Черная Песнь

ГЛАВА 1

Он чувствовал, как умирает Ахм Лин, пока пил. Слабый, почти незаметный выдох, последнее содрогание - и его друга не стало.

Ваэлин подавил прилив отчаяния и втянул в себя последние струйки крови, вытекающие из раны каменщика. Густая металлическая струя залила ему рот и застряла в горле, вызвав рвотный рефлекс. Не обращая внимания на отвращение, он заставил себя сглотнуть густую струю. Ваэлин почувствовал, как дар расцветает, как только первые капли попадают в его нутро, молниеносно распространяется по его существу и приносит с собой песню, больше похожую на крик.

Музыка была оглушительной, болезненной, наполняя его сознание накладывающимся друг на друга каскадом нот, которые каким-то образом сохраняли мелодию, несмотря на их уродливый диссонанс, - мелодию, в которой были и уверенность, и смысл: Смерть приходит со всех сторон. ОНА ПРИХОДИТ СЕЙЧАС!

Он отпрыгнул от трупа Ахма Лина, низко пригнувшись и уклонившись от свистящего удара сабли, когда ее владелец, громадный Шталхаст в полном вооружении, вынырнул из длинной травы, покрывавшей берег канала. Воин выругался и повторил попытку, обеими руками ухватившись за рукоять, чтобы нанести удар в грудь Ваэлина. Песня продолжала звучать, а Ваэлин все смотрел на тупые, сильно изрезанные черты Шталхаста. Мелодия рассказывала о человеке, пропитанном кровью и счастливом в моменты насилия. Человек, который сражался, убивал, насиловал и мародерствовал в Железной степи и пограничных землях. Человек, который жаждал большего, когда орда ворвалась в сердце Почтенного королевства. Человек, который не позаботился о том, чтобы починить небольшую пластину брони, закрывавшую пространство над левым бедром, отбитую во время последнего штурма Кешин-Хо. Все это песня пронесла в голове Ваэлина за одно мгновение.

Он повернулся, когда Шталхаст закрылся, пропуская саблю в дюйме от своей груди, а затем вонзил острие меча в щель в доспехах Шталхаста. Лезвие глубоко вонзилось, прорезав жилы, сухожилия и хрящи, и разорвало все связи между ногой и бедром. Воин вскрикнул от шока и ярости и рухнул на землю, глядя на Ваэлина; губы его сложились в последнюю дерзкую непристойность. Ваэлин выхватил клинок и обрушил его на землю, и последнее слово воина было проглочено потоком крови, хлынувшим из его рта.

Крик песни заставил Ваэлина обратить внимание на новую угрозу: в нескольких ярдах от него в высокой траве корчились еще два Шталхаста. Он снова ударил по шее умирающего воина, нанеся два быстрых удара, а затем схватил его за шлем, когда его голова отделилась от плеч. Шталхаст, первым оказавшийся в траве, получил удар в лицо и отшатнулся назад на пятки, ошеломленный и ослепленный ударом и взрывом крови. Он успел вытереть красное месиво из глаза, как в него вонзился кончик меча Ваэлина, и лезвие пронзило его мозг, прежде чем он успел осознать факт собственной смерти.

Ваэлин отшвырнул дергающийся труп в сторону и, выхватив меч, парировал удар второго Шталхаста. Прежде чем воин успел отступить, он подошел к нему вплотную и нанес стремительный удар головой в незащищенный нос, затем выхватил кинжал с его пояса и, крутанувшись, вогнал его в небронированную заднюю часть бедра.

Снова раздались звуки песни, и Ваэлин рухнул на траву, а в воздух полетел град стрел. Несчастный Шталхаст, все еще стоявший на ногах и пошатывавшийся, пытаясь выдернуть кинжал из ноги, получил в грудь сразу три стрелы, выпущенные, очевидно, с близкого расстояния, судя по тому, с какой легкостью стальные наконечники стрел пробивали броню и пластины. Отползая, Ваэлин услышал захлебывающийся предсмертный хрип воина. Крики эхом разносились по окутанному туманом берегу, изредка раздавался треск и свист выпущенной стрелы, но ни один не приблизился.

Это что-то другое, думал Ваэлин, проползая по берегу и морщась, когда песня продолжала звучать. Ее тон постоянно повышался и понижался: то сиплый, как шипение змеи, то пронзительный, как крик ястреба. С каждым разом его зрение темнело, а пульс учащался, сопровождаемый редко ощущаемым, но знакомым голодом. Впервые он ощутил его в Мартишском лесу много лет назад, когда его друг лежал при смерти, а Ваэлин бросился в погоню за убившим его лучником. Это была жажда крови, потребность убивать, рожденная этой песней. Другая песня, с растущей уверенностью понял он. Не моя песня. Не та песня, которую он оставил в Запределье, истекая кровью в Алльторе. Не та песня, по которой он с тех пор тосковал.

Он остановился, когда мелодия новой песни зазвучала вновь, но уже не так диссонансно, и в ощущениях, которые она вызывала, не было оттенка голода. Но все же в ней звучала какая-то кислая нотка, недовольный треск приветствия.

Копыто лошади пронеслось в нескольких дюймах от его головы, нетерпеливо притопывая. Ваэлин поднял голову и поморщился: фырканье Дерка обдало его лицо горячим паром. Жеребец наклонил голову и посмотрел на Ваэлина одним настойчивым глазом, тряхнув шеей, чтобы дать поводьям упасть.

"Да, - хмыкнул Ваэлин, потянувшись за поводьями, - я тоже рад снова тебя видеть".

Новый хор криков раздался, когда он вскочил в седло, а за ним последовал еще один залп стрел. Дерка понес его прочь, подстегивая галопом, чтобы поглотить туманом. Песня издала еще один пронзительный крик предупреждения за мгновение до того, как из тумана прямо на него выскочила верховая женщина Штальхаста, высокая женщина, вертящая над головой двулезвийный топор. Ваэлин крепче сжал поводья, намереваясь направить Дерка влево от всадницы, но у жеребца были свои соображения. Земля и растерзанная трава фонтаном посыпались в сторону, когда он остановился и с воем бросился на лошадь. Дерка обрушил копыто на голову лошади противника, отчего та вместе со своим всадником опрокинулась навзничь, раздался сильный треск раздробленных костей.

Ваэлин начал было подстегивать Дерку, но остановился, когда песня зазвучала снова: на этот раз не так громко, но как-то еще более болезненно. Ноты были суровыми и настойчивыми, казалось, они проникали в глубины его души, вызывая в памяти образы осады, всех солдат, которыми он командовал, умирающих от рук орды Темного клинка, и побелевшее, умоляющее лицо Ахм Лин в конце. Пожалуйста... мой подарок тебе... . .

Его зрение затуманилось, когда песня поднялась до оглушительной, почти агонизирующей высоты, превратив мир в красновато-серую дымку. Он осознавал, что держит руку на поводьях, что рукоять меча поворачивается к его ладони и сгибает руку, но не контролировал ничего из этого. Он не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем мелодия песни стихла, а зрение прояснилось - может, несколько секунд, а может, и час, - но когда это произошло, он увидел женщину из Штальхаста, привалившуюся к боку убитой лошади. Черты ее лица, побелевшие от потери крови и неминуемой смерти, были зеркальным отражением лица Ахм Лин. Она подняла глаза на Ваэлина и моргнула, а затем повернулась к струйке крови, пульсирующей из обрубка ее отрубленной руки, и наблюдала за уходом жизни скорее с восторженным восхищением, чем с ужасом.

Отведя взгляд, Ваэлин сунул меч в ножны на спине, пустил Дерку в галоп и снова скрылся в тумане. Крики и звон тетивы продолжали доноситься сквозь дымку, но вскоре стихли. Замедлив ход Дерки, Ваэлин огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь ориентира, хоть какого-нибудь указания на то, где он может находиться. Туман поредел, и солнце выглянуло из него, открыв равнину, поросшую высокой травой и переходящую в холмы на юге. На севере возвышалась тусклая коническая громада Кешин-Кхо, а в нескольких сотнях шагов к западу виднелась безошибочно прямая линия канала. Единственным заметным прикрытием был густой лесной массив на востоке, и, зная, что преследование не заставит себя ждать, он повернул Дерку в его сторону и пустился в ровный галоп.

Пока он скакал, перед глазами все время стояло лицо умирающей женщины Штальхаста. Он забрал много жизней, но всегда, как он предпочитал думать, по необходимости. Если бы Шталхаст оказалась на месте, он мог бы ехать дальше. Убивать ее не было необходимости, и все же он это сделал. Из песни донеслось резкое рычание, в тоне которого прозвучал суровый упрек и новая мысль: Враг достоин только смерти.

Он крепко сжал поводья, заставив Дерку остановиться. Оглянувшись через плечо, Ваэлин вгляделся в туманную траву и услышал слабые, но все усиливающиеся крики своих преследователей. Они убили Ахма Лина, думал он, а мелодия песни становилась все мелодичнее, почти соблазнительной в своих обещаниях. Они убили Шо Цая и многих других, и все они служили ложному богу. А у меня снова есть песня крови. Неужели так трудно убить их всех? Не будет ли это оскорблением памяти Ахма Лина, если я этого не сделаю? В конце концов, он сделал мне подарок.

Дерка издала громкое раздраженное ворчание, прорвавшись сквозь нарастающий голод Ваэлина и вызвав еще одно рычание песни. Ваэлин стиснул зубы и решительно перевел взгляд на восток, еще раз подгоняя жеребца. Нет, решил он, пока голодная мелодия продолжала звучать в его голове, не давая ответить на ее призыв. Это не песня крови. Кровь - основа жизни. Это песня смерти. Черная песня.

К тому времени как они добрались до деревьев, песня превратилась в угрюмое бормотание, а боль в голове утихла до тупой пульсации. Он остановил Дерку в нескольких ярдах от них, сел на землю и присел с закрытыми глазами, чтобы оценить звуки и запахи леса. Земля влажная от недавнего дождя, - заключил он, ощупывая пальцами землю. Птичьи крики приглушены... Лесной дым, доносящийся с юга. В этом лесу были люди.

Лес был густым, а ветви - низкими, и Дерку пришлось вести сквозь деревья, держа курс на восток, чтобы избежать того, что лежало южнее. Он намеревался дойти до дальнего конца этого леса, прежде чем отправиться на поиски канала - задача несложная, а следование на юг неизбежно приведет его обратно к Нортаху, Эллеси и остальным. Он надеялся, что у них хватит ума не искать его, и утешал себя тем, что, несмотря на все свои недостатки, Нортах не дурак и не легко поддается чувствам, особенно когда трезв. Он поведет их за собой, решил он. Нужно только найти их.

Однако его продвижение остановилось, когда песня, черная песня, снова зазвучала с неожиданной настойчивостью. Мелодия оставалась резкой и раздражающей, но в ее тоне не было прежнего мстительного голода, а звучала нота, сочетающая в себе предупреждение и необходимость. Кроме того, она подталкивала его на юг, к стойкому запаху лесного дыма. Что-то здесь есть, подумал он, сочтя песню слишком убедительной, чтобы игнорировать ее. Что-то, с чем нужно разобраться.

Он вел Дерку по густому лесу с четверть мили, пока не заметил впереди неясные разводы, пробивающиеся сквозь верхушки деревьев. По крайней мере, три костра, - предположил Ваэлин, вглядываясь в дым, а затем вздрогнул, когда среди деревьев раздался крик. На этот раз он исходил не изнутри, а был безошибочным порождением человеческого горла и пронизан пронзительным ужасом, свойственным пыткам. Он продолжался несколько секунд, а затем резко оборвался, и наступившую тишину заполнила слабая рябь смеха. То, с чем нужно разобраться, - повторил он про себя, и крик и смех развеяли все сомнения относительно хода песни.

Дерка раздраженно фыркнул и вскинул голову, когда Ваэлин начал привязывать поводья к поваленной ветке тиса. Я пою ему, - сказала Нефритовая принцесса во время похода через Железную степь. Всего лишь маленькая мелодия, чтобы связать вас вместе. "Подожди здесь, - прошептал Ваэлин, отпустив поводья и проведя рукой по морде жеребца, а затем присел и скользнул в укрытие, скрытое зарослями папоротников.

Смех становился все громче и разноголосым по мере того, как он пробирался вперед, и он различил несколько голосов, говоривших на незнакомом ему языке. Прислушавшись, он обнаружил некоторое сходство с языком Шталхаста и формой чу-шин, на которой говорят в пограничных землях, но фразы и акценты делали слова неразборчивыми. Опустившись на землю, он начал ползти, двигаясь с уверенной, отработанной медлительностью, руками очищая землю от веток и опавших сучьев, которые могли бы выдать его присутствие. Он остановился, когда до его слуха донесся знакомый шипящий звук, а глаза выхватили поднимающуюся струйку пара за стволом ясеня. Медленно отползая в сторону, он увидел человека в кожаных доспехах, лицо которого со скучающим рассеянным видом вглядывалось в подлесок.

Тухла, - заключил Ваэлин, узнав его одежду. Его глаза метнулись вправо и влево, но не нашли никого другого, в то время как вдалеке продолжался смех и разговор. Никогда не стоит мочиться в одиночку во время войны. Ваэлин наблюдал за тем, как мужчина закончил свое дело и отвернулся, опустив глаза, чтобы застегнуть штаны. Ваэлин поднялся на ноги и быстро зашагал прочь. Звук его шагов заставил тухла остановиться и повернуться, но слишком поздно, чтобы отбиться от рук, обхвативших его грудь и горло. Ваэлин отбросил ноги тухлы и дернул его голову вверх и вправо, когда они упали; Ваэлин получил удовольствие от двойного треска, свидетельствующего о переломе шеи. Он зажал рот человека рукой, чтобы заглушить его предсмертные крики, и зажал нос, чтобы предотвратить последний вздох, сохраняя хватку до тех пор, пока его судороги не затихли.

Откатив труп от себя, Ваэлин проверил его на наличие чего-нибудь полезного. Тухла носил на поясе скимитар и флягу с каким-то дурно пахнущим снадобьем с привкусом крепкого алкоголя. В сапоге у него был припрятан охотничий нож с костяной рукояткой из хорошей стали. Ваэлин взял нож и двинулся дальше, снова перейдя на медленный, уверенный темп передвижения, держась самых густых зарослей. В двадцати шагах он обнаружил еще двух тухлов, и оба они были гораздо менее беспечны, чем их недавно отправленный товарищ. Один из них держал в руках лук с наложенной на тетиву стрелой, а другой сжимал в руках скимитар. Оба осматривали окружающие деревья с хищным вниманием людей, хорошо умеющих распознавать свежую опасность.

"Ульска!" - сдержанно крикнул лучник, предположительно обращаясь к человеку, который слишком долго просидел над мочой. Ваэлин прижался к мягкой земле, когда они подошли ближе. Его частично скрывал широкий ствол старого дуба и заросли папоротников, но при их приближении это оказалось бы слабой защитой. Ваэлин переложил один из своих метательных ножей в левую руку и поправил хватку украденного тухлой оружия, дожидаясь, пока два воина не сократят расстояние до пяти шагов.

Он отвёл руки назад и, поднявшись из укрытия, метнул оба ножа в цель с точностью, которую считал утраченной в юности. Бросок с левой руки оказался чуть менее точным из двух: стальной дротик попал в место соединения шеи и плеча Тухлы, но все же сумел найти достаточно серьезную вену, чтобы воин рухнул на землю, и кровь хлынула из его рта темным потоком. В отличие от него лучник каким-то образом остался на ногах, несмотря на то что получил в горло нож с костяной рукоятью. Он даже попытался натянуть лук, когда Ваэлин неторопливо приблизился к нему, но судорожные конечности Тухлы вскоре выбили оружие из его рук. Ваэлин опустился на землю, чтобы подхватить лук, а затем выхватил нож и освободил Тухла от колчана, когда тот наконец рухнул и издал последний придушенный вздох.

Ваэлин наложил стрелу на тетиву и двинулся дальше, а черная песня превратилась в отвратительный рокот. Его окрасило ощущение, которого он не испытывал уже много лет, - гул узнавания, означавший только одно: еще один Одаренный рядом. Новый всплеск смеха привел его к остальным тухла - дюжине человек, стоящих в свободном кругу вокруг небольшой группы коленопреклоненных мужчин. Все коленопреклоненные были с голой грудью, но куча сброшенных доспехов указывала на то, что это пленные солдаты Торгового короля. Кроме того, подкравшись ближе, Ваэлин увидел знакомых ему людей.

Чо-ка стоял на коленях в авангарде группы, по обе стороны от него лежали трупы двух товарищей из "Зеленых гадюк". На его покрытых испариной чертах застыли ненависть и разочарование, и он с восхитительным вызовом смотрел на стоящего над ним грузного мужчину.

"Где он?" - спросил он на языке чу-шин. В отличие от тухла, он не был вооружен и не носил оружия, а был одет в одежду, типичную для пограничных земель. Когда мужчина наклонил голову и приблизился к Чо-Ка, Ваэлин ощутил всплеск силы и прилив узнавания. Он вспомнил палатку Темного клинка. День, когда он убил Нефритную принцессу. Именно этот человек сковал Ваэлина, когда тот попытался отомстить за ее убийство.

" Скажи мне", - продолжал грузный мужчина, проводя рукой по разъяренному лицу Чо-ка. "Мы знаем, что ты помог ему бежать из города. Так почему же он сейчас не с вами? Вы убили его? Обокрал его?"

Чо-ка ничего не ответил, лишь усмешливо скривил губы, что вызвало у грузного мужчины тихий, сожалеющий вздох. "Ты уже видел, какую цену платят те, кто уклоняется от любви Темного клинка, - сказал он, указывая на тела по обе стороны от стоящего на коленях контрабандиста. Ваэлин не мог разглядеть характер их повреждений, но земля под ними была темной от крови, а зловоние было знакомо любому, кто был свидетелем расчленения. "Почему такая участь постигла чужеземца?" - поинтересовался грузный мужчина. "К тому же гнусному и вероломному чужеземцу". Он наклонился ближе, голос смягчился до настойчивой мольбы. ""Пощади себя и этих людей. Искупи свою вину перед единственным истинным живым богом. Скажи мне, где Вор Имен?"

Ухмылка Чо-ка превратилась в рычание, хотя зубы его оставались стиснутыми, а тело напряженным. Ваэлин увидел, что его руки разжаты, но по-прежнему плотно прижаты к бокам. "Какая замкнутая душа", - проворчал грузный мужчина, качая головой в скудном отчаянии. "Думаю, тебе следует освободить ее из клетки плоти". Он слегка перевел взгляд на обнаженный торс Чо-ка. Ваэлин ощутил новый всплеск силы, и контрабандист вздрогнул: его руки поднялись в спазматическом рывке, а кисти сложились в трясущиеся когти. "Хотя, - добавил грузный мужчина, - душу такого, как ты, найти будет непросто. Копай глубже".

Руки Чо-ка шлепнули по плоским мышцам его живота, и все его тело содрогнулось в бесплодном сопротивлении, когда пальцы начали вспарывать кожу. Черная песня зазвучала снова, когда Ваэлин увидел первую струйку крови на коже контрабандиста; музыка была полна всепоглощающей ярости. Их слишком много, - запротестовала маленькая, но все еще рациональная часть его разума, когда он поднял лук, и тетива заскрежетала по его щеке, когда он натянул ее до упора. Единственным ответом песни была тоненькая злобная трель веселья, прежде чем его пальцы выпустили стрелу.

Ваэлин увидел, как древко пронзило грудь грузного мужчины, и почувствовал, что его дар иссякает и умирает. Прежде чем красно-серый туман вновь опустился на землю, заслонив мир, он успел отбросить лук и выхватить меч, броситься вперед и метнуть нож с костяной рукоятью так, что он вонзился в землю рядом с Чо-Ка. Все исчезло, когда первый тухла поднял саблю, чтобы парировать его выпад, и последним четким образом Ваэлин уловил расчлененные черты лица мужчины, когда звездно-серебряное лезвие рассекло его от лба до подбородка.

"Разве мы не должны остановить его? Мертвецов больше не станет".

"Не стесняйся, попробуй".

Голоса были не более чем неясным бормотанием за красным туманом, но в них было достаточно смысла, чтобы уловить остатки разума, не заглушенные шумом черной песни. Ваэлин ощутил прилив энергии, когда песня затихла и перешла в состояние покоя, которое он начал понимать как головную боль. Его тело содрогалось от недавних нагрузок, мышцы пульсировали, грудь вздымалась, по спине струился пот. Тем не менее он не чувствовал усталости, хотя рукоять меча болела, когда он опустил ее, щурясь от крови, покрывавшей клинок от кончика до рукояти. У его ног лежал человек, вернее, то, что от него осталось. Его челюсть была отрублена вместе со значительной частью верхней губы, зубы сверкали белизной среди красного месива. Переведя взгляд, Ваэлин увидел еще одно тело, лежащее лицом вниз в нескольких футах от него: кожаные доспехи на спине были прорваны и срезаны вместе с плотью под ними, вплоть до позвоночника.

" Господин?"

Ваэлин рванулся на голос, инстинктивно подняв меч. Чо-ка отступил от него, опустив скимитар, который держал в руке, а свободную руку раскрыл в знак приветствия. "Нам нужно уходить отсюда, - сказал контрабандист.

"Нам?" - спросил другой голос. Он принадлежал коренастому мужчине, которого Ваэлин помнил по рядам "Черепов". Он был хорошим солдатом, стойко переносившим постоянные нападения Темного клинка. Однако теперь он смотрел на своего бывшего командира со смесью подозрительности и глубокого трепета. Другой уцелевший Гадюка стоял у него за спиной, и его лицо выражало примерно те же чувства.

"Заткнись, Киен!" огрызнулся Чо-ка. "Невыплаченный долг - это проклятие. Или ты не дорожишь своей шкурой?" В этих словах чувствовалась властность, словно контрабандист произносил торжественное правило, которое нельзя нарушать.

Лицо коренастого мужчины ожесточилось в ответ на упрек, и он обвел рукой окрестности. "Ты действительно хочешь, чтобы он отправился с нами?" - спросил он.

Оглядевшись по сторонам, Ваэлин насчитал еще шесть тел, большинство из которых были изувечены так же, как и то, что лежало у его ног. "Разве я... ?" - начал он и запнулся, когда боль в голове заставила его поморщиться.

"Мы сами сделали это за двоих, - сказал ему Чо-ка, похлопывая по ножу с костяной рукояткой, притороченному к поясу. " Многие убежали, когда увидели..." Он с гримасой наклонил голову к трупам. "Это. Не могу сказать, что я их виню".

"Они вернутся с новыми силами", - сказал Ваэлин, тряхнув головой, чтобы убрать последние следы красного тумана со своего зрения. "Если Темный Клинок не казнит их за трусость".

"Повезло, что они оставили нам это". Чо-ка направился к веревке, на которой были привязаны несколько лошадей. "Есть предпочтения, повелитель?"

Стук копыт привлек внимание Ваэлина к Дерку, появившемуся из-за деревьев неподалеку. "В этом нет необходимости".

"Это неразумно, Чо", - сказал коренастый Киен, когда Чо-ка и Ваэлин поднялись на ноги. Он бросил осторожный взгляд в сторону Ваэлина и, понизив голос, приблизился к своему товарищу-гадюке. "Даже если бы он не был безумен, как голодный кинжалозуб, люди Темного клинка будут искать его по всей стране".

"Долг есть долг", - категорично заявил Чо-ка, кивнув головой на груду выброшенных доспехов и оружия. "Собирайте снаряжение и снаряжайтесь или отвалите. Но если ты это сделаешь, то никогда больше не будешь называть себя Зеленой Гадюкой". Он окинул Киена холодным взглядом. "А ты знаешь правила, когда речь идет об изгоях".

Коренастый разбойник подавил желание возразить и перевел взгляд на Ваэлина. "Я поеду с тобой, чужеземец, раз он так хочет. Но не надо больше никаких господских штучек. Свой последний приказ я получил от тебя еще там". Он ткнул пальцем в сторону Кешин-Кхо. "С меня хватит войны с Торговым королем, понял?"

Ваэлин не видел смысла отвечать и повернулся к Чо-Ка, думая о своих друзьях. Он знал, что у Нортаха хватит здравого смысла попытаться остановить остальных, прервав их бегство из Кешин-Кхо, чтобы искать его, но сильно сомневался, что Эллеси будет склонна его слушать. Бешеные крики племянницы после того, как он погрузился в воду, отдавались в тумане очень громким эхом. "Нам нужно вернуться на канал, - сказал он разбойнику. "Мои друзья..."

"На многие мили нет лодок". Контрабандист покачал головой. "Кроме того, нас будет слишком легко найти. Мы отправимся в Дайшень-Хи. Там Великий Северный канал соединяется с другими. Скорее всего, он запружен лодками, пытающимися пройти через шлюзы. Лучший шанс догнать других чужеземцев".

"Как только мы проедем эти деревья, там будет открытая местность", - сказал Киен, с угрюмым видом забираясь в седло.

Ваэлин увидел, что Чо-ка колеблется, прежде чем ответить, и в его голосе прозвучала принужденная уверенность. "Нет, если мы поедем по Дороге Гробниц".

Два других Зеленых Гадюки обменялись настороженными взглядами. "Это место таит в себе проклятие похлеще любого невыплаченного долга, - заметил более высокий из них. В отличие от Киена, этот не произвел на Ваэлина особого впечатления во время осады, если не считать неизлечимой склонности маршировать не в ногу.

"Мое слово остается в силе, - заявил Чо-ка, встретившись взглядом с каждым из мужчин. "Отправляйтесь с нами и рассчитайтесь с долгами или идите своим путем, зная, что это означает в будущем".

Он пришпорил своего коня и пустился в путь ровной рысью, а Ваэлин последовал за ним. Позади него слышалось приглушенное, но яростное обсуждение двух гадюк, которые не смогли последовать за ним. Он решил, что они все-таки решили рискнуть навлечь на себя гнев своего разбойничьего братства, но тут до него донесся звук, с которым неопытные всадники ведут лошадей по густой местности. Песня, однако, не видела причин для успокоения в их решении, прозвучав резкой нотой с диссонирующим, но легко различимым смыслом.

"Они планируют убить нас, - сказал Ваэлин Чо-ка. "Меня - из страха. Тебя - из необходимости. Когда тебя не станет, некому будет рассказать гадюкам об их предательстве". Он стиснул зубы, когда громкость песни возросла, и продолжил голодным хрипом. "Мы должны покончить с ними сейчас".

"Я знаю их планы, повелитель". В тоне разбойника слышалась скорее рассеянная озабоченность, чем беспокойство. Он ездил верхом гораздо опытнее своих спутников, с практической легкостью направляя длинноногую лошадь уроженца степей, огибая поваленные стволы и опасные корни деревьев. "Моих братьев несложно прочесть".

"Тогда почему бы не позволить им уйти?"

"Четыре меча будут лучше двух, если у нас возникнут проблемы". Чо-ка направил свою лошадь между двумя деревьями на более открытую местность. Лес поредел, и Ваэлин смог разглядеть раскинувшиеся на востоке луга. По мере того как он говорил, голос контрабандиста становился все мягче, в его тоне звучала мрачная решимость, хотя чернокожий певец перевел его как глубокое чувство вины. "И я уже путешествовал по Дороге гробниц. По ней нельзя ходить в одиночку".