007. Вы живёте только... трижды

Бонд изобретает авадомёт

Установленные в пожаробезопасных подсвечниках свечи внезапно и одновременно вспыхнули за секунду до того, как дверь распахнулась от мощного пинка. Джеймс Бонд, чьи руки были заняты большим и тяжёлым металлическим ящиком, вздохнул и закашлялся. Вонь в совятне с момента последнего посещения меньше не стала.

Совы — те из них, которые не спали, не разминали крылья в ночном небе и не охотились — открыли большие круглые глаза, настороженно наблюдая за человеком. Человек нёс не просто свиток, но какой-то тяжёлый металлический ящик. Совы инстинктивно не ожидали от человека с грузом ничего хорошего. Обычно такие посетители приходили только для того, чтобы подрядить дежурную сову на далёкий, физически изматывающий и нередко опасный перелёт с этим самым грузом, причём полётный план практически никогда не включал пункты дозаправки, точки отдыха и станции смены экипажа, да ещё и оплата производилась по безналичному расчёту напрямую между школой и совиным профсоюзом, и смухлевать с приписками в путевом листе не получалось. В общем, люди заставляли сов работать. От существ, которые позволяют себе такую подлость, можно ожидать любой гнусности.

— Спокойно, совушки, спокойно, — Джеймс пристроился к одному из менее заваленных совиным гуано мест и поставил свой ящик на пол. Ящик чмокнул, присасываясь к полу: «менее заваленное» не означало «совсем чистое». — Я не собираюсь просить вас отнести это.

Некоторые совы поверили и отвернулись. Более умные продолжили с опаской наблюдать за человеком: люди были коварны. В конце концов, наёмных школьных сов необязательно просить, им можно просто приказать.

— Просто совятня — самое спокойное место в ночном замке, — продолжил Джеймс, поднимая руки и показывая совам, что у него в руках нет никакого свитка с адресом. — Сюда и днём-то по доброй воле может зайти только тот, кому срочно нужно отправить письмо, или человек с тяжёлой формой насморка. А ночью в эту башню даже привидения не заглядывают. Они, конечно, любят ядрёные запахи, но не такие, от которых эктоплазма начинает сочиться зелёным дымком.

Суперагент пошарил по боковой стенке ящика, нащупал замок и щёлкнул металлической клипсой, после чего с усилием потянул уголки крышки вверх. Верхняя крышка откинулась в сторону и зафиксировалась в горизонтальном положении, образовав удобный, хоть и очень маленький верстак. На верстаке были намертво закреплены тиски, крошечный сверлильный и токарный станки с ременным приводом, а также поблёскивало лезвие ленточной пилы. Размеры этих инструментов были впору домовым эльфам.

Джеймс достал из-за пазухи свиток (совы опять насторожились) и пылко пообещал, что не затевает ничего хорошего. Затем свиток подвергся тщательному изучению; суперагент периодически пристально всматривался в него и хмыкал:

— Филч… Ага, вот ты где. В подземелья забрался, да? Ну, там тебе и место. Миссис Норрис… Миссис Норрис… Снова с профессором МакГонагалл? Да что вы там, опять валерьянки нализались, чтобы так носиться?! Кровавый Барон… Хм, и Пивз с ним? Выходит, днём Пивз драпает от Кровавого Барона так, что только пятки сверкают, а ночью эта парочка на кухне дебоширит?! Ник, Ник, где же ты, Ник?.. Ах, вот он ты, и тоже не один. Наверняка пытается на пару с Толстым Монахом развести Серую Даму на любовь до гроба… Дамб… Тот-кого-нельзя-называть-в-стенах-этой-школы… Сопит в две дырочки в своём кабинете. Как и Снегг. Как и Амбридж. Ну, вроде, всё в порядке.

Суперагент положил Карту Мародёров на верстак и придавил её какой-то металлической штуковиной, извлечённой из недр открытого ящика. Затем он пошарил в ящике снова, добыл большой лист белой бумаги с напечатанным на нём текстом, повернул его под свет одного из канделябров и погрузился в чтение:

«Агент Купальница,

Спешу сообщить вам, что задание, данное вами нашему цветоводческому отделу, успешно завершено. Как вам известно, для простой защиты достаточно энергично махнуть ломиком-гвоздодёром снизу вверх и проорать „Спасите[298]”. Энергичные взмахи ломика-гвоздодёра обычно сами по себе отбивают охоту связываться с его обладателем, а добавление громких криков усиливает эффект. Для создания более эффективной защиты, чем круглая или овальная крышка от кастрюли, возникающая после обычного вопля «Спасите», требуются всевозможные дополнения типа «Спасите-помогите», «Спасите Бога ради» или «Спасите, век должен буду!»; ломик-гвоздодёр при этом поднимается вверх, а образующаяся защита является куполом или круглым заборчиком разных радиусов и разной степени проницаемости. Взяв за основу вопль «Спасите Бога ради», создающий круговой заборчик, мы попытались уменьшить диаметр этого заборчика до затребованных вами трети дюйма, а высоту — до пяти дюймов. Согласно компьютерному моделированию, вам предстоит воплотить в жизнь следующий рецепт: движения ломика-гвоздодёра должны соответствовать приведённой на обороте схеме, а исторгаемый при этом вопль — звучать, как „Спасите-помогите Бога ради, люди добрые, сами мы не местные…”»

Бонд перевернул лист и внимательно рассмотрел схему движения волшебной палочки. Каждый рисунок сопровождался слогом, который надо было произносить одновременно с выполнением соответствующего взмаха; судя по схеме, активирующее движение выполнялось левой рукой и обязательно при лунном свете. Просмотрев схему, Бонд кивнул и вернулся к чтению текста:

«Если всё будет сделано правильно, то перед вами, агент Купальница, с вероятностью успеха в 57 процентов возникнет защитный заборчик длиной около пяти дюймов и толщиной 0.35 дюйма. Спасибо за внимание, и удачи. Подпись — второй заместитель главного цветовода-пиротехника, специалист по компьютерной выпечке. Постскриптум: как впихнуть эту формулу в бездушный автомат, мы понятия не имеем, тут уж вы как-нибудь сами выкручивайтесь».

Джеймс хмыкнул, сопоставляя выражения «успешно завершено» и «с вероятностью успеха 57 процентов», снова перевернул лист и закрепил его на верстаке. После чего Бонд взмахнул левой рукой, освобождая свою волшебную палочку из силовой кобуры и перехватывая её рукоять.

— Лунный свет, лунный свет, — забормотал агент, взглянув в окно, стекло которого потеряло последние остатки прозрачности ещё при Марии Шотландской. — Почему Эс не написал в своей инструкции, как добыть лунный свет в конце января в туманной Шотландии[299]? — Джеймс ещё раз просмотрел послание. — А, смотри-ка, написал!

Совы перестали обращать внимание на странного школьника в мантии и снова занялись своими малопонятными делами. Бонд зашарил правой рукой в ящике, перебирая хранящиеся там предметы:

— О, вот он! — Джеймс извлёк из ящика небольшой жемчужно-белый кабошон лунного камня, зафиксировал его с помощью тисков и прицелился волшебной палочкой: — Люмос радиум лунаэ сепаратум!

Кабошон вспыхнул тусклым светом, характеристики которого соответствовали лунному примерно на восемьдесят процентов. Этого было достаточно для большинства заклинаний, предъявлявших похожие требования к световой среде; по счастью для волшебников, таковых было немного. Однако заклинание, заставлявшее лунный камень светиться лунным светом, было довольно популярно среди гербологов и зельеваров, потому что трав, собирать которые можно только при свете Луны, и зелий, требующих освещения лунным светом, оказалось не так уж мало. Собственно, Эс и обнаружил это заклинания, анализируя и оцифровывая присланные Бондом книги по зельеделию.

Джеймс поднял волшебную палочку и взмахнул ей, пробуя активирующую комбинацию с обратной стороны свитка:

— Так, налево, направо, вверх, перекинуть через тыльную сторону, провернуть вокруг большого пальца… Ну, это ерунда… Тут я сломаю пальцы, — что, в принципе, ожидаемо, зуб даю, что Эс только на компьютере эти пассы гонял, а карандаш в руки взять не удосужился… Подбросить, щёлкнуть, поймать на мизинец, закрутить, перехват, ещё одна прокрутка… Мда, вроде, ничего сложного. Примерно как руку в вентилятор сунуть. Ну что, пропробуем?

Следующие полчаса Бонд активно изображал себя разбалансированную ветряную мельницу, борющуюся с ураганом. Вершиной его потуг стало кольцеобразное защитное поле диаметром в ладонь и длиной почти в локоть.

— Это уже прогресс, — пояснил Джеймс совам, осторожно обсыпая созданное поле подобранной с пола трухой, чтобы проще было фиксировать его размеры. — Ещё бы уменьшить немного…

Суперагент в который раз вернулся к схеме на листе:

— Влево-вправо-вверх… И быстро. Влево… Вправо… Да я же растяну себе все мышцы в руке! Нет, сейчас этим заниматься бесполезно.

Джеймс аккуратно свернул лист бумаги, развеял созданное им защитное поле, после чего взглянул на часы, решил, что время ещё есть, добыл из недр ящика крошечный огрызок карандаша, не больше полудюйма длиной, и сноровисто зажал его в тисках. Затем агент достал крупную лупу и навис над карандашом с резцом в руке:

— Палка, палка, огуречик, получилось что? Правильно, художественное представление последствий битвы двух магов, в которой были использованы эксплозивные и трансфигурационные чары…

Закончив вырезать на боковой поверхности карандаша какую-то картинку, Джеймс удовлетворённо вздохнул, вынул карандаш из зажима тисков и достал из-за пояса «Вальтер ППК». Затем агент щёлкнул фиксатором, извлёк из пистолета магазин, большим пальцем выбросил верхний патрон, поймал его в воздухе и зафиксировал в тисках. Тупоголовая пуля смотрела вертикально вверх. Агент взял пассатижи и, кряхтя от натуги, принялся расшатывать пулю, вынимая её из гильзы. Очевидно, ему уже приходилось делать такое раньше, потому что пулю Бонд извлёк довольно быстро. Отложив свинцовую блямбу в медной оболочке в сторону, Джеймс проверил количество пороха внутри гильзы, досыпал туда немного фиолетового порошка из пакетика, вставил в отверстие гильзы украшенный резной миниатюрой огрызок карандаша и сноровисто завальцевал гильзу.

Получилась мечта любого писателя: то самое перо, которое сильнее меча. По крайней мере, дальнобойнее. Крошечный кусочек карандаша, торчащий из гильзы, выглядел крайне необычной пулей и, казалось, обладал собственной злой волей; блестящая точка грифеля в вершине обточенного полусферой огрызка поблёскивала, словно пылающий ненавистью глаз.

Бонд вынул модернизированный патрон из тисков, вставил его обратно в магазин, одним движением вогнал магазин в рукоять пистолета и передёрнул затвор. Было видно, что в его душе идёт борьба. Наконец, Джеймс решился:

— Как бы там ни было, а испытание-то провести всё-таки надо. Эй, птички! Сейчас будет громко!

Агент поднял пистолет, прицелился в каменную стену совятни, большим пальцем снял оружие с предохранителя и нажал на спусковой крючок.

Поначалу этот пистолетный выстрел ничем не отличался от других.

Курок под действием мощной пружины стукнул по ударнику. Ударник, двигаясь в своём канале, ткнулся бойком в капсюль в центре гильзы, удобно разместившейся в патроннике. Капсюль полыхнул, мгновенно поднимая температуру внутри гильзы выше точки воспламенения пороха. Не выдержав такого обращения, порох загорелся, используя содержащийся внутри гранул окислитель и поэтому не нуждаясь в атмосферном кислороде. При горении пороха образовалось огромное количество горячих газов, которые резко увеличили давление внутри гильзы.

Гильза была монолитной, и единственное слабое место находилось с противоположной стороны от капсюля. Колоссальным давлением газов огрызок карандаша был вытолкнут из гильзы и начал двигаться в сторону пульного входа, ввинчиваясь в нарезы канала ствола.

В этот момент события начали отличаться от обычного выстрела.

Всыпанная в гильзу Бондом марганцовка разогрелась из-за горения пороха и начала выделять кислород. При температуре в 2800 градусов Цельсия и при наличии свободного кислорода у дерева, из которого был сделан карандашный огрызок, не было никакого выхода, кроме как вспыхнуть. Пронизанный древесными порами карандаш начал превращаться в золу и пепел по всей длине. Его внешняя поверхность, на которой была вырезана идеограмма, покрылась трещинами и начала разваливаться на куски.

Цепочка заклинаний, завязанная на разрушение носителя, начала действовать.

Сначала освободился магический активатор защитных чар. Со скоростью, более чем вдвое превышающей скорость пули, он был выброшен на расстояние около фута перед дульным срезом пистолета и там образовал мощный плоский щит, защищающий Бонда от всего, что будет лететь в него. Бонд заранее просчитал вероятность разлёта осколков, и поэтому решил, что Протего лишним не будет.

Когда карандаш разрушился примерно наполовину, освободился основной боевой заряд. Имевший страсть к внешним эффектам, Бонд не стал мелочиться и впихнул в огрызок карандаша Петрификус Тоталус. Самое мощное из паралитических заклинаний выбросило собственный активатор по направлению графитового стержня. Активатор прошёл сквозь односторонне проницаемый щит установленного ранее Протего и отправился дальше, по направлению к каменной стене совятни. Однако часть карандаша уже разрушилась; ничто не удерживало графитовый стержень соосно каналу ствола, и поэтому активатор пошёл не точно по оси ствола, а немного в сторону. Если бы Бонду удалось сделать цилиндрический щит и запихнуть его в ствол, активатор заклинания был бы возвращён на центральную ось, двигаясь по пути наименьшего сопротивления, но на сей раз удача Бонду не улыбнулась, стабилизировать активатор было нечему, и поэтому на расстоянии в четыре ярда до стены совятни отклонение от точки прицеливания составило целых одиннадцать дюймов. Таким образом, ни о какой прицельной стрельбе на дальние дистанции речь идти не могла, но Бонд этого ещё не знал.

Тем временем последнее из спрятанных в огрызке карандаша заклинаний, Экскуро, удалило из пистолетного ствола несгоревшие остатки карандаша. К этому моменту почти сгоревшая карандашная пробка успела пройти примерно три четверти длины ствола. Когда эта пробка была уничтожена очищающим заклинанием, пороховые газы, подстёгнутые остатками кислорода, обрадованно рванули вперёд и с грохотом образовали у дульного среза ствола полуметровый язык пламени. Давления газов на дно гильзы оказалось достаточно велико, чтобы сработал механизм перезарядки, и раскалённая гильза была выброшена из патронника. Однако, поскольку львиная доля газов была выброшена через уже открытый ствол, отдача была значительно меньше, чем при стрельбе обычными пулями.

Поскольку опыт Джеймса в изготовлении артефактов был минимальным, он ещё не чувствовал соотношения между детализацией картинки, служащей источником вариативной энергии, и мощью создаваемого артефакта. Никаких расчётных таблиц у него не было, маги вообще к артефактам относились с опаской, как объяснил Флитвик. Вдобавок, суперагент торопился закончить свой эксперимент, поэтому он не старался вырезать на огрызке карандаша что-нибудь хотя бы отдалённо узнаваемое. В результате, энергии в артефакт оказалось закачано от души, а душа у Бонда была не по-английски широкая, — очевидно, сказались годы, проведённые им в Ленинграде. Когда доли секунды спустя магический активатор Петрификус Тоталус встретился со стеной совятни, вся энергия неспособного парализовать и без того каменный блок заклинания вырвалась наружу в виде взрыва.

Весьма, надо заметить, мощного взрыва.

— По результатам практических испытаний, — пробормотал Джеймс, с уважением смотря на «Вальтер» в собственной ладони, — можно сделать два вывода.

Стенной блок перед Бондом был когда-то в добрых три фута толщиной. Чтобы достичь такого же эффекта конвенциональными методами, агенту понадобился бы генератор высокотемпературной плазмы. Ну, или зубило и очень, очень много терпения. По счастью, щит Протего, также не обделённый энергией, задержал большинство осколков.

— Во-первых, устройство реально работает. Единственная проблема — наладить серийный выпуск соответствующих патронов. С маркировкой. Отмечать их краской, что ли… Красная краска — Ступефай, синяя — Экспульсо, голубая — Петрификус, зелёная — Авада…

Джеймс принюхался и с отвращением посмотрел на собственное плечо. Цвет мантии изменился до неузнаваемости. И запах тоже.

— Во-вторых, напуганные совы мало чем отличаются от воробьёв. Эльфы, наверное, счастливы будут; им эту мантию, чтобы постирать, сначала откопать придётся.

Перья кружились вокруг Бонда, подобно некоему странному снегопаду. Джеймс философски пожал плечами, спрятал только что изобретённый авадомёт в кобуру, поднял уже остывшую гильзу и принялся собирать инструменты обратно в ящик.