Черная Песнь

ГЛАВА 13

Провозглашение восшествия на престол императора Цай Линя, избранного Небом наследника Изумрудной империи, состоялось на рыночной площади рядом с доками Нуан-Хи. Двор губернаторского особняка, как самого большого официального здания в городе, обычно был предпочтительным местом для проведения любого значимого публичного мероприятия. Однако, поскольку сейчас он представлял собой дымящуюся труху, настоятель счел его неподходящим фоном для столь знаменательного события. В любом случае, рынок был единственным местом, достаточно просторным, чтобы вместить столько зрителей. Город собрался тысячами, чтобы посмотреть, как молодой человек в капитанских доспехах преклоняет колени перед пожилым монахом, чтобы получить одобрение Небес.

"Знайте, что Небеса смотрят на этого человека!" - провозгласил настоятель, его голос хорошо разносился в утреннем воздухе. "Знайте, что в его жилах течет кровь императоров прошлого!"

Выражение лица Цай Линя оставалось совершенно безучастным, пока старик говорил, и Ваэлин чувствовал, как за маской закипает явное недовольство. Потребовалось много часов уговоров, в основном со стороны Шерин, прежде чем он согласился взять на себя эту мантию. После того как местная гражданская война была улажена, и весь город стал надеяться на его лидерство - город, который уже пережил несколько бунтов, когда жители ссорились с новоприбывшими, - его нежелание наконец было преодолено. Однако у Цай Линя были свои условия, главным из которых был полный отказ принимать любые советы от настоятеля или любого другого служителя Храма. В результате Ваэлин оказался в роли посредника, что позволяло ему отбрасывать желания настоятеля, продвигая свои собственные. Пока его мало что беспокоило в этом соглашении.

Несмотря на ясность слов настоятеля, толпа была так велика, что не все могли расслышать, а монахи и доверенные солдаты были расставлены по всей толпе, чтобы донести каждое слово провозглашения. Также было роздано множество брошюр из рисовой бумаги, содержащих сокращенную версию. Ваэлин отметил недоумение, а зачастую и откровенное недоверие, с которым многие горожане читали напечатанные печатными буквами слова. Другие, казалось, были воодушевлены словами и церемонией, желая сохранить хоть какие-то остатки авторитета в период сменяющих друг друга кризисов, когда страшные слухи летали, как вредоносные скворцы. Однако на лицах большинства людей преобладали страх и неуверенность. Хотя эти люди, как и большинство жителей Почтенного королевства, большую часть своей жизни были намеренно лишены информации, слухи и инстинктивное ощущение того, что нормальная жизнь рушится, мало у кого оставляли сомнения в том, что их прежняя жизнь безвозвратно меняется. Возвышение до императора юноши, о котором они не слышали всего несколько недель назад, не могло развеять их страхи и завоевать их преданность.

Их преданность не имеет значения. Эта мысль невольно возникла в голове Ваэлина, наполненная твердой уверенностью, которую он мог бы приписать черной песне. Но в то утро он принял эликсир, и его дар сохранил нейтральный оттенок. Он знал, что это происходит из другого, более глубокого места. Война была его уделом всю жизнь, и он знал, что победа никогда не достигается без тяжелого выбора.

"Знайте, что правление Торговых королей закончилось!" - продолжил настоятель, вызвав недовольный ропот в толпе, хотя присутствие такого количества солдат, выстроившихся в аккуратные ряды по краям площади, оказалось достаточным, чтобы подавить любое открытое несогласие. К двум тысячам дезертиров капитана Коа Лиена присоединились местные мятежники и Дьен-Вен, чтобы создать так называемое Имперское воинство. Численность его не превышала пяти тысяч человек, и Ваэлин понимал, что им придется значительно увеличиться, если у них появится хоть какая-то надежда одолеть орду.

"Рассвет новой эры!" Голос настоятеля стал пронзительным, когда он поднял руки, и Ваэлин был поражен отсутствием привычного цинизма в выражении лица старика. "Светлый век! Век справедливости и изгнания алчности!" Его глаза сверкали искренней верой, обводя толпу, и Ваэлин с мрачным удовлетворением отметил, что это лицо истинного фанатика. "Встань, Император Цай Линь, Избранный Небесами и Благословенный во все века!"

Цай Линь поднялся с колен и предстал перед толпой. Монахи и солдаты в толпе возглавили крики приветствия, за ними быстро последовали их соседи. Оглядев ликующие лица, Ваэлин не увидел в них искреннего энтузиазма: многие бросали настороженные взгляды в сторону солдат, даже когда те возвышали голос.

"Помните речь королевы после Олтора?" сказал Нортах. Они стояли в тени помоста вместе с другими иностранцами из свиты нового императора, кроме Шерин, которой, как Милости Небес, было предоставлено привилегированное место рядом с Цай Линем. Нортах вскинул бровь, повернувшись от толпы к Ваэлину, и на его губах появилась кисловато-веселая ухмылка. "Когда она говорила в то утро, люди кричали до хрипоты. Иногда мне кажется, что именно эта речь выиграла войну".

"Войну выиграли кровь и жертвы", - ответил Ваэлин.

"А здесь ты не видишь ни того, ни другого?" Ироничный привкус исчез из голоса Нортаха, а выражение его лица стало серьезным. "Армия, которую мы создали, чтобы сокрушить волариан, питалась яростной жаждой мести". Он сделал паузу, вздохнул и покачал головой. "Настолько яростная, что мне страшно подумать о том, что мы могли развязать на весь мир. Все, что я чувствую здесь, - это страх. Месть может выиграть войну, но только страх - нет".

Если тебе есть что сказать, брат, я хотел бы это услышать".

Брови Нортаха были тяжелы от нежелания, но в его словах не было сомнений. "У нас было интересное путешествие, мы встретили много хороших людей, убили других и нашли то, за чем пришли". Он бросил взгляд на Шерин. "Берег не так уж далеко. Давайте погрузим ее на корабль и уедем".

"Ты же знаешь, что она не уйдет".

"Зачем давать ей выбор?" Заметив ровный, непреклонный взгляд Ваэлина, Нортах придвинулся ближе и заговорил низким, но настоятельным шепотом. "Торговые королевства падут, брат. Ни ты, ни я, ни она не остановим этого. Я видел достаточно королевств, которые сгорели и..." Он на мгновение прервался, на его губах заиграла отчасти злая, отчасти радостная улыбка. "И теперь я трезв. Я хочу, чтобы мои дети видели отца, который не пьяница".

"Шерин не уйдет", - настаивал Ваэлин. "И я тоже. Этого человека, это существо, возомнившее себя богом, нужно остановить. Если мы не остановим его на Дальнем Западе, я не сомневаюсь, что вскоре мы найдем его орду на берегах Северных Рек".

Он наблюдал, как в глазах Нортаха появляется та же проницательность, что и в момент их встречи. "Что с тобой случилось? Несколько недель разлуки - и ты такой же, как раньше, много лет назад, когда мы еще убивали за ложь, которую говорил нам Орден. Сейчас ты говоришь себе ложь или просто жаждешь получить еще один шанс на Темный клинок? Пытаешься вернуть себе имя, которого никогда не хотел? Это всего лишь имя, брат".

"Имя, которое связывает меня с ним, а его - со мной. Я должен быть здесь". Ваэлин замолчал, когда аплодисменты стихли, и повернулся, чтобы увидеть, как Цай Линь выпрямляется, готовясь говорить. "Возможно, это не так, - пробормотал он Нортаху. "Иди, если хочешь. Я не стану думать о тебе хуже. Только знай, что время, которое ты проведешь с семьей, будет коротким".

Только он отошел, как раздался голос Цай Линя, поначалу неровный. "Я стою перед вами, чужой для многих", - сказал он, и монахи и солдаты снова передали его слова толпе. Ваэлин видел, как горло Цай Линя сжимается, когда он проглатывает кашель, как бледные черты лица делают его совсем юным, но когда он заговорил, голос его обрел громкость и уверенность. "Но я также стою здесь как солдат, тот, кто сражался у стен Кешин-Хо и хорошо знает силу нашего врага. Тот, кто объединился с жителями этого города, чтобы уберечь их от действий предателя. Тот, кто просит у вас не верности, а доверия. Будьте уверены, что Темный Клинок не попросит ни того, ни другого. По правде говоря, он не попросит ничего. Он будет только брать. Если не все, чем вы владеете, то все, на что надеетесь. Если не ваши жизни, то ваши души. Погибнуть в битве с таким злом - значит познать смерть лишь однажды. Жить под плетью Темного Клинка - знать смерть каждый день. Если вы хотите познать жизнь, то доверьтесь мне!"

Это вызвало новые аплодисменты, в основном такого же смешанного толка, как и раньше, но Ваэлин заметил незначительный рост энтузиазма. После того как Цай Линь преодолел свою первоначальную нерешительность, он показал себя как властный оратор, хотя его речи не хватало той безупречной убедительности и назидательности, которую Ваэлин видел у королевы Лирны. Тем не менее все взгляды были устремлены на Избранного Наследника Небес, и никто, казалось, не собирался отводить глаза.

"Я стою перед вами, благословленный служителями Храма Копья, - продолжал Цай Линь, - вознесенный Небесами как ваш император, но знайте, что я не претендую на Изумрудный трон". Он сделал паузу, чтобы по толпе пронесся недоуменный ропот. Ваэлин, наблюдавший за тем, как Шерин и Цай Лин готовили эту речь, беспокоился о реакции на то, что последует дальше. Тем не менее новый император настаивал на своем. "Изумрудная империя умерла несколько десятилетий назад, - сказал он. "Как скоро умрут и Торговые королевства. Труп должен оставаться в своей гробнице, ибо попытки воскресить мертвых ни к чему хорошему не приведут. Сегодня, во имя Неба и благословения его служителей, я провозглашаю рождение новой империи, которая впредь будет называться Нефритовой, в честь той, кто воплотил в себе благосклонность Неба. Нефритовая принцесса отдала свою жизнь, чтобы наступил этот день. Присоединяйтесь ко мне и сражайтесь за нее!"

Цай Линь поднял руки, и толпа вновь зааплодировала. Если раньше крики и взмахи рук были формальными и даже неохотными, то теперь Ваэлин заметил в их возгласах больше непосредственности и увидел множество лиц, охваченных неподдельным энтузиазмом.

"Что ж, - сказал Нортах, окинув толпу критическим взглядом. "Это начало, я полагаю".

"Нет!"

Чаша с вином разлетелась по разложенным на столе картам, а кулак Цай Линя разбил глиняные черепки о дальнюю стену. Ноздри его раздувались, когда он смотрел на Ваэлина, яростный и непримиримый в своем отказе.

"Другого выбора нет", - заявил Ваэлин, сохраняя спокойный, размеренный тон. "Кроме как остаться здесь и принять героическую смерть, которая приведет к концу Нефритовой империи, даже не начавшись".

"Трусость - это не выбор!" прорычал Цай Линь. "Бросить город, ради защиты которого я проливал кровь. Бежать, как собака..."

"Мы уже оставили один город и бежим быстрее любой собаки", - заметил Ваэлин. "Кешин-Кхо пал, и у него были крепкие стены и армия, чтобы защищать его. У этого города нет ни того, ни другого, и любая попытка сражаться здесь означает поражение для нас и смерть для его жителей".

Цай Линь стиснул зубы, уперся кулаками в стол и опустил взгляд. "Это твои слова или настоятеля?" - проворчал он.

"Только мои слова", - сказал Ваэлин. "Настоятель хочет остаться здесь и разослать эмиссаров, призывающих всех, кто уповает на Небеса, встать под твое знамя. Он ошибается. По всем данным, люди уже бегут на юг Просвещенного королевства, а его король сталкивается с восстаниями в отдаленных провинциях. Неспокойная земля - не самая благодатная почва для новобранцев, а укрепление Нуан-Хи против осады займет годы, а не недели. Мы должны двигаться дальше, и я не сомневаюсь, что, если бы он был здесь, твой отец посоветовал бы тот же курс".

Глаза Цай Линя на секунду вспыхнули, и он отвернулся, успокаивающе вздохнул и посмотрел на Шерин. "Я ничего не смыслю в военном деле", - сказала она. "Но я доверяла суждениям твоего отца, а этот человек знает войну лучше, чем кто бы то ни было, - она с неохотой посмотрела на Ваэлина. Если он скажет, что город не удержать, я ему поверю".

"Вы хотите, чтобы я ушел и оставил этих людей беззащитными?" спросил Цай Линь, переводя взгляд с одного на другого. "И куда мы в таком случае пойдем? Север находится под властью Темного клинка. Если пойти на Запад, то мы столкнемся с пустыми равнинами, за которыми лежат горы Кишан-Воль, через которые еще ни одна армия не смогла пройти. На юге лежит Просвещенное королевство, и, будь оно неладно, они вряд ли примут армию под командованием человека, провозгласившего себя императором, а у нас есть лишь малая толика численности, необходимой для того, чтобы пробиться с боем".

"Сражаться? Нет." Ваэлин подошел к столу и вытер пролитое вино с самой большой карты - обширной схемы южной системы каналов, найденной в архивах Дьен-Вена. "Но у нас есть численность и средства для ее перемещения". Он провел рукой по бесчисленным водным путям, расходящимся на юг от Нуан-Хи подобно паутине. "Контроль над этим регионом полностью зависит от контроля над каналами. Наши разведчики сообщают, что армия Просвещенного королевства сосредоточена здесь". Он указал на Запад, где сеть каналов была особенно густой. "Несомненно, это объясняется тем, что земля настолько богата мостами и дорогами, что это наиболее вероятный путь продвижения для орды и для любой массы людей, бегущих перед ними. Вместо этого, - он провел пальцем на восток, где матрица каналов сначала расширялась, а затем сужалась, встречаясь с неровным руслом реки, - мы выбираем более сложный путь".

"Река И Мин", - размышлял Цай Линь, водя пальцем по точке, где извилистая линия пересекалась с побережьем. "Здесь находится порт Хуин-Ши. Небольшое местечко, но, судя по всему, хорошо укрепленное".

И наверняка там есть корабли, способные плыть на юг, подумал Ваэлин. Он решил не просвещать Цай Линя относительно того, что узнал в гробнице Мах-Шина. Уже взвалив на свои плечи одно тяжелое решение, он сомневался, что новый император с пониманием отнесется к разговорам о видениях, пережитых в гробнице его предка. Однако с тех пор как он покинул Храм Копья, черная песня становилась все настойчивее с каждым днем. Нечто очень важное лежало далеко на юге, и не было никаких шансов найти его, будучи втянутым в безнадежную битву в этом обреченном городе.

"Ты говорил о количестве, - сказал Цай Линь. "Где же нам их искать?"

"Не каждый член армии должен быть солдатом". Ваэлин порылся в различных бумагах на столе и нашел свиток, аккуратно исписанный обширным списком. "Согласно последней переписи, население Нуан-Хи составляет чуть более шестидесяти тысяч человек. По нашим оценкам, за последние недели оно увеличилось по меньшей мере на треть. Среди них, возможно, пятая часть будет в боевом возрасте. С учетом солдат, уже находящихся под вашим знаменем, это неплохая сила, которая нам понадобится, если мы хотим захватить Хуин-Ши".

"Вы собираетесь заставить молодых людей этого города служить, посадить их на баржи и просто уплыть?" спросила Шерин, и Ваэлина поразила явная настороженность в ее взгляде. С момента их побега из Шталхаста он чувствовал некоторое ослабление недовольства, но, похоже, после пленения Шо Цая ее отношение вновь ожесточилось.

"Я думал, вы лучше меня знаете, миледи", - сказал он, прежде чем повернуться к Цай Лин. "Некоторые солдаты могут сражаться за возрожденного императора, благословленного Небесами, но если их хорошо обучить и направить, они, конечно, будут защищать свои семьи".

"Вы предлагаете взять с собой так много?" Цай Линь нахмурился, изучая карту.

"У нас есть баржи, которых хватит примерно на две трети. Остальные можно построить, пока мы будем обучать новые войска".

"На это уйдут месяцы".

"Это можно сделать за три-четыре недели, если за дело возьмутся все свободные руки".

"К тому времени орда Темного клинка будет уже на расстоянии удара".

"Да". Ваэлин взял в руки другую карту, более подробную и крупномасштабную. На ней была изображена схема северных каналов, где они заканчивались жесткой боковой линией среди холмов. "Я очень надеюсь на это".