоже, лишила его не только друга на всю жизнь. То, что они затеяли, еще никто не пробовал за все века существования храма. Это был рассвет новой главы в истории его ордена, начало нового пути, но без неистового руководства старика Чжуан Кай, похоже, был потерян.

"Настоятель всегда делал то, чего от него ждал храм", - сказал Ваэлин, пристально глядя на монаха через круг соединенных душ. "Теперь настоятель здесь ты, брат".

Широкие черты лица Чжуан Кая выдали кратковременный стыд, после чего он превратил их в целеустремленную маску и сцепил руки с Ми Хан. По цепочке потекла река силы, и Ваэлин вздрогнул, когда она заполнила его, заглушая черную песню, но и принося с собой опасно соблазнительное ощущение безграничного потенциала. Все разнообразные дары тех, кого он касался, сливались и расцветали внутри него, порождая почти неотразимое ощущение неуязвимости. Зачем ему эта пыль, когда в его руках такая сила? С ее помощью он мог раздавить Темного Клинка, как букашку, разорвать его армию в клочья, переправиться через море в Торговые Королевства и захватить их, стать королем над всеми другими королями, больше не обязанным терпеть их ревность и мелкие игры, быть больше, чем королем, быть...

". ...богом!"

Это слово вырвалось из-под его стиснутых зубов в виде яростного шипения, сопровождаемого всплеском отвращения к самому себе, лишь отчасти смягченного осознанием. Именно это почувствовал Кельбранд, когда прикоснулся к камню. Все Одаренные души, которых жрецы Шталхаста столько лет кормили тигра; огромный резервуар силы. Это был истинный дар тигра. Иллюзия божественности, воплощенная в реальность. Но я никогда не хотел быть богом.

Он погрузил руку в пыль, позволяя накопленной силе течь через него. Когда его рука погрузилась в пыль, мир погрузился во тьму, но это была тьма, наполненная звездами. Они окружали его, пульсируя и вспыхивая, и хор голосов обрушился на него, огромный хор бесчисленных воспоминаний, среди которых невозможно было различить отдельные слова. Их так много, подумал он, и в его груди поднялись удивление и сожаление. Так много голосов, так много жизней, которые придется выбросить на ветер...

Знакомое рычание прогнало его нежелание, и звезды сместились, превратившись сначала в клубящиеся скопления, а затем в одну огромную разноцветную спираль. Не просто жизни, подумал он, вспоминая слова Хранителя. Дары, которые они несли в себе при жизни, ждали в камне, чтобы пробудиться в последний раз. В конце концов все превратится в пыль. Спираль из звезд светилась ярче в одних местах и тускнела в других, превращаясь в нечто, что он узнал, в нечто, что смотрело на него, в нечто, что знало его. Оно снова зарычало - оглушительный звук, прогнавший тьму и отбросивший его на палубу.

Он увидел, что остальные все еще собрались в круг, теперь значительно расширившийся, и все смотрели не на него, а на воздух над головой, где клубилась пыль. Она исчезла, превратившись в аморфное, медленно вращающееся облако. Сначала оно дрейфовало почти безмятежно, искрясь в лучах утреннего солнца, но при этом каким-то образом оставалось невосприимчивым к ветру. Затем оно сдвинулось, извиваясь и растягиваясь, и из его глубин вырвался глубокий рык, который нарастал, набирая громкость, пока каждая душа на палубе не зажала уши руками, и тогда он превратился в вой.

Звук был настолько всеохватывающим, что Ваэлин на мгновение лишился зрения и слуха на мгновение, а когда они вернулись, он обнаружил, что смотрит в пару желтых глаз. Он успел заметить, что волк был в два раза крупнее, чем он когда-либо видел, и был настоящим. Это не было каким-то призрачным наваждением или туманным фантомом. Его когти глубоко вонзились в доски палубы, а слюна блестела, падая с обнаженных зубов. Он был таким же реальным, как и все на свете.

Волк поднял морду, раздул ноздри, уловив запах, моргнул и, перепрыгнув через него, метнулся к носу и исчез из виду. Ваэлин выхватил меч и бросился в погоню, мельком взглянув на лицо Шерин, когда она подняла глаза на Сайкира. Он увидел в нем страх, но также и силу, которая поддерживала ее, и сострадание, которое заставляло ее сохранять хоть какие-то остатки уважения к нему, несмотря на чудовище внутри него, чудовище, которое он собирался выпустить на свободу. Затем он оттолкнулся от поручней, и ее лицо исчезло, сменившись сценой полнейшего хаоса.