007. Вы живёте только... трижды

Бонд, Грейнджер и Уизли обсуждают побег Пожирателей Смерти

Суперагент был умным, наблюдательным и внимательным к окружающей обстановке, поэтому необычайное оживление, царившее в Большом Зале, заметил сразу после того, как впился зубами во второй бутерброд:

— Чего это все суетятся, как наскипидаренные?

— А ты почитай сегодняшний «Пророк», сам поймёшь, — ответила ему Гермиона, протягивая сложенную газету.

Джеймс Бонд дожевал бутерброд, покрытый толстым слоем джема, и развернул тонкие газетные листы. Заголовок, украшающий передовицу, был выдержан в лучших традициях жёлтых изданий: «Дерзкий побег из Азкабана! Дюжина осуждённых Пожирателей Смерти самовольно покинула тюрьму, не дожидаясь условно-досрочного освобождения. Министерство Магии обещает: все преступники вернутся в Азкабан в самое ближайшее время».

Под столь многообещающим заголовком красовалась фотография Корнелиуса Фаджа. Министр выглядел жалко: сбившийся набок галстук, замызганная шляпа и глаза побитой собаки в комплекте. Вид министра настолько противоречил обнадёживающему тону статьи, что Бонд задумался о возможной слепоте выпускающего редактора.

Суперагент расправил газету и начал читать.

Как следовало из статьи, Сириус Блэк в одиночку напал на Азкабан, пока тот перемещался между стоянками, взломал неприступные стены, уничтожил внешнее кольцо охраны до того, как та успела позвать на помощь, проник в защищённые от любого проникновения внутренние казематы и с гоготом пронёсся по коридорам, разбрасывая беззащитных дементоров направо и налево, срывая замки и выпуская заключённых. Дементоры немедленно организовали контратаку и, с огромными потерями, сумели вернуть большинство заключённых обратно в камеры. Воспользовавшись суматохой, Сириус Блэк с дюжиной своих самых близких друзей скрылся из Азкабана и взял курс на Шпицберген, зализывать раны и строить новые коварные планы.

— Ужас какой, — Рон в отчаянии заткнул свой рот тарталеткой с печёночным паштетом, — и фафем он эфо сфелал?

— Зачем кто сделал что? — рассеянно ответил Джеймс, переворачивая страницу.

Рон с усилием сглотнул.

— Зачем Нюхалз атаковал Азкабан и выпустил Пожирателей Смерти?

— Ты что, серьёзно веришь, что это сделал Сириус?! — с удивлением воззрился на приятеля Джеймс.

— Ну а кто же ещё?! — пожал плечами Рон. — Ведь это же в газете написано. Вот, его опознал главный охранник! Почитай данное им описание, всё сходится!

Джеймс просмотрел статью в поисках упомянутого Роном описания. Из него следовало, что органы чувств у дементоров сильно отличаются от человеческих, потому что из приведённой характеристики следовало, что на Азкабан напал «мужчина, здоровый, но повредившийся в уме, причиняющий боль, вызывающий ужас; его третья аура чёрная, с тёмно-зелёными вкраплениями в области точки сборки».

— Это описание подходит почти каждому, — махнул рукой Джеймс. — Вот если бы они сказали, что нападение совершил белый мужчина, худощавый, рост пять футов десять дюймов, вес около ста шестидесяти фунтов, чёрные спутанные волосы до плеч, глаза серые, скулы выдаются вперёд, носит усы и бакенбарды, особые приметы: безумный взгляд, татуировка с церковью о двенадцати куполах на спине, безудержное доверие Дамблдору и способность превращаться в огромного чёрного пса, я бы согласился: да, нападавший в самом деле похож на Сириуса. А по цвету третьей ауры определять преступника в наши дни бесперспективно.

— Но ведь только Сириус знает, как убежать из Азкабана! — возразил Рон.

— Разве? — Джеймс положил себе ещё овсянки. — Разве Барти Крауч не сбежал?

— Его оттуда извлекли. С ним поменялась местами его мать…

— И что, вас в этой истории ничего не удивило?

— Помимо того, что тюрьму со сторонниками Сам-Знаешь-Кого охраняют сторонники Сам-Знаешь-Кого, как ты уже объяснил?..

Джеймс хлопнул ладонью по столу. Иногда неразумность союзников действовала ему на нервы.

— Барти Крауч-старший навестил умирающего сына вместе с умирающей женой, так? Жена и сын выпили Оборотное зелье, которое Крауч-старший смог пронести в комнату для свиданий, и поменялись местами, после чего дементоры увели жену, а сын ушёл с отцом, верно? Затем жена Крауча-старшего тихо и спокойно угасала в Азкабане, старательно отхлёбывая Оборотное зелье с кусочками своего сына каждый раз, когда её могли увидеть другие заключённые, и вскоре умерла. До сих пор всё верно?

— Вроде бы, да… Но к чему ты клонишь?

— К тому, что если в комнату для свиданий Азкабана можно спокойно пронести и передать заключённому Оборотное зелье, то в Азкабан можно пронести вообще всё, что угодно! Взрывчатку, наркотики, волшебные палочки… И это ещё не всё. У женщины была возможность хранить в своей камере готовое Оборотное зелье. И его не нашли! То есть не производятся ни профилактические обыски, ни тайные наблюдения за заключёнными, ни периодические перемещения заключённых из камеры в камеру. Тюрьма полна дементоров, но ни одного человеческого наблюдателя, который раскусил бы действие Оборотного зелья, в тюрьме нет, — получается, дементоры охраняют заключённых вообще без контроля Министерства Магии. Никто не сажает в камеры «подсадных уток» в надежде, что заключённые разговорятся и проболтаются о чём-нибудь, а ведь это азы любой тюрьмы. Вам всё это не кажется подозрительным?

— Подозрительным? — Рон почесал в затылке. — Гарри, ты чего? Это же Азкабан! Дементоры лишают человека воли и давят на него так, что он даже пошевелиться лишний раз не может! Помнишь, нам Хагрид рассказывал?..

— Не помню, — отрезал Джеймс и положил себе крошечную яичницу-глазунью из одного яйца с кусочками аппетитно торчащего из неё бекона. — Ау, Земля? Я потерял память! Кроме того, психику Хагрида продавит даже амёба. Но допустим, что дементоры и правда давят на психику… Нюхалз сумел сохранить разум и волю на протяжении двенадцати лет. Двенадцати лет, Рон! Это целая куча времени! Это столько, сколько обучается в «Хогвартсе» средний представитель рода Крэббов!

Винсент Крэбб, услышав упоминание своего имени, осклабился и радостно замахал рукой. Гойл, сообразивший, что упоминание раздалось за столом Гриффиндора, скорчил дикую рожу и стукнул Крэбба кулаком в плечо. Малфой, которого задело тушкой Крэбба по касательной, тяжело вздохнул и закатил глаза, безмолвно жалуясь зачарованному потолку на своих соратников.

Джеймс, не обращая внимания на эту пантомиму, продолжил:

— Жена Барти Крауча-старшего сумела сохранить достаточно разума и воли, чтобы пить Оборотное зелье каждый раз, когда её могли увидеть. А ведь применение Оборотного зелья довольно болезненно, — вы рассказывали мне про тот случай на втором курсе, когда мы изображали Крэбба, Гойла и кошечку. Помнится, вы сравнивали это ощущение с плавящейся кожей… Как по-вашему, сидящие на голодном пайке из-за вынужденного заключения в Азкабане дементоры, — существа, питающиеся страхом, болью и страданиями, — могли не заметить, что один заключённый постоянно испытывает страдания, когда мимо его камеры проводят другого заключённого?

Рон и Гермиона переглянулись. Джеймс с неподражаемой грацией великосветского франта отрезал кусочек яичницы и отправил его в рот.

— Я что-то никак не соображу, к чему ты клонишь, — пожаловался Рон, устремляя на суперагента взгляд, каким мелкий рогатый скот смотрит на новые ворота.

Бонд тщательно прожевал еду и проглотил её, после чего промокнул губы салфеткой.

— Я клоню к тому, что побег Барти Крауча-младшего был подстроен.

— Подстроен?! — ахнула Гермиона.

— Безусловно, — кивнул суперагент. — Я только ещё не знаю, кем именно — Волан-де-Рон, держись-Мортом, который нашёл способ связаться со своими старыми соратниками ещё до обретения тела, Министерством Магии или Дамблдором.

Рон резко встал:

— Знаешь, Гарри, я не обязан выслушивать такие мерзости! Как ты можешь подозревать Дамблдора?!

Рыжеволосый Уизли демонстративно смерил безмятежно уплетающего гренок Бонда пылающим взором, схватил свою тарелку и вразвалку направился к братьям и сестре, занявшим стратегические точки вокруг блюда с атлантическим лососем.

Гермиона слегка растерянно проводила удаляющегося Рона взглядом и обернулась к Бонду:

— Ты серьёзно думаешь, что Дамблдор мог вытащить из тюрьмы Барти Крауча?

Джеймс тщательно вытер пальцы и налил себе горячий шоколад, переходя к десерту:

— Легко. Мотив-то у него есть. Дамблдор катастрофически терял своё влияние, в последние годы оно упало до минимума. Теперь следи за руками: освободив Крауча, преданного сторонника Волан-де-Морта, Дамблдор даёт возможность восстановиться своему врагу, который, однако, в силу ограниченного телесного опыта за последние двенадцать лет, а также в силу полного безумия за более долгий срок, не представляет больше особой опасности. Зато замечательно годится в качестве пугала для других магов, которые ещё помнят Первую Магическую Войну. Если разыграть карты правильно — подкинуть моё имя в Кубок Огня, проследить, чтобы я постоянно побеждал в Турнире Трёх Волшебников и добрался до порт-шлюза первым — можно убедить весь мир, что Волан-де-Смерд вернулся. В активе имеем пропавшего чемпиона с кубком, заклинание «Акцио!» доставляет кубок обратно, простая проверка показывает, что это порт-шлюз, с его помощью на кладбище отправляется группа авроров, там обнаруживается один труп чемпиона и один упивающийся своим триумфом Волан-де-Мрёт, толкающий пафосные речи перед сторонниками. Волдя не рад появлению авроров и крошит их в капусту. Но кто-то непременно спасается, поверь мне на слово, силовики замечательно понимают, когда заканчивается время геройствовать и начинается время драпать. Сбежавший возвращается сюда, в «Хогвартс», где тем временем кучкуются официальные лица Министерства, докладывает о возрождении Волди всему честно́му люду, после чего пафосно умирает на глазах толпы. И тогда вся магическая Великобритания, подвывая от ужаса, на коленях поползёт к единственному магу, которого Сама-Знаешь-Кто боится. С тщательно рассчитанным риском игра беспроигрышная: всего-то и надо что время от времени направлять Барти Крауча. При этом сам Крауч будет искренне полагать, что весь план целиком, от начала и до конца, — исключительно его идея, а Дамблдор ему в лучшем случае мешал.

Джеймс откусил ещё один кусочек пончика.

— Но получилось так, что моя волшебная палочка вошла в гасящий резонанс с волшебной палочкой Волан-де-Морды, и это позволило мне спастись. Я уверен, что Дамблдор знал о теоретической возможности Приори Инкантатем, но он не рассчитывал, что Волдя решит меня помучить. Дамблдор не садист, а прагматик; он бы убил меня сразу, без театральных представлений и без дуэлей; он судил по себе, и ожидал столь же разумного поступка от Волан-де-Морды. Но тот захотел покрасоваться, устроил дуэль, и у меня появилась возможность сопротивляться. Палочки вошли в резонанс, это позволило мне спастись, и вся игра полетела Нюхалзу под хвост: задыхающийся от ужаса мальчишка с трупом в одной руке и с золотой миской в другой — это не настолько круто, как израненный аврор в полном боевом облачении. Мне никто не верит. Дамблдору тоже никто не верит. Министерство в ответ на столь жалкий результат гениальной комбинации окрысилось и начало теснить Дамблдора по всем фронтам. К нам присылают мадам Розовую-Жабу-С-Чёрным-Бантиком, — Джеймс кивнул на щебечущую с Помоной Стебель профессора Долорес Амбридж, — основная цель которой — развалить преподавание в этой школе. При этом Волдя затаился где-то в глуши и ждёт, когда Дамблдор с Министерством закончат танцевать друг напротив друга и приступят к обмену ударами, чтобы выступить со свежими силами, когда обе стороны истощат себя в борьбе. Знаешь, я не удивлюсь, если выяснится, что именно Дамблдор подослал ко мне дементоров. Просто чтобы придать хоть немного убедительности своей идее о выходе бывших сторонников Волан-де-Смерда из повиновения.

Юноша и девушка помолчали. Горячая кровь гриффиндорки протестовала против представленного ей расклада, но холодный разум не мог найти ни одного изъяна в этой теории. В самом деле, побег Барти Крауча-младшего был на руку только Волан-де-Морту и Дамблдору, и у Дамблдора было больше возможностей для действия, чем у беспомощного призрака с единственным помощником, который официально вот уже четырнадцать лет как мёртв.

— Но Дамблдор же сам ставил защиту вокруг Кубка Огня! — воскликнула Гермиона, сама прекрасно понимая, насколько этот аргумент жалок.

Джеймс Бонд взглянул на неё, подняв бровь:

— Ты согласна со мной, что это даёт ему замечательную возможность для манипуляций?

— Но ведь… Он же снова собрал Орден Феникса!

— Правильно. Теперь объясни мне, какой смысл в этом Ордене, если ему не с кем бороться? Да если бы Волан-де-Мымрд не воскрес, его стоило бы выдумать, только чтобы получить официальное право командовать своими верными соратниками и атаковать Министерство!

Гермиона сквозь навернувшиеся на глаза слёзы посмотрела на учительский стол. Профессор Дамблдор в своих обычных очках в виде полумесяца, абсолютно не подходящих к растам и к эспаньолке, мило беседовал о чём-то с Долорес Амбридж. Преподавательница ЗоТИ прижимала к себе очередную пачку книг, и директор тщательно пытался как можно незаметнее скосить глаза, чтобы прочитать названия. В общем и в целом, этот обмен любезностями напоминал танец двух кобр с капающим с клыков ядом.

— Я не верю… Не мог профессор Дамблдор так поступить! — всхлипнула Гермиона.

— Не волнуйся, доказательств-то нет, — утешил девушку Джеймс, накрыв её ладошку своей. — Не пойман — не вор. Если мы с такими голословными утверждениями пойдём в аврорат, нас, конечно, выслушают, но только из вежливости. Любой грамотный юрист не оставит от наших домыслов камня на камне. Всё, что мы можем делать, это держать ушки на макушке и предугадывать действия противника на восемь шагов вперёд, надеясь, что нам представится шанс вывести преступника, задумавшего эту гениальную комбинацию, на чистую воду до того, как он решит нас убрать.

— Что?!

Рука Джеймса по-прежнему лежала на ладони Гермионы. Оба старательно делали вид, что не замечают этого.

— Гермиона, ты что, не понимаешь, что здесь затевается? Это глобальный передел власти как минимум в рамках магической Британии, а то и во всей Европе. Кто бы ни стоял за всей этой чехардой, он просто не рассматривает возможность опустить руки и уйти, если на его пути будут стоять два подростка. Или два десятка подростков. По-твоему, если мы придём к нему и скажем «Мы раскусили тебя, подлый негодяй, а-та-та тебе», он расплачется, развернётся и уйдёт?

— Как ушёл Грин-де-Вальд? — сквозь слёзы хихикнула Гермиона.

— Вот именно! Держи карман шире.

— Тогда зачем ему надо было вытаскивать Пожирателей из Азкабана? Да ещё подставлять Сириуса?

Джеймс Бонд стушевался:

— Этого я ещё пока не знаю. То есть придумать можно много вариантов, но какой из них правильный — увы. Может, мои аналит… Э-э-э… Анализы что-нибудь дадут.

Джеймс протянул руку и взял позабытую было газету. От Гермионы не ускользнуло, что газету, лежавшую справа от него, Бонд взял левой рукой, потому что правая по-прежнему легонько прижимала к полированной поверхности стола кисть девушки. От Джеймса, в свою очередь, не ускользнуло, что Гермиона это заметила, и суперагент, чувствуя себя последней сволочью, от души понадеялся, что эти переживания отвлекут девушку от оговорки про аналитиков. Чёрт бы побрал этот подростковый организм, никакого самоконтроля!

— Смотри-ка, здесь опубликован список сбежавших!

— И что, там есть кто-то знакомый?

— Лестрейнджи — все трое… Долохов… Мальсибер… Роквуд…

— Никого не знаю.

— Знаешь, просто под другим именем. Беллатриса Лестрейндж — урождённая Блэк, двоюродная сестра Сириуса.

— А. — Бонд покрутил пальцами левой руки. — Кому-то было выгодно, чтобы подумали на Сириуса.

— Это сработает, только если человек ничего про семью Блэков не знает, — покачала головой Гермиона. — Сириус и Беллатриса ненавидели друг друга. Если бы у Сириуса были ключи от всех дверей Азкабана, и ему бы платили за каждого выпущенного узника, он оставил бы её гнить в тюрьме.

— Какой любящий братец, — пробормотал Джеймс. — Пригнись!

Полные объедков тарелки взорвались, разбрасывая содержимое во все стороны. Школьники загалдели ещё громче, с лёгкостью опровергая предположение о невозможности подобной ситуации. В воздухе распространилась отвратительная вонь:

— Милуетесь, да? — ухмыльнулась Пэнси Паркинсон, метнувшая бомбу-вонючку.

Большой Зал обернулся к эпицентру событий. Не осталось ни одного школьника, не заметившего, что Гарри Поттер держит ладонь на руке Гермионы Грейнджер. Рон Уизли торопливо проглотил остатки лосося и покрылся красными пятнами.

— Тили-тили-тесто… — тоненько затянула Пэнси.

— Жених и невеста! — грохнул стол Слизерина.

Школьники зашлись в хохоте:

— Ой, умора! — вытирал брызнувшие из глаз слёзы Драко Малфой. — Поттер, бедняжка, ну зачем тебе этот бобёр! Совсем умом повредился, малыш. А, я понял! Просто ты хочешь выпилить из её зубов набор фигур для магических шахмат! А что, зубы большие, их точно хватит, может, даже на два комплекта!..

Гермиона стала пунцовой от стыда и попыталась вырвать руку. Джеймс лихорадочно просчитывал варианты… А, была — ни была!

Лёгкое сжатие пальцев, и рука Гермионы остаётся лежать под его ладонью… После чего Джеймс поднял её руку своей, наклонился и легко поцеловал руку Гермионы, словно средневековый рыцарь, выражающий безграничное почтение.

Смех стих. Ошеломлённые школьники были готовы изводить шуточками смущённых подростков как минимум до конца года, но Джеймсу удалось порвать шаблон жертвы, и никто не знал, как действовать дальше. Зал притих. В звенящей тишине Бонд взглянул в абсолютно непонимающие глаза красной, как варёный рак, Гермионы:

— Гермиона — лучшая ученица параллели, наиболее талантливый студент школы со времён Минервы МакГонагалл и обладательница самой шикарной фигуры в этом зале. Западать — так на лучшее! А вы можете удовольствоваться вторым сортом.

Следующий шаг решит, чем кончится этот инцидент… Бонд мысленно скрестил пальцы… И услышал хлопок.

Колин Криви с выражением абсолютного счастья на лице хлопал в ладоши:

— Гермиона — лучшая девчонка в школе! Гер-ми-о-на! Гер-ми-о-на! Слава Гриффиндору, Гермионе слава!

Стол Гриффиндора взорвался овацией. Долей секунды спустя присоединились Когтевран и Пуффендуй. Слизеринцы сидели с мрачными рожами, словно оплёванные.

Бонд наконец выпустил руку Гермионы и, глядя на неё полными восхищения глазами, прошептал:

— Прости, но иначе они бы нам проходу не дали.

Гермиона, всё ещё не понимающая, каким образом она из посмешища превратилась в королеву школы, ошеломлённо кивнула. Овация не смолкала.

— Пять баллов с Гриффиндора за нарушение порядка во время завтрака и ещё десять — за непристойное поведение в присутствии учителей! — запищала раздувшаяся от обиды за слизеринцев Долорес Амбридж, но её никто не услышал.

И только Рон и Джинни обменялись поверх голов ликующих гриффиндорцев полными злобы и абсолютного взаимопонимания взглядами.