007. Вы живёте только... трижды

Снегг и Дамблдор пытаются разобраться в результатах легилименции Поттера

Северус Снегг отхлебнул восхитительно ароматный чай такой крепости, что его можно было использовать вместо строительного раствора, и поправил мешочек со льдом на голове:

— Альбус, это не ребёнок. Это какое-то чудовище.

Дамблдор, в своей лучшей тёмно-синей мантии, расшитой золотыми колдовскими символами, бросил на зельевара оценивающий взгляд и продолжил нарезать круги по кабинету:

— Это твоё экспертное мнение, как претендента на пост преподавателя защиты от тёмных искусств? Потому что в чудовищах, уж извини, Хагрид поопытнее будет. Он и сам-то…

— Это моё экспертное мнение как мага, близко общавшегося с самым страшным чудовищем современности, — пояснил Снегг, зная, что директор решит, будто зельевар подразумевал Волан-де-Морта. — Альбус, я не представляю себе, кем нужно быть, чтобы выдержать всю эту боль. Никто не смог бы пройти и десятой части этих испытаний и сохранить здравый рассудок. Мерлинова борода, я потерял сознание от собственного крика спустя какие-то секунды, а у него в мозгах были месяцы и месяцы этого кошмара!

— Ну, в конце прошлого учебного года возродившийся Тёмный Лорд пичкал мальчишку Круциатусом, — задумчиво произнёс Дамблдор, останавливаясь у своего стола и поправляя какой-то серебряный прибор. — Круциатус, применяемый к непривычному пациенту, может растянуть субъективное время. Сильно растянуть. Заклятие Круцио, наложенное мастером своего дела, будет казаться реципиенту часами и днями пытки, тогда как в реальности пройдут минуты. Нет сомнения, что Тёмный Лорд — мастер накладывать Круцио. У меня в кабинете прямо сейчас сидит маг, готовый это подтвердить. И, вроде бы, дементоры тоже могут растягивать субъективное время мага, чью душу они пожирают… Я где-то что-то подобное читал… Кажется, у Блэков в библиотеке был такой забавный гримуарчик…

— Нет, Альбус, это был не Круциатус, — покачал головой Снегг и поправил сползающий мешочек со льдом. — Ты совершенно справедливо заметил, что Круциатус Тёмного Лорда я знаю очень хорошо. — Зельевар скривился от болезненных воспоминаний. — Но вся боль, испытанная Поттером, вообще не была окрашена магией. Это же решает вопрос и с дементорами.

— Северус, ну что ты хочешь от мальчишки? — директор возобновил своё хождение по кабинету. — Чтобы он во время пытки запоминал нюансы магического воздействия и уникальные частотные образы, которые позволят идентифицировать палача с помощью методов дискриминантного анализа, основанных на Байесовской модели? Разумеется, он был сосредоточен только на том, чтобы орать! Что ты убедительно доказал, проверив его воспоминания.

Северус поднял на Дамблдора полные скорби глаза:

— Альбус, ты сам-то в это веришь?

Дамблдор снова остановился, бросил взгляд исподлобья на обе двери и на окна, словно желая убедиться, что его никто не подслушивает, и решительно дёрнул себя за куцую эспаньолку:

— Ни на секунду не поверил бы в эту чушь. Но он, очевидно, в это верит.

— Кто? Тёмный Лорд?! — Снегг был сбит с толку.

— Нет, Поттер, — прошипел Дамблдор. — Эти воспоминания о перенесённой им пытке, очевидно, должны были убедить нас, что он в самом деле наш малыш, Гарри Поттер, который чудом выжил во время противостояния с Волан-де-Мортом в прошлом июне, а потом напоролся на дементоров, — в Литтл-Уининге, подумать только! Но, Северус, я думаю, что эта память — поддельная. Потому что ты прочувствовал всю эту боль, но ни словом не упомянул образы родителей Гарри, которые возникли из волшебной палочки Волан-де-Морта и помогли Гарри сбежать, и которых он видит каждый раз, когда оказывается рядом с дементорами. Боль — это, конечно, хорошо, но эмоциональная встряска от встречи с призраками родителей должна была оказать не меньший эффект на паренька, отчаянно жаждущего нормальных семейных отношений. Если эта боль относилась к эпизоду воскрешения Волан-де-Морта, ты должен был хотя бы заметить Пожирателей Смерти, замерших в нерешительности на старом деревенском кладбище. — Дамблдор достал свиток, исписанный убористым почерком, и развернул его. — Вот, у меня в руках отчёт о той ночи. Там был ещё момент превращения Аластора Грюма в Барти Крауча-младшего, — это тоже сильный эмоциональный всплеск… Представь себе, Северус, каково было мальчишке узнать, что его обучал Пожиратель Смерти!

— Даже и помыслить не могу, — проворчал Снегг и поправил левый рукав мантии, скрывающий Чёрную Метку.

— Вот именно! — Дамблдор снова свернул свиток. — В ту ночь произошла целая куча крайне эмоциональных событий, а ты говоришь мне, что он замкнулся на какой-то там боли? И растянул её на месяцы субъективного времени? Это гриффиндорец-то?! В жизни не поверю.

Северус посмотрел на ситуацию со стороны. Она и впрямь выглядела нереалистичной.

— Есть ещё несколько вариантов, — осторожно предположил он и перевернул мешок со льдом, поворачивая его холодной стороной.

— Я весь внимание, — живо откликнулся Дамблдор.

— Вариант первый, — продолжил Снегг. — Я ухватил боль из его схватки с Тёмным Лордом. Эта боль запомнилась ему сильнее всего. Крайне маловероятно, так? Иначе бы он, вернувшись, описывал бы в основном боль, а не схватку с Тёмным Лордом. Этот вариант мы отметаем. Вариант второй: боль, которую я ощутил, была вызвана нападением дементоров. Из косвенных источников мы знаем, что на Поттера нападали именно дементоры, это и мадам Помфри подтвердила. Нюанс в том, что мы понятия не имеем, что чувствуют маги, из которых вытягивают душу, потому что после окончания процесса они не склонны отвечать на вопросы. Вполне может быть, что я попал именно в тот вечер и ощутил боль вытягивания души.

Дамблдор подёргал себя за бородку и жестом дал знак Снеггу продолжать.

— Этот вариант мне тоже кажется маловероятным, — пожал плечами тот. — Уж слишком эта боль была… Физической. Я предполагаю, — и это важно; я не знаю, а только предполагаю, так что могу и ошибаться, — я предполагаю, что вытягивание души причиняет в основном душевные муки. А тут был чисто физический аспект: суставы, мышцы, кожа и всё такое прочее. Доказательств моего мнения у меня нет, потому что дементоры меня никогда не целовали, но меня не оставляет ощущение, что что-то тут не клеится.

Снегг помассировал висок свободной рукой.

— Вариант третий: я промазал со временем, ощущения из которого вытягивал, и попал не в конец июля, а в другой момент, более ранний. Что вызывает массу вопросов, таких, как «кто пытал нашего ученика и почему мы об этом не знали?» Причём, по уже упомянутой причине, это не может быть битва с Тёмным Лордом. Я, вроде, ничего не упустил?

Дамблдор дёрнул себя посильнее и добавил:

— Есть ещё три варианта, Северус. Это может быть ложная память, и тогда нам жизненно необходимо узнать, что она скрывает. Либо эта память истинная, и тогда ложно вот это, — директор поднял свиток с отчётом о той ночи, в которую возродился Волан-де-Морт. — В таком случае, мы понятия не имеем, что произошло той ночью, и в самом ли деле Тёмный Лорд восстановил своё тело, потому что показания единственного свидетеля опровергаются его же памятью. Можешь представить себе, что по этому поводу скажет Министерство?

Снегг побледнел.

— Но есть и последний вариант, — зашипел Альбус, наклонившись над Снеггом. — Память истинная, и показания тоже истинные. Но мальчик другой. Кто-то подменил нашего Поттера между концом прошлого учебного года и началом этого, и разрушил тем самым все мои планы. И, клянусь бородой Мерлина, если это в самом деле так, я найду того, кто это сделал, и уничтожу его и весь его проклятый род до двенадцатого колена!

Металлическая пластинка в основании фигурки Корнелиуса Фаджа на столе директора подрагивала в унисон со звуками его голоса.