007. Вы живёте только... трижды

Снегг будет обучать Поттера окклюменции

Каникулы тянулись своим чередом и должны были скоро завершиться. По мере приближения окончания каникул Сириус Блэк становился всё более угрюмым и раздражительным: дому, наполнившемуся жизнью и гомоном на время рождественских праздников, предстояло вновь стать унылой и скучной штаб-квартирой. Самому Сириусу отводилась роль заключённого-смотрителя при непопулярном музее, и его это угнетало. Джеймсу было безумно жаль крёстного Гарри Поттера, но он ничем не мог помочь, потому что иначе был риск демаскировать всю операцию MI6.

Сириус не единственный грустил и хандрил. Молли Уизли каждое утро появлялась на Гримо, 12, с искусно замазанными тональным кремом мешками под глазами из-за бессонных ночей и благоухая афродизиаком и мускусом. Она без устали рассказывала, что ночами не спит, страдая из-за ран Артура, и Джеймс ей верил: несмотря на все её старания, состояние её мужа уверенно улучшалось, и близился день выписки. Очевидно, именно в связи с этим Молли становилась всё более мрачной и раздражительной. Джеймсу так и не удалось узнать, что помешало её многочисленным планам замедлить выздоровление дражайшего супруга.

А в последний день рождественских каникул и вовсе произошло нечто такое, от чего Джеймс Бонд начал думать о возвращении в школу с ужасом.

— Гарри, дорогой, — Молли засунула голову в гостиную, где Джеймс читал древний гримуар, описывающий применение бытовых заклинаний к маглам, а Гермиона и Рон играли в волшебные шахматы, — можешь спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снегг.

— А я хочу с ним разговаривать? — осведомился Джеймс и перелистнул страницу.

— Ты — определённо, нет, — ответила Гермиона, — но Дамблдор, безусловно, хочет, иначе бы он не стал отрывать Снегга от его заданий и направлять сюда. Рон, моя ладья объявляет шах твоему королю.

— Нет-нет-нет, — закрутила головой ладья, косясь на стоящего на соседней по диагонали клетке слона Рона. — Я никому ничего не объявляю, просто стою тут себе в сторонке… — Слон, который до этого мирно спал, принюхался к замершей в ужасе ладье и облизнулся, показав полную острых зубов пасть. — Вот блин… Хозяйка, забери меня отсюда! Меня же сейчас съедят!

— Профессора Снегга, — поправила миссис Уизли. — Иди скорее, он говорит, у него мало времени.

Джеймс со вздохом заложил страницу пером и встал. Интересно, что такого задумал Дамблдор, что потребовало от него направить сюда своего главного подручного по грязным делам? По грязным и засаленным, если судить по волосам подручного…

Минутой позже он толкнул дверь кухни и увидел Сириуса и Снегга за длинным столом, напряжённо глядящих в разные стороны. Молчание их было наэлектризовано взаимной неприязнью. Перед Сириусом на столе лежало раскрытое письмо.

Джеймс кашлянул, чтобы объявить о своём присутствии:

— Можно? Или мне зайти позже, когда вы друг друга поубиваете?

Снегг поднял на него глаза. Его лицо исказила секундная гримаса незамутнённой ненависти.

— Сядьте, Поттер.

— Знаешь, Севви, дружище, — громко сказал Сириус, отвалив свой стул на задние ножки, забросив обе ноги на стол в непосредственной близости от лица Северуса и глядя в потолок, — я предпочитаю, чтобы ты не отдавал здесь приказов. Это мой дом, понимаешь ли.

Бледное лицо Снегга вновь натянуло на себя гримасу ненависти. На этот раз она покинула поле боя не без борьбы. Джеймс сел рядом с Сириусом, глядя на Снегга через стол, и тоже забросил ноги на столешницу, копируя позу Блэка: «Если мне удастся вывести Северуса из себя…»

— Ах, какой превосходный образчик культуры, — скривился Снегг. — Типично для магловского выкормыша. И верно, откуда ты мог получить нормальные манеры, не у своего же крёстного, сидевшего в Азкабане, да, Блэк? Предполагалось, что мы поговорим с глазу на глаз, Поттер, — сказал Снегг со знакомой кривой усмешкой, — но Блэк…

— Я его крёстный, — громче прежнего сказал Сириус.

— Я здесь по распоряжению Дамблдора, — Снегг же, наоборот, говорил все тише и ядовитее, — но, ради всего святого, оставайся, Сириус. Я знаю, ты любишь чувствовать себя идио… Причастным. Я понимаю, ты должен быть… Э-э-э… Расстроен тем, что не делаешь ничего полезного, — с лёгким нажимом на последнее слово, — для Ордена. Поэтому сиди, слушай, всё равно ничего не поймёшь. Знаешь, твоя анимагическая форма идеально дополняет тебя до полного человека: собака ведь всё понимает, только сказать ничего не может, а ты, видишь ли… Безумно жаль, что ты можешь быть только в одном из двух обличий одновременно.

Теперь побагровел Сириус. Снегг, злорадно усмехнувшись, обратился к Бонду:

— Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.

— Науку о защите разума? — нахмурился Джеймс. — Зачем мне её изучать? Меня собираются подвергать ментальному сканированию? Так это делается с постановления суда и в присутствии моего адвоката и колдомедика с понятыми. А ещё, согласно решению Визенгамота от 16 сентября 1826 года, эта процедура применяется только к совершеннолетним, так что разрешение на её применение по отношению ко мне автоматически означает мою эмансипацию и признание меня совершеннолетним, с правом неограниченного использования волшебства, даже при маглах. Если вы сейчас скажете мне, что мне нужно изучать окклюменцию, потому что ко мне собираются применять легилименцию, я буду считать себя совершеннолетним и вести себя соответственно. И я с удовольствием предоставлю запись этого разговора на суде, если меня попытаются обвинить в нарушении разумного ограничения волшебства несовершеннолетних, — Джеймс коснулся кончиком своей волшебной палочки собственного виска и показал Северусу паутинно-тонкие серебристые нити.

У Снегга отвисла нижняя челюсть. Сбоку раздались редкие хлопки: Сириус, по-прежнему качаясь на задних ножках стула, улыбался до ушей и аплодировал тираде своего крестника.

— Поттер, но это же окклюменция! Магическая защита ума от проникновения извне! — нашёлся Снегг. — Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный. Сами-Знаете-Кто известный легилимент, и я что-то сомневаюсь, что он обратится в отдел по охране магического правопорядка, если… Когда ему приспичит выпотрошить вашу память. Вы хотите научиться противостоять ему?

Джеймс прикинул вероятности:

— А окклюменция защитит меня от Империо? Сэр? — поспешно добавил он, не желая выглядеть совсем уж невежливым.

Снегг бросил озадаченный взгляд на Блэка. Тот покачивался на своём стуле и с интересом следил за развитием событий.

— Нет, Поттер, окклюменция не защищает от Империо, — признал Тот-Чьи-Волосы-Нельзя-Отмыть.

— Тогда какой в её изучении смысл? — поинтересовался юноша. — Если мы говорим о действиях с нарушением закона, то непростительных заклинаний нарушитель не стыдится. Он кастует «империо», приказывает мне не использовать окклюменцию, применяет легилименцию и копается в моём разуме, сколько ему влезет. И будь я хоть мастером окклюменции, я буду стоять и пускать пузыри, не смея ему помешать, пока он не закончит. Или, ещё проще, злоумышленник приказывает мне рассказать всё, что я знаю, и я сам, без всякой легилименции, радостно выкладываю ему все интересующие его сведения.

Снегг почесал подбородок:

— Иногда злоумышленник не захочет оставлять следов. А империо всё-таки не бесследно. Есть шанс, что к вам попробуют залезть в мозги тайно, аккуратно, исподволь…

— Например, какой-нибудь профессор в школе, прямо во время урока, да? Скажем, зельеделия? — беспечно спросил Джеймс. Его сердце колотилось, как бешеное.

— Какому профессору может понадобиться копаться в том мусорном мешке, который вы носите в черепушке, Поттер? — парировал Снегг. — Особенно во время столь интересного занятия, как зельеделие. Нет, речь не о профессоре, речь об учениках. Малфой… Крэбб… Гойл… Паркинсон…

— Это Малфой-то злоумышленник?! — театрально захохотал Бонд. — Крэбб? Гойл? Перед тем, как лезть в мои мозги, пусть они сначала попробуют найти хоть что-нибудь в своих!

Снегг вышел из себя. Внешне это выражалось в том, что он поджал губы:

— Короче, Поттер, Дамблдор хочет, чтобы вы занимались окклюменцией.

— А я не хочу, — ответил Джеймс, не меняя своей позы.

— К счастью, ваше желание или нежелание не имеет никакого значения. Как, впрочем, и моё.

— То есть третировать… В смысле, обучать меня будете вы?

— Это мы ещё посмотрим, кто кого будет третировать… А обучать — да, я.

— А почему Дамблдор не может его учить? — воинственно спросил Сириус. — Почему ты?

— Потому, видимо, что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим, — вкрадчивым голосом ответил Снегг. — Уверяю тебя, я не напрашивался. — Он встал. — Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моём кабинете. Но помните, это будет наш маленький секрет. Остальным, особенно Амбридж, мы скажем, что вы получили отработку: дополнительные зелья раз в неделю. Клянусь мерлиновой бородой, они вам нужны…

— …Как корове седло! — в сердцах вскричал Джеймс. — Вы хоть помните, как вы проводите уроки? Пишете инструкцию на доске, открываете шкаф с ингредиентами, а потом весь урок сидите и пялитесь в журнал «Мантии для ведьм», в котором ведьмочки отдельно, а мантии отдельно. Только самый тупой кретин не сможет сварить пристойное зелье по учебнику! Напомните, я хотя бы раз в прошлом семестре получил оценку ниже «В»?

— Вы собираетесь критиковать мою манеру преподавания? — холодно осведомился Снегг, но взгляд всё-таки отвёл. — У вас ещё критиковалка не выросла! Защитите сначала звание Мастера Зелий, а потом критикуйте!

— Зато у вас выросла! — Джеймс вскочил на ноги, стул грохнул об пол. — Вы в курсе, что у учительского стола нет задней стенки? Да, критиковалка у нас знатная, почти три дюйма! Вся школа в курсе, мы перед уроком ставки делаем, успеете вы накритиковаться вдоволь до звонка или нет!

Снегг задохнулся от возмущения и выхватил свою палочку. Рядом грохнул стул Блэка, он тоже мгновенно оказался на ногах, с палочкой, поднятой в боевую стойку:

— Спокойно, Северус. Ты в моём доме.

Снегг помедлил секунду, затем опустил свою палочку. Сириус оставил свою направленной на профессора:

— Если услышу, что эти свои уроки окклюменции ты используешь для того, чтобы притеснять Гарри, будешь иметь дело со мной.

— Как трогательно, — осклабился Снегг. — Я уже весь дрожу. Знаешь, возможно, я и рискну иметь дело с тобой. Ты ведь нос из дому высунуть боишься. О, я буду просто дрожать от страха, думая, как ты, бедненький, ходишь у самого порога в надежде достать меня.

Сириус оттолкнул стул в сторону и двинулся вокруг стола к Снеггу. Снегг снова поднял свою волшебную палочку. Оба изготовились: Сириус, пышущий яростью, Снегг, расчётливый и хладнокровный; глаза перебегают с палочки Сириуса на лицо и обратно.

— Сириус! — громко сказал Джеймс. Смертоубийство не входило в его планы… На данном этапе операции внедрения. Но Сириус будто не слышал:

— Я тебя предупредил, Нюниус! — сказал он, сунувшись к самому лицу Снегга. — Мне плевать, что Дамблдор считает тебя исправившимся. Я тебя лучше знаю, ты, собака!

— Кстати, о пёсиках, — нежно сказал Снегг. — Ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя, когда ты в последний раз рискнул прошвырнуться? Ловко придумано, Блэк, — показаться на закрытой платформе! Железное оправдание, чтобы больше не высовывать нос из норы.

— Ты назвал меня трусом! — взревел Сириус.

— О, до тебя дошло? — изумился Снегг. — И всего со второго раза? Прогресс, честное слово, прогресс! Ты заработал дополнительный сахарок, хорошая собачка!

Блэк зарычал и сделал неуловимое движение волшебной палочкой, однако Джеймс был быстрее: удар ноги сбил готовое сорваться заклинание, и зажёгшийся на острие палочки магический активатор рассеялся в воздухе. Одновременно Джеймс скользнул между мужчинами, отпихнул корпусом Сириуса в сторону, перехватил руку Снегга в захват, взял на излом, и палочка выскользнула из его потерявших чувствительность пальцев.

— Брейк, брейк, — суперагент развёл соперников руками, как рефери на боксёрском ринге. — Убивать друг друга на кухне — это такой моветон! Совсем неподходящее место для выяснения отношений между истинными джентльменами. Где пафос, где надрыв, где театральность? Найдите какое-нибудь более приличное место и время, ладно? — Джеймс протянул палочку Снеггу, и тот машинально её взял.

Дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли вместе с Гермионой, совершенно счастливые. Посреди группы гордо шагал сам мистер Уизли в макинтоше, надетом поверх полосатой пижамы.

— Исцелён! — объявил он, адресуясь ко всей кухне в целом. — Абсолютно здоров!

Он и остальные Уизли замерли у двери, глядя на разыгравшуюся сцену: Сириус, с налитым кровью лицом, и Снегг, бледный, как полотно, стояли на расстоянии двух шагов друг от друга с палочками в руках и смотрели на вошедших. Джеймс, вклинившийся между ними, застыл с раскинутыми руками.

— Разорви меня горгулья, — сказал мистер Уизли, перестав улыбаться, — что здесь происходит?

Сириус и Снегг спрятали волшебные палочки. Северус сделал шаг, окинул Джеймса и Сириуса полным презрения взглядом и, ни слова не сказав семейству, направился к выходу. В дверях он оглянулся:

— Понедельник, шесть вечера, Поттер.

Дверь за ним захлопнулась. Сириус смотрел ему вслед; его взгляд выражал чистую, незамутнённую ненависть.

За дверью Северус остановился, вытащил свою палочку, поднял её на уровень груди и уставился на правую руку.

Это была новая волшебная палочка, купленная им у Олливандера после того, как его предыдущая пропала посреди ночи, вырванная у него каким-то невидимым противником, ограбившим его кабинет. У Северуса осталось очень мало сознательных воспоминаний о той ночи, и завершались они невероятной по силе вспышкой света и мощным ударом по ушам. Но тело помнило ощущения. Снегг стоял в такой же позе, только выставил палочку дальше вперёд, на вытянутой руке. Потом его рука внезапно исчезла в воздухе до локтя, затем кисть пронзила острая, но быстро проходящая боль, и палочка вывернулась из его руки. Точно так же, как она вывернулась минуту назад, на кухне Блэков.

Снегг спрятал волшебную палочку и обернулся, уставившись на дверь, — и на того, кто находился за этой дверью. Профессор по-прежнему не знал, что стало с его прошлой палочкой, но теперь он понял, кем был тот невидимый взломщик.

Невозможно научить человека отбиваться, не нанося по нему ударов. Невозможно научить окклюменции, не применяя легилименцию. Уроки окклюменции — или, если быть более точным, связанные с ними сеансы легилименции — в мгновение ока превратились из докучливой обязанности в насущную и крайне важную необходимость. Только бы установленный Дамблдором ментальный блок против стихотворения Марка Твена сработал!..